Сейчас в Мурманске

13:34 -4 ˚С Погода
18+

Эффективная Арктика: как это возможно?

Игарка Арктическое предпринимательство Дороги на севере Северный морской путь
26 июня, 2018 | 14:30

Эффективная Арктика: как это возможно?

На протяжении XX века в нашей стране прочно укоренилась установка на необходимость «победы» над суровыми условиями Крайнего Севера. При этом наилучшим результатом считается создание на Севере условий «как на материке» («на земле», «в основной зоне расселения»). Лучшей характеристикой результатов освоения Севера в поздние советские годы была констатация, что теперь такой-то северный город практически ничем не отличается от южных аналогов. Но и усилия и средства на такое преобразование Севера требуются колоссальные. Думаю, что корни императива преобразования Севера уходят в первые годы советской власти, когда борьба с природой шла рука об руку с борьбой с «проклятым прошлым», а успехи по освоению новых территорий были доказательством силы советской власти (на что и денег было не жалко) – но не будем удалятся в культурологические экскурсы, вернёмся к экономике. Сегодня логичной представляется более мягкая установка – на максимально эффективную встройку хозяйства в специфические условия Арктики в обход ненужной «борьбы с природой». Суть такой встройки состоит в обеспечении разумного баланса между целями социально-экономического развития арктических территорий и усилиями на преодоление естественных препятствий, которые готовит ему суровая Арктика. Можно упомянуть здесь модный термин «природоподобных технологий», но можно и проще. Для северной природы характерны сильные сезонные изменения, которые заставляют всё живое мигрировать, двигаться сообразно изменению условий. Если северная экономика впитает эти принципы, она обойдётся дешевле, чем ломка сезонности. Это в общем, но есть, разумеется, и детали.

Помимо природных особенностей (или, как вслед за П. Кругманом говорят экономисты, факторов «первой природы»), Арктика отличается своеобразием рукотворных (соответственно, «второй природы») факторов: особенностью расселения, дорожной сети, инфраструктуры. И эти условия, в общем, тоже неблагоприятны: сеть расселения редкая (часто тут далеко до любимого современными экономистами агломерационного эффекта), транспортная инфраструктура сезонная (реки, зимники) или вовсе отсутствует (отсюда огромные транспортные издержки) – и т.д. Значит, помимо климата, северная, арктическая экономика должна научиться приспосабливаться и к этим условиям – к бездорожью, отсутствию во многих случаях эффекта масштаба и других привычных экономических параметров. Ещё точнее – где приспосабливаться, а где-то лучше приспосабливать «под себя» условия; что можно утверждать абсолютно – так это то, что Арктика требует вариативности и точной настройки и не приемлет общих моделей. В тех случаях, когда усилия по обеспечению условий социально-экономического развития, сопоставимых с таковыми в основной зоне расселения России, относительно невелики, а социальный и экономический эффект от их создания значительный, такие усилия целесообразны: строительство дорог, сооружение портов, обеспечение заселённости территории и др. Однако во многих случаях усилия по обеспечению, например, транспортной доступности чрезмерны по сравнению с итоговыми социальными и экономическими эффектами. В этом случае цели социально-экономического развития могут быть достигнуты за счёт применения специфических, радикально иных (чем в основной зоне расселения) моделей освоения арктических территорий.

Модель эффективного хозяйствования в «настоящей» (нетрансформируемой) Арктике основывается на следующих принципах: импульсный режим функционирования, мобильность инфраструктуры, полифункциональность – и объединяющий их принцип зонального подхода.

Импульсный режим

Импульсный режим функционирования подразумевает чередование активной и пассивной фаз, при этом активная деятельность концентрируется в сжатых временных промежутках. Экономия при этом достигается, в общем случае, на том, что обеспечение улучшенных условий экономической деятельности (например, теплоэнергообеспечение, интернет-связь, предоставление транспортных услуг и др.) осуществляется только в ограниченные временные промежутки – наиболее целесообразно выбирать при этом те промежутки времени, когда это обеспечение наиболее дёшево – тем самым происходит «приноровление» экономики к естественным природным циклам Арктики (сезонным, суточным).

