Полярный Новый год: от ёлки-метёлки к лесной красавице
В антикварном магазине среди ёлочных игрушек можно встретить массу интересных вещиц: украшения на ёлку в виде дирижаблей из объёмного картона и в виде белых медведей, девочек-северянок из серии «Дружба народов» и, если очень повезёт, незамысловатую композицию – "папанинцев на льдине"…
Так, перебирая старые игрушки, мы попробуем вспомнить, как полярные исследования отражались на ёлочных украшениях или поздравительных открытках страны, и наоборот – как изменения на Большой земле влияли на этот праздник, встречаемый полярниками среди вьюг, льдов и метелей. Как же праздновали Новый год полярники?
Н. Жуков. Иллюстрация из газеты "Известия"
Традиция праздновать Рождество в полярных экспедициях зародилась в России давно, однако с приходом революции для религиозного праздника в стране не осталось места. Как известно, постепенно вся торжественная составляющая праздника сместилась на Новый год, даже ёлка отвоевала своё место на новом, совсем не религиозном празднике. Однако для этого потребовались долгие годы. Так, когда-то с бОльшим размахом отмечали праздники, посвящённые революционным победам. Это нашло отражение и в полярной (мемуарной) литературе тех лет.
Если пропустить примерно десяток лет с революции, то мы попадаем на очень интересное для Арктики время, определившее последующий пласт работ, а именно на 1928 год. Его принято считать поворотным в освоении Северного морского пути. В первую очередь, этот год ознаменовался успешным спасением итальянских дирижаблистов советским ледоколом «Красин», на котором успешно действовал принцип ледовой разведки. В этом же году было принято государственное постановление об учреждении экспедиций на трёх архипелагах – на Новой земле, на Северной земле, а также на земле Франца-Иосифа. Целью этих экспедиций было подробное картографирование земель.
К слову, у советской страны был тогда верный, знаменитый друг – полярный исследователь Фритьоф Нансен, ещё в молодости прославившийся экспедицией на судне «Фрам», в ходе которой он также пытался достичь полюса и зимовал на Земле Франца-Иосифа. Члены экспедиции, которым как раз выпало работать на Земле Франца-Иосифа, посчитали своим долгом поздравить знаменитого норвежца с наступающим 1929-м годом, но вряд ли ожидали, что сам Нансен ответит. Однако вскоре получили телеграмму следующего содержания: «Сердечное спасибо, поздравляю и шлю наилучшие пожелания. Нансен».
Получить телеграмму от самого Нансена! Конечно, это новость очень обрадовала зимовщиков, все заметно оживились, за Нансена подняли бокалы, завели граммофон. С радиорубки переключили радио на кают-компанию, чтобы все могли услышать поздравления правительства. Ждали выступления Михаила Ивановича Калинина, однако вместо него услышали женский голос, зачитавший постановление об отмене встречи и празднования Нового года. При столь удручающем стечении обстоятельств, полярники не растерялись
Видимо, по этой же причине сведения о празднике в экспедиции, что проходил тогда на Северной Земле, также скупы, лишь в дневнике Николая Николаевича Урванцева мы встречаем запись о том, что 31 декабря последнего года зимовки полярники встретили вечеринкой, в ходе которой Ушаков зачитал доклады по плану предстоящих весенних работ, а Урванцев, в свою очередь, выступил с докладом на тему «время в математике, истории и геологии».«Товарищи, - продекламировал один из зимовщиков, - не будем терять драгоценного времени. Я согласен с тем, что встреча и празднование Нового года – буржуазный предрассудок, и, тем не менее, я предлагаю поднять бокал за замечательный старый год и за нашу благополучную зимовку в Новом году. Ура!»
Михаил Степанович Муров «Записки полярника»
«После докладов был устроен ужин, сервированный общими силами, а на улице сожгли несколько ракет и магниевых факелов…»
Н.Н. Урванцев «Два года на Северной земле»
Эта ситуация вполне ясно показывает, что Новый год уже тогда слишком сильно напоминал Рождество, невозможное в советской стране по идейным причинам.
Перенесёмся, однако, ещё лет на десять лет позднее, в 1938 год.
