"Мы в начале большого пути": беседа с советником по Арктике

Предлагаем вниманию читателей беседу с представителем губернатора Архангельской области по развитию Арктики Львом Владимировичем Левитом.

Лев Владимирович, как думаете, почему так давно идёт работа над Законом об Арктической зоне РФ и до сих пор она не завершена?

Л.Л.: Дело в том, что за последние годы поменялись подходы, претерпела развитие и социально-экономическая ситуация, что также требует переосмысления, и не так просто выделить, что самое важное и с чего начинать комплексное развитие Арктики. Отдельным вопросом является отраслевая отнесённость арктических мероприятий. Например: когда мы строим объект портовой инфраструктуры – что это: транспорт или деятельность в Арктике? Когда мы организуем работу спасателей – это поисково-спасательная деятельность или Арктика? Здесь сложно выделить уникальный предмет управления. В научных кругах идёт дискуссия, является ли Арктика предметом самостоятельного регулирования – или это предмет смешанного регулирования? Сейчас, за последние четыре года, достигнуто понимание, что закон об Арктике нужен. И большая работа уже проделана в этом направлении. Есть единство по поводу того, что в законе необходимо дать определение Арктики. Оптимально там также должен быть приведён перечень территорий Арктической зоны. Рамочный закон об Арктике станет основой для формирования всего корпуса законодательства об Арктике по многим отраслевым направлениям. 

То есть определения сейчас нет или оно чисто географическое?

Л.Л.: Конечно, Арктика как правовое понятие - это прежде всего территория. В свете этого для Минэкономразвития было трудно определиться с подходом при формировании программы для Арктики – создавать специальные разделы в отраслевых программах или включить всё в единую госпрограмму по Арктике. Получилось нечто среднее. В Госпрограмму вошёл ряд мероприятий, имеющих первостепенное значение, и блок информационных мероприятий по Арктике. Сейчас к разработке Закона по Арктике активно подключилась Государственная Дума, создан экспертный совет при заместителе председателя Госдумы О.Н. Епифановой. Перед экспертным советом стоит задача в кратчайшие сроки разработать проект закона, включая опорные зоны. Этот закон будет рамочным, содержать набор определений. Дальше постепенно будет реализовываться второй этап, включающий формирование всего корпуса законодательства об Арктике.

Всё-таки перечислить территории, которые географически относятся к Артике – это несложно. А вот доходчиво объяснить, почему, например, Чукотка относится к Арктике – а Магаданская область, тоже с очень суровым климатом, не относится… Возникает вопрос: а почему?

Л.Л.: Это сложный вопрос, несколько лет уже ведётся дискуссия, и действительно ряд субъектов Российской Федерации хотели бы дополнить состав сухопутных территорий Арктической зоны. Такой опыт уже имеется в 2017 году: три района Карелии включили в Арктику. Есть заявка и от Архангельской области. Власти Красноярского края ранее заявляли о намерении «добавить» территорию Эвенкии, а Якутии – ещё восьми улусов. Если отталкиваться исключительно от природно-климатических условий, то к Арктике можно будет отнести ряд территорий почти до южных границ страны. Но нужно учитывать и другие факторы. Например, очень важным для любого государства является вопрос заселённости прибрежных территорий. Для Минэкономразвития, безусловно, определяющим был социально-экономический критерий, а также обеспечение национальной безопасности. Если на побережье живут люди – значит, это живое побережье, значит, можно рассчитывать на участие этих людей, например, в ликвидации аварийных разливов нефти, в организации поисково-спасательных операций, в мониторинге состояния льдов, морей… Важна привязка к Северному морскому пути. Северный морской путь идёт вдоль северной сухопутной границы – но важно понимать, кто живёт на арктическом побережье, кто является опорой для развития деятельности в Арктике, для перевозок по Севморпути, если произойдёт непредвиденная ситуация или чрезвычайное происшествие. При отнесении районов к Арктической зоне в большой степени учитывался и будет учитываться вопрос связанности этих районов с Северным морским путём. Например: в Арктику от Архангельской области вошёл Мезенский район, но не вошли смежные с ним Пинежский и Лешуконский районы. А ведь до революции это был один уезд. После революции районы были разделены, исходя из логики лесопромышленного комплекса и организации работы лесопромышленных бригад, хотя экономически они все связаны с рекой Мезень и друг с другом. Порт Мезень, Мезенский, Лешуконский и Пинежский районы с точки зрения производства и экономики – это единый организм, и у нас есть экспертное заключение по этому поводу. Потому мы и настаиваем на включении этих районов в Арктическую зону.

