Якутский режиссёр Сергей Потапов о языческом и национальном в искусстве

Сцена из спектакля «Хуума». Фото: informpskov.ru

Уроженец села Сунтар Сергей Потапов считается одним из лидеров «якутской новой волны». Спектакли в его постановке с успехом идут в театрах России, Казахстана, Узбекистана, Эстонии и Хорватии, а фильмы получают восторженные отзывы кинокритиков и простых зрителей.

В списке коллективов, с которыми сотрудничает Сергей Потапов, особое место занимает Государственный театр коренных малочисленных народов Севера в Якутске. Для этого театра режиссер поставил спектакли «В чаще» и «Һуума» и в течение года должен поставить «Золотые слезы Синей птицы» по повести народного писателя Якутии Владимира Федорова. Соответствующая заявка на грант Минкульта РФ в размере 2,8 миллиона рублей была одобрена в феврале.

Корреспондент GoArctic связался с режиссером по Интернету, чтобы поговорить о его пути в профессии и арктическом следе в творчестве.

Режиссер Сергей Потапов. Фото из соцсетей театра «Балтийский дом»

Захаров, Туминас и другие

– Сергей, это правда, что у якутов помимо славянского имени есть еще и национальное?

– Да, правда. Его мы носим для души. На языке народа саха меня зовут Быйаман уола Сэргэ Обокуун. Дословно переводится как «сын держащего богатство мира, от которого начинается Всё». Сэргэ – это не искаженное русское Сергей, как может показаться, а название резного деревянного столба, у которого совершаются языческие обряды. И есть у меня третье имя, для друзей детства, – Бето. Был такой персонаж в сериале «Богатые тоже плачут».

Сэргэ. Фото А. Макарова

– Как вы пришли в театр?

– После школы родители хотели устроить меня на гранильный завод. На мое счастье, в сельском туалете мне попала в руки газета (сам понимаешь, для чего она там лежала) с объявлением о наборе в колледж культуры и искусств на актерское отделение. Я мигом домой, говорю: «Мама, папа, посмотрите! Я хочу сюда». На мотоцикле я поехал в Якутск, а это почти тысяча километров. Колледж и тогда, и сейчас работает при Саха театре. Там я три года выступал как драматический актер, а после поехал в Москву, в «щепку», учиться на режиссера. Моим педагогом был Марк Захаров.

– Для астанинского театра музыкальной драмы вы поставили спектакль «Вишневый сад», про который критик Олег Лоевский сказал, что это взгляд на чеховский сюжет язычника. Сергей, вы – язычник?

– Скажем так, язычество мне ближе. Тот же Лоевский рассказал анекдот, который он в свою очередь узнал от Римаса Туминаса. Человек умер и попал в рай. Ангел проводит для него экскурсию: «Вот здесь у нас католики, здесь – мусульмане, здесь – шаманисты… «А вот тут, – шепчет ангел, – православные». «А почему шепотом?» – «Они думают, что они здесь одни». (Смеется.) В язычестве меня привлекает безбашенность, дикость, игра… Религия и театр – вещи несовместимые. Исключение – язычество, потому что в нем нет канонов как таковых, только общечеловеческие ценности.

Шаманский бубен как символ культуры коренных народов Севера. Фото: informpskov.ru

Между «зацепило» и «круто»

– Вы как-то сказали, что выбираете материал для спектакля по принципу «зацепило». Что именно вас цепляет?

– Я прочитал текст и в голове щелкнуло: «Круто! Это надо поставить». Если зацепит зрителя, и он будет, в зависимости от жанра, плакать или смеяться, значит, постановка удалась. Искусство держится на эмоциях. В этом плане мне нравятся зрители-тинэйджеры. В них есть что-то от аудитории средневекового площадного театра. Нравится – они сидят, не нравится – встанут и уйдут. Это не наши предки, которые 3-4 дня подряд слушали эпос «Олонхо», и им это было интересно. Воображение помогало. Сейчас благодаря Интернету и нейросетям воображение атрофируется.

– Это правда, что вы готовы взяться за любую постановку?

– В колледже один преподаватель частенько приглашал всю нашу группу домой и кормил. Про меня он в такие моменты говорил: «Вот у Потапова есть очень хорошее качество – его всеядность. Это большой плюс тебе будет в жизни». Могу за 2-3 недели спектакль поставить.