Новый год тогда приобрёл твёрдую идеологическую основу. Рядом с праздничными столами всей страны незримо присутствовал сам Сталин, и вместо рождественских гимнов раздавались тосты, прославляющие достижения вождя:
«Накрыт красиво стол. На нём стоит песочный торт, на котором написано: «С Новым годом». Много яств: осетрина, отварная свинина, ветчина, замечательный студень и пр., пр. Вместо цветов пёстрые бутылки вина. В 12 часов, когда перекрестятся стрелки часов, мы поднимем бокалы, и я скажу речь, отмечу замечательные достижения прошлого года: незабываемые дни декабря – выборы в Верховный совет, достижения полюса, дрейф смелой четвёрки, перелёт Чкалова – Громова, за успехи первого года третьей пятилетки и за вождя нашего товарища Сталина. Великого Сталина! Закончу о его заботе о нас, полярниках, и наших дорогих нам семьях! Да, 1937 год был замечательных достижений. Желаю от всей души, чтобы 1938 год был также прекрасен».
Эти слова принадлежат полярному исследователю Павлу Владимировичу Виттенбургу, к 1938-му уже подвергавшемуся аресту, но ещё не утратившему веру в высшую справедливость. В то время он зимовал на Таймыре.
Мы не будем вспоминать всех, кто попал в жуткий капкан репрессий тех лет; стоит сказать, что многие полярные исследователи угодили в немилость. Так, в 1939 году был расстрелян профессор и доктор географических наук Рудольф Лазаревич Самойлович. Именно на него была возложена ответственность за зимовку, начавшуюся в 1937 году.
Навигация 1937 года выдалась сложной и ознаменовалось небывалой по масштабам зимовкой судов и ледоколов. В безнадежном положении оказался и пароход «Георгий Седов». Из-за невозможности вывести его из-за льдов, было принято решение превратить судно в дрейфующую научную лабораторию. И именно на этой навигации стоит остановиться подробней, но не в силу печальных обстоятельств, последовавших после, а из-за прекрасно налаженной работы во время дрейфа.
Благодаря капитану ледокольного парохода «Г. Седов» Константину Сергеевичу Бадигину, нам удалось собрать наиболее полую картину празднования Нового года в очень интересных условиях. Здесь само собой напрашивается сравнение зимовок с дрейфом судна «Фрам» (1893-1896 г.г.) уже упоминавшегося сегодня Фритьофа Нансена.
За три года, проведённых в полярных льдах, люди могут впасть в состоянии апатии, тревоги или депрессии. В это время самое верное – собраться всем миром в кают-компании и проводить собрания, лекции, а также подготовку к немногочисленным праздникам. Какими прекрасными были рождественские празднования на «Фраме», каждое из которых подробно описано у Нансена! До сих пор они являются образцом хорошо организованного досуга в экспедиции.
Такими подробностями снабжено и повествование капитана Константина Сергеевича Бадигина, который перешёл на «Г. Седов» с судна «Садко». (На корабле «Г. Седов» через Ледовитый океан»). Так как Бадигин оставил наиболее полные впечатления о трёх зимовках и сделал это в высшей степени интересно, мы приведём его цитаты дословно. Однако заинтересовавшемуся этим первоисточником читателю стоит знать, что до нас также дошли записи другого участника вынужденного дрейфа – гидрографа-геофизика Виктора Харлампиевича Буйницкова («812 дней в дрейфующих льдах»), они оба присутствовали во время тех же событий, так что их воспоминания могут во многом дополнять друг друга.
Вот записи Бадигина о первой встрече Нового года, которая проходила на затёртом судне «Садко» по соседству с «Г. Седовым»:
(«Свечи заменяют маленькие электролампочки от астрономического универсала, завёрнутые в цветную бумагу», - дополняет Буйницкий)«В кубрике изготовлялся самый сложный предмет, необходимый для празднования Нового года, - ёлка. Ближайший колхозный рынок, где мы могли бы приобрести настоящую елку, находился в 2 000 километров от нас. Поэтому пришлось мастерить её искусственным способом. Ствол ёлки сделали из старого весла. В нём просверлили отверстия, куда вставили прутья из мётел, выкрашенные в зелёный цвет.
Несколько дней работал «цех елочных украшений». Профессора и их ассистенты выудили из моря актиний, гигантских морских тараканов и ежей, морских лилий. Всё это было высушено, покрыто золотой и серебряной краской и водружено на ёлку. На самую вершину поместили великолепную морскую звезду, пойманную ещё в Карском море. Из этикеток от консервных банок наделали флажков. Механики приготовили ёлочные свечи. Одним словом, ёлка получилась хоть куда».
