Сейчас в Мурманске

07:26 ˚С
18+

Тундровики и газовая труба: промышленное освоение Ямала

Широко известно, что Ямало-Ненецкий автономный округ занимает первое место в стране по добыче газа

Коренные народы Севера Энергетика Экология Оленеводство Ямал Ненцы Кочевники российской арктики Оленеводы и промышленники
19 февраля, 2020 | 14:40

Тундровики и газовая труба: промышленное освоение Ямала
На фото: переправа через реку Сеяха


Широко известно, что Ямало-Ненецкий автономный округ (далее – ЯНАО) занимает первое место в стране по добыче газа. В регионе открыто более двухсот месторождений углеводородов, из которых в промышленной разработке находятся шестьдесят. Добыча газа и нефти является основой экономики округа. Наряду с этим, Ямал в настоящее время – центр не только российского, но и мирового северного домашнего оленеводства. Среди других оленеводческих регионов России он лидирует по числу личных оленей с 1952 г., по общей численности – с 1991 г., по числу оленей в сельскохозяйственных предприятиях – с 1995 г., по производству оленины – с 1991 г.[1]. Рост ямальского оленеводства происходит на фоне сокращения численности оленей и оленеводов в других регионах страны. 

Нужно отметить, что оленеводство было и остаётся отраслью хозяйства, в которой заняты преимущественно представители коренных малочисленных народов Севера (далее КМНС). В ЯНАО им занимаются в основном ненцы (наряду с ними селькупы, ханты, коми-ижемцы), на долю которых приходится около 6% от общей численности населения. Среди ненцев сохраняется семейное кочевание, их уровень номадизма (доля кочевников) – самый высокий в стране, составляет более 40%. Сегодня около трёх тысяч семей или 15 тыс. человек занимаются тундровым отгонным оленеводством, то есть ведут кочевой образ жизни. Можно сказать, что ЯНАО – территория контрастов: с одной стороны – передовой новейший топливно-энергетический комплекс, с другой – традиционное оленеводство, являющееся основой для сохранения аутентичной культуры ненцев.

Начавшееся в 1960-е, активизировавшееся в 1980-е, а затем заметно оживившееся в 2000-е годы интенсивное индустриальное развитие ЯНАО, особенно в тундровой зоне, привнесло много нового в жизнь оленеводов. Процессы модернизации не обходят стороной жизнь тундровых кочевников. Они всё активнее пользуются мобильной и спутниковой связью, интернетом, не говоря уже о снегоходах. При этом подавляющее большинство из них хотят сохранить привычный кочевой образ жизни.

Перед касланием

Перед касланием


Основным добытчиком газа является одна из крупнейших в стране компания «Газпром» и её филиалы. Здесь также работают «Новатек», «Роснефть», всего более пятидесяти крупных топливных компаний. Одним из достижений региона считается формирование системы поддержки коренных народов посредством конструктивного диалога между сторонами (коренные народы и компании). Ежегодные соглашения, которые заключаются стейкхолдерами, в обязательном порядке учитывают интересы коренного населения.

ПАО «Газпром» участвует в финансировании окружных программ, ориентированных на развитие традиционных отраслей хозяйства народов Севера, общин КМНС, социальную помощь коренному населению (в том числе и обеспечение занятости), поддержку языков и традиционной культуры. Помимо этого, соглашения, ежегодно подписываемые компанией с правительством округа, предусматривают оказание «Газпромом» и его дочерними фирмами помощи в транспортном обеспечении кочующего населения, оленеводческих и рыболовецких бригад, предприятий АПК округа. Немаловажен пункт о том, что стороны рекомендуют подрядчикам ПАО «Газпром» при осуществлении производственной деятельности на территории ЯНАО оказывать поддержку и считать приоритетной работу с коренными малочисленными народами Севера и национальными посёлками. Дочерние общества «Газпрома» заключают соглашения с администрациями районов, на территории которых ведут промышленную деятельность, по примеру головной компании. Другие компании проводят аналогичную политику по отношению к коренным народам. При участии бизнес-структур на Ямале строятся фактории, перерабатывающие комплексы, социальные объекты, жильё и дороги.