Насколько вообще удачен порт Архангельск с точки зрения обеспечения Северного морского пути? Он ведь достаточно мелкий и не может сравниться по своим возможностям с Мурманском?

Л.Л.: Это бытующее мнение является очень большим заблуждением. Архангельск – это первый порт России и долго был единственным. В тяжёлые времена он выручал страну. В новейшее время это северные конвои в годы Великой Отечественной войны: когда стране нужна была помощь в технике, вооружении, эта помощь шла через Архангельск. Порт Архангельск имеет крайне выгодное положение и универсальную специализацию. Он словно создан для морской деятельности. У нас очень протяжённая причальная линия, порядка сорока километров. И это всё действующие причалы или такие, где возможна реконструкция. Глубины в Архангельске более чем достаточны для приёма всех судов, которые требуются для Арктики. Конечно, атомный ледокол в Архангельске не требуется – все задачи по ледовой проводке в полной мере реализуют дизель-электрические ледоколы «Росморпорта». 

Ещё одним важным преимуществом Архангельска является самое короткое плечо до Москвы, центрального региона, по сравнению со всеми остальными арктическими субъектами. Поэтому перевалку грузов, доставленных по арктическим морям, гораздо удобнее осуществлять через Архангельск. Сейчас в регионе недозагружена железная дорога, и железнодорожники с радостью примут больше грузов. Также в Архангельске сложилась очень сильная конкурентная среда: имеется шесть портовых операторов и порядка десяти судоходных компаний, которые конкурируют за качество услуг, повышают скорость обработки грузов. Поэтому при строительстве объектов проекта «Ямал-СПГ» огромная часть дорогостоящих грузов, оборудования и уникальных строительных материалов шла через Архангельск. Здесь выгодные конкурентные условия, очень удобное географическое расположение и максимальная доступность для организации мультимодальных перевозок (равнинный рельеф местности, огромный массив свободных площадей, наличие подъездных путей и инфраструктуры – электричества и газа). Поэтому по инициативе регионального правительства ведётся активная работа над созданием глубоководного порта Архангельск, который будет обрабатывать до 38 млн. тонн груза, причём это будут не только навалочные грузы, но и контейнерные грузы, высокотехнологичная продукция. Порт Архангельск может принимать суда с фактической осадкой почти до десяти метров. Это практически все типы судов, которые необходимы для обеспечения жизни населения, государственных объектов в Арктике, арктических строек.  

Учитывая короткое транспортное плечо до Москвы, даже рыбу с Дальнего Востока в центральные регионы страны выгоднее завозить по Севморпути, чем через Сибирь по железной дороге: это сокращает срок доставки и сохраняет высокое качество продукции. Так, например, стоит вспомнить успешный опыт доставки по Севморпути в августе 2017 года в порт Архангельск более трёх тысяч тонн замороженной дальневосточной рыбы группой компаний «Доброфлот». Переход из Владивостока занял 14 суток. Но когда мы завозим в Архангельск рыбу с Дальнего Востока – судну нужна обратная загрузка. Это может быть, например, лес или целлюлоза. Такие расчёты организации загрузки в восточном направлении по Северному морскому пути у нас ведутся.

Еще одним положительным примером служит отправка 25 тысяч кубометров леса из порта Архангельск в порт Шанхая по Северному морскому пути на сухогрузе «Михаил Кутузов».

