Гражданская война и интервенция на Русском Севере
Планы интервенции и организации антибольшевистского фронта на Севере России противники советской власти вынашивали ещё с конца 1917 – начала 1918 года.
Планы интервенции и организации антибольшевистского фронта на Севере России противники советской власти вынашивали ещё с конца 1917 – начала 1918 года.
23 декабря 1917 года в Париже была подписана секретная англо-французская конвенция о разделе сфер влияния в России. Формально она преследовала цель борьбы с врагами в мировой войне, но фактически означала широкую поддержку антибольшевистских сил и укрепление английского и французского влияния в стране. Письменно были закреплены «зоны влияния» на Юге России, а в соответствии с достигнутой договорённостью Северная Россия была отнесена к «зоне влияния» Великобритании[1].
В декабре 1917 года после переговоров с английскими и французскими дипломатами о создании на Севере особого фронта, «который надёжно мог бы обеспечить союзников и против германцев, и против большевиков», на Дон к генералу Л.Г. Корнилову выехал из Петрограда руководитель одной из антисоветских организаций, известный правый журналист и издатель Е.П. Семёнов.
На встрече 16 декабря в Новочеркасске с группой генералов во главе Корниловым и Алексеевым Семёнов представил свой доклад. После обсуждения Корнилов уполномочил Семёнова настаивать перед союзными дипломатами на скорейшем проведении в жизнь проекта создания Северного фронта. По возвращении Семёнова в Петроград его контакты с английскими и французскими дипломатами были продолжены, но не дали в это время ожидаемых и немедленных результатов[2].
Начальник британской миссии снабжения в России генерал Ф.К. Пуль писал в январе 1918 года в Лондон: «Из всех планов, о которых я слышал, больше всего мне нравится тот, в котором предлагается создать Северную федерацию с центром в Архангельске». «Чтобы укрепиться в Архангельске, – утверждал он, – достаточно одного военного корабля в гавани. Мы смогли бы получить прибыльные лесные и железнодорожные концессии, не говоря о значении для нас контроля над двумя северными портами»[3].
Богатейшие ресурсы края, а также находившиеся в северных портах союзные грузы, стали одним из аргументов для интервенции стран Антанты на Север, а генерал Пуль становится в дальнейшем главным разработчиком этих планов и главнокомандующим войсками интервентов.
Планы интервенции в Мурманск и Архангельск были сформулированы в меморандуме № 31, принятом 3 июня 1918 года постоянными военными представителями в Верховном военном совете Антанты в Версале, и одобрены этим органом, а затем получили дальнейшее развитие в ходе обсуждения на заседании Верховного военного совета 2–3 июля. Было принято решение об отправке на Север дополнительно в общей сложности шести британских, французских и итальянских батальонов, а также американских воинских частей[4].
Формально интервенция мотивировалась военно-стратегическими целями, потребностью обороны Русского Севера от немцев и белофиннов и защиты союзных складов здесь. Но на деле она преследовала и политические цели, будучи направлена на свержение власти большевиков, а также геополитические и экономические интересы, связанные с захватом стратегически важного и богатого в ресурсном отношении региона России. Как откровенно указывалось во внутренней переписке идеологов и организаторов интервенции, леса Севера могли полностью окупить российские долги странам Антанты. После оккупации в конце июня – начале июля 1918 года Мурманского края на очереди был Архангельск.
Антисоветский переворот в Архангельске готовился силами различных российских антибольшевистских организаций – «Союз возрождения России», «Национальный центр» и др. в тесном взаимодействии с сотрудниками спецслужб, военными, политиками и дипломатами Антанты. У участников заговора было твёрдое убеждение, что в случае выступления восставшим удастся удержать Архангельск 1–2, максимум 3 дня. Поэтому главная ставка делалась на интервентов[5].
30 и 31 июля 1918 года из Мурманска в Архангельск вышли два отряда кораблей Антанты. В составе первого из них были французский тяжёлый крейсер «Адмирал Об», английский крейсер «Аттентив», авиаматка «Найрана», 6 тральщиков, 2 канонерки и яхта со штабом генерала Пуля на борту. Во втором отряде были миноносец, 4 тральщика, а также транспорты и грузовые суда. В общей сложности к Архангельску направилось около 30 кораблей, а численность войск экспедиции оценивалась от 1400 до 3900 человек[6].