– А как актеры такой темп работы воспринимают?

– Я в самом начале к ним подхожу и говорю: «Ребята, пожалуйста, поверьте в меня. Я вам все расскажу, покажу. Я вам форму сделаю, а вы уж потом ее содержанием наполните». Кто-то придумал, что актеры – винтики, на самом деле, они очень далеко ушли в профессиональном плане от того, что было даже в 20 веке. Чехов или там Шекспир, приди они на современные спектакли, офигели бы. Они бы сказали: «Круто!»

– Актеры театра коренных малочисленных народов Севера они какие?

– У театра молодежный состав, что мне нравится. Возрастные актеры уже сложились, их трудно поменять, а молодые открыты к экспериментам, они динамичные. И я с большим удовольствием работаю с национальными театрами, там не так чувствуется барьера между возрастными и молодыми актерами, режиссером и труппой. С «белыми людьми» порой сложно бывает. (Смеется.) Я вообще на сцене редко голос поднимаю, больше смеюсь. Не насилую актеров, пытаюсь, чтобы больше от них шло. Я говорю им: «Что бы ни случилось, я всегда за вас. Вы – мои воины, ребята».

Сергей Потапов и труппа Государственного театра коренных малочисленных народов Севера Республики Саха (Якутии). Фото организаторов фестиваля «Потапов-фест»

Һээдьэ и деньги

– О чем спектакли, которые вы поставили с этим театром?

– «В чаще» – это инсценировка одноименного рассказа Рюноскэ Акутагавы, действие которого я перенес в арктическую тундру. Убит молодой богатый оленевод Алелеке и каждый из участников и свидетелей этого преступления (включая душу самого Алелеке) рассказывает свою версию произошедшего. Идею спектакля лучше всего передает цитата из пушкинского «Моцарта и Сальери»: «Нет правды на земле. Но правды нет и выше…»

– Так, а про что «Һуума»?

– Название переводится как «мираж табуна оленей». По легенде, его можно увидеть на священной земле эвенов. Старик-эвен, молодой якут и немая девушка отправляются на ее поиски и находят там тело покончившего с собой русского зэка-беглеца… «Для молодого якута наступает пора гибельных испытаний, за которыми последует возрождение», – это я цитирую афишу. Через весь спектакль связующей нитью проходит круговой танец эвенов Һээдьэ. Для театра народов крайнего Севера, созданного на базе народного ансамбля «Гулун», это естественно. В 2020 году спектакль занял третье место на конкурсе региональных театральных коллективов «Полюс. Золотой сезон».

Драматизм – одна из особенностей творческого стиля Потапова. Фото организаторов фестиваля «Потапов-фест»

– Так, а что можете сказать о вашем новом проекте с этим театром?

– Только то, что «Золотые слезы синей птицы» – это рассказ Владимира Федорова на военную тему с деликатным вплетением лагерного мотива. Спектакль еще не готов. 

– Ценник на ваши режиссерские услуги дорогой?

– В том-то и дело, что я дешевый. Все зависит от уровня театра. Бывают маленькие хорошие театры, с которых я много не беру. Могу за две бутылки водки спектакль поставить. Честно. Я реальный человек, с пониманием смотрю на условия, в которых существует театр. 

– Расскажите о кинематографической стороне вашего творчества.

– У меня в основном авторское кино, часто с акцентом на суровую правду жизни. Про мой первый фильм «Дыши» критики так и писали: «режиссерское погружение в дно». Еще меня интересует тема тенгрианства. И каково же было мое удивление, когда фильм об этой религии «Божество Дьесегой» победил на фестивале мусульманского кино в Казани… С ним же я летал на Берлинале. Кстати, съемки «Дьесегоя» длились всего два дня. У нас столько идет праздник «Ысыах». 

Кадр из фильм «Божество Дьесегой». Фото: kinopoisk.ru

– Почему в Якутии такая развитая киноиндустрия? Татарстан, где я живу, тоже национальная республика, но кино, несмотря на многолетние разговоры о его развитии, остается единичным продуктом.

– Потому что вы деньги считаете. Сколько это стоит, кому, что… А нам вообще по барабану деньги. Один из самых кассовых якутских фильмов снял мой друг Кеша Луковцев. Снял за 10 тысяч рублей, заработал – 10 миллионов. И это не боевик, не ужасы, а мелодрама.

***

Алексей Егоров, специально для GoArctic