В поисках следов экспедиции В.А. Русанова. Дневник братьев Колосовых
Много лет работая в архивах, я всё ещё не могу привыкнуть к мистическому проявлению законов мироздания
«…От 79 градусов 35 минут широты между 86-м и 87-м меридианами к Русским островам, архипелагу Норденшёльда. Потом – вероятно, после долгих блужданий – от мыса Стерлегова к устью Пясины. Здесь старый ненец нашёл лодку, поставленную на нарты. Потом к Енисею, потому что Енисей – единственная надежда встретить людей и помощь».
Эти строчки из романа Вениамина Каверина «Два капитана» стали романтическим ориентиром в поисках пропавшей экспедиции капитана Татаринова, прототипом которой была экспедиция Владимира Александровича Русанова.
Более ста лет прошло с тех пор, как шхуна «Геркулес» ушла в свой последний путь. Следы её затерялись в ледяной пустыне северо-восточной части Карского моря.
Из года в год с неизменным постоянством уходят в Арктику поисковые экспедиции в надежде найти её последнюю стоянку. Но Север хранит тайну...
Плавание «Белухи»
В 1930 году СНК Якутской АССР представил в правительство РСФСР проект транспортной магистрали из портов Архангельска и Мурманска к устью реки Лены. Путь с запада, по мнению якутского правительства должен был стать основным в обслуживании хозяйств северных районов.
Председатель «АО Комсеверопуть» Б.В. Лавров, в ведении которого на реке Лене работали промысловые предприятия, поддержал проект и направил из Архангельска к устью реки Лены парусно-моторное судно «Белуха».
Начальником экспедиции был назначен капитан «Белухи» А.К. Бурке, научным руководителем – П.К. Хмызников, ранее работавший в устье Лены и на реке Яне. «Необходимость проведения этого рейса в настоящем году, – говорилось в инструкции начальнику экспедиции, – помимо прочих причин, определяется также и тем, что в следующем году, возможно, придётся этим путём отправлять часть зверобойных судов, имеющих быть построенными в Енисее»[1].В одной из «прочих причин» отмечалось, что обследуемая трасса является важным транспортным направлением в случае войны на Дальнем Востоке.
Попутно экспедиции поручалось изучить промысловые ресурсы Таймырского полуострова, а на мысе Челюскина и близ устья Хатанги основать зимовья.
Это была первая в советский период попытка преодолеть слабо изученный участок морского пути – в обход Таймырского полуострова.
Одними из первых промысловиков Таймыра, которые вошли в состав экспедиции, стали братья Колосовы: Кирилл Григорьевич (1906-1956), Фёдор Григорьевич (1908-1951) и Александр Григорьевич (род. в 1917). Вместе с ними на промысел отправилась и жена старшего брата Евдокия Михайловна (род. в 1906) с сыном Евгением (род. в 1929).
Выйдя из Архангельска 25 августа, «Белуха» прошла Югорский Шар и 2 сентября бросила якорь в бухте Диксона. Отсюда 5 сентября судно ушло на восток.
«Белуха» находилась в районе шхер Минина, когда капитан Бурке получил радиограмму с приказом срочно оказать помощь шхуне «Зверобой», терпящей бедствие в Пясинском заливе. Сняв с аварийного судна команду и оборудование, «Белуха» направилась к Диксону. Спасение отняло много времени, что и предопределило срыв намеченной программы.
В оставшееся время навигации А.К. Бурке доставил промысловиков в Шхеры Минина. 9 сентября «Белуха» вошла в залив, не нанесённый на карту. Здесь на пустынном берегу, расположенном под 74°56' с. ш. и 86°34' в. д., для семьи Колосовых выгрузили двухгодичный запас продовольствия и собрали заготовленный в Архангельске дом.
Зимовка Колосовых
«Судя по первым впечатлениям, – писал гидрограф П.К. Хмызников, – место зимовки обещает быть богатым зверем»[2].
Братья прожили в зимовье год (1930-31), обнаружив, что находятся на острове. В 1934 году диксонскими гидрографами остров был назван островом Колосовых. В 1957 году западный мыс острова, на котором обнаружился каменный знак с надписью «Работали братья Колосовы из Шенкурска 1931 г.», гидрограф В.А. Троицкий назвал мысом Колосовых.