1 августа в ходе боя, длившегося несколько часов, кораблям союзной эскадры при поддержке самолётов «Найраны» удалось взять верх над артиллеристами острова Мудьюг, расположенного в Белом море и прикрывавшего подступы и фарватер к Архангельску. Спустя три с лишним недели интервенты создадут на Мудьюге концлагерь, и этот остров получит в дальнейшем ставшее печально известным на всю страну наименование – «остров смерти».
Подавляющее преимущество интервентов заставило советское руководство в ночь на 2 августа эвакуировать город, и вслед за этим здесь вспыхнуло антисоветское восстание. 2 августа в Архангельске высадились войска интервентов. Ещё 31 июля отрядом интервентов под командованием полковника К.Д.М. Торнхилла был захвачен город Онега. Интервенты двинулись на станцию Обозерскую, чтобы отрезать советским силам отступление по железной дороге, но встретив сопротивление, вынуждены были отступить.
С захватом Архангельска сложился протяжённый северный фронт Российской гражданской войны, ставший на некоторое время даже одним из самых опасных для Советской России. Главной силой здесь выступали интервенты Антанты, и маловероятно, что без их участия локальные столкновения тут могли бы принять форму гражданской войны. На протяжении всего своего пребывания на Севере интервенты были основной и направляющей силы антибольшевистской борьбы, осуществляли контроль над всеми сферами жизни Северной области, обеспечивали её снабжение и военные поставки сюда.
2 августа в Архангельске было создано Верховное Управление Северной области (ВУСО), состоявшее преимущественно из эсеров. Возглавил его народный социалист Н.В. Чайковский. Для обоснования легитимности власти ВУСО подчёркивалось, что в его состав вошли семь «избранных всеобщим голосованием представителей народа» членов Учредительного собрания. В руках его, как следовало из названия, должна была быть сосредоточена и законодательная, и исполнительная власть в области. Предполагалось, что Северная область объединит в результате последующих боевых действий и народного восстания против большевиков пять или даже семь губерний, но этого не произошло.
Программа действий, цели и задачи ВУСО были изложены в главных документах, принятых 2 августа: в воззвании «К гражданам Архангельска и Архангельской губернии», в обращении «Всем, всем, всем» и в его первых десяти постановлениях, начинавшихся возвышенными словами «Во имя спасения Родины и завоеваний Революции». Но тезис о «завоеваниях Революции», заявления Чайковского о том, что членами ВУСО могут быть только члены Учредительного собрания, и о возможном скором приезде Керенского стали предметом первого конфликта в правительстве. Один из организаторов восстания в городе, назначенный командующим войсками Северной области капитан 2-го ранга Г.Е. Чаплин, заявил, что категорически не согласен с изложенным, а Керенского отдаст под суд, как дезертира с фронта.
Верховное управление, провозглашая проведение в жизнь принципов народоправства и считая себя в этом отношении преемником Временного правительства России (1917 г.), высказалось за поднятие на гражданских учреждениях двух флагов – национального трёхцветного и красного. ВУСО считало, что такое сочетание будет символизировать единство двух ключевых идей, провозглашённых им в своих первых постановлениях: спасение Родины и завоеваний Революции. Но союзное главное командование добилось выполнения своего распоряжения: кроме военного Андреевского и национального иные флаги не поднимать[7].
Другой конфликтной ситуацией стало назначение генералом Пулем французского военного атташе полковника Донопа на должность военного губернатора Архангельска. Попытки ВУСО опротестовать это решение как не согласованное с ним и серьёзно ограничивающее его полномочия оказались бесполезными. В противовес декларации ВУСО, провозглашавшей свободу слова, собраний и союзов, генерал Пуль запретил, ссылаясь на военное положение, «всякие собрания, митинги и прочие сборища, как на улице, так и в общественных местах и в частных квартирах», а созыв собраний профсоюзов обставлялся трудновыполнимыми условиями. Нарушение же запретов грозило военно-полевым судом.
6 августа Чайковский на заседании ВУСО вынужден был признать, что создаётся щекотливое положение, ибо со стороны союзников «наблюдается тенденция рассматривать Верховное управление как власть хозяйственную, муниципальную – политической власти Верховного управления они как будто не признают». Три дня спустя, при обсуждении на заседании ВУСО взаимоотношений с союзниками Чайковский заявил, что в случае «продолжения политики как бы игнорирования власти Верховного управления остаётся один выход: оставить Архангельск, объявить опыт создания государственной власти хотя бы в областном масштабе – неудавшимся, сделать попытку опереться на население в другом месте – на Урале, в Сибири, и там попытаться создать общегосударственную власть»[8].