Пожалуй, жизненность этого принципа в Арктике особенно очевидна. На Севере традиционно применяется импульсная практика «северного завоза» – по сути, обеспечение арктических и северных населённых пунктов топливом и рядом необходимых продуктов в период наиболее низких цен на транспортировку (обычно речная и морская навигация как более дешёвый способ доставки грузов по сравнению с альтернативой – как правило, авиатранспортом). Сезонные ритмы характерны для многих работ в сфере строительства, северного сельского хозяйства (помимо естественных сезонных ритмов – например, перекочёвок оленьих стад, в районах с ограниченной транспортной доступностью встречается специфическая форма ведения птицеводства: в течение зимы поголовье цыплят постепенно полностью забивается на мясо, а летом в навигацию завозится новая птица[1]).

Однако тенденция последних десятилетий освоения Арктики противоположная – в стремлении к всемерному отказу от импульсных режимов работы (например, обеспечение круглогодичной навигации по Северному морскому пути), что неизбежно вело и к удорожанию хозяйствования в Арктической зоне: во многих случаях именно последние шаги по достижению бесперебойного снабжения стоят наибольших затрат и усилий. Яркий пример – история заполярной Игарки (как её объясняет Ростислав Горчаков):

«…К середине восьмидесятых флот страны обзавёлся великолепными судами ледового класса, которые под проводкой атомоходов успешно работали в Арктике круглый год. К сожалению, эти «продления навигации» сплошь и рядом вызывались не необходимостью, а полным отсутствием межведомственной согласованности: при хорошей организации те же объёмы грузов можно было бы спокойно перевезти по чистой воде за три месяца летней навигации, прибегая к помощи атомных ледоколов лишь в крайних случаях[2]. Но постоянное присутствие на Севморпути этой богатырской (как по мощности, так и по затратам) ядерной эскадры настолько «развратило» береговое начальство, что последние лесовозы стали уходить из Игарки под Новый год, в то время как в августе и сентябре суда неделями простаивали на енисейском рейде в ожидании груза. Зимний «взлом Арктики» прославился на весь мир. Наши газеты с восхищением писали о трудовом героизме экипажей, западная пресса – изумлялась фантастической стоимости транспортировки. Старого друга Игарки Йонаса Лида[3] настолько встревожила поистине «золотая» январская перевозка досок через Арктику при помощи трёх атомоходов, что он – оставаясь идеалистом до конца дней своих – даже предложил советскому правительству проект использования для енисейских рейсов грузовых атомных подлодок. По его подсчётам, так было бы всё же несколько дешевле».[4] 

Стоит ли говорить, что, по сути, гибель города Игарки в 1990-е была связана именно с дороговизной ледокольных проводок лесовозов с продукцией градообразующего предприятия Игарки – а возврат к практике безледокольных проводок был закрыт, фактически, административным путём в угоду поддержке в кризисное время ледокольного флота в целом: взнос на содержание ледокольного флота («потонный сбор») стали взимать с судов, следующих по трассе Севморпути, круглогодично[5] (иными словами, «и с тех судов, которые шли без ледокола по чистой воде»[6]).

В других случаях отказ от сложившихся ритмов происходит ради сиюминутной выгоды – а в результате в долгосрочной перспективе возникают проблемы экологической устойчивости, чреватые разрушением самой системы традиционного хозяйства. Яркий пример такого рода – трансформации традиционных практик природопользования коренных народов в условиях соседства с развивающейся нефтегазодобычей и освоением, заселением Арктики в целом – причём речь далеко не только об изъятии пастбищ (хотя эта проблема тоже актуальна). Так, например, пастухи-оленеводы Ямала отклоняются от традиционных, веками сбалансированных маршрутов каслания (сезонных перекочевок), и «тяготеют к транспортной инфраструктуре, посёлкам, где подолгу стоят на одном месте, иными словами – ближе к дешёвым продуктам питания, дровам, цивилизации. Пастухи со своими стадами проводят отпуск вблизи сел»[7] -- в результате пастбища вблизи сёл и объектов инфраструктуры быстро деградируют, что ставит под угрозу само сохранение оленеводства. Другой фактор деградации пастбищ – переход с мясного на пантовое оленеводство, что приводит к увеличению численности стад в целом, и как результат – снова к увеличению нагрузки на пастбища.