Из воспоминаний таймырского промысловика, ныне писателя Владимира Эйснера: «Я работал на о. Братьев Колосовых неполных два года: 1983 – 1985, жил в зимовье построенном ещё ими (наверное, вместе с командой судна). Изба была сложена из капитальных сосновых брёвен. В те времена ещё не было «лесоповального безобразия» на Енисее, а построить хороший дом из случайного и разнокалиберного плавника, который всегда есть на морских берегах, невозможно. Дом размерами шесть на четыре метра стоял у западной оконечности южной половинки острова, метрах в двадцати от берега моря. Крыша была из уложенных в два ряда досок и ко времени моего заезда уже обильно поросла мохом и чёрным лишайником.
Пристройка по площади была в два раза больше самой избы. К пристройке примыкала банька и катух для собак. Изба была в плохом состоянии. Нижние три венца совершенно прохудились. В дерево можно было рукой гвоздь вдавить. Зимой она не держала тепла, и я до окон обкладывал избу снежными кирпичами, чтобы сэкономить на дровах.
На западном скалистом мысу, метрах в пятистах от избы, братья соорудили невысокий, метра в полтора, каменный гурий, вершину которого венчала пятиметровая деревянная пирамида с круглым деревянным знаком на ней. Знак был диаметром с полметра и состоял из трёх крепких досточек, разделённых промежутками в три пальца. На средней дощечке было аккуратно, красиво вырезано русской вязью: «Работали братья Колосовы из Шенкурска. 1931 г.»[3].
В 1934 г. участниками Гидрографической экспедиции Сибирского Гидрографического управления Главсевморпути, работавшей на парусно-моторной шхуне «Сталинец», в восточной части Карского моря были найдены первые следы экспедиции В.А. Русанова. На острове Вейзеля (ныне Геркулес) из группы островов Мона топограф А.И. Гусев обнаружил столб с вырезанной на ней надписью «Геркулес» 1913 г.» Спустя несколько дней на безымянном острове (ныне остров Попова – Чухчина) в шхерах Минина топограф М.И. Цыганюк нашёл вещи и документы двух матросов «Геркулеса».
Эти находки явились неопровержимым доказательством того, что Русанову удалось пройти в северо-восточную часть Карского моря и что в 1913 году он уже находился в районе островов Мона.
В декабре 1975 года Цыганюк писал, что «недалеко от места находок вещей и документов русановцев мной обнаружено некоторое подобие шалаша из плавника, прислонённого к плоскому камню, торчащему из тундры, и я даже приложил к записке его зарисовку… Естественно, что этот "шалаш" также был отнесён к следам русановцев и в последующей литературе он фигурирует как "шалаш-убежище русановцев". Однако, вспоминая об этих находках всё чаще и чаще и зримо представляя себе, как всё это выглядело, я пришёл к твердому убеждению, что этот "шалаш" сооружён значительно позже… Судя по затёсам на плавнике, использованном для сооружения шалаша, и по щепкам, разбросанным вокруг него, этот шалаш... имел давность 4 – 5 лет, а может, и меньше. "Убежищем" он не мог служить, так как слишком мал (два человека с трудом могли бы поместиться в нём, и только сидя, плотно прижавшись друг к другу). Кроме того, было видно, что его сооружали с помощью топора… Есть все основания полагать, что шалаш этот был сооружён промышленниками, зимовавшими в 1930 – 1931 г.г. на соседнем острове Колосовых и имевшими возможность зимой добраться на о. Попова-Чухчина на собаках».
Надписи на рисунке справа вверху: «Обнаружено на N (меньшей) части о-ва Попова-Чукчина в 1934 году 9/IX» и подпись М.И. Цыганюка. Внизу: «Рисунок по памяти. Высота около 1,5 метра. Длина " 2-х метров».
Известный гидрограф В.А. Троицкий, много лет искавший следы экспедиции В.А. Русанова, выяснил, что действительно у этого камня устраивали самострел – западню на медведей – братья Колосовы, зимовавшие на соседнем острове.