Новые вспыхивающие конфликты касались контроля над тюрьмами, состава следственных комиссий и команд военных кораблей, регламентации деятельности почтово-телеграфных учреждений, судьбы казённого имущества и других вопросов и завершались, как правило, не в пользу русских властей.
Генерал Пуль взял на себя все вопросы, связанные с формированием русской армии, и наладил тесное взаимодействие с её командующим Г.Е. Чаплиным, который подчинялся ему и, как и он, не доверял членам ВУСО. Но объявленный набор в армию провалился: в августе в неё было завербовано лишь около 1000 человек, а на фронт отбыло примерно 250 человек. Убедившись в тщетности усилий по формированию армии на добровольческой основе, ВУСО приняло 20 августа решение о восстановлении на территории Северной области всеобщей воинской повинности и о призыве на воинскую службу пяти возрастов. Предполагалось сформировать на первое время армию в 15 тысяч человек[9], но к концу октября в Архангельском районе было мобилизовано лишь 1900 человек. К тому же, 29 октября в Архангелогородском полку произошла вспышка неповиновения[10].
Руководитель союзного дипломатического корпуса, прибывшего в Архангельск 9 августа, американский посол Д. Фрэнсис телеграфировал в Вашингтон 3 сентября: «Британцы – колонизаторы по инстинкту и на практике и, контролируя Архангельский порт с войны (имеется в виду Первая мировая война – В.Г.), склонны обращаться с правительством презрительно, но я протестую, доказывая, что необходимо избежать повторения германского опыта на Украине». Он считал необходимым защищать и поддерживать ВУСО, полагая, что свержение его «углубит гражданское разномыслие, усилит Советское правительство и повредит союзническому делу»[11].К сентябрю 1918 года выявилась внутренняя несовместимость различных политических сил и группировок в русской антибольшевистской коалиции в Северной области, что воплотилось в попытке правого переворота в Архангельске под руководством командующего войсками Северной области Г.Е. Чаплина и правительственного комиссара Архангельской губернии Н.А. Старцева. В ночь с 5 на 6 сентября члены ВУСО во главе с его председателем Н.В. Чайковским (за исключением двух скрывшихся) были арестованы в Архангельске и высланы под охраной на Соловецкие острова. Правда, после вмешательства союзных послов они были возвращены в Архангельск и вернулись к исполнению своих обязанностей, а руководители переворота подали в отставку. Но, не сумев выйти из затяжного политического кризиса, члены ВУСО в конце сентября подали заявления об отставке, передав верховную власть Н.В. Чайковскому.
7 октября тот сформировал орган власти с менее претенциозным названием – Временное правительство Северной области (ВПСО), где был единственным социалистом. В январе 1919 года Чайковский отправился в Париж на совещание русских послов и общественных деятелей в связи с Парижской мирной конференцией. В Архангельск он больше не вернулся, хотя номинально и оставался главой правительства до падения Северной области.
Так или иначе, но фактически сразу после создания Северной области проявилось глубокое противоречие, характерное и для всего последующего периода антибольшевистской борьбы на Севере: привлечь более или менее широкую поддержку населения могли умеренные социалисты, а армию могли создать профессиональные офицеры. Но они питали глубокую взаимную неприязнь, нередко переходившую в ненависть. Попытки снять эти противоречия посредством разграничения и взаимоуравновешивания военной и гражданской властей, а также различных политических фракций и объединения их вокруг так называемого «среднего курса» на деле успеха не имели.
После захвата Архангельска интервенты планировали в ближайшее время взять Вологду и продолжить наступление на Москву. Наступая вдоль Северной Двины, генерал Пуль надеялся к 20 августа захватить Котлас, а затем ударить на Вятку. Но эти планы провалились. На железнодорожном направлении удалось захватить лишь станцию Обозерская, в 130 км от Архангельска, и до Вологды оставалось ещё около 500 км. На северодвинском направлении удалось продвинуться до деревни Тулгас, в 200 км от Архангельска, и от Котласа интервентов отделяло 400 км.
Наибольшим успехом интервентов и белогвардейцев стал захват Шенкурска, расположенного в 300 км от Архангельска. Был создан так называемый Шенкурский выступ, откуда они могли угрожать красным наступлением и на северодвинском, и на железнодорожном направлениях.