Торжество провели с большим размахом. За прекрасно сервированным столом проходила оживлённая беседа, которая вскоре переросла в декламацию стихов и исполнение частушек под аккомпанемент губной гармошки. Не заставили себя ждать и участники экспедиции на соседнем затёртом льдами судне. Малыгинцы организовали настоящий джазовый концерт, дирижировал которым капитан дальнего плавания, сдавший своё судно в Тикси и случайно зазимовавший на «Малыгине».«…рядом со столовым прибором у каждого лежал остроумный подарок. Ловко сделанные из тонкой проволоки дружеские шаржи, весёлые карикатуры и прочие сувениры переходили из рук в руки под дружный хохот собравшихся.
Капитан получил целую скульптурную группу, в которой без труда узнал самого себя, восседающего на груде угля с бутылкой керосина в руках, - недвусмысленный намёк на его бережливость. Румке преподнесли гигантского морского таракана, тянувшего огромный воз дел корабельной канцелярии. Любителям пива были вручены игрушечные бутылки. Одним словом, никто не остался в обиде».
Праздник на второй зимовке проходил тоже не скучно:
"К полуночи все приготовления к торжеству были закончены. Гетман и Шарыпов бережно внесли в кают-компанию изготовленную ими ёлку. Это тщедушное создание их творческой фантазии представляло собой сложную комбинацию из палки, прутьев от метёлки и клочьев раскрашенной ваты. Ёлка была убрана цепочками из цветных бумажек, обвешана конфетами, самодельными звёздами и бусами из фольги. Тонкие нити стеклянной ваты довершали роскошный наряд. Когда же радисты включили электрический ток и засветились крохотные лампочки, спрятанные в ветвях, ёлка предстала перед нами во всём своём великолепии", -- пишет Бадигин.
"Ёлка-метёлка" из кают-компании "Садко". Из фондов РГМАА.
Специально для праздника была заколота свинья, из мяса которой повар приготовил различные блюда и закуски. Примечательно, что, слушая репродуктор, полярники жадно впитывали такие, казалось бы, несущественные звуки, как человеческие шаги, гудки автомобилей или редкие возгласы – в общем, шум, заполняющий в тот момент Красную площадь.
Дальше праздник шёл по давно заведённому сценарию: после боя курантов звучал Интернационал и поднимались бокалы «за того, с чьим именем связаны все наши победы, всё наше счастье…»
Любопытна фотография, сделанная Бадигиным во время торжества. Чтобы получить хорошее изображение, в ту пору от всех участников требовалось застыть на несколько мгновений, для этой фотографии понадобилось секунд пятнадцать.
Как часто выходит, самое тщательно запланированное торжество либо проходит вполне заурядно, либо отменяется из-за очередного аврала. Так обстояло дело с третьей зимовкой: бережно сохранённую ёлку не смогли перенести в кают-компанию из-за сильного ветра. За несколько дней до Нового года все были загружены работой. Через 55 минут после Нового года началось сильное сжатие, потребовавшее бдительной работы всех участников дрейфа.
У Буйницкого какое-либо упоминание о празднике отсутствует, вместо этого в дневнике описан ход экстренных мер, предпринятых зимовщиками.
Но если для самих полярников работа была рутиной, которую немного разбавляли праздничные дни, то на Родине их опасная служба вызывала неподдельное восхищение, они «входили в моду» -- мастерились ёлочные украшения на полярную тематику. В музее Арктики и Антарктики хранится любопытная игрушка – папанинцы на льде, которая представляет собой белый остров с фигуркой палатки и проволокой, на которую она вешалась.
Папанинцы на льдине. Ёлочная игрушка из фондов РГМАА.
В 1937 году над Северным полюсом был поднят флаг СССР, официально учреждена самая первая в мире станция на полюсе — "СП-1".
Для того времени это было событием не менее значительным, чем первый полёт человека в космос. Экспедицией руководил знаменитый полярный исследователь Отто Юльевич Шмидт.
