Сейчас в Архангельске

09:55 ˚С
18+

Норильская одиссея Карла Штайнера

О «столице северного ГУЛАГа» известно немногое. Впрочем, этот пробел частично закрывают вышедшие недавно мемуары Карла Штайнера, проведшего более двадцати лет на островах архипелага ГУЛАГа

Карл штайнер 7000 дней в сибири 7000 дней в гулаге Строительство норильска
Андрей Епатко
28 января, 2020 | 14:44

Норильская одиссея Карла Штайнера

Карл Штайнер с экземпляром своей книги «7000 дней в Сибири». Фото 1980-х гг. Слева – российское издание (2017 г.).


С интересом прочитал материал Станислава Стрючкова «Норильск: страшная зима 1954-го». Хочется поблагодарить исследователя, коснувшегося малоизвестных страниц нашей истории. Действительно о «столице северного ГУЛАГа» известно немногое. Впрочем, этот пробел частично закрывают вышедшие недавно мемуары Карла Штайнера, проведшего более двадцати лет на островах архипелага ГУЛАГа… Лубянка, Матросская Тишина, Бутырка, Лефортово, Александровский централ, Соловки, Норильск и Озерлаг – вот перечень «адресов», по которым «проживал» Штайнер с момента своего ареста в 1936 году и до освобождения в 1956-м.
Штайнер, как и другие заключённые, испытал ужасы советских лагерей. Вместе с тем он – один из немногих, кто может считать себя первостроителем Норильска. «В тюрьмах НКВД, в ледовых пустынях Крайнего Севера, повсюду, где мои страдания превышали человеческую меру и границу терпения, я носил в себе одно-единственное желание – всё это перенести и рассказать миру о том, как мы эти ужасы пережили…», - писал Штайнер после освобождения.
Хотя Карл закончил свои мемуары в 1957 году, его книга «7000 дней в Сибири» [российский вариант - «7000 дней в ГУЛАГе», 2017 -- прим. А.Е.] увидела свет только через пятнадцать лет. Как член югославской компартии Штайнер не мог опубликовать свои мемуары без санкции лидера Югославии Иосипа Броза Тито. Именно поэтому выход книги в свет так затянулся.

После выхода «7000 дней», Штайнера стали называть на Балканах не иначе, как «нашим Солженицыным»… Впрочем, сам автор «7000 дней» не любил это сравнение. Более того, у Штайнера прямые претензии к писателю, призывавшему «жить не по лжи»… По мнению югославского революционера, Солженицын жил в «шарашке» в достаточно привилегированных (?) условиях, в то время как он, Штайнер, прошёл все круги ада. «В одном месте Солженицын пишет: когда сквозь окна своего барака он видел автобус, направляющийся в Москву, у него на глазах выступают слёзы. А я, - возмущается Штайнер, - от этого места был в 10 000 километрах севернее, где до 1936 года не жил ни один человек! "Это была ледяная пустыня, куда даже животные не забредали, где под ногами было сорок метров вечной мерзлоты, а сверху снег и лёд. Он [Солженицын – А.Е.] всего это не видел".

Солженицын

Александр Солженицын в ГУЛАГе. Фото начало 1950-х гг.



Разумеется, Штайнеру было обидно, что труд Александра Исаевича раньше узнали на западе и поэтому «7000 дней в Сибири» была принята европейской общественностью достаточно спокойно. Впрочем, «органы» охотились за рукописью Штайнера даже спустя много лет после его освобождения...
У автора было три экземпляра рукописи. Первый он передал секретарю компартии Хорватии, второй – одному из руководителей Югославии, приближённому к Тито. Эти экземпляры так и не нашлись. К счастью, третий, последний экземпляр хранился у брата Штайнера, в Лондоне. С него-то и были напечатаны «7000 дней в Сибири».

Прежде чем перейти непосредственно к Норильской эпопее Штайнера, где наш герой отбыл большую часть своего срока, коснёмся его биографии.
Карл Штайнер был немцем, родившимся в Австрии. В 1919 году он вступил в коммунистический союз молодёжи. Позднее для организации подпольной типографии перебрался в Хорватию, где вскоре был арестован. Оттуда его депортировали в Югославию, так как во время проживания в этой стране Карл успел получить местное гражданство. Накануне прихода к власти Гитлера по заданию югославской компартии девятнадцатилетнего подпольщика перевели в Москву для работы в Балканской секции Комитерна (1932).
4 ноября 1936 году Штайнера арестовали и обвинили в шпионаже в пользу Германии. Обвинение тройки гласило: восемь лет тюремного заключения... Через год наш герой оказался на Соловках, где практически не вылезал из карцера. Дальнейшее он описал в своей книге.