Для защиты Севера уже 1 августа 1918 года приказом руководителя Советской ревизии М.С. Кедрова район от Архангельска до Вологды и Котласа был объявлен на осадном положении. 6 августа директивой Высшего военного совета был создан Северо-Восточный участок отрядов завесы для обороны северо-восточных районов Советской России со стороны Белого моря и Урала, а Кедров был назначен его командующим. 11 сентября из войск этого участка отрядов завесы была создана 6-я армия, командующим которой был назначен бывший полковник В.М. Гиттис, а её начальником штаба стал бывший генерал-майор А.А. Самойло. 22 ноября он сменил Гиттиса на посту командующего 6-й армией и занимал эту должность до победы над интервентами и белогвардейцами.
Был осуществлён комплекс срочных чрезвычайных мер по организации обороны Севера на фронте и в тылу. Здесь проводилась мобилизация в Красную армию, перебрасывались из центра воинские части, оружие и снаряжение, создавались партизанские отряды. Проводились заградительные и фортификационные работы на основных направлениях возможного продвижения противника. На фарватере Северной Двины затапливались суда и баржи, чтобы затруднить продвижение врага на Котлас.
В Вологде был сорван замысел антисоветского восстания. В августе здесь было задержано более двух тысяч человек. Антисоветские организации были выявлены и разгромлены в Великом Устюге, Галиче, Череповце и ряде других городов[12]. Всё это позволило большевикам стабилизировать ситуацию. Сменивший в начале ноября 1918 года генерала Пуля в качестве главнокомандующего британский генерал У.Э. Айронсайд отдал приказ войскам о переходе к обороне.
После окончания в ноябре 1918 года Первой мировой войны командованию интервентов было нелегко объяснять цели пребывания своих войск в России, а в силу этого падал и их моральный дух. Было очевидно, что главной целью необъявленной войны и нахождения интервентов в России и на Русском Севере являлась борьба против советской власти, а также реализация геополитических и экономических целей.
Столь же критично отзывался о положении Северной области генерал В.В. Марушевский, в начале ноября 1918 года назначенный командующим её вооруженными силами и около года входивший в состав правительства. «Фактически вся политика области была в тисках иностранного представительства, при явном перевесе даже в мелочах английского влияния, – писал он. – Англичане держали себя на Севере так, как будто находились в завоёванной, а вовсе не в дружественной стране». «Все отрасли военного дела, фронт и тыл находились в непосредственном ведении интервентов, – резюмировал свои размышлениях Марушевский. – Чтобы охарактеризовать создавшееся положение, проще всего считать его «оккупацией». Исходя из этого термина, все отношения с иностранцами делаются понятными и объяснимыми»[15].
Большевики, расторгнувшие с окончанием мировой войны Брестский мирный договор, стали небезуспешно использовать в борьбе за массы лозунг патриотизма, доказывая, что они ведут борьбу за спасение Отечества против иностранного порабощения, а их противники являются марионетками интервентов. В борьбе против последних успешно использовалось агитационно-пропагандистское оружие: солдат северной экспедиции убеждали в бессмысленности из пребывания в России после окончания войны, когда их ждут дома.
В декабре 1918 года численность войск интервентов на Севере составила, по данным британского Генерального штаба, 23516 чел., а белогвардейцев – 7156 чел. Непосредственно в действующих частях («под ружьем») находилось 20234 человека[16]. Численность 6-й армии в это время составляла 12 тысяч штыков и 90 сабель. Общая численность войск Красной Армии на мурманском и архангельском направлениях составляла примерно 15–18 тысяч человек[17], хуже вооружённых и оснащённых, чем их противники. Заметим, что на всём протяжении боевых действий на Севере преимущество в силах и технике было на стороне войск интервентов.
Зимой 1918–1919 года стратегическая инициатива на Севере перешла в руки Красной армии, и наиболее крупным стало Шенкурское сражение, когда войска интервентов и белогвардейцев вынуждены были отступать, бросив под угрозой окружения тяжёлое вооружение и все склады, и оставить Шенкурск, второй по размерам город Архангельской губернии. Был срезан уже упоминавшийся Шенкурский выступ, и это было самой крупной советской победой на Севере за время войны.
Наступление шло ещё на ряде направлений, и 12 марта 1919 года главком Красной армии И.И. Вацетис даже отдал приказ об овладении Архангельском не позднее 23 марта, но решить эту задачу не удалось.
В условиях растущей деморализации войск Антанты и ширящегося за рубежом движения с требованием вывода войск из России, на Парижской мирной конференции и правительствами стран-участниц-интервенции на Русском Севере в конце зимы – весной 1919 года были приняты решения об эвакуации войск в возможно короткие сроки и по мере создания природно-климатических условий. Но передача эвакуации в руки британского военного министра и ярого интервенциониста У. Черчилля привела к тому, что были предприняты энергичные меры для торпедирования принятых решений. Напротив, в течение нескольких месяцев Военное министерство и Генштаб Великобритании совместно с главным командованием на Севере вели подготовку большого наступления на Северной Двине для соединения их войск с вооружёнными силами Колчака и создания единого фронта против Красной армии.