Да, знаменитый архангельский лес и пресловутая архангельская «экспортная доска»… Видимо, это какая-то особенно хорошая доска. Она идёт на экспорт потому, что не востребована дома? Может быть, она даже называется «экспортной доской» потому, что слишком хороша для отечественной промышленности? Что это за гордость – характерная, конечно, далеко не только для Архангельской области – что за рубеж мы отправляем самое лучшее? Или пеллеты, которыми гордится Архангельская область: это высокотехнологичная продукция, но она тоже идёт в основном за рубеж…

Л.Л.: Да, архангельский лес – это один из символов, бренд Архангельской области, который сложился очень давно. Мой прадед был управляющим архангельской лесобиржи. Он приехал сюда из Риги, был приглашён ещё до революции, и это было в то время градообразующее предприятие. В советское время из Архангельска, который называли «всесоюзной лесопилкой», также активно экспортировался лес, та самая экспортная доска и знаменитый штампик со звёздочками… В чём преимущество архангельского леса? Холодный климат замедляет рост растений. Соответственно, за один год роста дерево прибавляет совсем немного, но эта древесина более плотная, качественная, её потребительские характеристики очень высоки. Архангельские пиломатериалы поставляются морским транспортом в более чем 70 стран мира, вплоть до Саудовской Аравии. Это товар мирового уровня, и он приносит валютную выручку. Безусловно, российские потребители также получают весь необходимый им объём леса. Ни о какой дискриминации тут речи нет. Таким образом, мы выполняем важную задачу импортозамещения, например не покупаем высокотехнологичное биотопливо, а сами его производим и поставляем на экспорт. Мы зарабатываем деньги с помощью высоких технологий. Пеллеты пользуются спросом как в Северной Америке, так и в Западной Европе, и в странах Азии, в Китае есть большой спрос.

А в России?

Л.Л.: В России ещё предстоит наладить производство технологического оборудования. Чтобы пользоваться пеллетами в локальной энергетике – например, обогревать небольшую ферму, социальные учреждения, жилища или цеха – вам необходима специальная котельная. Необходимо, фактически, создать новую отрасль, производство специальных котлов, которые автоматически подают эти пеллеты. Мы находимся в начале большого пути, но уже создали продукцию высокой переработки. Происходит постепенное перевооружение локальной энергетики региона с отказом от использования неэкологичного ископаемого топлива, с переходом на продукты лесопиления как более естественные для этой территории. Таким образом утилизируются значительные объёмы древесных отходов. Производство пеллет дает ощутимо большую прибыль, чем экспорт круглого леса, распространённый два десятилетия назад. Пеллеты дают в разы больше прибавочной стоимости. Это, повторюсь, высокотехнологичная продукция, и я уверен, что со временем мы сможем развить и российский рынок.

Вам не кажется, что само по себе то обстоятельство, что за экспорт платят валютой, делает поставки за рубеж более привлекательными, чем на отечественный рынок? Да, это часто так говорится: мы зарабатываем валюту для родины, мы молодцы… Но, может быть, это ещё и более сильный стимул, чем развивать отечественный рынок?

Л.Л: Здесь необходимо учитывать несколько факторов. Что лучше: продавать круглый лес? Или доску? Или пеллеты? Конечно, лучше модернизировать производство так, чтобы оно давало наибольшую отдачу на единицу труда. И неважно, куда вы продаёте. Отдача будет всё равно выше. Для производителя в принципе безразлично, продавать внутри страны или продавать на экспорт. Всё зависит от цены. К тому же продавать в России – проще, чем продавать на экспорт, с точки зрения документов, согласований...

Зато там валютные контракты, а валюта укрепляется относительно рубля…

Л.Л.: Времена меняются. Китай тоже сначала продавал на экспорт, а сейчас покупательская способность внутри страны повысилась. Во-вторых, получая прибыль, предприятия смогут ещё больше вкладывать в модернизацию производства, в возобновление лесов…

То есть лес вырубается – и высаживается?

Л.Л.: В Архангельской области в прошлом году было посажено больше леса, чем вырублено. В последние годы в регионе реализуется принцип, согласно которому ежегодные площади лесовосстановления сопоставимы с площадями проведённых рубок. В 2017 году объёмы лесовосстановления составили 65 тысяч гектаров. 2017 год также стал рекордным и по количеству выращенных в области сеянцев – более 16 миллионов штук. Для нас это очень важно, мы здесь живём. Ориентируясь на лучший мировой опыт лесовосстановления, можно сказать, что потенциал лесного фонда практически неисчерпаем, с учётом «искусственных» новых насаждений.

А сколько нужно времени, чтобы лес возобновился?

