Северные сёла и биостанции: переплетение судеб

Кольско-Беломорский регион (Мурманская область и Северная Карелия) – абсолютный лидер России по числу биологических стационаров. С конца XIX века по сегодняшний день здесь работало около двадцати биостанций (включая заповедники). Некоторые из них существовали недолго, от 5 до 20 лет, другие живут уже и 50, и 60, и 80 лет. Будучи научными учреждениями, северные биологические стационары известны преимущественно в научном мире, где их знают по тематике исследований и именам работающих на них специалистов. Однако есть и другая сторона жизни биологических стационаров – их связь с местным, коренным населением. Эта сторона их жизни слабо задокументирована и очень мало известна, однако важна и интересна ничуть не менее, чем научные исследования.

Ведь что такое биостанции? Формально – это научно-исследовательские и образовательные учреждения, предназначенные для всестороннего стационарного изучения растений и животных в естественных условиях. Фактически – это крохотные посёлки, расположенные вдали от цивилизации. Учёные, в большинстве своём из ведущих институтов и университетов крупных городов, приезжают сюда на длительный срок, от 1 до 3-4 месяцев. Здесь они и живут, и работают. Для работы биостанций важно, чтобы окружающая природа подвергалась минимальному влиянию человека, вот и забираются они в глухие уголки, где находят оптимальные условия для научных исследований. Но в таких глухих уголках очень тяжело обеспечить быт, наладить научную работу. Во многих случаях эта задача была бы и вовсе невыполнима, если бы не существующие здесь же деревни, которые задолго, часто за несколько столетий до появления биостанций, начали приспосабливаться к жизни в этих местах. Топонимы и знакомые местным жителям тропы, их умения и знания, орудия и транспортные средства органично вплетались в жизнь биостанций, помогали им устроиться и работать в новом месте. В той своеобразной жизни, которая свойственна биологическим стационарам, местные жители и приезжие научные сотрудники образовывали своего рода симбиотическое сообщество, их отношения становились для каждой из сторон и полезными, и необходимыми.

Карта расположения биологических стационаров Белого и Баренцева морей. С сайта http://www.littorina.info

Ни один из северных биологических стационаров не начинал свою жизнь в полном вакууме. Всегда рядом или на некотором расстоянии от него уже существовали какие-то человеческие поселения, причём обычно поселения с давней историей и традициями.

Соловецкая биологическая станция Санкт-Петербургского общества естествоиспытателей – первая биологическая станция на Русском Севере – была образована на Большом Соловецком острове в 1881 году. Здесь же ещё с 1436 года существовал Соловецкий монастырь.

Первая биологическая станция на Карельском берегу Белого моря, станция К.К. Сент-Илера, начала свою работу в 1908 году рядом с Ковдой, древним беломорским поселением, известным с 1542 года.

Мурманская биологическая станция на Баренцевом море (впоследствии ММБИ), была создана в 1935 году в Дальних Зеленцах, известных как промысловое становище с XVII века; неподалёку, в районе работ станции находились другие давние становища: Териберка, Гаврилово, Рында, Харловка… Здесь же в 1938 году был создан заповедник «Семь островов».

Кандалакшский заповедник, образованный в 1932 году, начинался с островов, издавна освоенных жителями села Кандалакши, известного с XVI века, в дальнейшем территория заповедника увеличивалась, включая острова около Умбы (1466 г.), Порьей губы и Ковды (XVI в.).

Целое созвездие биологических стационаров расположено на Карельском берегу Белого моря: Беломорская биологическая станция МГУ (1938 г.), один из участков Кандалакшского заповедника (1940 г.), Беломорская биологическая станция ЗИН РАН (1957 г.), Морская биологическая станция СПбГУ (1975 г.), базы экспедиций кафедры гидробиологии МГУ и Института океанологии РАН. А рядом с ними деревни XV-XVI вв.: Кереть, Чёрная Река, Чупа, Нильмогуба, Пояконда…

Часто связь биостанций с местным населением начиналась уже с помещения и транспорта. Ведь в чистом поле работать невозможно, да и лодки, необходимые для работы на море, было крайне сложно привезти с собой. Так, здание, в котором размещалась Соловецкая биостанция, было предоставлено ей монастырем. 