В конце мая – начале июня 1919 года в Архангельск были переброшены две бригады британских войск численностью более восьми тысяч человек и английские военные суда для укрепления речной флотилии. За счёт мобилизаций происходит резкое увеличение численности белогвардейцев на Севере. Главком И.И. Вацетис, оценивая в докладе в Реввоенсовет РСФСР в середине июня 1919 года положение на фронте 6-й армии, указывал, что в ней числится около 15 тысяч штыков и сабель против 41 тысячи у противника, поэтому задачей советских войск является оборона[18].
Весной-летом части Красной армии вели в Карелии тяжёлые бои против войск как интервентов и белогвардейцев, так и белофиннов. Последние, перейдя границу 21 апреля, развернули наступление и, захватив 23 апреля Олонец, вышли в дальнейшем на подступы к Петрозаводску, но были разбиты и летом отброшены на финскую территорию. Переговоры белофиннов о совместных военных действиях в Карелии с англичанами против большевиков оказались безрезультатны. Проект соглашения о совместных военных действиях с Финляндией против большевиков, подготовленный летом 1919 года представителями генерала Н.Н. Юденича совместно с генералом В.В. Марушевским и одобренный Временным правительством Северной области, был отвергнут Верховным правителем адмиралом А.В. Колчаком как неприемлемый[19].
Планировавшееся на июль большое наступление интервентов и белогвардейцев на Северной Двине с целью взятия Котласа и соединения с войсками Колчака было сорвано серией восстаний в белогвардейских частях. Наиболее крупное из них произошло 21 июля в 5-м стрелковом полку, когда командование его было арестовано, а солдаты перешли на сторону красных или разошлись по домам. В результате рухнул Онежский фронт белых, Северная область оказалась как бы разрезанной пополам, и сухопутное сообщение с Мурманом было прервано.
«Состояние русских войск таково, что стало ясно – все мои усилия по сплочению Русской Национальной Армии определённо потерпели неудачу, – телеграфировал генерал Айронсайд в Лондон 22 июля. – Необходимо эвакуироваться как можно скорее, если только численность британских войск здесь не будет увеличена»[20]. В Лондоне было принято решение вывести войска из Северной России. 11 августа 1919 года в Архангельск прибыл из Великобритании генерал-фельдмаршал Г. Роулинсон, которому было поручено верховное руководство осуществлением эвакуации.
Обращения русских властей Северной области к союзному главному командованию и правительствам этих стран об отмене или отсрочке вывода их войск не дали результатов. В свою очередь, призывы союзников об эвакуации Северной области не получили поддержки со стороны правительства и командования Северного фронта, которые надеялись на успехи войск Деникина под Москвой и Юденича под Петроградом.
27 сентября 1919 года последние корабли с союзными войсками покинули Архангельск, а 12 октября – Мурманск.
Военная интервенция стран Антанты на Севере России завершилась. Она началась с высадки несколькихсот морских пехотинцев весной 1918 года в Мурманске, а в общей сложности через Русский Север в 1918–1919 годах прошло примерно 43–44 тысячи иностранных военнослужащих. Движимая и объясняемая первоначально военно-стратегическими причинами, проистекавшими из Первой мировой войны, интервенция Антанты превратилась на деле в антибольшевистскую и во многом в антироссийскую акцию, направленную на установление геополитического и экономического контроля Великобритании над важнейшим стратегическим районом страны, в соответствии с разделом «сфер влияния» в России между странами Антанты. Несмотря на значительные материальные и людские потери[21], интервенция Антанты потерпела неудачу. Но именно интервенты принесли раскол и гражданскую войну на Север и стоили этому краю и его населению колоссальных материальных и человеческих потерь[22].
В эмиграции ряд видных деятелей антибольшевистского движения в Северной области выдвигал обвинения в адрес бывших «союзников», по инициативе и при поддержке которых началась и велась Гражданская война на Русском Севере, но которые, покинув его, бросили на произвол судьбы своих белых соратников. Эта тема пользуется известной популярностью и в современной России. Истины ради, заметим, что интервенты шли на Север не ради поддержки противников большевиков или, по крайней мере, не столько для этого, сколько для реализации собственных военных, политических, геополитических, экономических целей. Когда стало очевидно, что реализовать их не удается, они эвакуировались, бросив своих незадачливых русских соратников.
