Сейчас в Архангельске

17:20 -7 ˚С Погода
18+

Наталья Петрова: «Музею нужна модернизация»

Новый директор РГМАА рассказала о планах развития одного из ведущих арктических музеев страны.

О науке и культуре Музеи арктики РГМАА
Валентин Юшкевич
18 октября, 2022 | 16:52

Наталья Петрова: «Музею нужна модернизация»
Наталья Петрова в залах РГМАА. Фото предоставлено автором


Наталья Петрова в музейном деле почти 30 лет. За ее плечами работа в государственных музеях-заповедниках «Царское Село», «Павловск» и руководство историко-литературным музеем города Пушкина. С середины апреля 2022 года она официально возглавила Российский государственный музей Арктики и Антарктики (РГМАА). Какие перемены c ее приходом уже произошли, а также о планах развития одного из ведущих арктических музеев страны GoArctic выяснил непосредственно у нового директора.

– Наталья Викторовна, как и почему вы решили сменить музейный профиль, учитывая, что до этого в большей степени были искусствоведом и специалистом по имперской России? 

– Во-первых, я считаю, что для человека образованного, профессионального и внутренне мотивированного погружение в новую тематику не должно вызывать непреодолимых трудностей. Конечно, для этого потребуется какое-то время и помощь коллег, но все вполне преодолимо. А если говорить о личном, то в свое время меня утвердили на вакантную должность директора музея на Шпицбергене. Но тогда я остановилась в самый последний момент, поскольку младшая дочь была еще слишком мала. Поэтому когда поступило второе «арктическое» предложение, стало понятно, что это судьба. 

– А как такие предложения поступают на практике? Вы до этого были знакомы с главой Росгидромета, в чьем ведении находится РГМАА?

– До этого момента мы с Игорем Анатольевичем Шумаковым никогда не пересекались. По его собственным словам, мою кандидатуру (среди остальных) ему предложили сотрудники его ведомства, пообщавшись с музейным сообществом. Могу только сказать, что от последующей деловой встречи в Москве у меня остались самые положительные впечатления. Мне кажется, мы практически сразу начали говорить на одном профессиональном языке. 

– На ваш взгляд, Росгидромет заинтересован в развитии музея или для него это непрофильный актив, который достался ведомству исторически?

– Это хорошо, что вы упомянули про историю, ведь изначально музей создавался, как отдел Арктического и антарктического научно-исследовательского института. С него началось комплектование нашей коллекции, и до сих пор руководство института, его действующие и бывшие сотрудники продолжают передавать в наши фонды и архивы массу интереснейших материалов, приходить на встречи с посетителями. А если учесть, что и мы, и ААНИИ подведомственны Росгидромету, то этот триумвират насколько логичен, настолько и эффективен. И то, что в нас заинтересованы, я слышала от Игоря Анатольевича неоднократно. 


Наталья Петрова и глава Росгидромета Игорь Шумаков в РГМАА.jpg

Наталья Петрова и глава Росгидромета Игорь Шумаков в РГМАА. Фото предоставлено автором


– Помните свои первые впечатления от посещения РГМАА и как они видоизменились, когда переступили его порог в новом качестве?

– Этот музей, безусловно, является знаковым, и каждый уважающий себя ленинградец/петербуржец бывал здесь хотя бы однажды. А учитывая, что у меня две дочери, я приходила сюда намного чаще. Он притягивает своей внутренней атмосферой и энергетикой, здесь очень остро чувствуется эпоха первооткрывательства и первоначального освоения Арктики. Этому способствует и то, что, основная экспозиция в духе советской эстетики сохранилась до наших дней (за что следует отдельно поблагодарить предыдущих руководителей – Виктора Боярского и Марию Дукальскую). Но когда я пришла сюда уже в качестве директора и почитала отзывы наших посетителей, то увидела, что многим из них не хватает современной музейной подачи. Как, честно говоря, и самой экспозиции не хватает материалов о последних успехах нашей страны в высоких широтах. Пока у нас все заканчивается нулевыми годами и это, конечно, нужно исправлять. Музею необходима определенная модернизация.

– Вы же понимаете, что словом «модернизация» рискуете вызвать ожесточенные споры?