Каслание

Между тем, импульсные практики экономии затрат сегодня нередко применяются и в неарктических территориях – когда речь идет о дефицитном или дорогом ресурсе. Это, например, временное подключение более высокой скорости интернет-соединения при базовом более дешевом тарифе, использование многотарифных счётчиков электроэнергии, отключение отопления в ночной период (когда в отапливаемых зданиях нет людей), другие суточные различия в тарифах и стоимости услуг; по сути, к этому же типу экономии относится работа филиалов вузов (приглашение ключевых преподавателей на определённые промежутки времени вместо значительных затрат на компенсацию им переезда в место расположения филиала).

Совершенно очевидно, что в современной экономике Арктики, наряду с закономерным отходом от ряда импульсных практик по мере освоения территории (например, строительство стационарной дороги вместо зимника в районах интенсивной хозяйственной деятельности) в ряде случаев целесообразно сохранение, восстановление и внедрение импульсных практик – в том числе применяемых за пределами арктической зоны (суточное регулирование интенсивности теплообеспечения производственных помещений, импульсное повышение скорости интернет-соединения, выездные обучающие мероприятия и др.).

Мобильность инфраструктуры 

Мобильность инфраструктуры в контексте системы эффективного хозяйствования в условиях Арктики означает поочерёдное использование одного и того же ресурса пользователями, размещёнными удалённо друг от друга. И эта форма имеет на Севере и в Арктике глубокие корни – скажем, в сфере культуры в XX веке использовалась передвижная форма учреждений культуры: «красные чумы». И эта форма имеет тенденцию к забвению. С другой стороны, в условиях ограниченности ресурсов именно мобильность служит важным фактором повышения их доступности, причём есть примеры применения практик последовательного использования инфраструктуры в самых инновационных отраслях – например, использование центров коллективного пользования научным оборудованием (правда, они, как правило, стационарны: пользователи перемещаются к научной инфраструктуре, а не наоборот).

Говоря о мобильности, я не имею в виду её очевидные проявления – мобильность коренного населения Арктики или использование вахтового метода. Речь идёт именно о последовательном использовании инфраструктуры разными пользователями, размещёнными на удалении друг от друга. В первую очередь, о ресурсах непроизводственной сферы – например, мобильные медицинские бригады, мобильные многофункциональные центры предоставления государственных услуг, мобильные консультационные пункты. Современная практика востребует и мобильную инфраструктуру – мобильные энергетические установки и системы обеспечения связи, мобильные центры переработки сельхозпродукции (центры переработки дикоросов, убойные комплексы и др.).

Жизненность мобильной формы предоставления услуг в современной Арктике доказывает практика восстановления мобильных форм работы частными компаниями. Например, успешным считается проект «Канинский красный чум», реализованный совместно «ЛУКОЙЛом» и «Арханельскгеолдобыча» и направленный на диспансеризацию коренных жителей Канинской тундры[8] Пример меньшего масштаба – это разработка мобильных энергетических установок. К данной сфере можно отнести и практики других регионов: предоставление мобильного жилья (кстати, традиционная для России в целом практика – перенос традиционной избы по брёвнышку на новое место).

Вне Арктики также появляются и практики, и новые технические средства, облегчающие организацию предоставления мобильных услуг (например, передвижные мобильные комплексы Ульяновского автозавода, однако требуется их «северное исполнение» -- в частности, монтаж на базе вездехода (такой мечтой со мной делилась руководитель Потребкооперации Ненецкого АО).

Нарты, запряжённые в снегоход. Фото Т.И. Трошиной 

Полифункциональность 

Полифункциональность – ещё один традиционный принцип хозяйствования на Севере и в Арктике, важный фактор обеспечения социально-экономической устойчивости через самодостаточность.