Так сложилось, что на дрейф папанинцев выпал ещё один важный праздник – двадцатилетие Великой Октябрьской социалистической революции. Если сравнивать, то 7 ноября папанинцы отметили с гораздо большим размахом, что неудивительно для того времени. О новом 1938 годе у папанинцев сказано следующее:
«Приближался Новый год, и на нас свалилась ещё одна нагрузка: редакции почти всех газет посчитали своим долгом обратиться к нам с просьбой написать что-нибудь о наших мыслях, чувствах, переживаниях…
В ночь под новый, 1938 год Кренкель включил Москву, и мы у себя в палатке услышали звуки Красной площади: «Интернационал» и бой часов Кремлёвской башни.
Я поздравил своих товарищей с Новым годом, мы спели «Интернационал», расцеловались и пожелали, чтобы 1938 год был для нас таким же счастливым, как минувший».
Иван Дмитриевич Папанин «Лёд и пламень»
«Новый год встречаем сильным южным ветром с пургой. В 12 часов 15 минут передал, как обычно, метео на о. Рудольф и обменялся новогодними приветствиями. После этого сели за новогодний стол, вернее — бидон. По случаю праздника испечены знакомые, тяжёлые, как свинец, лепешки на соде. Приправляем их паюсной икрой. Ничего, есть можно. Вторым блюдом — картофельное пюре с сосисками и кофе с остатками торта.
Позвали в палатку Весёлого, чему пёс несказанно обрадовался. Погода мерзкая, а настроение хорошее. Что ни говори, прошедший год не прошёл даром».
Эрнст Теодорович Кренкель «Четыре товарища»
В 1938 г. московские артели по производству ёлочных украшений выпустили серию ватных фигурок в честь покорения Северного полюса.
Ещё вначале мы вскользь упоминали о новогоднем украшении в виде девочки в костюме коренной жительницы Крайнего Севера из серии «Дружба народов». Немало в ту пору было и новогодних открыток, где главными героями стали улыбающиеся жители Крайнего Севера в традиционных костюмах.
Надо отметить, что с освоением Крайнего Севера коренные народы долго не могли понять значение этого праздника, хотя наблюдали, как его отмечают полярники.
Так, большой друг ненцев, участник Северо-Обской Ихтиологической экспедиции Всесоюзного Арктического Института Владимир Петрович Евладов, зимовавший на Таймыре в 30-е годы, писал, что ненцы не понимали значения Нового года по той простой причине, что не считали годы, как это делают европейцы. По их календарю, праздник приходился на «тетедайры» - морозный месяц. Ненцы считали год за два – зима и лето представляли отдельный календарный цикл. Например, мальчику 8 лет они давали 16. Это веселило полярников, которые всё так же продолжали отмечать Новый год.
"Сегодня у нас праздничный день. Встретили Новый год опять, как в ноябре, общим вечерним чаем, ужином и небольшим организованным пиршеством. Разрешили самим себе израсходовать по чекушке водки на человека, включая и женщин, которые не пили, уступив свои «паи» мужчинам. Принятый нами осенью «сухой закон» создает особую приятность выпить в редкие праздничные дни. Тосты повышают праздничность".В.П. Евладов «Полярная ямальская зимовка»
Пока на Крайнем Севере люди ещё привыкали к новым порядкам (например, школам) и перестраивали свою кочевую жизнь под новое время, в Ленинграде, Москве и других городах советские дети, затаив дыхание, слушали по радио сводки о любимых героях: челюскинцах, папанинцах и лётчиках, осваивающих новые маршруты через Северный полюс.
В 1940-м году вышла сказка Валентина Петровича Катаева «Цветик-семицветик», в которой описывалось, как в одном из дворов мальчишки играли в папанинцев. Кто мог тогда предположить, что страшные события смогут вскоре сблизить недосягаемых кумиров с их маленькими почитателями!
Война, конечно, внесла свои изменения в празднование Нового года, хотя даже в осаждённом Ленинграде для детей ещё устраивались ёлки со скудным пайком. Праздником люди могли подчеркнуть, что их вера в победу не сломлена и даже в самых суровых условиях они могут найти повод для радости, как в мирное время.
Многие полярные станции лишились тогда своих кадров, ведь многие полярники ушли на фронт, однако даже оставшиеся не только добросовестно выполняли свою работу, но, перевыполняя план, находили возможность помогать другим.
Во время войны полярники пытались вырастить в теплицах как можно больше овощей, чтобы практически не зависеть от материка, также помогали «большой земле» сами – например, моржовыми тушами или деньгами.