«…Мы … обратились к настоятелю монастыря Архимандриту Мелетию с просьбою выстроить помещение для биологической станции… Архимандрит Мелетий весьма сочувственно отнёсся к этому делу и указал нам на издавна существующее при Соловецкой Обители здание рыбных промыслов, называемое «Сельдяной избой». Это здание должно было служить базисом для постройки биологической станции … Собор [Соловецкой Обители] изъявил согласие на её учреждение и постановил надстроить над «сельдяной избой» верхний этаж, в котором должна была поместиться биологическая станция. Это постановление было приведено в исполнение летом в 1881 году, а в 1882 г. я уже работал в здании биологической станции… Монастырь, отстроивши биологическую станцию, снабдил её также приличною мебелью, которая была вся заново сделана, нарочно для станции». 

Вагнер, 1885

Биологическая станция Соловецкой обители. Гравюра из книги Н.П. Вагнера «Беспозвоночные Белого моря», 1885 г.

На протяжении нескольких лет помогал биологическим экспедициям К.К. Сент-Илера управляющий Ковдинской таможенной заставой К.А. Дьяконов. Он предоставлял профессору и его студентам здания таможенной заставы под лабораторию и жильё, а также резервные таможенные карбасы для морских гидробиологических работ. Все свои действия по оказанию помощи экспедициям профессора К.К. Сент-Илера, Дьяконов согласовывал с управляющим Архангельской таможней, обосновывая помощь возможностями Ковдинской таможенной заставы и необходимостью содействия отечественной науке (Агамирзоев, 2019).

«Это было 15 июня 1908 г., когда мы со студентами Юрьевскаго университета прибыли в Ковду. Было холодно, моросил мелкий дождь, и дул пронизывающий ветер. Мы не знали, куда и к кому нам обратиться для приискания квартиры, и, безпомощно стоя на пароходе, смотрели на далёкую деревню и на заводы… Наше положение было довольно неприятное. В это время ко мне подошёл средних лет господин в форме чиновника таможеннаго ведомства и сразу же разсеял все наши сомнения: «Насчёт квартиры не безпокойтесь, это мы всё устроим...». Действительно, всё сделалось как-то само собой, наш безконечный багаж погрузили на буксир, забрали нас самих и перевезли на остр. Берёзовый, на котором расположен самый большой из местных лесопильных заводов… Наш благодетель оказался начальником Ковденской таможенной заставы Константином Аверкиевичем Дьяконовым. На Берёзовом мы встретили самый радушный и гостеприимный прием; у Дьяконовых нас обогрели, напоили чаем и накормили; было тепло и уютно. Эта картина, это ощущение теплоты остались навсегда в нашей душе, и мы всегда с глубокой благодарностью вспоминаем об этом приёме совершенно чужих людей, которые видели нас первый раз в жизни. И надо сказать, что во все следующие годы нашего пребывания в Ковде К. А. Дьяконов был всегда к нам также мил и любезен, исполнял наши многочисленныя просьбы и оказывал нам всяческое содействие».

Сент-Илер, 1916  

Здание Ковдинской таможенной заставы, в которой размещалась биологическая станция в Ковде в 1911 г. Фото из статьи К.К. Сент-Илера, 1916

У причала Ковдинской таможенной заставы, 1914 г. К.К. Сент-Илер (третий справа) со студентами перед выездом на сбор материала. Фото из статьи А. Горяшко, 2014.

Но и биостанции, в свою очередь, помогали местному населению в самых разных вопросах, начиная от решения чисто практических задач и создания рабочих мест, до выполнения роли «очагов культуры» в краях, далёких от музеев, библиотек и университетов.

Просветительская роль биостанций

Соседство учёных, занимающихся чем-то непривычным, непонятным, а потому таинственным, всегда вызывало любопытство у местных жителей, и сотрудники биостанций это любопытство охотно удовлетворяли. Зоолог Михаил Николаевич Римский-Корсаков, сотрудник первой на Белом море биостанции Санкт-Петербургского общества естествоиспытателей, рассказывает: 

«Постоянно приходили к нам на станцию посетители, чтобы посмотреть «морских чудищ». Это были как сами монахи и послушники, так и богомольцы. Обычные вопросы большинства посетителей были: сколько лет живёт морская звезда или другое животное, …что есть такой-то зверь…». 