– Музей – это живой организм, а не застывшее раз и навсегда явление. Поэтому перемены здесь неизбежны. И я бы разбила их на два этапа. Первый из них можно назвать косметическим. Это, например, поновление витрин, диорам, реставрация предметов из научных коллекций. Необходимо дать отдых части графических предметов, разобраться с подсветкой и, самое главное, с содержанием и систематизацией наших фондов. Ведь они насчитывают около 70 000 единиц хранения. Но если говорить о перспективе, то нужна долгосрочная концепция развития. В этом смысле я нашла полную поддержку у членов музейного Попечительского совета, партнеров, с которыми сейчас активно подписываем соглашения о сотрудничестве, и у своих коллег в лице Научно-методического совета. В итоге решено создать большую рабочую группу, которая разработает и утвердит такую концепцию. В этом году музею исполнилось 85 лет, и мы договорились, что к следующей круглой дате – 90-летию – мы ее реализуем. Ну а пока такая концепция не принята, будем стремиться приводить экспозицию к стилистическому единообразию. 

– Расположение музея в здании бывшей Никольской единоверческой церкви вызывало и продолжает вызывать немало вопросов. Как вы относитесь к идее переезда РГМАА в более приспособленные помещения?

– Теоретически можно рассуждать о том, что новые помещения позволили бы лучше представить наши действительно уникальные коллекции. Но, во-первых, есть утвержденное задание городского КГИОП о приспособлении именно этого здания под музейные нужды, а во-вторых, его локация как нельзя лучше вписывается в общую концепцию музея. Это уже исторически сложившееся место. Ведь когда в 30-е годы принималось решение о его местоположении, у ответственных советских работников была масса вариантов, но в итоге выбрали именно это место. Поэтому я за то, чтобы максимально грамотно осваивать то, что мы имеем сейчас. Единственное, чего хотелось бы – подобрать неподалеку стоящее здание для обустройства в нем фондохранилища. Это расширит экспозиционные площади и улучшит условия работы для персонала. А новое фондохранилище мы бы сделали частично открытым. Как, например, у Эрмитажа или Русского музея. Ведь многие наши раритеты никогда не видели даже сотрудники, не говоря уже о посетителях.


museum_1938.jpg

Фото: РГМАА


– Вы упомянули об активизации работы с партнерами… А какой от этого практический эффект?

– Как руководитель, я стараюсь быть предельно прагматичной, и в первую очередь учитываю интересы музея. Возьмите, например, недавний Арктический салон в Петропавловской крепости, который организовал Комитет Санкт-Петербурга по делам Арктики. Для нас он завершился подписанием соглашения о сотрудничестве с Государственным музеем истории Санкт-Петербурга и Проектным офисом развития Арктики (ПОРА). С руководством первого мы уже договорились, что проведем в этом году в особняке Румянцева выставку «Культурный код: Каверин 2.0» по мотивам знаменитого романа «Два капитана». Что касается ПОРА, то с ними мы давно создаем интересный информационный контент на интернет-площадках. 

Или вот недавно договорились с Администрацией Центрального района и в рамках акции «Сад памяти» высадили в Некрасовском саду кусты барбариса в память о полярниках ледокола «Сибиряков». Так что в деле продвижения арктической тематики много партнеров не бывает.

– Тогда тот же самый вопрос о пользе применительно к участию в недавно созданной Ассоциации арктических музеев Союза музеев России? 

– Согласитесь, было бы более чем странно, если бы наш музей не оказался в профильной ассоциации, которую лично поддерживает Михаил Борисович Пиотровский. Во-вторых, наше членство в Ассамблее петровских музеев России и Секции музеев-хранителей панорам и диорам показали абсолютную жизнеспособность таких форм сотрудничества. Это не только обмен опытом и выставками, не только участие в совместных проектах, но и серьезный общий вклад в развитие внутреннего туризма (в нашем случае арктического), который сейчас находится на очевидном подъеме.

– Вы наверняка уже проанализировали свою целевую аудиторию? 