Обложка

 Журнал «Соловецкие острова» (1925 г.). Официальное издание Соловецкого лагеря особого назначения. Журнал редактировался заключёнными и выходил с 1924 по 1930 год.



В одну из августовских ночей дверь соловецкого барака открылась, последовал приказ строиться и двигаться колонной к порту, где заключённых в количестве более пяти тысяч человек погрузили на океанское грузовое судно, носящее имя маршала Будённого… Куда их везут – этого не знал никто.
Плавание было тяжёлым: ощущалась нехватка питьевой воды, а скудный соловецкий паёк, состоящий из нескольких кусочков сахара и сухарей подходил к концу. От голода заключённые взломали трюм, где находились продукты, предназначенные для жителей Крайнего Севера: молочные консервы и шоколад; почти всё было съедено. А на шестой день пути начался шторм…
«Казалось, что настал наш конец, - вспоминает Штайнер. – Волны были огромными, вода заливала все помещения корабля. Те, кто лежал у самого входа, промокли насквозь и вынуждены были искать новое место. Стихия бушевала два дня. В это время ничего не готовили, мы остались без горячего, но всем было не до еды…»
Штайнер свидетельствует, что пока корабль плыл по Белому, Баренцеву и Карскому морям на борту умерло полтораста заключённых.

 Шторм
Штормовая Арктика. Фото 1940-х гг.


16 августа «Будённый» оказался в ледовом плену. Попытки обойти ледяные поля оказались безрезультатными. Тогда судно запросило о помощи… 18 августа к «Будённому» подошли ледоколы…
Вскоре корабль отшвартовался у Новой Земли, где пополнил запасы воды и свежего хлеба. 21 августа судно вошло в устье Енисея, а на следующий день отшвартовалось в порту Дудинки.
«Перед нами лежала ледовая и снежная пустыня, - пишет Штайнер. Нигде ни единого деревца! Кругом одни кустарники. Мы заметили лишь несколько деревянных домиков и какую-то станцию узкоколейной железной дороги».
Прибывших «соловчан» рассадили в вагончики и повезли на 105-й километр по маршруту Дудинка-Норильск. Далее заключённые шли пешком в сторону каменноугольной шахты «Надежда».

Норильск
   Заключённые Норильлага. Фото 1940-х-1950-х гг.


Так Штайнер оказался в лагере того же названия. Его приписали к работам узкоколейки, ведущей к Норильску. Работа была трудная и монотонная: заключённые перевозили щебень к железнодорожной насыпи. На троих выдали одну тачку: двое нагружали, третий возил. Пока одну тачку везли к насыпи, другую наполняли щебнем. Работа продолжалась одиннадцать часов, и за это время нужно было преодолеть с тачкой 25 километров. Если норма выполнялась, каждый получал по 700 грамм хлеба (утром и вечером), по литру баланды и 250 грамм просяной каши. Кроме того, три раза в неделю заключённые получали по 200 грамм селёдки. Выходных почти не было. Отдыхать можно было, лишь когда бесновалась пурга…
Однажды в лагерь пришёл нарядчик и зачитал сто фамилий, в том числе и Штайнера. Было объявлено, что, как только погода улучшится, названных заключённых переведут в Норильск.
«Мы обрадовались, - вспоминает Штайнер, - так как о Норильске рассказывали чудеса: там-де живётся хорошо! Я не всегда верил этим рассказам, но когда услышал, что там есть [питьевая] вода, то подумал, что еду в рай».
По прибытии на место заключённые оказались в примитивных бараках, перед которыми лежало множество разбросанных шпал, предназначенных для строительства железной дороги.

Морозов

 Купец Тимофей Саввич Морозов. Фото 1860-1870-х гг.