Покинув Север, интервенты были убеждены, что белогвардейцы не смогут вести успешные и продолжительные военные действия, и оказались правы. Белому Северу суждено было прожить лишь несколько месяцев.
Впрочем, ситуация на Севере осенью 1919 года развивалась парадоксально. Опасаясь разгрома во время эвакуации своих войск, интервенты перед уходом нанесли вместе с белогвардейцами удары по советским войскам на железнодорожном, северодвинском и мурманском направлениях, что способствовало укреплению положения Северной области. Численность белогвардейских войск в результате мобилизаций увеличилась до 25 тысяч человек. Пользуясь переброской советских войск осенью с Севера для обороны Москвы и Петрограда, белогвардейцы продолжали наступательные действия.
В изданной ими прокламации-карте указывалось, что в результате августовско-ноябрьского наступления в состав Северной области вошли территории площадью в 400 тысяч квадратных километров. По данным командования, в плен было взято 14 тысяч красноармейцев, 95 % из них влились в белогвардейские части[24]. Но эти кажущиеся успехи вскоре ударили бумерангом по победителям, в результате чего произошедшее стало именоваться в дальнейшем «ненужными» или «несвоевременными» победами. Действительно, Северный фронт белых колоссально растянулся, и удерживать его имеющимися людскими и материальными ресурсами было не под силу. Эвакуация на Мурман в случае необходимости для основной части войск становилась невозможной. Пленные красноармейцы, вовлекаемые в белую армию, насильно мобилизуемые крестьяне и рабочие несли ей не силу, а разложение.
Уже к концу 1919 года белые утратили большую часть Коми края, включая Яренск и Усть-Сысольск, и перешли к оборонительным действиям. Провалились попытки создать военный союз с Финляндией, а действия карельских сепаратистов при поддержке белофиннов против русских белогвардейцев ослабляли и без того находившийся в сложном положении Северный фронт белых. Пользуясь его слабостью, белофинны 9 февраля 1920 года захватили Печенгу, на которую давно претендовали.
Попытки получить вооружённую помощь со стороны Польши, организовать интервенцию в «добровольческой форме», для чего специальные вербовщики работали в Скандинавских странах, в Великобритании, в Центральной и Южной Европе, не дали ощутимых результатов. В Северную область прибыли лишь небольшие группы наёмников из Дании, Швеции, Англии и Бельгии, которые не могли изменить ситуацию на фронте.
Северная область столкнулась с проблемами снабжения фронта и тыла. Основную часть грузов приходилось ввозить из-за рубежа, но проблемы поставок резко осложнились после ухода интервентов. Если на первых порах они ещё осуществлялись в счёт государственного долга России или краткосрочного кредита, то в дальнейшем Англия требовала рассчитываться валютой, а Франция – ценным сырьём. Необходимость изъятия валюты и попытки заставить местных предпринимателей внести больший вклад в оборону области вели к конфликтам их с властью и ещё более ослабляли социальную опору режима. Призывы власти к населению об экономии и «затягивании поясов» не встречали понимания, но усиливали оппозицию в области, а тем самым ослабляли фронт. Содержать созданную в результате мобилизаций 55-тысячную белую армию было не под силу.
В Северной области нарастал общий кризис, недовольство охватило все слои населения. В феврале 1920 года состоялась очередная реорганизация правительства, в которое вошла группа эсеров, а заместителем председателя ВПСО (в отсутствие его главы – Чайковского) стал главнокомандующий Северным фронтом генерал Е.К. Миллер. Но это правительство просуществовало лишь несколько дней.
16 января 1920 года командующий 6-й армией А.А. Самойло отдал приказ войскам о подготовке к наступлению на всех направлениях. Начатое на Северной Двине 3 февраля 1920 года, когда белогвардейцы были выбиты с занимаемых позиций, оно переросло в широкомасштабные боевые действия. Восстание, вспыхнувшее в ночь на 8 февраля в 3-м Северном стрелковом полку, положило начало неудержимому распаду Северного фронта. Солдаты дезертировали или переходили на сторону большевиков, и ничто их уже не могло удержать на боевых позициях.
Утром 19 февраля Архангельск покинули ледокол «Козьма Минин» и паровая яхта «Ярославна», до отказа набитые желающими эвакуироваться сторонниками старой власти. Они направлялись в Мурманск. Но 21 февраля здесь вспыхнуло восстание, и город перешёл в руки сторонников советской власти. Лишь малая часть войск из Архангельска и с Железнодорожного фронта пыталась через Онегу выйти на Мурман и присоединиться для продолжения борьбы к войскам Мурманского фронта. Остальная часть войск, находившаяся от Пинеги до Печоры, даже не пыталась делать этого, ибо это было просто невозможно.
