Первый арктический плавучий институт. Что было накануне «Персея»
Походу на «Персее» предшествовала экспедиция ученых на ледокольном пароходе «Малыгин», арендованном по случаю для исследовательских нужд.
«Соловей Будимирович» в Архангельске в 1919 году (фотограф Альвиан Альвианович Поплавский). Источник: ljwanderer.livejournal.com
Продолжение. Начало…
Принято подвигом наполнять историю арктических открытий, когда совершенно необыкновенные, сильные духом и телом люди, двигаясь вперед в нечеловеческих условиях, достигают результата, понемногу подчиняя себе суровый русский Север. Подобный угол зрения на предмет кажется нам совершенно естественным, если речь заходит об Арктике и ее героях. Знакомясь с приключениями первопроходцев, как правило, мы, обычные современные читатели, никак не ассоциируем себя с участниками арктических событий первой половины XX века. Очень сложно представить современника в подобной очень уж экстремальной обстановке без привычных простых и надежных средств навигации и связи, высокотехнологичного оборудования для передвижения, теплой и легкой одежды. Наши предки в Арктике кажутся каменными исполинами, обветренными, как северные скалы, непонятно, как и зачем попавшими в этот не приспособленный для длительного проживания регион и поэтому не совсем настоящими, ведь полное доверие вызывают только понятные поступки людей и то, почему они совершали их.
Меня заинтересовала история создания «Первого плавучего арктического института» и дебютного выхода в море сотрудников необычного вуза в северные моря на судне «Персей». Изучая тему более глубоко, я узнал, что походу на «Персее» предшествовала экспедиция ученых на ледокольном пароходе «Малыгин», арендованном по случаю для исследовательских нужд. Как обычные, по большей части московские романтики не только с удовольствием ввязались в арктическую авантюру, но смогли преодолеть выпавшие на их долю невзгоды, открыв ворота в неизведанный мир Северных русских территорий.
Истории северных экспедиций, как, впрочем, и любая поездка, начинаются и заканчиваются одинаково, сначала вещи упаковывают в дорогу, а в конце, если все закончилось благополучно – распаковывают.
В августе 1921 года группа молодых исследователей-сотрудников Зоологического музея Московского университета собиралась в арктическую экспедицию на арендованном для этого пароходе. Судно ожидало погрузки в Архангельске, куда груз нужно было доставить из Москвы. Не имевшие опыта подобных экспедиций ученые в сборах исходили исключительно из личных предпочтений, поэтому среди снаряжения оказалось много совершенно ненужных вещей, однако это выяснится уже в походе. А пока груженные на подводы тюки и ящики длинным караваном направились в сторону Ярославской товарной станции г. Москвы.
Для транспортировки багажа экспедиции было выделено четыре товарных вагона, три из которых плотно загрузили оборудованием и вещами. Четвертый вагон предназначался для самых ценных предметов – ружей, микроскопов, одежды, фотоаппаратов, также в нем ехали сопровождающие ценный груз ученые. В традиции молодой советской республики самый важный вагон был разукрашен огромными якорями и лозунгами, на дверях красовалась надпись: «Вагон специального назначения Полярной экспедиции морского научного института».
На пассажирской платформе Ярославского вокзала вагоны простояли два дня в ожидании попутного почтового поезда до Ярославля. За открытой по летнему времени дверью вагона стояло лето 1921 года, паровозов не хватало, уголь был в дефиците, поэтому топили еловыми дровами, что очень осложняло и без того непростой путь. Главным достоинством сопровождающих груз ученых в дороге было красноречие, с помощью которого удавалось упрашивать начальство узловых станций прицепить вагоны к составу. Иногда в паровозных бригадах отсутствовал кочегар и на его место с удовольствием становился юный зоолог или ботаник.
Продукты, командировочные не везли с собой, а получали по специальным документам на станционных пунктах питания, еду варили на железной печке, установленной прямо в вагоне. Так через две недели вагоны с оборудованием достигли Северной Двины, самого «преддверия» Северного ледовитого океана. Состав подали к пристани грузового порта Бакарица, вагоны с оборудованием встали у причала, куда подвели баржу для разгрузки имущества экспедиции.
Баржа не имела трюма, поэтому сопровождающие из тюков соорудили шалаш, в котором находились до буксировки баржи к ледокольному пароходу «Соловей Будимирович», арендованному институтом для экспедиции. Отсутствие в порту каких-либо столовых обрекло экипаж баржи на голодное ожидание буксира, что компенсировалось красотой белых ночей и прозрачной тишиной. Через четыре дня баржа была доставлена к пристани в центре Архангельска, где встала на якорь прямо напротив городского рынка, куда немедленно устремился экипаж для пополнения запасов провизии.
Рынок был самым популярным и живописным местом Архангельска, из окрестных деревень и поселков в город по воде стекались торговцы и покупатели, прибывающие должны были шагать с карбаса на карбас, как по проспекту, чтобы добраться до берега.
