Василий Татищев в поисках мамонта

Немногие вымершие животные могут потягаться в популярности с мамонтом - разве что динозавры, давно ставшие объектом масскультуры. Лохматое первобытное «чудовище» стало героем фильмов и мультфильмов, приключенческих романов и песен. Характерный горбатый профиль животного с длинными изогнутыми бивнями узнаваем и легко запоминается даже дошкольниками. Нет лучшей кандидатуры на звание «ископаемой эмблемы Арктики». Можно сказать совершенно уверенно, что этот интерес к ископаемому шерстистому слону родился не вчера и, более того, задолго до возникновения такой науки, как палеонтология. 

Хотя первое научное описание мамонта появилось только в конце XVIII века (принадлежит оно немецкому натуралисту Блюменбаху, который в 1799 г. ввёл в науку и общепринятое латинское название для этого вида – Mammuthus primigenius), первооткрывателями этого животного были, скорее всего, аборигенные жители северной Азии, которые с незапамятных времён были знакомы с материальными остатками пребывания мамонта на нашей бренной земле – костями, черепами и особенно впечатляющей величины бивнями, которые и сейчас попадаются по берегам северных сибирских рек. Человек так устроен, что ему непременно нужно найти какое-то объяснение для всего непонятного, диковинного. Так в фольклоре сибирских народностей появились легенды о мамонте. Чаще всего его воображали в виде какого-то подземного чудовища, роющего ходы и почти не показывающегося на поверхности. Только так можно было объяснить, что кости и бивни столь громадных существ находятся во множестве, а их самих никто никогда не видывал. Есть свидетельства, что в воображении туземцев мамонт рисовался чем-то вроде огромной мыши, боящейся дневного или лунного света, который, якобы, несёт ему смерть. Другие считали, что мамонты живут в глубоких озёрах, причём могут переходить из одного водоёма в другой – опять-таки с помощью подземных ходов.

Эти предания понемногу передавались и более цивилизованным народам, контактировавшим с аборигенами Сибири. Известны, например, упоминания о мамонтах в старых китайских книгах. Жители Московского царства, как свидетельствуют заезжие иностранцы, в XVI-XVII в. тоже кое-что знали об этих животных. Один из этих путешественников Витсен, посетивший Россию в 1664 году в составе голландского посольства, похоже, принял на веру рассказы московитов о «подземной мыши». По крайней мере, он писал, что «великая загадка землетрясений теперь легко объясняется подземными движениями этой громадной крысы». Впрочем, тот же Витсен сообщает и другое сведение, полученное от «московитов», которые явно понимали родство мамонтов со слонами, живущими гораздо южнее. Из этого они заключали, что земной шар «испытал поворот».

Представления народов Западной Европы о происхождении ископаемых костей мамонтов и слонов в те же столетия тоже не отличались достоверностью. Находимые останки приписывали то вымершим людям-гигантам, то слонам из войска Ганнибала, не перенесшим тягот военного похода, то даже костям драконов, убитых святыми. Известна история, как в 1613 г. хирург-авантюрист Мазюрье показывал за плату кости «Тевтобоха, царя кимвров», которые были ни чем иным, как костями мамонта.

Трезвый рационалистический XVIII век, «век Разума», искал более естественных объяснений. В полном согласии с духом времени самый живейший интерес к костям ископаемых чудищ проявлял Пётр Великий, который не только основал Кунсткамеру для хранения и показа всяких диковин, но и издавал указы о розыске в Сибири останков мамонта. Предписывалось, что если в какой-то местности будут найдены «мамонтовы роги», то надо постараться отыскать и другие кости животного и, собрав их, «прислать их в сохранности в Тобольск». За такую находку полагалось денежное вознаграждение. Обратим внимание на эти «роги» – что такое на самом деле мамонтовы бивни, никто в те времена не знал, поэтому принято было считать их рогами.

Заговорив о Петре, самое время обратиться к деятельности его выдающегося современника – Василия Никитича Татищева (1680–1750). Её трудно охарактеризовать одним словом. В.Н. Татищев был и горным инженером, и администратором, и историком, и географом, и экономистом, и этнографом. Эпоха узкой специализации ещё не наступила…

Среди прочего, Василия Никитича можно считать и одним из отцов-основателей российской палеонтологии. Именно он стал первым русским автором, опубликовавшим научные статьи о мамонте. Примечательно, что лишь одна из них вышла в свет на русском языке (другие – по-латыни или на английском).