23 февраля бежали в Финляндию, бросив войска на произвол судьбы, командующий Мурманским фронтом генерал В.С. Скобельцын и его штаб. Большая часть войск сдалась большевикам. Всего с Мурмана и Архангельского фронтов сумели пробиться в Финляндию 377 офицеров и 493 солдата. Вместе с гражданскими лицами число бежавших в Финляндию составило 1001 человек[25].
27 февраля в норвежский порт Тромсё прибыл ледокол «Козьма Минин». В телеграмме в Париж 25 февраля генерал Миллер указывал, что с ним отбыло из Архангельска около 800 пассажиров. В начале марта в письме, направленном в Париж, он описывал основные категории лиц, находившихся с ним в Норвегии. Их общая численность составляла примерно 600 человек[26]. Кроме того, в Норвегию из восставшего Мурманска сумел вырваться пароход «Ломоносов» с группой русских граждан и бельгийских военных наёмников на борту[27]. Это всё, что осталось от 55-тысячной армии и сторонников антибольшевистской власти на Русском Севере.
Вечером 20 февраля 1920 года красноармейцы вступили в Архангельск. В конце февраля – начале марта пали последние очаги сопротивления белых на Пинеге, Мезени, Печоре. 13 марта советские войска вступили в Мурманск.
Общая картина развала и падения Северного фронта белых весьма напоминала то, что происходило и в других регионах страны. Кажущаяся неожиданность скоротечного финала была в действительности результатом давно назревавшего кризиса. Судьба антибольшевистской Северной области была предопределена уходом войск стран Антанты, с помощью которых возник и мог существовать северный фронт борьбы с большевиками. Поражения других белых фронтов, с надеждой на успех боевых действий которых связывалось продолжение сопротивления большевикам на Севере после ухода интервентов, обусловили и крах Северного фронта. Его финальная стадия ещё раз доказала, что пропаганда большевиков на фронте и в тылу была их наиболее эффективным оружием. Усталость от войны и бессмысленность продолжения её в изолированном северном регионе становилась очевидной всем. Деморализация и разложение привели к тому, что в результате начавшегося февральского наступления советских войск Северный фронт белых рухнул как карточный домик. Надежды большей части населения связывались уже с новой властью.
[1] Strakhovsky L. The Franco-British Plot in Dismember Russia // Current History. March 1931. P.841; Волков Ф.Л. Тайны Уайтхолла и Даунинг-стрит. М.,1980. С.28–29.
[2] Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф.5867. Оп.1. Д.3. Л.34–35.
[3] Ротштейн Э. Когда Англия вторглась в Советскую Россию... . М., 1982. С.87.
[4] Kettle M. Russia and the Allies, 1917 – 1920. Vol.II: The Road to Intervention. March – November, 1918. London; New York, 1988. P.236-244; Из истории гражданской войны в СССР. М., 1960. Т.1. С.31-32.
[5] ГАРФ. Ф.5867. Оп.1. Д.64 Л.1–1об.; Ротштейн Э. Указ. соч. С.113; Подробнее об организации переворота в Архангельске см.: Голдин В.И. Интервенция и антибольшевистское движение на Русском Севере. 1917–1920. М., 1993. С.60–68.
[6] Заброшенные в небытие. Интервенция на Севере России (1918–1919) глазами ее участников. Архангельск, 1997. С.222, 444; Kettle M. Op. cit. P.299; Голдин В.И. Человек на фоне войны, или жизнь и судьба лоцмана Бутакова. Архангельск, 2017. С.50–53.
[7] ГАРФ. Ф.17. Оп1. Д.16. Л.2-3; Ф.18. Оп.1. Д.9. Л.2.
[8] Кто должник. М., 1926. С.461; ГАРФ. Ф.3695. Оп.1. Д.72. Л.24.
[9] ГАРФ. Ф.16. Оп.1. Д.1. Л.52, 54; Собрание узаконений и распоряжений Верховного управления и Временного правительства Северной области. № 1. 15 ноября 1918 г. С.41–44.
[10] ГАРФ. Ф.16. Оп.1. Д.4. Л.9, 12.
[11] FRUS. 1918. Russia. Vol. II. P.516, 518.