Римский-Корсаков, 1943

С 1924 и до начала 1930-х гг. на Соловецких островах работала биологическая станция, не имевшая аналогов в истории – это была биостанция, созданная заключёнными Соловецкого лагеря особого назначения. Поразительно, но и эта, лагерная, биостанция также вела большую просветительскую работу, став своеобразным культурным центром области.

«Контингент лиц, посещавших Музей и Биосад, довольно разнообразен: начиная от членов Карельского Правительства и работников высших правительственных учреждений Союза и кончая экскурсиями железнодорожников, профсоюзников, женских организаций, красноармейцев, комсомольцев и т. д. Местные экскурсии состояли из красноармейцев, служащих, заключённых Соловецких Лагерей, приезжавших к ним на свидания родственников и др. Отдельно следует отметить посещение Музея экскурсионным порядком матросами и сотрудниками: Пловучего [так в источнике] Морского Научного Института, прибывшего на судне «Персей», судов гидрографических экспедиций Убеко-Севера и др., заходивших в Соловецкую гавань. Экскурсии обычно сопровождались сотрудниками Музея, дававшими подробные пояснения по содержанию коллекций Музея, или работниками Биосада, знакомившими посетителей с животными. Школьные экскурсии обычно снабжались некоторым школьным материалом, как то: семенами диких и культурных растений, дублетными экземплярами гербариев и т. д. Посетителям велась подробная регистрация. Общее число посетителей Музея за отчётный период [1924-26 гг.] достигло 16.416 человек, не считая посетителей Биосада».

Отчёт…, 1927

В наши дни биологические станции и заповедники продолжают оставаться очагами культуры, создают музеи, проводят экскурсии, лекции, занятия с детьми. Вряд ли каким-либо другим способом жители удалённых уголков Севера смогли бы практически у себя дома увидеть профессионально созданные биологические экспозиции, услышать лекции ведущих учёных о природе своего края и новейших научных достижениях.

Музей Биологической станции Зоологического института РАН «Картеш». Лекцию гостям биостанции читает ведущий научный сотрудник, д.б.н. В.В. Халаман. Фото А. Горяшко.

Экскурсия школьников в Музее Кандалакшского государственного природного заповедника.

Фрагменты экспозиции в Экошколе заповедника «Пасвик» в посёлке Раякоски. Здесь принимают экскурсии, проводят занятия с детьми. Фото А. Горяшко.

Бывает, что просветительская роль биостанций сказывается и на быте сегодняшних деревень. В 1973 г. Игорь Васильевич Бурковский (ныне доктор биологических наук и профессор) основал базу исследований кафедры гидробиологии Биологического факультета МГУ в деревне Чёрная Река в Северной Карелии. Добираться в эту деревню сложно, никаких магазинов поблизости нет, а работал в ней И.В. Бурковский по 3-4 месяца. В таких условиях необходимым оказалось ведение натурального хозяйства, и Игорь Васильевич занялся огородничеством. Разнообразные сорта клубники, смородины, малины, жимолости, крыжовника и более двадцати овощных культур, которые выращивают сегодня жители Чёрной Реки – заслуга московского гидробиолога: это он принёс их в жизнь деревни, где раньше выращивали только картошку и репу. 

И.В. Бурковский с урожаем со своего деревенского огорода, 1980-е гг. Фото из архива И.В. Бурковского.

Роль биостанций в создании рабочих мест

Пожалуй, самой интересной и трогательной частью отношений биологических стационаров с местным населением является такая прозаическая, на первый взгляд, область, как работа местных жителей в качестве технического персонала. Получилось так, что пик возникновения и расцвета биостанций на Кольском Севере совпал с быстрым вымиранием деревень. Биостанции нуждались в техническом персонале: строителях, рабочих, моряках и т.п. Вполне естественно, что при отсутствии работы в деревнях, местные жители шли работать в те немногие места, где работа была – в том числе, на биостанции. Конечно, если сравнивать голые цифры, то роль биостанций в создании рабочих мест окажется ничтожной по сравнению с такими гигантами, как железные дороги, порты и рудники. Но я думаю, что, говоря о роли биостанций в поддержке населения умирающих деревень, следует обратить внимание не на количественный, а на качественный аспект. Осмелюсь предположить, что работать на биостанции приходили в основном люди, не готовые поменять деревенский образ жизни на городской, люди особого склада, для которых вымирание деревень было особенно болезненным, не способные в силу жизненного опыта и личностных качеств найти свою нишу в новом, урбанизированном мире. Для многих из этих людей работа на биостанциях оказывалась единственно возможным для них вариантом, позволяющим совмещать заработок с привычной и любимой жизнью на природе, с привычным, похожим на деревенский, укладом жизни.