Вахтовый посёлок Бованенково

Вахтовый посёлок Бованенково


Восприятие деятельности нефтегазовых предприятий в местных сообществах неоднозначное. С одной стороны, среди жителей посёлков и оленеводов-тундровиков нет открытого неприятия индустриального развития региона. Добыча углеводородов рассматривается как дело государственной важности и возможность получать серьёзную финансово-экономическую поддержку от компаний. Ненцы говорят: «Государству нужны газ и нефть. Их добычу не остановить»; «Властям добыча выгодна, отчисления в бюджет идут». С другой стороны, приход геологоразведчиков, а вслед за ними газовиков воспринимается как угроза природе и традиционным отраслям хозяйства, поскольку индустриальное развитие ведёт к загрязнению водоёмов, тундры, а значит – сокращению рыбных запасов и территорий для выпаса оленей. Многие оленеводы, да и не только они, убеждены, что деятельность предприятий ТЭК в тундре может привести к гибели оленеводства. Эта отрасль традиционного хозяйства играет важнейшую роль в идентичности ненцев, поэтому её утрата вызывает опасения потери традиционного образа жизни, а вместе с ним всей ненецкой культуры, включая язык.


«Тесно в тундре»

Особую обеспокоенность населения вызывает тот факт, что каждая компания прокладывает свои нити трубопроводов, в результате под промышленное освоение отводятся новые и новые участки. Так, основной причиной, по которой в 2011 г. проводилась этнологическая экспертиза в Тазовском районе, была большая обеспокоенность местного населения тем обстоятельством, что «каждая компания начинает прокладывать свою трубу»[2]. Во всё возрастающих масштабах и темпах промышленного освоения Ямала не только КМНС, но и все местные жители видят угрозу.

Работа предприятия на Ямале начинаются с так называемого «отвода земель под промышленную деятельность». На неискушённый взгляд пришлого человека, тундровые пространства так велики, что оленеводам можно и потесниться, уступив часть территорий для общегосударственных нужд. Тем более что речь не идёт о землях, на которых стоят дома и проживают люди. На самом деле северные тундры только кажутся безлюдными и неосвоенными. Они издавна были распределены как пастбищные угодья между разными родами ненцев и отдельными хозяевами – «вотчинниками». Общее направление движения оленьих стад различалось сезонно: в зимнее полугодие «каслали» (кочевали) к югу, к границе тайги, а весной начинали обратное движение на север. Каждый оленевод имел установленный маршрут перекочёвок, по которому следовал неукоснительно, соблюдая определённые сроки передвижения. Изменение маршрута было возможно только по согласованию с другими владельцами стад. Пастухи строго следили за тем, чтобы пастбища не истощались. Отношение к последним выражалось ненецкой поговоркой «Земля после нас остаётся» («Я пуна” хаёда»). Это означало, что нельзя допускать вытаптывания ягельников копытами животных, ибо восстанавливаются они несколько десятков лет. По традиции, каждый оленевод имел в пользовании цепочку пастбищ, на которых поочередно вёл выпас в течение года.

В советские времена «колхозно-совхозного строя» маршруты кочеваний составлялись по материалам землеустроительных экспедиций, которые учли опыт коренного населения. Территории тундры были поделены между хозяйствами (колхозами, совхозами, рыбозаводами, промыслово-охотничьми хозяйствами -- ПОХами). После распада колхозов пастбищные угодья остались официально закреплёнными за совхозами, преобразованными в МУПы (муниципальные унитарные предприятия), а потом в СПК (сельскохозяйственные производственные кооперативы). Переход на рыночные рельсы оленеводческой отрасли сопровождался в ЯНАО приватизацией оленьих стад. Переход бывших колхозных и совхозных оленей в частные руки привёл к росту оленьего поголовья. Сейчас доля личных оленей в общем поголовье составляет около 35%. Официальных прав на пастбища оленеводы-частники не имеют. Местные власти знают об этой ситуации и de facto признают, где и когда та или иная оленеводческая семья выпасает своё стадо.

Выбор маршрута

 Выбор маршрута


Нарастающая активность предприятий ТЭК вызывает обеспокоенность местных сообществ из-за угрозы сокращения пастбищных угодий. Под промышленные нужды изымаются значительные территории в самых разных местах. Только в районе Бованенковского месторождения под индустриальным воздействием оказалось более полутора процентов от общей площади пастбищ Ямала[3]. Оленеводческие бригады оказываются вынужденными искать новые пути касланий. Так, в августе-сентябре 2012 г., когда я находилась в оленеводческой бригаде №2 СПК «Тазовский», пастухи занимались поиском нового маршрута из-за близости пастбищ к Ванкорскому месторождению. В итоге передвигались по «безрыбным» местам, не хватало рыбы на корм собакам. По словам оленеводов, голодные собаки «плохо работали», поэтому почти треть стада разбежалась. Пришлось дольше обычного стоять на одном месте, создавая этим угрозу для ягельников, тратить время и силы на поиск отбившихся оленей.