«Младший из братьев А.Г. Колосов и вдова старшего Е.М. Колосова, – писал в одной из своих публикаций Владилен Александрович, – на мой запрос ответили, что с о. Колосовых всю зиму братья ездили на маленький островок, расположенный к северу от их зимовья. Там они установили самострел – загон из брёвен, положенных на верхнее ребро торчащего из грунта крупного валуна. Этот островок, называемый ими «Голомянный», по расположению может быть только нынешний о. Попова – Чухчина. Е.М. Колосова хорошо помнит, что муж и его средний брат рассказывали о следах каких-то людей на том островке, где ставился самострел. Но что именно было найдено, не помнит. Возможно, запись об этом есть в дневнике её мужа К.Г. Колосова. Дневник его в 1931 г. был передан в Таймырский охотничий трест Главсевморпути. (В литературе есть сведения, что в довоенные годы дневник находился в архиве треста в Красноярске).
Итак, первыми людьми, кто обнаружил следы русановцев, были не топографы А.И. Гусев и М.И. Цыганюк, а братья Колосовы»[4].
Следовательно, нужно найти дневник К. Колосова.
Ищите – и обрящете!
И вот здесь начинается самое интересное.
Много лет работая в архивах, я всё ещё не могу привыкнуть к мистическому проявлению законов мироздания. Вот уж воистину: ищите – и обрящете!
В тот самый момент, когда мы с известным путешественником и писателем, руководителем первой в мире лыжной экспедиции, достигшей Северного полюса, Дмитрием Игоревичем Шпаро обсуждали статью-обращение к читателям с просьбой помочь в поисках дневников Колосовых, мне на глаза попалась небольшая книжка – сборник рассказов «За голубыми горизонтами». Откуда она взялась – не помню, наверное, кто-то дал почитать, зная моё увлечение Арктикой. Так она и завалялась, непрочитанная и невозвращённая.
Бегло перелистывая страницы, мой взгляд, к тому времени цепкий на фамилию Колосовы, остановился не много не мало… на описании прибытия братьев в шхеры Минина. Уже с особенным вниманием вчитываюсь в строчки небольшого рассказа Игоря Запорожца «Остров Туманов». И вот оно:
«10 января. Лёгкий ветер с востока. Погода пасмурная. Ездили к капканам, попал один песец».
«15 января. Лёгкий ветер с востока 3–4 балла. Погода ясная. Мороз – 33°. Ездили с Сашей осматривать сетки. Рыбы попало 18 штук – муксун и нельма».
«18 января. С утра сильная метель с юго-востока, даже гурий на мысе Двух медведей не разглядеть. К вечеру стихло. Ездили с Фёдором по капканам – попало три песца и от четвёртого осталась одна голова, остальное съели песцы».
«24 января. Сегодня Фёдор пристрелил Эльзу. Она, наверно, взбесилась – сегодня набросилась на собак, да и раньше вела себя нервно. С этими псами со странными женскими кличками всегда так: то они упряжку утянут под лёд, то их унесёт на льдине в море».
Это же дневниковые записи Кирилла Колосова, которые я искал много лет! Но они могут быть придуманы автором, – подсказывал многолетний опыт работы с источниками.
На следующей странице: «Странно было видеть среди красивых пяти- и девятиэтажных домов Кузнечихи две-три покосившиеся деревянные избы. К двери одной из них была прислонена палка – знак, что хозяев нет дома, привычка, сохранившаяся, видно, с давних времен зимовок, где никому не приходило в голову запирать двери. В следующий свой приход я познакомился с хозяйкой – Евдокией Михайловной Колосовой. В маленькой низкой комнатке мы рассматривали альбомы с фотографиями, и Евдокия Михайловна, по-северному растягивая слова, давала пояснения к снимкам. Вот молодой Кирилл Колосов, светловолосый, коренастый, снят в санатории, где отдыхал после одной из зимовок. Ворот рубахи расстёгнут на загорелой шее. Вот все братья рядом с собачьей упряжкой. «Это на Диксоне снимали». А вот Кирилл один сидит на нартах. Одет в малицу, капюшон откинул, улыбается. Тоже на Диксоне, куда он прибыл из шхер Минина, пройдя вдоль побережья около четырёхсот километров. Это было в марте 1933 года»[5].
Первая мысль: это уже похоже на реальность. Выдержки из дневника ещё можно выдумать, но встречу с женой Кирилла Колосова Евдокией Михайловной – вряд ли.
Как бы там ни было, надо искать автора.
Интернет-поисковик тут же нашёл… некролог Архангельского отделения Союза журналистов: «Ушёл из жизни журналист Игорь Запорожец. Как сообщила его дочь, отец умер в Петербурге 26 ноября 2022 года».