На всех биологических стационарах Мурманского побережья была известна семья Широколобовых – целая династия местных жителей, вся жизнь которых была связана с биостанциями. Николай Иванович Широколобов (1901-1982) начал работать препаратором на Морской биологической станции в Александровске (Полярном) в 1923 году. Здесь же, на станции, работала поваром его жена.

После закрытия биостанции в 1933 г. Николай Иванович работал наблюдателем в ПИНРО (Полярный научно-исследовательский институт морского рыбного хозяйства и океанографии) с проживанием в посёлке Териберка, а с 1938 г. – в заповеднике «Семь островов» на острове Харлов. После войны Николай Иванович Широколобов – вновь сотрудник Мурманской биологической станции, теперь уже в Дальних Зеленцах. 

Н.И. Широколобов (слева) с научным сотрудником В.С.Успенским. Кольцевание кайры, заповедник «Семь островов», 1939 г. Фото из фондов Мурманского краеведческого музея

Н.И. Широколобов в 1978 г. Фото: К. Байгузин.

"Широколобов был мужик «за всё», - вспоминала о Николае Ивановиче кандидат биологических наук Э.А. Зеликман. - Цены ему не было. Он знал и умел всё. К тому же, он был порядочный человек, высшей марки, старинного образца". Как прекрасного знатока северной природы и незаменимого помощника в полевых работах его вспоминали крупнейшие фигуры отечественной морской биологии: академик Е.М. Крепс, доктор биологических наук Л.И. Москалёв, профессор Т.С. Расс, чл.-корр. АН СССР Ю.И. Полянский, доктор биологических наук А.В. Успенская.

«Вспоминая годы моей работы на Мурманской биологической станции, хочется сказать доброе слово об одном человеке, помощь которого для меня была исключительно ценной. В составе технического персонала станции работал в должности препаратора Николай Иванович Широколобов. Это был один из немногих коренных местных жителей. Не имея специального образования, он хорошо знал и любил местную природу, был хорошим рыбаком. Он помогал мне в добыче материала, особенно по моей ихтиопаразитологической теме. Местных рыб знал прекрасно...».

Ю.И. Полянский

«Он был настоящим помором и потрясающе знал местную фауну. Он был без образования, но даже знал латинские названия животных, и прекрасно знал, где кто живёт. Ему скажешь: «Мне надо найти такой-то вид» – «А вот поезжай на пересушку, там под ламинарией, под маленькими листиками…». Удивительно симпатичный был человек» 

А.В.Успенская

Сыновья Николая Ивановича родились в Полярном: Виталий стал начальником коррозионной станции Института физической химии АН СССР в Дальних Зеленцах, Владимир более пятидесяти лет проработал в Мурманском морском биологическом институте лаборантом, инженером, гидрологом. Дочь Николая Ивановича работала в Мурманском управлении гидрометеослужбы, её муж и два сына – в ММБИ (Мурманский морской биологический институт). Здесь же, в ММБИ, работают и внуки Николая Ивановича, а его правнучка – студентка биологического факультета Санкт-Петербургского университета (Чинарина, 2012). Так начатая почти сто лет назад работа Николая Ивановича на биологической станции определила жизненный путь нескольких поколений его семьи.

Работа целых династий или семей местных жителей на биологических стационарах скорее правило, а не исключение. Здесь работают мужья и жёны, отцы и сыновья, братья. Начав работать на какой-нибудь одной станции, местные жители оказываются погружены в жизнь большого северного научного сообщества и остаются в нём надолго. Анатолий Фёдорович Ильин, мастер на все руки, неизменный и незаменимый помощник во всех хозяйственных работах, родом из Ковды. В 1996-2000 гг. он работал мастером на Беломорской биостанции МГУ, а с 2010 г. по настоящее время – сторожем на кордоне Кандалакшского заповедника в Лувеньге. В Кандалакшском заповеднике работали лесниками и его братья: Андрей Фёдорович в 1986-1990 гг. на острове Величаиха, Виктор Фёдорович в 1980-87 гг. на острове Великий. 