Изъятие участков под промышленное освоение порождает изменения в существующей системе землепользования оленеводов. Перемещение маршрута даже одной бригады влечёт за собой целую цепочку сдвигов. «В тундре все земли распределены. Если бригада меняет маршрут, она должна ухитриться пройти между другими бригадами и частниками. Это непросто – найти незанятые пастбища», – сетуют информанты. Возникает социальная напряжённость между разными группами оленеводов (совхозными и частными, частниками из разных муниципальных образований). Отмечались случаи, когда семьи вели зимний выпас на весенних пастбищах соседей, пользуясь тем, что хозяева кочуют в другом месте. В итоге прикочевавшие на свои весенние места оленеводы обнаружили вытоптанные ягельники и были вынуждены смещать места кочевий.

Часто обнаруживается заинтересованность промышленных предприятий и оленеводов в одних и тех же землях. Ненцы предпочитают кочевать по «высоким местам», особенно это актуально весной, когда у оленей отёл. Компании заинтересованы в прокладке трубопроводов и дорог на таких участках. Поэтому ненцы недовольны тем, что под промышленные разработки отводятся более удобные земли. Особенно остро дефицит пастбищ ощущается в Ямальском районе, где специалисты отмечают значительный перевыпас. Ещё в 2008 г. руководители и специалисты МУП «Ярсалинское» говорили нам о чрезмерной нагрузке на пастбища. Со временем проблема усугубляется. Рост оленьего поголовья в условиях индустриального освоения ведёт к дефициту и деградации пастбищ, что подрывает основу оленеводства[4]. По словам оленеводов, самая большая проблема, с которой они столкнутся в ближайшем будущем, – нехватка пастбищ. 

«Пастбищ не будет – оленей негде пасти. Их придется забивать. А не будет оленей – люди работу потеряют. Плохо будет».

Нужно отметить, что оленеводы не готовы отказаться от привычного занятия и связанного с ним образа жизни. Многие уверены, что именно благодаря оленеводству ненцы сохраняют свою самобытную культуру. Более того, труд оленевода считается престижным. Тундровики боятся перспективы переселения в посёлок, потери привычной работы, т.к. не имеют другой профессии. «Если всех в посёлок перевести? – Плохо это, ведь работы там нет. Как жить?» «Мы в посёлке не сможем, тундра – наш дом». 

Ходят слухи о том, что растущие вахтовые посёлки представляют серьёзную угрозу для коренных жителей. Якобы уже в недалёкой перспективе оленеводов выселят из тундры и переведут на оседлый образ жизни. Такой поворот в судьбе пугает ненцев. Информанты говорили, что отсутствие работы способствует пьянству, которое может привести к социальной деградации. Помимо этого высказывались опасения, что переселение ускорит утрату традиционной ненецкой культуры, языка (они являются основой этнической идентичности), поскольку носителями традиций в современных условиях выступают оленеводы.

 Семья оленеводов-частников

Семья оленеводов-частников


«Места испортились»

Большую обеспокоенность коренного и всего местного населения ямальского Севера вызывает загрязнение водоёмов. Жители утверждают, что деятельность предприятий ТЭК наносит большой урон рыбным запасам края. Один из рыбаков-ненцев заметил: «От того, что стали газ добывать, места сломались. Пришлось место переменить. Рыба уходит из-за шума». Многие говорят, что после того, как в низовьях Оби проложили под водой газовую трубу, рыба ценных пород перестала подниматься на нерест в верховья. Её, якобы, пугает вибрация трубы и шум. Многие убеждены, что сокращение популяции муксуна в Оби произошло вследствие загрязнений от нефтегазового освоения. Часто приводят пример реки Пур, в которой рыбы «совсем не стало». Во время проведения полевых работ нам нередко рассказывали о необычных рыбах, которых стали вылавливать рыбаки – без чешуи, с большими головами и пр. Для жителей Ямала рыба всегда была важным элементом питания, а что касается представителей аборигенных народов, то для них она – основа пищевого рациона. Информанты подчёркивали, что рыба – основное блюдо в питании ненцев: «Мы не можем без рыбы». «Рыба важна как хлеб». «Мы привыкли к нашей рыбе, морской нас не накормишь». «Рыбалка для северян – как у вас сады и огороды. Без неё никак нельзя». Нужно обратить внимание на постоянную тревогу местных жителей по поводу загрязнения водоёмов.