При ограничениях в сфере транспортной доступности жители Арктики, а также отдельные хозяйственные организации поневоле берут на себя ряд функций, которые в условиях обжитых территорий обычно делегируются отдельным организациям или лицам-профессионалам. Самый яркий пример – это вынужденное расширение сферы компетенций северных водителей. Любая поломка транспортного средства зимой в условиях экстремально низких температур, в отдалении от сервисных центров и вообще зачастую вне зоны сотовой связи, при редком транспортном потоке и редкой сети населенных пунктов может оказаться гибельной, поэтому водителям, профессионально эксплуатирующим транспортные средства на зимниках и иных дорогах в малонаселённой местности приходится доосваивать профессию ремонтника. Полифункциональны в условиях редкой плотности населения врачи и вообще медработники, которым зачастую приходится сочетать навыки разных врачебных специальностей. Исключительно полифункциональны (при сохранении традиционной культуры) коренные жители: каждая семья в значительной степени обеспечивала себя всем необходимым – от одежды и питания до жилища и инструмента. Даже в целом в районах Севера и Арктики совмещение профессий во всех сферах встречается чаще, чем в более южных районах.

Понятно, что при потере узкой специализации и массовости производства может теряться эффективность отдельных видов деятельности, однако в условиях Арктики это может быть компенсировано повышением эффективности системы в целом за счёт снижения издержек на транспортировку – одну из главных причин удорожаний в северной экономике.

При переходе от узкой к широкой специализации не обязательно должно страдать качество – наоборот, производя продукт «для себя», человек стремится сделать его максимально полезным и качественным (жертвуя временем на изготовление). В результате, например, в традиционной практике достигались фантастические результаты, когда «удивительные особенности – «нетеряемость» вещей, их надёжность и медленный износ, сугубо малое количество (по принципу «необходимо и достаточно») – уже не представляются загадкой»[9]. И в современных условиях на Севере широко распространена доводка транспортных средств «под себя» – как правило, речь идёт об утеплении, об увеличении проходимости и т.п.

Полифункциональность в условиях Севера и Арктики проявляется не только на уровне отдельных специалистов, но и на уровне организаций и территориальных хозяйственных комплексов в целом. Наиболее ярким воплощением комплексного подхода стала хозяйственная организация Главного управления Северного морского пути (до Папанина), под контролем которого была не только организация транспортировок и безопасности, но и социальная, культурная сфера на закреплённой территории, самообеспечение продовольствием. Теоретическая база комплексного подхода к освоению Севера и Арктики была разработана известным экономистом-североведом Славиным, писавшем о преимуществе «территориальных комбинатов» в условиях нового освоения[10].

Комплексный подход к освоению Севера и Арктики в советской практике многократно противопоставлялся отраслевому: в узком понимании отраслевой подход и чёткая специализация зачастую представляются эффективнее – но при доминировании отраслевого подхода и узкой специализации, как правило, возрастают затраты на завоз необходимых товаров и услуг (производство их выносится за пределы Севера), соответственно, возрастает опасность снижения общей, кумулятивной устойчивости северного, арктического хозяйства в целом.

Парадоксальным образом практика комплексности нередко выстраивается внутри «контура» крупных ресурсных компаний, действующих в условиях Арктики, в том числе за рубежом: в контуре компаний концентрируются сервисные, социальные услуги.

К сожалению, практика применения комплексного подхода в условиях России имеет и отрицательные примеры, как правило, связанные с превратным пониманием комплексности как воссоздания в условиях Арктики всех аспектов многоотраслевого хозяйства, характерного для основной полосы расселения, во всей полноте. Яркий пример – пресловутые коровники Норильска, знаменитые своей неэффективностью. Такие примеры пагубны не только сами по себе - они оказывают отрицательное влияние на экономику через дискредитацию самой идеи комплексности. Однако комплексный подход подразумевает не «лобовое» воссоздание на Севере южных образцов, но выстраивание заново, адекватно местным условиям, специфических практик самообеспечения – с максимальным (и творческим) использованием местных ресурсов. В качестве примера современной комплексности можно привести практику эксплуатации рудника Купол на Чукотке, находящегося под управлением канадской компании[11]. Помимо основной деятельности по добыче золота и обеспечения жизнедеятельности горняков, на руднике присутствуют элементы сельского хозяйства (в инновационных вертикальных теплицах выращивается зелень для потребления на руднике), а ненужные транспортные контейнеры (использованные для завоза оборудования) были употреблены как строительный материал в шахтах[12].