Вскоре среди полярников родилось движение, целью которого стала помощь детям – маленьким жертвам войны. Полярники, которые сами могли не видеть родных детей по два-три года, взяли шефство над детскими домами как Крайнего Севера, так и Ленинграда.
Полярники Тикси писали:
Вскоре эту инициативу поддержали остров Диксон, бухта Кожевникова, мыс Шмидта.«Мы, советские полярники, не имеем возможности взять на воспитание детей к себе в Арктику. Вот почему мы решили взять шефство над одним из детских домов. Мы будем ежемесячно отчислять деньги на воспитание детей, посылать им подарки, вести с ними регулярную переписку…»
«Полярники в Отечественной войне» издательство Главсевморпути 1945 г.
Полярники с мыса Шмидта взяли под свою опеку Клязьминский дошкольный детский дом. К работе были привлечены и дети местной школы – они наряду с полярниками также вели переписку с ребятами, рассказывая о своих ярангах, оленях и собаках. За это время полярники мыса Шмидта передали в детский дом 33 тысячи рублей деньгами, 60 комплектов одежды и белья, много мануфактуры, обуви, десятки килограммов масла, сгущённого молока, какао, шоколада, сахара…
2 января 1944 года в Клязьминском детдоме была устроена ёлка, которую посетили начальник и парторг мыса Шмидта. Для детей это встреча была важным событием, многие тогда заявили, что обязательно станут полярниками, когда вырастут, и не в последнюю очередь -- «потому что у полярников много конфет и шоколада».
К 50-м годам уже ничто не может омрачить празднование Нового года, на полярных станциях эта традиция укрепилась настолько, что полярникам стали доставлять настоящие, живые ёлки.
Вот описание ёлки на дрейфующей станции «Северный полюс – 3» (1954-55 гг.)
«Посреди комнаты, наполняя воздух смолистым ароматом леса, вызывая чудесные воспоминания о доме, о далёком детстве, зеленеет ёлка, которую прислали череповецкие лесорубы. Она необыкновенно нарядна, эта самая северная из всех ёлок. Золотые звёзды, серебряные шары, длинные цепи бус горят, переливаясь в свете ламп, дед-мороз осторожно выглядывает из тёмной зелени игл. Гирлянды причудливых лампочек, изготовленных руками мастеров Московского электролампового завода, сделали [ёлку] совсем чудесной».
Виталий Георгиевич Волович «Год на полюсе»
Здесь же:
Перед праздником была устроена баня, в кают-компании кто-то трудился над стенгазетой, кто-то натягивал на потемневшие стены марлю, а кто-то занимался украшением зелёной красавицы. С большой Земли полярникам были доставлены прекрасные торты, подаренные коллективом кондитерской фабрики «Большевик».«В домиках всюду ёлки – маленькие, душистые, зелёные веточки, наполняющие воздух смолистым запахом леса. Почти каждый из нас обнаружил такую веточку в посылке, присланной из дома. Раскачиваются яркие игрушки, золотистый дождь льётся среди зелени игл. Мы ходим сегодня друг к другу в гости, и у каждого, как на Большой земле, припасено домашнее угощение».
Полярники стали подготавливать не только новогодний стол, костюмы и подарки. На праздновании 1955-го года было исполнено множество песен собственного сочинения на известные мотивы, например на мотив песни «Летят перелётные птицы» было спето следующее:
«Циклоны гуляют без толку.
Но в том основная беда,
Что письма, посылки и ёлку
Мешают доставить сюда.
Но сломлен был Север коварный:
И с неба на станцию вдруг
Спускается летчик полярный
Отважный Илья Мазурук».
С Родины также продолжали поступать телеграммы, к примеру:
На соседней станции «Северный полюс – 4» Новый год шёл по похожему сценарию. В кают-компании стояла настоящая ёлка с гирляндой фигурных цветных лампочек.«Приветствую и горячо поздравляю с Новым годом славный коллектив работников научной дрейфующей станции Северный полюс занятых самоотверженным трудом на далёких дрейфующих льдах Центральной Арктики от всего сердца желаю вам дорогие товарищи в новом году с наибольшим успехом выполнить поставленные перед вами задачи во имя интересов великой горячо любимой Родины».