– В среднем ежемесячно нас посещает 7000 человек. Подавляющее большинство из них – россияне. Причем преимущественно неподготовленные, с поверхностными знаниями об Арктике и Антарктике. Достаточно много детей, которых приводят родители или бабушки-дедушки, немало и организованных групп младшего и среднего возраста. Естественно, хотим расширить этот диапазон за счет более «взрослой» молодежной аудитории. Для этого в учебном классе планируем выставку «На зимовке, в час досуга». Сейчас ищем дизайнерское решение, чтобы по окончании выставки сам класс превратить в траснформер в стиле кают-компании с откидными столами, проекторами, плазменными панелями. Это точно должно привлечь молодежь, а пока взяли за правило еженедельно проводить в музее встречи с полярниками, писателям, художниками и другими интересными людьми. 


n4.jpg

Фото: РГМАА


– А что предлагаете одиночному взрослому посетителю или, наоборот, организованной группе? 

– Каждый наш посетитель может воспользоваться аудиогидом, куаркодами, маршрутным листом, заказать экскурсию... Но если раньше они проводились бессистемно, то я настояла на том, чтобы 6 разработанных тематических экскурсий поставили в график. Например, по будням это 4 сеанса в строго определенные часы. 

– И что это дает? 

– Коллегам-экскурсоводам (у которых есть и другой фронт работ) – возможность четко планировать рабочее время. И, как показала практика, посетителям это тоже понравилось. Во всяком случае, если до этого у нас хаотично набирались группы из 3-7 человек, то теперь от 7 до 17, а иногда и до 23 человек.

– Вы, вообще, какой руководитель? «Диктатор в бархатных перчатках» или предпочитаете коллегиальный стиль управления?

– Я очень люблю обратную связь. Музейная работа – это коллективная работа, основанная на доверии и уважении друг к другу. Поэтому на заседаниях наших комиссий, где по положению за мной, как директором, решающее слово, я всегда стараюсь сообща обсудить все ключевые вопросы. Ведь всего знать невозможно, а я причисляю себя к тем людям, которые постоянно учатся и не стесняются сказать, что чего-то не знают. И я люблю здоровую критику. Это позволяет расти и совершенствоваться, достигать результата. Ведь я работаю не для себя, а для людей.

– То есть с вами можно спорить и прийти в кабинет с какой-то «сумасшедшей» идеей?

– Конечно. Только если вы обоснуете эту идею и докажете, что она реалистична и будет двигать нас вперед. Вот недавно впервые на нашей площадке выступила музыкальная группа. Это «MAMA NATURE» – молодые ребята, исполняющие экологическую и этническую музыку. Отклики от участников и посетителей получили самые положительные. Ну, как не поддержать такую инициативу? 


n1.jpg

Фото: РГМАА


– Немного о личном. В какое время вы возвращаетесь домой?

– Стараюсь к 19.00 уже быть дома, чтобы вечернее время посвятить семье. Ведь это очень важно.

– Можно только позавидовать… Научите, как найти здоровый баланс между работой и семьей. 

– Предыдущие места работы меня приучили к концентрации и определенной дисциплине. Не забывайте, что музей – это режимное учреждение, которое в определенное время сдается под охрану. Но это не значит, что я не работаю дома. Уже много лет я встаю в 5 утра и в течение двух часов полноценно сижу над документами, планирую свой день, обдумываю идеи и еще успеваю сделать что-то по дому. Не знаю, подойдет ли такой режим каждому, но для меня эти два часа наедине с собой и в спокойной обстановке, наверное, самые продуктивные. 

– И в завершение профессиональный вопрос. Когда в последний раз вы были в другом музее и, быть может, по-хорошему позавидовали коллегам-конкурентам?

– Я очень люблю ходить на выставки, потому что они позволяют лучше ухватить современные музейные тенденции. Поэтому очень нравятся проекты в петербургском «Манеже» или популярные сейчас монографические выставки. Из таких последних, впечатлил юбилейный проект «Михаил Врубель» в Русском музее. Другое дело, что профессиональную деформацию никто не отменял. Поэтому идешь и отмечаешь: «Ага, вот здесь подсветка интересно сделана, а здесь веревочка не так закреплена». И каталоги начинаешь листать с конца, чтобы среди организаторов найти потенциальных партнеров… Вообще я считаю, что без определенного «диагноза» в музее работать невозможно. А для того, чтобы этот диагноз проверить на себе, нужен примерно год. Этого времени достаточно, чтобы понять, принимает тебя музейное дело или отторгает. Кстати, мне кажется, что у полярников это устроено точно так же. 


***

Валентин Юшкевич, специально для GoArctic

далее в рубрике