На руднике "Купол"

В современных условиях многофункциональность на уровне отдельных предприятий и поселений Арктики должна выражаться в распространении практик самообеспечения продовольствием (на фоне практически утерянных подсобных хозяйств в российской Арктике поражает активное развитие инновационных форм сельского хозяйства на зарубежном Севере). Другое важнейшее направление – теплоэнергообеспечение на основе местных и/или возобновляемых ресурсов, последовательный переход к распределённой энергетике.

Обе проблемы могут решаться как за счёт восстановления ряда традиционных практик (в частности, в Финляндии восстанавливают традиционную породу крупного рогатого скота, адаптированную к северным условиям, хотя и менее продуктивную по сравнению с более южными породами), так и за счёт внедрения инновационных технологий. Однако большую проблему для реализации в Арктике инновационных практик самообеспечения составляет нехватка квалифицированных кадров: как правило, инновационная техника требует более сложных навыков от эксплуатирующих её пользователей (возникает, как я её называю, «проблема трезвого истопника»[13]).

Представляется, что данная проблема также может решаться через полифункциональность. В мировой практике разработаны технологии внедрения инноваций в традиционном обществе через отдельных «медиаторов»; особенно широко описано внедрение практик эффективного природопользования. Большой интерес заслуживает пример внедрения практик модельных лесов через посредничество библиотек и образовательных учреждений в Республике Коми (проект осуществлён в 1990-е годы WWF) (организация включена в единый реестр физических лиц и организаций, признанных иностранными агентами в РФ, деятельность признана Генпрокуратурой РФ нежелательной).

Работники сельских библиотек и школ, как правило, наиболее восприимчивы к инновациям в силу своих профессиональных навыков и компетенций, и именно они могли бы стать «проводниками» новых технологий как в сфере продовольственного обеспечения (например, внедрение «вертикальных теплиц» как новой формы жизни забытых «пришкольных участков»), так и в сфере инновационного теплообеспечения. Школы, учреждения культуры могут и должны стать «демонстрационными площадками» новых технологий в удалённых районах Арктики. Разумеется, увеличение нагрузки должно быть соответствующим образом компенсировано – в идеале, должен быть разработан и реализован специальных проект создания «локальных центров инноваций», включающий процедуру выбора физического или юридического лица – получателя поддержки, обеспечение его подробными инструкциями и необходимым материалом и оборудованием для внедрения инновационных практик, консультационной поддержкой, а при большой нагрузке – и материальной поддержкой. Эффект от реализации данного проекта был бы многофазным: сначала это снижение нагрузки на бюджет (например, за счёт повышения энергоэффективности эксплуатации школьного здания) – затем это повышение общей устойчивости социально-экономического развития удалённых поселений за счёт внедрения новой практики (например, повышение эффективности местного малого предпринимательства, усвоившего практики повышения энергоэффективности).

Безусловно, важным направлением будет обучение волонтёров из удалённых поселений практикам первой помощи; в некоторых случаях возможна помощь волонтёров в образовании (в ЯНАО старшие дети семей коренных народов специально обучаются подготовке к интернату своих младших братьев и сестер).

Другой вариант реализации принципа полифункциональности (главным образом в тех сферах, где требуется действительно высокая квалификация, например, в сфере врачебной помощи) – это повышенные материальные вложения в уникальные кадры, способные к полифункциональной деятельности (так, например, исключительно высокие доходы имеют в Канаде врачи, работающие по контракту в северных районах страны). Повышенные материальные стимулы к привлечению на Север несеверян, как хорошо известно, приводят к текучке кадров (заработал – уехал), однако, в случае квалифицированных специалистов это один из возможных вариантов.