«Норильск находится в 120 километрах от Дудинки, центра Таймырского полуострова - пишет Штайнер. – Это место было известно ещё в 60-е годы прошлого столетия. Известный купец Морозов [Тимофей Саввич Морозов, отец знаменитого промышленника-благотворителя Саввы Морозова. -- прим. А.Е.] пытался использовать огромные природные богатства этой глуши. Но его попытка не увенчалась успехом, так как для этого предприятия у него не было рабочей силы. Морозов обратился к тогдашнему губернатору Енисейской губернии и попросил его о содействии. Губернатор послал в Петербург сообщение о наличии драгоценных металлов в Норильске и его окрестностях. Через несколько лет в Енисейск прибыла комиссия, которая в сопровождении вице-губернатора и купца Морозова отправилась в Норильск и ещё дальше на север. По возвращении, комиссия известила царя [Александра II – А.Е.] о том, что в Норильске есть огромные месторождения полезных ископаемых, но их использование не представляется возможным, ибо лето здесь длится всего 2 месяца, а остальные 9 месяцев стоят такие лютые морозы и бураны, что в этих местах людей поселить невозможно». 

Таким образом, проект был отклонён…

 Узкоколейка

    Узкоколейная железная дорога. Таймырский полуостров. 1940-е гг.


Но если царские чиновники считали, что эти места не предназначены для проживания, то для Сталина не было ничего не возможного: в 1935 году «хозяин» Кремля приказал подобрать специалистов, рабочую силу и организовать в Норильске лагерь…
Первые заключённые, попавшие в Норильск, были молодыми, здоровыми людьми. НКВД произвёл тщательный отбор: сложный климат, тяжёлая работа и полностью необжитая территория требовали закалённых людей.
Когда летом 1936 года прибыл первый большой корабль, заволновались обитатели края – местные кочевники (Штайнер называет их «самоедами»): они пасли здесь большие стада оленей и ставили капканы на песцов. В итоге самоедам пришлось откочевать далеко на северо-восток…
В своих воспоминаниях Штайнер приводит уникальную картину начала Норильлага, на основе которого возник Норильский никелевый комбинат… По словам автора «7000 дней», первая партия заключённых была брошена на сорокакилометровый отрезок – от Енисея до озера Пясино. Через каждые 5-6 километров ссыльные ставили палатки, в которых были деревянные нары, а посередине – железная печь. В двух палатках оборудовали кухню, продукты хранились под открытым небом.
Прежде всего территорию будущего Норильлагеря нужно было очистить от высокого и смёрзшегося снега. Работали примитивным инструментом: железными ломами, лопатами. Очищали мёрзлую почву, фундамент для бараков. Одновременно группа геологов проводила разведку полезных ископаемых. За короткое время в Москву отправили образцы меди, кобальта и других ценных металлов. Были обнаружены и большие залежи каменного угля.
В 1937 году в Норильск прибыло двадцать тысяч заключенных. Только часть из них могла разместиться в бараках, остальным пришлось довольствоваться палатками. И это в районе вечной мерзлоты!

 Школа

Первая школа в Норильске. Фото 1940 г.


Корабли с заключёнными прибывали один за одним, но число людей не увеличивалось, так как смертность была очень высокая. Но Сталин требовал любой ценой переходить к эксплуатации залежей благородных металлов: «Верховный» готовился к войне. Цены на цветные металлы на мировом рынке – особенно после прихода Гитлера к власти – повышались еженедельно, а у Советского Союза не хватало средств на их оплату.
В 1938 году Сталин пригласил на «беседу» начальника строительства Норильска Владимира Матвеева и поставил ему условие, чтобы к концу 1939 года Норильск начал производить олово и медь... Матвеев с заданием не справился, и весной 1938 года был арестован. На его место пришёл Авраамий Завенягин. Тогда город представлял собой 80 бараков и кладбище. Штайнер свидетельствует, что хотя Норильску было всего три года, кладбище у него было, как у городов, простоявших не одно столетие.
Однако Завенягин был умнее: он вытребовал квалифицированные кадры – инженеров, техников, экономистов. Чтобы заинтересовать последних, Завенягин давал им мелкие привилегии – лучшие помещения, лучшее питание. «И года не прошло, как в Норильске задымили трубы и первое олово было погружено на суда в порту Дудинка», - свидетельствует Штайнер. Ныне имя Завенягина носит Норильский горно-металлургический комбинат.