Анатолий Фёдорович Ильин, Кандалакшский заповедник, кордон Лувеньга, 2012 г. Фото: Д. Воронов.

Как когда-то в деревнях по наследству передавались профессии кузнеца или печника, так теперь жители уже бывших деревень передают родственникам и потомкам свою работу на биологических стационарах.

Василий Иванович Возчиков начал работать в Кандалакшском заповеднике наблюдателем (лесником) в первые годы создания заповедника, в 1939 году. В 1941 г. он был призван в армию, прошёл всю войну и вновь вернулся в заповедник. В довоенные и первые послевоенные годы Василий Иванович, как тогда было принято, жил на заповедных островах вместе со всей своей семьёй – женой, дочерьми и бабушкой. Дети выросли, разъехались, да и жить на заповедных островах семьями постепенно становилось не принято. Но появился внук, тоже названный Василием, которого летом стали привозить к деду на остров.

«Дед был не сильно общительный, действительно лесной человек. Мог подолгу один жить. А я, сколько себя помню, всё время тут, на острове. Впервые в пять лет меня привезли. Вырос тут. С малолетства всё делал вместе с дедом, всю работу. Он меня всему учил, и по хозяйству, и по охране. Вместе баню строили, кухню летнюю. Ездили с ним, наблюдали. Делали синичники, делали учёты птиц. Все основные виды птиц он знал. Когда дед собрался на пенсию уходить, я вместо него пришёл работать на остров – на своё место, на родину», - рассказывает Василий Борисович Вощиков, внук Василия Ивановича. В Кандалакшском заповеднике, на острове Анисимов, который считает своей родиной, он работает с 1984 года по сей день.

Остров Анисимов, Кандалакшский заповедник. Василий Иванович Возчиков, 1980-е гг. Архив Кандалакшского заповедника. Василий Борисович Вощиков, 2008 г. Фото: Е. Лебедева-Хоофт.

В истории Беломорской биостанции МГУ оставили след многие жители ближайших к ней деревень – Пояконды, Нильмы, Чёрной реки. Тридцать пять лет, с 1969 по 2004 г., проработал на станции завхозом уроженец деревни Чёрная река Анатолий Фёдорович Таурьянин, работала на станции и его жена, Антонина Николаевна. Анатолий Фёдорович был одной из ключевых фигур, на нём долгие годы держался сложный хозяйственный механизм биостанции, её старожилы до сих пор вспоминают сложнейшие ситуации, из которых только он мог найти выход. За многолетнюю работу на биостанции А.Ф. Таурьянин был награжден почётным званием «Заслуженный работник Московского университета» - один из редких примеров, когда работа местного жителя на биостанции заслужила не только благодарную память её сотрудников, но и официальное признание.

А.Ф. Таурьянин в 1970-е гг. и в 1998 г. на праздновании шестидесятилетия Беломорской биостанции МГУ с научным сотрудником биостанции к.б.н. Н.М. Перцовой. Фото: А. Горяшко.

Судьбы многих десятков местных жителей оказались связаны с беломорскими биологическими стационарами. Кто-то из них оставил больший след, кто-то меньший. О ком-то остались письменные воспоминания, о большинстве – лишь устные рассказы. Но составляя именной указатель для сайта, посвящённого истории северных биостанций, я вносила туда имена всех этих людей – лесников и сторожей, завхозов и кладовщиков, матросов и капитанов – наряду с именами научных сотрудников, ибо их работа важна для истории биостанций не меньше, чем работа тех, кто занимался научными исследованиями.

Возможно, поднятая тема заслуживает отдельного социологического исследования, которое выходит за рамки моих возможностей. Мне же хочется закончить эту статью рассказом о Марье Николаевне Степановой - «бабке Николавне», как звали её десятки научных сотрудников, работавших на Беломорской биостанции МГУ. Жительница деревни Пояконда, родом она были из Вологды, из семьи, сосланной после раскулачивания на север. Здесь встретила она своего мужа, тоже ссыльного, бывшего боцмана яхты «Цесаревич Алексей», здесь и осела – возвращаться было некуда. На протяжении примерно двадцати лет, в 1960-70-е годы, скромный домик Марии Николаевны в Пояконде служил местом отдыха, ночёвки и хранения вещей для приезжающих на Беломорскую биостанцию МГУ. Какое-то время из этого периода она была официально оформлена на работу как сотрудник ББС МГУ в должности сторожа, матроса. Марию Николаевну помнят все беломорцы старшего поколения, некоторые из них оставили о ней письменные воспоминания.