Приоритет самодостаточности требует гибкого реагирования на местные условия, развития специфической арктической нормативной правовой базы во многих сферах деятельности[14], допущения вариативности решений, зачастую – предоставления права решения лицам, действующим на низовом уровне.

Взаимосвязанность импульсности, мобильности, полифункциональности

Эффективная реализация принципов импульсности, мобильности, полифункциональности достигается за счёт одновременного, системного применения всех трёх компонентов. Только в их взаимосвязи, на их синергии достигается необходимый эффект. Например, мобильный ресурс доставляется в определённую точку – за этим должна последовать мобилизация местных ресурсов, включение в использование ресурса максимально возможного количества пользователей. Например, в случае доставки комплекса по переработки сырья, в «страду» в сбор и переработку сырья вовлекается большинство местного населения вне зависимости от основной профессии – так реализуется многофункциональность каждого человека[15].

Другой пример «сцепки» трёх принципов – это насущная необходимость местным жителям в случае необходимости уметь пользоваться внедорожным транспортом: из-за импульсного режима работы основных видов транспорта в «паузы» между плановыми сроками реализации транспортных услуг экстренные перевозки могут осуществляться внедорожным транспортом самими жителями удалённых поселков и тундровиками. Именно такая система сложилась в североамериканской Арктике, где душевая обеспеченность средствами малой авиации радикально больше, чем в России и, по сути, многие жители Севера просто имеют свои маломоторные самолёты; в Канаде проводится также целенаправленное обучение пилотированию представителей коренных народов Севера.

В России, в наиболее труднодоступных районах подспудно уже складывается такая система – правда, нелегальная и крайне рискованная (в Якутии в нелегальной авиации подрабатывают «от учителя музыки до добытчика мамонтовой кости»). Требуется не только и не столько борьба с подобными нелегальными практиками – сколько их вывод «из тени», с принятием мер по обеспечению безопасности (льготными – не репрессивными – мерами по снабжению запчастями, дообучению, обеспечению навигационным оборудованием и др.). Параллельно требуется разработка (практически с нуля) нормативной базы любительской (волонтёрской?) эксплуатации малой авиации в районах бездорожья.

Таким образом, реализация принципов эффективного хозяйствования в условиях Арктики требует системного подхода, и прежде всего – разработки системной нормативной базы, регулирующей особую, арктическую систему хозяйствования на принципах импульсности, мобильности и полифункциональности.

В общем случае, должны быть выделены два полярных варианта. Первый -- наиболее освоенные зоны, в которых повышение эффективности хозяйства должно обеспечиваться мерами, разработанными для плотноосвоенных территорий, и в частности, за счёт повышения транспортной доступности – круглогодично и круглосуточно. Очевидно, что именно в таких районах наиболее целесообразно размещать опорные зоны развития Арктических территорий. 

Второй вариант – наименее освоенные зоны, классическая труднодоступная, бездорожная Арктика с наиболее суровыми условиями. Именно для этих участков наиболее эффективна реализация изложенной триады принципов импульсность—мобильность—полифункциональность.

Кроме того, возможны и промежуточные, буферные зоны – как правило, это зоны переходные не только в пространстве, но и во времени, то есть зоны активного хозяйственного освоения (например, районы активной разработки полезных ископаемых). Здесь должен планироваться последовательный комплекс мер, ориентированный либо на постепенное «доразвитие» территории до состояния освоенной – либо (в зависимости от ситуации), напротив, на перспективное сворачивание деятельности, рекультивацию территории и возвращение её в «природное» состояние.

Зимник Певек - Купол, фото А.В. Волкова

Автор: Надежда Юрьевна Замятина, канд. геогр. наук, ведущий научный сотрудник географического факультета МГУ им. Ломоносова, зам. ген. директора Института регионального консалтинга.

Фотография заставки сделана Надеждой Замятиной.