[12] Малков В.М. На северном плацдарме. Вологда, 1963. С.137–152; Игнатьев В.И. Некоторые факты и итоги 4 лет гражданской войны (1917–1921 гг.). Часть I. (Октябрь 1917 – август 1919 г.). Петроград, Вологда, Архангельск (Личные воспоминания). М., 1922. С.22–23.
[13] Подробнее см.: Голдин В.И. Интервенция и антибольшевистское движение на Русском Севере. 1918–1920. М.,1993. C.105–108.
[14] ГАРФ. Ф.3694. Оп.1. Д.13 Л.17 об,19,20.
[15] Марушевский В.В. Год на Севере (август 1918 – август 1919 г.) // Белый Север. Вып.1. Архангельск, 1993. С.256,339,340.
[16] Army. The Evacuation of North Russia. 1919. London, 1920. P.19–20.
[17] Директивы командования фронтов Красной Армии. М., 1978. Т.4. С.51, 55; Кузьмин Н.Н. Борьба за Север // Гражданская война 1918–1921. Т.1. М., 1928. С.209.
[18] Северный фронт. М., 1961. С.195.
[19] Марушевский В.В. Белые на Севере. Л., 1930. С.221–228; Голдин В.И., Журавлев П.С., Соколова Ф.Х. Русский Север в историческом пространстве российской гражданской войны. Архангельск, 2005. С.266–280.
[20] Ironside W.E. Archangel, 1918–1919. London, 1953. P.161–163; Rhodes B. The Anglo-American Winter War with Russia, 1918–1919. A Diplomatic and Military Tragedy. New York; London, 1988. P.114; ГАРФ. Ф.5867. Оп.1. Д.16. Л.60–61; Марушевский В.В. Белые в Архангельске. С.248–251; Ротштейн Э. Указ. соч. С.148–149.
[21] Великобритания, которая несла наибольшую часть союзных расходов, потратила на интервенцию 23,135 млн. ф.ст. Британские потери составили 106 офицеров и 877 других чинов, в том числе 41 офицер и 286 других военнослужащих были убиты. На Севере погибло 244 американца и 305 были ранены. – Army. The Evacuation of North Russia. P.18; Ullman R. Anglo-Soviet Relations. Vol. II: Britain and the Russian Civil War. Princeton, New Jersey, 1967. P.366; March P. The Nation at War. New York, 1932. P.150; Корнатовский Н.А. Северная контрреволюция. М.,1931. С.120.
[22] В 1927 году в Общество содействия жертвам интервенции поступило 17 тысяч претензий от жителей Севера. Понесенные убытки составили, по неполным данным 1920-х годов, примерно 650 млн. руб. золотом, и Архангельская губерния по потерям занимала третье место в стране после Воронежской губернии и Калмыкии. В дальнейшем совокупный ущерб оценивался уже почти в 1 млрд. золотых рублей. – Потери населения России от интервенции // К десятилетию интервенции. М., 1929. С.236–237; Корнатовский Н. Северная контрреволюция. М., 1930. С.158; Трофимов П.М. Очерки экономического развития Европейского Севера России. М., 1961. С.225. По приговорам военных судов белогвардейцев и интервентов было расстреляно около или более 4 тысяч человек, и, кроме того, тысячи были повешены, расстреляны без суда и утоплены, погибли от болезней, голода и истязаний. – Интервенция на Советском Севере 1918–1920. Архангельск, 1939. С.14; Голуб П.А. Белый террор в России (1918–1920 гг.). М., 2006. С.200. Велики были и потери жителей Севера в результате «чистки» после окончания гражданской войны здесь.
[23] Марушевский В.В. Год на Севере // Белый Север. Вып.1. 256–257, 339–340.
[24] ГАРФ. Ф.17. Оп.1. Д.84. Л.3; Кузьмин Н.Н. Борьба за Север // Гражданская война 1918 – 1921. М., 1928. С.230.
[25] ГАРФ. Ф.5867. Оп.1. Д.62. Л.15.
[26] ГАРФ. Ф.5867. Оп.1. Д.419. Л.1; Д.513. Л.2–3; Ф.5867. Оп.1. Д.63. Л.28.
[27] Подробнее об эмиграции в Норвегию см.: Голдин В.И., Тетеревлева Т.П., Цветнов Н.Н. Русская эмиграция в Норвегии. 1918–1940 // Страх и ожидания. Россия и Норвегия в ХХ веке. Архангельск, 1997.
Автор: Голдин Владислав Иванович, доктор исторических наук, профессор Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоносова, заслуженный деятель науки Российской Федерации