Сам автор «7000 дней» вспоминает, что его первые работы в Норильске пришлись на 45-градусный мороз: по ощущениям казалось, будто «мозг замерзает»… Но гораздо страшнее были снежные бураны: при норильской пурге – видимости никакой. Заключённые, идя на работу, вынуждены были держать друг друга за руки, чтобы их не унёс ветер. Но иногда и это не помогало: люди падали, как снопы, и их тут же заметало снегом. На стройке почти не было мест, где можно было согреться. Особенно в первые годы, когда ещё ни одного здания построено не было. Иногда заключённым разрешалось разводить большие костры.
По словам Штайнера, норильский четырёхмесячный полярный день действовал на организм гораздо губительней, нежели четырёхмесячная ночь: когда была ночь, заключённые меньше работали.

 Норильск
   Норильск. Фото 1940-х гг.


В 1940 году в Норильске неожиданно появились 250 испанцев. Ещё недавно они бежали от пришедшего к власти Франко. Советский Союз принял их, расселив по разным городам Украины и Российской Федерации. Всё шло хорошо, пока на паровозостроительном заводе в Харькове, где работала часть испанцев, не произошла крупная забастовка. Это привело к вмешательству НКВД... В итоге – словно по сигналу – во всех городах Союза начались аресты испанцев, которым инкриминировали «контрреволюционную деятельность» и приговорили к восьми-десяти годам лагерей.
«Дети юга, - пишет Штайнер, - должны были на Крайнем Севере отбывать своё наказание. Большинство заболело ещё во время транспортировки; в Норильске часть из них сразу отправили в больницу, других же – признали непригодными к труду. Из 250 испанцев 180 нашли себе вечное упокоение в Норильске. Остальных в 41-м году отправили в Караганду». По-видимому, испанцы попали в печально известный Карагандинский концентрационный лагерь, в простонародье – Карлаг.


 Испанцы
   Бойцы республики Испания на Красной площади 7 ноября 1937 г.


1940-й год стал годом больших сюрпризов: вслед за испанцами в Норильск прибыло 6000 советских солдат, попавших в плен во время Финской войны. После подписания советско-финского мира наши солдаты даже не подозревали, что за своё пленение они получат срок от 5 до 10 лет. Как пишет Штайнер, некоторые из солдат были ранены, их привезли на Таймырский полуостров прямо из госпиталей. Теперь они раскаивались в том, что не остались в Финляндии…
Зимой 40-го года снежные бураны были настолько сильными, что полностью засыпали железнодорожную ветку между Дудинкой и Норильском. Тысячи заключённых круглые сутки очищали от снега полотно, но всё было напрасно: снежные барханы тут же вырастали вновь. Нередко люди, расчищавшие путь между приближающимся поездом и высокими сугробами, оказывались в западне: состав их просто давил…

 Норильск

 Норильск. Фото 1944 г.


Всё это время Штайнер и его товарищи жили в палатках, установленных вдоль железной дороги. Это было невыносимо! Печка, стоявшая в центре палатки, не могла согреть всех желающих. В итоге заключённые нередко дрались за место у печки.

Наконец, весной 1941-го года снежные бураны кончились, железная дорога была расчищена, и заключённые вернулись в Норильск.
Поскольку Штайнер отказывался подписывать на допросах какие-либо документы, он скоро оказался во 2-й Норильской тюрьме. Здесь революционер встретился с любопытной личностью – капитаном военно-морского флота Меншиковым. Штайнер, как и другие заключённые, разумеется, знал, что война в самом разгаре, но именно от капитана узнал много подробностей...
Меншиков был комендантом Новой Земли, куда направлялись морские транспорты под усиленным конвоем американских и английских кораблей. От Новой Земли суда шли уже без охраны до Дудинского порта. Часть груза, предназначенного для норильских предприятий цветной металлургии, оставалась в порту, другая же – отправлялась по Енисею в Красноярск.
В августе 1941 года на Новую Землю прибыл такой же северный конвой. Когда корабли ещё стояли в заливе, часовой с вышки доложил, что на горизонте появилось неизвестное судно. На берегу посчитали, что это отставший корабль союзников, и больше не обращали на него внимания. Однако вскоре часовой доложил, что судно приближается к заливу…

Конвой

    Корабль британского арктического конвоя счищает лёд с палубы. Фото 1942-1943 гг.