[1] Из интервью Н.Ю. Замятиной с жителями Игарки, 2013.

[2] Правда, здесь очевидна ловушка: при эксплуатации «в крайнем случае» атомные ледоколы станут убыточны.

[3] Норвежец, владелец многих предприятий на Енисее до утверждения советской власти.

[4] Горчаков Ростислав. Удивительная Игарка – Красноярск : Инкомбук Медведь, 1998. Стр. 169.

[5] Пункт 3.7.6. "Прейскуранта N 11-01. Тарифы на перевозки грузов морским транспортом в каботажном плавании" (утв. Постановлением Госкомцен СССР от 27.03.1989 N 274) гласил: «Ледокольный сбор взимается 1 раз с каждой тонны (контейнера) перевозимого груза, прибывающего или отправляемого из (в) портов ТСМП, - либо перевозимого по ТСМП транзитом в каботажном и заграничном плаваниях - круглогодично; также круглогодично взимается сбор за проводку по ТСМП судов, не принадлежащих Министерству морского флота СССР». Мотивируется это тем, что «ледокольный потонный сбор взимается обществом с грузоотправителя не в связи с транспортировкой экспортируемых грузов, а за осуществление комплекса мероприятий, направленных на обеспечение навигации, то есть за оказание услуг по обеспечению безопасности мореплавания при следовании российских судов, в том числе и принадлежащих обществу, по трассе Северного морского пути» (цитата из Постановления ФАС Северо-Западного округа от 26.05.2005 N А42-1315/04-22).

[6] Горчаков Ростислав. Там же. Стр. 190.

[7] Константинова Татьяна. Жизнь в тундре меняется быстрее, чем кажется (интервью с Валерием Кибенко) // Север-пресс: информационное агентство. Вторник, 19 июня 2018 11:18 [Электронная публикация]

URL: http://sever-press.ru/obshchestvo/nauka/item/40916-zhizn-v-tundre-menyaetsya-bystree-chem-kazhetsya

[8] Григораш Олег Федорович, Чемерис Марина Валерьевна Концепция социального инвестирования ОАО «Архангельскгеолдобыча» // Вестник Северного (Арктического) федерального университета. Серия: Гуманитарные и социальные науки. 2005. №1. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/kontseptsiya-sotsialnogo-investirovaniya-oao-arhangelskgeoldobycha (дата обращения: 19.06.2018).

[9] Усенюк Светлана. ДНК северной техносферы. Проектирование транспорта для условий Севера. Аналоговая система и новая транспортная парадигма // Мир транспорта. 2008. № 4. Стр. 27—34.

[10] Славин С.В. Промышленное и транспортное освоение Советского Севера. М.: 1961.

[11] http://kinrossworld.kinross.com/ru/articles/%D1%80%D1%83%D0%B4%D0%BD%D0%B8%D0%BA-%D0%BA%D1%83%D0%BF%...

[12] Причём помимо привнесённых вместе с технологией вертикальных теплиц салатных культур начато выращивание пользующихся большим спросом у рабочих укропа и мяты (http://trinixy.ru/120237-chukotskiy-rudnik-kupol-samyy-sovremennyy-rudnik-rossii-21-foto.html).

[13] Понятие было сформулировано в ходе практики работы в сельской местности, когда пришлось столкнуться с невозможностью внедрения в сельской местности экономных котлов, рассчитанных на древесные пеллеты, из-за отсутствия кадров, способных выполнять на месте относительно сложный комплекс работ по их обслуживанию.

[14] Необходимо доработать и нормативную правовую базу исполнения образовательными и/или культурными учреждениями функций локальных инновационных центров – например, расширение сферы трудового воспитания школьников, соотношения часов на трудовое воспитание и другие дисциплины и др.

[15] По факту так и происходит неофициально: в период, например, добычи ценной рыбы северные поселки (где рыболовство доступно) пустеют; особенно мало мужчин: вне зависимости от профессии, все «на путине» (мои наблюдения в Игарке, 2013).


далее в рубрике