«Мария Николаевна много лет, до самой своей смерти, привечала приезжающих на Биостанцию. У неё можно было отогреться, попить чайку, дождаться катера, переночевать. Она почти не спала ночью. Сидела у окошка с неизменной папиросой во рту и смотрела на дорогу — не идёт ли кто-нибудь с поезда. Позже ей стали приносить почту, она знала о приездах и ждала путников. Привечала и приезжающих иностранцев, относясь к ним с большим интересом… Когда в Пояконду стали приходить грузы для Биостанции, Марию Николаевну удалось оформить сторожем. Она охраняла грузы, встречала приезжающих. Поезда из Москвы всегда приходили ночью, но её дом был открыт для всех в любое время суток. Какое-то время она была на должности матроса и, хотя не ходила в море, следила за судами, приходящими с Биостанции и охраняла их, если команда на время покидала свой пост... Когда Мария Николаевна неожиданно умерла в 1971 г., мы словно осиротели, настолько за прошедшие 20 лет сблизились и сроднились с ней».

Перцова, 2014

М.Н. Степанова (в центре) с жителями Пояконды и сотрудниками кафедры гидробиологии биофака МГУ. Перед домом Марии Николаевны в Пояконде. Конец 1960 – начало 70-х гг. Из архива О.В. Максимовой.

«Николавна была необыкновенный человек, несущий только свет и тепло людям, с которыми она общалась. Вот поэтому после её смерти фелюгу на ББС назвали «НИКОЛАВНА». Я видела фото с её именем на борту».

 Шапошникова Е.Р., личное сообщение

«…Белое море открывалось многим, переступившим впервые порог её дома. Не была Марья Николаевна хозяйкой Белого моря, но Белое море начиналось и заканчивалось для многих встречей с бабкой. Её домик был воротами Белого моря — маяком, на свет которого спешили все странствующие-путешествующие, а Марья Николаевна, несомненно, была смотрителем маяка. И огонь этого маяка горел ярко и был виден всем, потому что он и был — для всех». 

Фёдоров, 2011

Автор: Александра Горяшко  – биолог, историк науки. Более 35 лет сотрудничает с Кандалакшским заповедником, основной специализацией которого является охрана и изучение гаги. Член Ассоциации «Морское наследие: исследуем и сохраним», Союза литераторов России. Автор книги «Дикая птица и культурный человек. Гага обыкновенная и человек разумный: четырнадцать веков взаимоотношений». 

Литература

Агамирзоев К.М. 2019. Одиссея надворного советника Дьяконова. Костомукша: Костомукша-Медиа

Вагнер Н.П. 1885. Беспозвоночные Белого моря. Санкт-Петербург: Типография М.М. Стасюлевича.

Воспоминания о Марии Николаевне Степановой // Литторины на литорали http://www.littorina.info/kindo/bbs_mgu/ochevidci/babka_stepanova.htm

Горяшко А. 2014. Столетие неудавшейся экспедиции. История пропавшая и возвращенная // Литторины на литорали http://www.littorina.info/Kovda/sent-iler/goryashko_kovda_finland_1914.htm

Отчет Соловецкого отделения Архангельского Общества Краеведения за 1924-26 годы. 1927. Материалы Соловецкого Общества Краеведения. Выпуск III. Издание Бюро Печати УСЛОН. Соловки.

Перцова Н.М. 2014. На берегу Великой Салмы. История Беломорской биостанции МГУ с 1951 г. М.: Водолей.

Римский-Корсаков М.Н. 1943. Зоологические воспоминания. Научный архив Соловецкого музея-заповедника.

Сент-Илер К.К. Ковденская биологическая станция. Естествознание и география. М., 1916, №8-10, с. 45-56

Фёдоров В.Д. 2011. Марья Николаевна Степанова // Абсурды. Вторая книга рассказов. СПБ: Облик.

 Чинарина А.Д. 2012. «Смотреть вперед и помнить…». Очерки из истории ММБИ КНЦ РАН. Ростов-на-Дону, Издательство ЮНЦ РАН.

 Широколобовы // Литторины на литорали  http://www.littorina.info/shirokolob.htm