Л.Л.: 50-60 лет, чтобы выросло новое дерево, пригодное для новой рубки.

Когда мы делали интервью с Архангельским опытным водорослевым комбинатом, был вопрос: чего бы они хотели от государства, какой поддержки. И ответ был: в первую очередь, доступа к новым технологиям… Что для этого делается в Архангельской области? Вы как-то ведь пришли к тому, чтобы начать производить пеллеты, а что делается в других областях?

Л.Л.: Губернатором было принято решение о развитии системы кластеров. В Архангельской области флагманом стал лесопромышленный кластер, затем был создан судостроительный кластер, объединивший крупнейшие компании отрасли. Его задача - выявить, что требуется, какие технологии нужны, где мы можем построить, может быть, подводные добычные комплексы, подруливающие устройства для беспрепятственного движения во льдах… Или это морская техника… То есть где мы можем предложить комплексные решения для нефтегазовых операторов или для рыбопромышленного комплекса. Этот кластер оформился уже в ассоциацию и активно развивается. Предприятия региона могут произвести очень широкий спектр продукции, которую мы можем сделать в активной фазе находятся переговоры с подрядчиками, которые работают на Ямале. Также созданы рыбопромышленный и биотехнологический кластеры, к тому же ещё социальный кластер, где речь идёт о создании высокотехнологичных протезов, экзоскелетов. Производить их массово – не всегда рентабельно. А вот нишевую продукцию, которая важна в общероссийском масштабе, – это решение было принято и реализуется.

Участники рыбопромышленного кластера модернизируют свой флот, есть целая сеть рыболовецких колхозов, которые занимаются в том числе прибрежным ловом и участвуют в сборе водорослей. Крайне интересен опыт Исландии в этой сфере. Делегация побывала в Исландии и познакомилась с передовыми технологиями по производству рыбьего жира, масел, медицинских препаратов из рыбы. Траловый флот планирует строительство фабрики – это уже конкретные планы – которая будет не просто производить филе, а высокотехнологичные продукты. То есть то, что сделали лесопромышленники с пеллетами, будет сделано и в рыбопромышленном комплексе.

В биотехнологическом кластере у нас есть много интересных находок. Например, Северный государственный медицинский университет в экспериментальном порядке производит хвойный морс. Это экстракт хвои, ценность которого подтверждена НИИ Питания как профилактического и восстанавливающего средства. И этот напиток уже производят. Его продают в медуниверситете. Аромат хвои придает напитку приятный, но не вполне привычный вкус, как ёлку пьёшь. Наши гости из Исландии очень высоко оценили этот напиток и сказали, что хотели бы импортировать его.

Глубокая переработка водорослей также имеет далеко идущие перспективы в сфере производства продуктов питания, косметологии и медицинских препаратов. У биотехнологического кластера – самые далеко идущие перспективы, на наш взгляд. Просто всему требуется время.

Нет проблемы известности продукции Архангельской области за пределами самой области? Архангельскую доску знают, да. А другую продукцию?

Л.Л.: Специалисты, безусловно, знают и ценят архангельскую продукцию. Тут снова вступает фактор холода и долгого роста. Конечно, мы не можем соревноваться, например, с Белгородской областью в производстве товарного картофеля: там он вырастет быстрее, крупнее, более сочным. Но в Архангельской области более рационально выращивать не товарный, а семенной картофель, из которого можно выращивать товарный для массового производства. Дело в том, что большинство бактерий и вредителей не выживают при низких температурах, поэтому специалисты высоко ценят наш безвирусный посадочный картофель.

Специалистам хорошо известны архангельские алмазы месторождений им. Гриба и им. Ломоносова. Архангельские алмазы составляют около 20% от российских запасов. Алмазный рынок имеет ограниченный круг покупателей, хотя алмазы, прошедшие огранку на северодвинской «Звездочке», успешно продаются в нашем регионе и в других городах.

Мы активно развиваем и сферу туризма, в том числе туризма в Арктику. Многие эксперты по истории, экспедиционной деятельности и транспорту считают, что Арктика начинается в Архангельске.

Беседовала Татьяна Шабаева

Фотографии пресс-службы правительства Архангельской области.