«Я вышел, чтобы проверить, что происходит, - рассказывал Меншиков. - Поднявшись на вышку, я ужаснулся: это был немецкий военный крейсер. Я тут же приказал дать сигнал тревоги, но было слишком поздно: требовалось несколько часов, чтобы развернуть корабли. А немецкий крейсер шёл всё ближе и ближе… Один из союзных транспортных кораблей, двинувшийся первым, хотел покинуть залив, но немцы только этого и ждали: как только судно вошло в самое узкое место, раздался залп... Затонув, «союзник» закрыл выход остальным кораблям. Береговая артиллерия тщетно пыталась блокировать огонь немецкого крейсера. Затем немцы приблизились к острову и стали засыпать его снарядами… Пострадали все суда, стоявшие в заливе, и все портовые сооружения. Было 140 убитых и раненых. И мне кое-что досталось, - Меншиков показал на обрубок левой руки».
Капитан добавил, что его вместе с другими ранеными отправили в больницу в Дудинку, где он пролежал три недели, после чего был арестован. Бывшего коменданта Новой Земли обвинили в шпионаже в пользу Германии. К сожалению, о его дальнейшей судьбе Штайнер умалчивает…
С 1944 года питание в Норильлаге заметно улучшилось: в распоряжении заключённых были мороженое мясо, консервы, сушёные овощи и картофель, присылаемые Соединёнными Штатами в порт Дудинку. Таким образом, благодаря союзникам тысячи заключённых Норильска выжили в «стране вечной мерзлоты».
Впрочем, Варлам Шаламов, сидевший на Колыме, писал, что к западной пище привыкнуть было непросто: 

«Свиная тушёнка по лендлизу, запущенная в лагерный котел, никакого вкуса не имела. Желудки лагерников предпочитали что-нибудь отечественное – вроде гнилой старой оленины, которую и в семи лагерных котлах не разварить. Оленина не исчезает, не становится эфемерной, как тушёнка. Овсяная крупа по лендлизу – её мы одобряли, ели. Всё равно больше двух столовых ложек каши на порцию не выходило. Но и техника шла по лендлизу – техника, которую нельзя съесть…».
 

Тушёнка

Банка американской тушёнки, отправленной в СССР по программе ленд-лиза. Советские бойцы шутливо назвали её «Второй фронт». 


Так или иначе, после 1947 года, когда отношения между СССР и США похолодали, на Север перестали поступать продукты от союзников, вследствие чего уменьшился паёк. И снова наступил период голода…


Размышляя о судьбе Штайнера и его товарищей по несчастью, невольно задаёшься вопросом: «А были ли побеги из Норильлага?»… Были, но лишь единичные из них заканчивалась удачно: большинство беглецов погибало в тундре или тайге. «Огромная территория от Норильска до Красноярска была практически незаселённой, - пишет Штайнер. – Первые более-менее крупные поселения встречаются лишь близ Енисейска, а это целых 400 километров. Вверх от Енисейска начинается край, который больше Германии и Франции вместе взятых, где находится лишь один крупный населённый пункт – город Игарка, расположенный на левом берегу Енисея. Тундра проходима только зимой, поэтому большинство побегов совершалось именно в это время года. Заключённым казалось, что легче справиться с морозом и глубоким снегом, чем с мошкарой, от которой летом не было никакого спасения. К тому же летом сотни рек, протекавших по тундре и тайге, становились непреодолимым препятствием».
В этом отношении характерен диалог Штайнера с капитаном французской армии, арестованным в 1948 году в Потсдаме за «шпионаж». Капитан, ехавший по этапу в Норильск, интересовался возможностями побега…
Штайнер сказал, что побег невозможен, так как днём за заключёнными постоянно наблюдают.
- А ночью?
- Понятия «день» и «ночь» там не существует, - огорошил Карл новичка.
- То есть как? День есть день, а ночь есть ночь...
- Понимаете, - продолжал Штайнер, - в Норильске четыре месяца в году нет дня, и четыре месяца нет ночи. Нечего и думать о побеге из Норильска.
Однако заключённые, стремясь к свободе, не только бежали. В различные министерства Советского Союза направлялись сотни писем, в которых арестанты сообщали, что они нашли золото или другие ценные полезные ископаемые. Большая часть писем была плодом фантазии, но встречались и настоящие находки. Так, учёный Глазанов открыл в Норильске залежи урана. Другой заключённый обнаружил близ города нефть. Третий на побережье Тунгуски открыл крупнейшее месторождение угля.
Штайнер упоминает и о «несерьёзных» открытиях: например, заключённый Глушков изо дня в день бомбардировал НКВД письмами, в которых сообщал, что построил «летающий велосипед», а мичуринец Горский пытался доказать, что в Норильске можно не только сажать овощи, но и сеять зерновые…

 Письмо

 Письмо, отправленное из ГУЛАГа с нарисованной маркой. 1933 г.