К. Ворошилов
«Встреча Нового года прошла замечательно. В этот вечер кают-компания преобразилась. В углу – нарядная ёлка, и такой от неё хвойный аромат, даже голова немного закружилась. Все улыбаются, довольны – всё-таки не часто ведь приходится встречать Новый год в океане на льдине.
Столы накрыты белыми скатертями. Юра Слюнин постарался на славу: слоёные пирожки, торты, закуски всевозможные, как дома. К счастью, нам успели привезти ящик шампанского, и это традиционное новогоднее вино в нарядных бутылках украсило наш праздничный стол».
Праздник получил вполне светское название «Бал-карнавал на льду» (по книге Евгения Ивановича Толстикова «На льдах в океане»)
Если говорить о дрейфующих станциях «СП», самой долгожительницей из них стала «СП-22», созданная на ледяном острове – айсберге, она дрейфовала около девяти лет (с 1973 г.), вахта полярников постоянно менялась.
Журналист и известный писатель Владимир Ильич Стругацкий был в числе тех, кому посчастливилось зимовать на этом блуждающем айсберге. В своих воспоминаниях он даже упомянул о транспортировке самой ёлки на Ан-12:
Описываемый рейс, по сути, можно было назвать новогодним: Архангельск, Амдерма, Норильск, Хатанга и дальше… На борту – апельсины, свежие яблоки, конфеты, а в хвосте самолёта, где особенно холодно, на Колыму летит ценный груз – десять килограммов ленинградского земляничного пломбира. Везут пломбир не полярникам, а детям. Полярникам «Дед Мороз» приготовил другие подарки, среди которых особое место занимали пахучие берёзовые веники! С одной стороны, и баню полярники всегда особенно любили, и, опять-таки, подобный подарок навевал воспоминания о родных берёзовых рощах. Видимо, от того, что в полярной жизни места деревьям нет, дома полярники с большой охотой пропадают в лесах, ходят на рыбалку, либо по грибы-ягоды.«У нас на борту – ценнейший груз: письма полярникам от их жён, детей, от знакомых. Два мешка писем. Десятки посылок. И пушистая ёлка. Её срубили в лесу под Ленинградом. Вот уже двое суток она путешествует, преодолевая вместе с нами тысячи километров, пересаживаясь с одного самолёта на другой. И я знаю: все трудности пути покажутся нам ничего не стоящей ерундой, когда встанет эта красавица-ёлка на айсберге, в кают-компании, и люди дотронутся до её иголок, вдохнут запах далёкого леса, запах земли, с которой они расстались год назад».
В.И. Стругацкий «Блуждающий странник океана»
«…В Ленинграде деревья зябли
На промокшем холодном ветру,
Даже их, некрасивых взял бы
В эту гулкую мерзлоту».
- писал участник станции «Сп-12» гидролог Юрий Баннов Байков.
Надеемся, мы смогли убедить вас, что новогодняя ёлка для полярников – не просто символ праздника, а нечто гораздо большее: напоминание о доме, семье и прежней жизни.
Теперь, перебирая советские елочные игрушки, мы можем наткнуться и на хрупкие фигурки пингвинов, а это значит, что с 1956-го года советские полярники начали праздновать Новый год и в Антарктиде. В стране появились поздравительные открытки с полярными станциями на Крайнем Юге, одна особенно примечательная: вертолёт станции «СП» передаёт пингвинам зелёную красавицу, а в кабине – всё тот же символ Севера – белый медведь.
Вот ещё одна открытка на ту же тему:
Поздравительные открытки -- тоже символ эпохи: по ним можно определить, как менялись ценности и техническая мысль.
Как несложно догадаться, в 60-е годы Дед Мороз пересел на ракеты, главными героями детских грёз стали космонавты, что тоже нашло отражение в производстве ёлочных украшений, а интерес к полярникам, хоть заметно ослабел, но не исчез полностью.
После 1977-го года на одной из открыток Дед Мороз снова появился на ледоколе. Связано это было с тем, что в том году под руководством капитана Юрия Сергеевича Кучиева ледокол «Арктика» достиг Северного полюса.
Так, если проявить немного интереса, непритязательные, на первый взгляд, старые ёлочные украшения и открытки могут поведать нам многие интересные истории своего времени.
Автор: Аксёнова Юлия Владимировна, научный сотрудник Музея Арктики и Антарктики.