Через некоторое время команда начала знакомиться с кораблем, на котором запланировано полярное плавание. Судно по традиции не совсем было готово к походу, поэтому оборудование и припасы сложили прямо на палубе. Командой была организована круглосуточная вахта для охраны груза, кроме того, продукты выдавали только сухим пайком, поэтому готовить для всех вынуждены были по очереди. Среди ученых в изобилии попадались «повара», впервые попытавшиеся что-то приготовить, поэтому результат был очевидным, команда не получала полноценное питание каждый день до прибытия профессионального кока.
После окончания ремонтных работ имущество перенесли в трюм и попытались разложить таким образом, чтобы оно было доступно, что сделать в сложившейся ситуации было крайне затруднительно. Команда в спешном порядке осваивала морскую терминологию, обучалась техническим особенностям, необходимым при морском походе.
Первым делом начинающие мореходы научились с берега различать родное судно. Делать это было несложно, яркой особенностью корабля явилась его трогательная чувствительность на любой, самый незначительный груз в трюме. Стоило что-то не очень большого веса положить у борта, «Соловей Будимилович» немедленно кренился на этот борт. Попытки механиков выравнивать корабль перекачкой балластной воды из одной цистерны в другую значимого результата не имели, так корабль и стоял постоянно накрененным на любой из бортов. Вскоре каждый член команды обзавелся маленькой деревянной чурочкой, которую подкладывал под тарелку для придания ей горизонтального положения.
«Соловей Будимирович» на рейде в Северной Двине, как всегда с креном
«Кренолюбие» корабля и недостаток места на палубе заставили экспедицию отказаться от использования аэроплана, который в то время изготавливался из дерева и пропитанной олифой ткани, что исключало отделение крыльев от фюзеляжа, а установить самолет на палубе целиком было невозможно.
Вместо самолета руководство экспедиции в целях оказания помощи вышло с инициативой переименовать название корабля с «Соловья Будимировича» на имя лейтенанта Малыгина, который погиб в северной экспедиции в конце XVIII века.
Стоянка немного затянулась, ожидали английский уголь, однако время было использовано для приема различных делегаций, которые очень часто навещали ученых.
Приняв на борт 900 тонн угля, «Малыгин» перешел к центру Архангельска, где бросил якорь на рейде возле Соборной пристани.
Начало экспедиции было важным событием, это был первый корабль со времен экспедиции лейтенанта Седова, отправляющейся в северные края.
Капитан л/п «Малыгин» Степан Михайлович Карамышев.
1 августа 1921 года началось научное плавание первой Полярной экспедиции Плавучего морского научного института. В конце XIX века в Стокгольме создан Международный совет по изучению морей, основной задачей которого стало изучение морских промыслов и охрана естественных богатств от хищнического истребления. Изучения велись по единой методике, в этом же направлении работали и русские исследователи. Советские ученые пришли к выводу, что экспедиции Плавморнина целесообразнее выполнять в Баренцевом море исследовательские разрезы по меридианам, а не по традиционному треугольнику, в свое время предложенному Международным советом по изучению морей. Ученые разработали план экспедиции. Из горла Белого моря пройти на восток до 47-го меридиана, подняться по нему к северу до кромки полярных льдов, повернуть к востоку и, обогнув Новую Землю, пересечь Карское море по линии мыс Желания — остров Диксон. Далее зайти в Енисейский залив, соединиться с караваном разнотипных кораблей Сибирской хлебной экспедиции и сопровождать его до Архангельска. Поход покажет, что совмещение исследовательских работ с хозяйственными невозможно, было принято решение создавать собственное исследовательское судно, что и было реализовано строительством «Персея», но все это будет позже, а пока путь исследователей только начинался.
Все было впервые, научное снаряжение не соответствовало современным иностранным аналогам, отечественная промышленность не имела опыта создания приборов, иностранные стоили очень дорого, поэтому ученые создавали их сами или занимали у коллег в других институтах. Качество приборов было очень низким, они не позволяли делать качественные гидрологические опыты.
Участники первой советской арктической экспедиции на л/п «Малыгин».
Абсолютное большинство ученых-участников экспедиции были обычными кабинетными работниками, комфортно чувствовавшими себя в библиотеках, лабораториях и архивах. Ученые взяли с собой много микроскопов, совершенно бесполезных в условиях моря.
При получении продовольствия команде не был выдан полагающийся по нормам годичный неприкосновенный запас. Отсутствовали очень важные продукты: кислая капуста, соленые огурцы, компоты, фрукты, экстракты, мясо и мясные консервы. В изобилии имелось американское сгущенное молоко и какао. Проблемой в ближайшее время станет и отсутствие теплого обмундирования для экспедиции, которая выходила из Двинского залива в Белое море. Первые дни похода команда привыкала к качке, судну, новому распорядку жизни…
Первым испытанием стал шторм, разыгравшийся 15 августа, что замедлило проведение замеров и опытов. Романтики в своих дневниках описывали этот шторм, как «красивое, но грозное, захватывающе зрелище».