Приехать в Норильск в то время было невозможно. Это создавало определённые трудности тем, кто хотел навестить своих родных, находящихся в заключении. Даже если люди чудом избегали контроля в порту, без разрешения НКВД они не могли поселиться ни в одной гостинице. Местные жители соглашались приютить приезжих лишь за большие деньги.
Однако на этом мытарства родственников не заканчивались: в большинстве случаев они не знали, где находятся их близкие. Адрес, который сообщал заключённый, состоял лишь из номера почтового ящика без обозначения места. Но даже если и место было известно (например, Норильск), территория лагеря была настолько огромной, что практически невозможно было найти того, кого ищешь. Заключённый мог находиться в безымянных лагпунктах, расстояние между которыми было более двухсот километров…
В 1948 году жизнь Штайнера неожиданно изменилась… Это было связано с конфликтом Тито и Сталина. Последние «разошлись» по вопросам «модели социализма». Как следствие, в Норильск зачастили из Москвы разные комиссии. Заключённых-иностранцев стали вызывать на допросы. Особенно интересовались югославами. Штайнеру объявили, что он в числе других иностранцев поедет на «материк».
Оказавшиеся в списках полагали, что их отправят на какой-нибудь удалённый остров в Карском море. Были версии, что иностранцев повезут на угольный разрез Кайеркан, отстоящий от Норильска на 50 километров. Однако когда заключённых стали погружать в вагоны, кто-то закричал: «Товарищи, вас везут в Иркутскую тюрьму!».
В Дудинке заключённых перегрузили на пароход «Иосиф Сталин». После десятилетнего пребывания в Норильске Штайнер оказался в лагере Тайшет, в Иркутской области. Там наш герой вполне мог «загнуться» на строительстве рельсовой эпопеи, которая только затевалась…

Строительство
 Строительство узкоколейки. ГУЛАГ. Фото 1939 г.


«Одной из самых безумных идей Сталина было строительство железной дороги вдоль побережья Северного Ледовитого океана, - пишет Штайнер. – Она должна была идти через тундру до Игарки и далее – до Якутии и Колымы. Из Игарки ответвление планировали вести к Норильску… Новая железнодорожная ветка, строительство которой началось, требовала сотен тысяч рабочих и огромного количества техники. Чтобы осуществить идею одного безумца, были произведены миллионы шпал, десятки тысяч рельсов, которых в Советском Союзе явно не хватало. Да и само строительство не было экономически оправдано, так как дорога проходила по незаселённой абсолютно местности. Даже для военных нужд она была не нужна. Этот гигантский проект Сталина необходимо было осуществить, чтобы найти работу миллионам заключённых лишь для того, чтобы они после некоторых лет работы умерли».

После смерти Сталина, гигантский проект приостановили, несмотря на то, что железнодорожное полотно было построено на 60 %. Затем приказали разобрать… Заключённые ломали уже готовые объекты. Десять тысяч вагонов, вновь загруженных шпалами, рельсами и механизмами, отправились в обратный тысячекилометровый путь, - туда, откуда их привезли.

Норильск
 Норильск. Фото конца 1950-х гг.


Возможность выйти на свободу Штайнеру выпала с приходом к власти Хрущёва. Когда Никита Сергеевич решил помириться с Югославией, то одним из условий примирения Тито обозначил освобождение всех югославских политзаключённых. При этом Тито вручил Хрущеву список из восьмидесяти югославов. Начали срочно выяснять, кто из этого списка ещё жив... Оказалось, что всего шестеро. В их числе оказался и Штайнер.
Будущий автор «7000 дней в Сибири» вернулся на родину в августе 1956 года. Свою книгу он посвятил супруге, верно ждавшей его двадцать лет…

Штайнер

  Карл Штайнер на пресс-конференции. Фото 1970-х гг.


Автор: Андрей Епатко, ст. научный сотрудник Государственного Русского музея.

далее в рубрике