Интерес Татищева к проблеме происхождения мамонтовой кости возник в начале двадцатых годов XVIII в., когда он был послан Петром на Урал для организации сибирских горных заводов. Работая на Урале и в близлежащих местностях Западной Сибири, Татищев лично соприкоснулся с находками останков мамонта, познакомился с местными легендами и ходячими представлениями о них и, по его же собственным словам, «возымел великое желание» составить собственное мнение об этом загадочном животном. На это он тратил немногие часы свободного времени, которые мог улучить между непрерывными служебными занятиями и разъездами. 

Отправившись в 1724 г. в Швецию в качестве советника Берг-коллегии, Василий Никитич познакомился с местными учёными, которые задавали ему вопросы о мамонтовой кости. В ответ на это Татищев написал небольшой «мемуар» на латинском языке, изданный в следующем году в Стокгольме под названием «Mamontowa kost, h.e. ossa subterranea, fossilia, ingentia, ingnoti animalis e Siberia adferri coepta” (что можно перевести на русский примерно так: «Мамонтова кость, т.е. кость подземная, окаменелая, большая, [принадлежащая] неизвестному животному, из сибирских руд извлекаемая»). При жизни автора эта статья выдержала два переиздания – в Уппсале и Лондоне (в переводе на английский).

Судьба русскоязычных трудов Татищева о мамонте сложилась непросто. При жизни автора в печать попала только одна статья («О костях, которые из земли выкапываются, а особливо о так имянуемых мамонтовых костях»; издана в журнале «Исторические, генеалогические и географические примечания на Ведомости» в 1730 г.), причём исходный авторский текст был сильно отредактирован и дополнен академиком Гмелином. И только в 1974 году, спустя 244 года после написания, оригинальная рукопись под названием «Сказание о звере мамонте» наконец увидела свет в восьмом выпуске сборника «Природная обстановка и фауны прошлого» (Киев, 1974).

Итак, что же достоверно знал русский энциклопедист начала XVIII в. о звере-мамонте, о чём только догадывался, в чём он был прав и в чём ошибался? Вспомним ещё раз, что наука об ископаемых организмах находилась тогда даже не в младенческом, а буквально в зародышевом состоянии, и даже имени ей ещё не было дано (термин «палеонтология» появился много позже). Доступный Татищеву методический арсенал был невелик – расспросы местных жителей и горных инженеров, осмотр и измерение найденных костей, рассуждения, умозаключения и догадки, догадки, догадки…

Но несмотря на всё сходство, и внутреннее и внешнее, Татищев так и не согласился с гипотезой, выдвинутой некоторыми учёными, что мамонтовая кость представляет собой остатки слонов. Он не мог объяснить, каким же образом кости этих теплолюбивых животных могли попасть в холодную Сибирь, где слоны не обитают. Он по очереди обсуждает и опровергает все известные ему гипотезы, что кости слонов были занесены водами библейского потопа, что слоны были приведены в Сибирь с юга армией завоевателей или странствующими иудейскими племенами и т.д. Будучи осторожным исследователем, Татищев делает вывод, что для окончательного решения вопроса о природе мамонтовой кости нужны дополнительные данные, новые наблюдения. 

Эти новые данные не заставили себя ждать. В Петербургскую академию наук продолжали поступать находки ископаемых костей из Сибири. В конце 1727 г. академик Дювернуа смог анатомировать современного слона и, сопоставив его скелет с костями мамонта, провозгласил, что мамонт – это слон. Другой академик, Бюльфингер, который сомневался в гипотезе о занесении слоновьих костей в Сибирь водами потопа, предположил, что было такое время, когда слоны могли жить и на крайнем Севере, там, где сейчас обнаруживаются их останки.

С учётом этих открытий Татищев составил новое, более точное представление о мамонте.

Вчитаемся повнимательнее в текст «Сказания о звере мамонте». После длинных рассуждений, пересказа туземных легенд о мамонте и отчёта о результатах собственных исследований, Татищев делает однозначный вывод: обследованные им ископаемые остатки «суть слоновые, а не иного зверя кости». Его знаменитые «рога» – не что иное, как бивни. Но откуда же взяться слонам в Сибири, если в таких «студеных местех слонам не токмо жить, но и довести их для нежной природы неудобно»? Недаром же «от Цейлона, ближайшего места, где ныне слоны ещё водятся, до Якутска более 60 градусов или 6260 верст в прямую линию…» Якутск упомянут, видимо, не случайно. Именно в районе Якутска, а ещё Берёзова на Оби, как сообщает нам Татищев, были найдены бивни наилучшей сохранности, что автор совершенно правильно объясняет консервирующим влиянием вечной мерзлоты. Южнее, в окрестностях Томска, Тюмени, Тобольска, мамонтовы кости тоже обнаруживаются, но там они «более гнилые».