Начальник экспедиции принял решение переждать непогоду в Крестовой губе, где находилось самое северное становище Ольгинское с метеорологической станцией, установленной еще в 1912 году. Для обследования берега осмотровая группа ученых различных специальностей на шлюпке достигла берега. До нас дошло описание этой экспедиции, кроме результатов научных изысканий, полярники посетили местных жителей – самоедов. Московские гости для налаживания отношений угостили аборигена махоркой, от которой тот с достоинством отказался и предложил гостям хорошие английские сигареты. Ученые отметили, что чум кочевников, в котором они гостили, был чище домов оседлых русских промышленников. Хозяйка налила гостям дорогого английского чая, на стенах висело добротное норвежское, английское и голландское холодное и огнестрельное оружие. Появление в регионе советского флага было очень своевременным и даже необходимым.
Выходы на берег ученые использовали для охоты на птиц и животных, пополняя, таким образом, скудный и однообразный рацион камбуза.
19 августа «Малыгин» покинул гостеприимную Крестовую губу и направился дальше на север. Вскоре судно достигло скопления льда. Попытка обойти его не имела успеха, северная оконечность Новой Земли оказалась недостижима, как и выход в Карское море. Ледовая обстановка была неизвестна потому, что уже несколько дней отсутствовала связь из-за дальности расстояния. Ждать «у моря погоды» возможности не было, 1 сентября «Малыгин» обязан был у острова Диксон соединиться с караваном судов Сибирской хлебной экспедиции. Суда экспедиции были малопригодны для походов во льдах, сопровождение «Малыгина» было для них жизненно необходимо. Судно института в спешном порядке вошло в Карское море через пролив Карские Ворота, исследования практически не проводились ввиду отсутствия времени. Высота торосов достигала 5,5 метра. 1 сентября огромной льдиной была повреждена цепь штуртроса. Корабль оказался в плену льда в дрейфе, команда проводила исследования и охотилась на нерп. Основным учебником в данной ситуации оказался вахтенный журнал, по которому молодые полярники изучали науку нахождения в ледяном плену по опыту предшественников. Уныния на судне не было, команда развлекалась играми, розыгрышами, активно выпускались стенные научные и сатирические газеты.
Маршрут Сибирской хлебной экспедиции.
Десятидневный ледяной плен закончился 11 сентября с изменением направления ветра, в районе острова Вилькицкого «Малыгин» встретил караван пароходов Сибирской хлебной экспедиции и занял свое место в середине каравана. Во время движения шедший через два корабля впереди «Малыгина» «Енисей» затонул. Спасение людей было осложнено действиями капитана парохода «Колгуев», который выкатился из кильватерного строя и остановился перпендикулярно курсу идущего полным ходом «Малыгина». В самый последний момент судам удалось разминуться на расстоянии полкабельтов. «Енисей» успел спустить только одну шлюпку, остальная команда столпилась на юте и медленно погружалась в воду. Находившийся ближе всего к месту трагедии «Сибиряков» протаранил корму «Енисея», и команда смогла перепрыгнуть на борт парохода. «Енисей» затонул за 12 минут, все члены команды были спасены и распределены по другим судам. Затонуло 140 тысяч пудов сибирского хлеба. Причиной трагедии стало столкновение борта с подводной частью небольшой размытой с поверхности льдины.
Вскоре разыгрался тяжелый шторм, было принято решение перегрузить хлеб с большого, но очень ненадежного парохода «Обь» на другие суда. «Малыгин» принял в трюмы основную часть груза. Так новая катастрофа была на время предотвращена. «Обь» с пустым трюмом не смогла дойти до порта, при разыгравшемся шторме команда подняла сигнал бедствия и была эвакуирована. Судно осталось брошенным, место его гибели неизвестно.
22 сентября караван вышел из Карского моря через пролив Югорский Шар. На обратном пути никаких исследований не проводилось, на судне кроме команды находилось более 80 человек, которых необходимо было кормить и как можно быстрее доставить в порт.
27 сентября экспедиция прибыла в Архангельск, пройдя 3000 миль.
При разборе результатов было признано, что условия экспедиции были «весьма неблагоприятными». Однако собранные материалы по Баренцеву и особенно по Карскому морю представляли огромный научный интерес. Побывавшие в экспедиции ученые приобрели неоценимый опыт морских исследований. Всем стало совершенно ясно: в исследовательских целях необходимо иметь собственное экспедиционное судно для планомерного и систематического изучения северных морей. «Малыгин» точно указал на то, каким это судно должно быть, и этим кораблем стал «Персей», остававшийся передовым до дня гибели от вражеской бомбы.
А пока команда прощалась с «Малыгиным» и готовилась к обратному пути из Архангельска в Москву.
***
Сергей Палагин, специально для GoArctic