Большой ущерб промышленное освоение наносит качеству пастбищ. К сожалению, нередки случаи утечки разного рода химреагентов на буровых станциях. Химикаты имеют солоноватый вкус, который привлекает животных. Олени бегут к местам разлива, едят ягель, а потом заболевают и гибнут. Один из информантов заметил, что олени становятся «наркоманами». Такие ситуации вызывают у оленеводов обеспокоенность и тревогу.

Помимо беды от химического загрязнения, люди сетуют на некачественную рекультивацию почвы. Из-за этого по тундре начинает распространяться песок, сокращаются ягельники, а значит, и пастбища. 

«После газовиков остаются песчаные карьеры. Песок по тундре разлетается. Олени едят ягель с песком, у них от этого зубы портятся, а потом желудок. Олени гибнут».

Олени пришли

В районных администрациях нам показывали документы, свидетельствующие о низком уровне проведения работ по рекультивации земель, что приводит к отказам в их приёмке. Так, в Тазовском районе сотрудники Управления по земельным вопросам и охране окружающей среды Администрации района сказали: 

«Здесь работают подрядные организации от Газпрома. Это просто катастрофа, все наплевательски относятся и к законам, и к коренным народам. У нас административные законы плохо работают, такие предприятия наказываются на сумму 20 тыс. руб. Это для них ничто. В прошлом году мы из десяти участков приняли только два после рекультивации. Они дальше платят нам аренду, пока не наведут порядок. Газпром и его подрядчики часто бурят без землеотводов. При этом они не проводят должным образом рекультивацию. Они изымают огромнейшие площади, так как рассчитывают, что никто не проверит. Мы видим, что после разведочных скважин бардак, а что потом будет? По Заполярке в прошлом году не был принят ни один участок земли. Такая же ситуация по приёмке карьеров. Мы когда проверку проводим, почти всегда сразу в прокуратуру обращаемся. Я пишу также письма в администрацию ЯНАО, ведь затраты на очистку этой территории окажутся настолько огромными, что никто не сможет их нести».

 

«Слова на ветер»

Ещё одна большая проблема взаимодействия коренного и местного населения с предприятиями ТЭК – недоверие к ним. Люди говорили о том, что перед началом строительства промышленных объектов щедро раздаются обещания, которые не выполняются. «Сказали, что не будут строить трубопровод «Ямал», а уже работы ведутся». «На общественных слушаниях говорили, что будет одна труба, а теперь две». «Они всё втихаря делают. Мнение наше спросили – и всё на ветер». Жители посёлка Находка помнят про то, что на слушаниях обещали газифицировать селение, но всё осталось только на словах. Пустые обещания породили недоверие. Многие ненцы считают, что их обманывают. Например, много лет назад, когда планировалось строительство дороги Обская – Бованенково, спрашивали их согласия. Они ответили – нет, а дорогу всё равно стали строить. Поэтому, когда идёт процесс согласований по территориям отвода, аборигены не верят, что их мнение будет учитываться, тем более что в организации коренных народов документы на согласование поступают часто уже тогда, когда все остальные их подписали. Это оказывает на ненцев психологическое давление. Часто звучало: «Всё равно обманут. Так уже было».

Вопросы согласования предоставления земельных участков под промышленное освоение порой производятся после того, как на них уже начались работы. Информанты свидетельствуют: 

«Они что-то делают, а что – нам не говорят. Но мы же на этой земле живём, мы должны знать, что делается здесь». «Мы ничего не подписали, а оборудование там стоит. Это всегда так. Документы идут с опозданием. Раз перечислены деньги, значит, уже работают. Уже оборудование поставлено, а мы и не знали».

Слушания по отводам земли нередко проводятся в том месте и в то время, где и когда удобнее представителям компании. Оленеводы не могут оставить оленьи стада без присмотра, чтобы принять участие в обсуждении проекта. Кроме того, не всегда возможно добраться до места проведения слушаний на оленях. Рыбаки также значительную часть времени проводят непосредственно на рыболовных угодьях (песках), зачастую расположенных на расстоянии более сотни км от посёлка. В таких ситуациях рождаются разного рода домыслы о перспективах промышленного освоения территории. Всё это создаёт атмосферу нервозности, страха и неуверенности среди всего местного населения.