Татищеву оставалось только одно – предположить, что в прежние, «допотопные» времена климат Сибири был гораздо мягче нынешнего и даже на крайнем Севере могли существовать тропические животные (как тут не вспомнить ироническое "Россия - родина слонов"). Татищев использовал теорию, высказанную в конце XVII в. английским священником Томасом Бернетом (1632–1715) в книге «Священная история Земли». Опираясь на библейские тексты и используя некоторые принципы ньютоновской физики, Бернет доказывал, что некогда, до библейского потопа, Земля была повернута к Солнцу под прямым углом, а не наклонно, как сейчас, поэтому на всей нашей планете царил одинаково тёплый благоприятный климат, тот самый, которым наслаждались первые люди в Райском саду. Всемирный потоп вызвал не только катастрофическое наводнение: «потоки дождя запечатали трещины, по которым испарявшаяся вода уходила наверх. Образовался закрытый нагревающийся котёл без отводного клапана. Когда давление паров превысило прочность наружной земной оболочки, она взорвалась, образовав вихри потоков, приливные волны, а также разрывы и перемещения твёрдых обломков. Так образовались горы и впадины океанических бассейнов. Силой чудовищного взрыва земная ось была сбита к её нынешнему положению. Когда вода вновь ушла в свои подземные вместилища, поверхность Земли представляла собой «гигантские и страшные руины… изломанную и перепутанную кучу тел» (Игнатьев, 2012, с. 42). Выжившие люди обнаружили, что оказались на «грязной маленькой планете», ничем не напоминавшей прежнее состояние.

Томас Бернет и фронтиспис его книги «Священная история Земли».

Эта теория имела большой успех среди образованной публики того времени. В начале XVIII в. с ней были знакомы и просвещённые русские люди, такие как Феофан Прокопович.

Доказывалось всё это не только «доводами физическими», но и цитатами из священного писания. Сам Татищев подчёркивает, что нигде в Библии в рассказах о допотопных временах нет упоминаний ни про снег, ни про морозы, ни про зиму. Люди в те блаженные времена доживали до 900 лет, потому что в условиях тёплого и одинакового климата пища для них была в изобилии. И только после всемирного потопа «пременилось всё, отъялось полезное, вселилось вредительное, вместо благорастворенного … воздуха мраз, снег, буря, дожди и протчее… вместо долгоденствия болезни, печали и скорая смерть». Всё это, как полагал Василий Никитич, могло произойти только от «премены положения земли к солнцу».

Так или иначе, Золотой век на Земле кончился, всемирный потоп не только уничтожил всё живое на планете, но и раз и навсегда изменил климат. Там, где раньше могли в изобилии водиться слоны, настала великая стужа и вечная мерзлота. О былом состоянии этих мест говорят только останки громадных животных, время от время находимые по берегам северных сибирских рек. 

Рисунок сибирского купца Болсунова, изображающий труп мамонта, найденный в устье реки Лены в 1799 году (по книге Илларионова).

Дальнейший прогресс в изучении мамонта был связан в основном не с новыми находками костных остатков, а с сенсационными обнаружениями почти целых трупов этих животных, сохранившихся в вечной мерзлоте. Эту эпоху открыла находка в 1799 г. такого трупа на Быковском полуострове в устье реки Лены. В 1806 г. труп был доставлен в Санкт-Петербург для научного изучения. С тех пор подобные находки делались неоднократно и сделали мамонта самым детально изученным из всех вымерших животных. Но это, что называется, уже совсем другая история.

Автор: М.В. Винарский, д. б. н., заведующий Лабораторией макроэкологии и биогеографии беспозвоночных Санкт-петербургского государственного университета. 

Источники:

Иванов А.Н. 1977. В.Н. Татищев – первый исследователь мамонта в России. Мамонтовая фауна и среда её обитания в антропогене СССР. Л., 77–81.

Игнатьев А.И. 2012. Ископаемые растения и «теория Потопа». Lethaea Rossica, 7: 35–58.

Илларионов В.Г. 1940. Мамонт. К истории его изучения в СССР. Горький, 95 с.

Татищев В.Н. 1979. Избранные произведения. Л.

Romano M. & Palombo M.R. 2017. When legend, history and science rhyme: Hannibal’s war elephants as an explanation to large vertebrate skeletons found in Italy. Historical Biology, 29(8): 1106-1124.

Tatischow B. 1729. Mamontova kost’, hoc est ossa subterranea, fossilia, ingentia, ignoti animalis, e Siberia adferri coepta, duabus perillustrium atqve generosissimorum virorum literis, breviqve commentario dilucidata. [Uppsala, J.H. Werner]. https://www.alvin-portal.org/alvin/attachment/document/alvin-record:54154/ATTACHMENT-0001.pdf