Большой проблемой северных поселков является безработица. В Соглашениях с «Газпромом» и другими компаниями содержатся обязательства по трудоустройству местного, в том числе и коренного, населения. Однако обычно эти пункты оказываются не более чем декларативными заявлениями. Реального трудоустройства безработных представителей КМНС нет. 

«Когда газ открыли – говорили, что будут брать рабочих из местных. А там сейчас очень мало кто работает. Было соглашение с ЯмбургГазодобычей и администрацией, там было так написано. А толку – нет. Сейчас я никому не верю». «Лукойл обещал трудоустроить, но не взяли на работу, сказали, что стажа нет. Хотя обучали. Формально они свои обязательства выполнили: набрали группу, обучили. А трудоустроили людей с земли [т.е. неместных], им так выгоднее – не нужно платить северные надбавки. Транснефть то же самое обещала, а не сделала». 

Кризис доверия порождает у северян пессимизм, порой доходящий до неприятия самой идеи нефтегазового освоения: 

«Толку от газа и нефти – никакого. Как жили в старину, так и живём. Заграницу обеспечиваем, а нам ничего это не даёт».

 

«Позитивные практики»

Люди понимают, что индустриальное развитие ямальского Севера имеет и положительную сторону. Осознают, что региональный бюджет получает дополнительные налоговые поступления. Кроме того, компании берут на себя конкретные обязательства: участие в строительстве школы, детского сада, дворца спорта, дома культуры и пр. Реализация подобных социальных программ способствует увеличению уровня жизни, создаёт большие возможности для развития и обучения жителей округа, улучшения качества медицинского обслуживания и пр. Значимость таких проектов особенно велика, когда речь идёт об отрезанных от большого мира маленьких посёлках, расположенных в тундре.

Финансовые средства идут на развитие современных путей сообщения (строительство шоссейных и железных дорог), средств связи (мобильной и спутниковой), энергетического хозяйства, обустройство портов и пр. В округе ведётся интенсивное строительство жилых домов, школ, больниц и поликлиник, объектов социо-культурного назначения. Понятно, что все это идёт на благо всего населения ЯНАО, существенно повышая качество жизни на Севере. Дорогами, мобильной связью, медицинскими услугами пользуются все жители. Нужно упомянуть и том, что в округе, в основном благодаря средствам ТЭК, идёт переоснащение многих предприятий, в том числе и агропромышленного комплекса: закупается новое оборудование, используются новые технологии. Семьи КМНС, проживающие в тундре, получают ежемесячные денежные компенсации  (с января 2020 года это 5000 руб. на человека). Среди «коренных» есть понимание, что эти деньги они получают благодаря налоговым поступлениям от предприятий ТЭК. Отношение к ним двоякое. С одной стороны, это материальная помощь, с другой, многие считают выплаты неадекватными убыткам, которые наносит нефтегазовое освоение.

Приведённые данные показывают, что мнения представителей коренных народов, органов власти о деятельности промышленных предприятий на Ямале, хотя и варьируются от скептицизма до оптимизма, обнаруживают тенденцию к пессимистическому восприятию взаимодействия с ТЭК. Такая оценка обусловлена кризисом доверия к нефтегазовым компаниям. Преодолеть недоверие можно и нужно поиском компромиссов и развитием сотрудничества. Оптимизм основан на том, что сегодня, при всех издержках нефтегазового освоения Севера, Ямал является не только нефтегазовой территорией, но и землёй, где развивается тундровое отгонное оленеводство, рыболовство и сохраняется уникальный жизненный уклад коренного ненецкого населения.

На дежурство


Автор: Мартынова Е.П., этнолог, доктор истор. наук, профессор Тульского государственного педагогического университета им. Л.Н. Толстого.

Фотографии Е.П. Мартыновой.


[1] Клоков К.Б., Хрущев С.А. Оленеводческое хозяйство коренных народов Севера России: информационно-аналитический обзор. СПб.: ВВМ., 2004. Т. 1. С. 52.

[2] Мартынова Е.П., Новикова Н.И. Тазовские ненцы в условиях нефтегазового освоения. М.: ИП «А.Г. Яковлев», 2012. С. 3.

[3] Головнев А.В., Лезова С.В., Абрамов И.В., Белоруссова С.Ю., Бабенкова Н.А. Этноэкспертиза на Ямале: Ненецкие кочевья и газовые месторождения. Екатеринбург: Изд-во АМБ, 2014. С. 73.

[4] Там же. С. 74.





далее в рубрике