Неужели опоздал?!
Но через несколько дней поисков получил сообщение от дочери Игоря Сергеевича: «Андрей, здравствуйте! Сейчас дам вам контакт моей мамы (Клара Алексеевна), она как раз разбирает папины записи. Думаю, она вам поможет».
Вскоре Клара Алексеевна писала мне: «Здравствуйте Андрей! Я очень рада, что есть люди, которым интересна эта тема. Да Игорь был знаком с женой Колосова. Да, такие, подлинные дневники находятся в архиве Игоря. Часть дневников Колосовых в плохом состоянии, но читаемы. Книга размером А4. Я рада Вам её передать. Я нахожусь в Санкт Петербурге».
Это было известие, уровень радости от которого превысил всё, к чему я был готов.
Провидение не раз удивляло. Вот и в этот раз выяснилось, что много лет мы с Кларой Алексеевной жили в соседних домах. И дневник К. Колосова всё это время находился не в Архангельске, Красноярске или Новосибирске, как я предполагал, а совсем рядом в нескольких шагах…
И вот, этот дневник, который искали несколько поколений исследователей, я держу в руках! Ещё не открывая, понимал, что там может и не быть… самого главного. Ведь не мог же И. Запорожец не упомянуть в своем рассказе эту, без преувеличения, сенсационную новость...
Пропавшие двадцать страниц
Открываю. На первой странице вверху надпись «На зимовку к Таймыру 17 Авгус. 1932». Разочарования не было. Находка дневника – сама по себе огромная удача.
Всматриваюсь в корешок книги. Предыдущие 20 листов вырезаны. Но кем? Откуда И. Запорожец взял записи 1930-31 года в описании зимовки Колоссовых? Читаю дневник дальше. И вот он – ответ. Зимовка 1933 года.
И. Запорожец: «10 января. Лёгкий ветер с востока. Погода пасмурная. Ездили к капканам, попал один песец».
Из дневника Колосова: «10. Лёгкий ю.в. ветер погода пасмурная. Ездили к капканам попал один песец».
И. Запорожец: «15 января. Лёгкий ветер с востока 3–4 балла. Погода ясная. Мороз – 33°. Ездили с Сашей осматривать сетки. Рыбы попало 18 штук – муксун и нельма».
Из дневника Колосова: «15. Лёгкий ветер с востока. Погода ясная холодная. Ездили к сеткам рыбы попало 18 шт».
И. Запорожец: «18 января. С утра сильная метель с юго-востока, даже гурий на мысе Двух медведей не разглядеть. К вечеру стихло. Ездили с Фёдором по капканам – попало три песца и от четвёртого осталась одна голова, остальное съели песцы».
Из дневника Колосова: «30. С утра сильная метель с ю. востока. К вечеру стихло. Ездили к капканам попало три песца и у четвёртого осталась одна голова, остальное же съели песцы».
Стало понятно, что Игорь Запорожец, описывая события зимовки Колосовых в шхерах Минина, попросту позаимствовал записи 33 года, потому как получил дневник от Евдокии Михайловны уже с вырезанными листами. Узкие полоски бумаги 3-5 мм – это всё, что осталось от дневниковых записей зимовки 30-31 гг. Потемневшие и скрученные от времени остатки аккуратно срезанных (не вырванных) листов, дают основание думать, что это было сделано самим Кириллом Колосовым. Но зачем? И здесь же ещё один вопрос: почему Евдокия Михайловна в ответ на запрос В. Троицкого сообщила, что дневник в 1931 году был передан в Таймырский охотничий трест Главсевморпути?
Но и на это нашлось вполне здравое объяснение. Дневник Колосова — так называемая «амбарная книга» (лист 22х34,5 немногим больше А4) — к 31 году была совсем новая; судя по оставшимся обрезкам, исписано только 20 листов, что точно соответствует количеству годичных листов последующих зимовок. На 1932 год осталось около 70 чистых листов. Логично предположить, что К. Колосов, на просьбу переслать дневник в Красноярск в зверобойную контору Северо-Сибирского государственного акционерного общества «Комсеверпуть», аккуратно отрезал листы, скрепил их, положил в папку с другими документами и отправил в Косеверпуть. Книгу оставил себе и пользовался ею ещё несколько лет.
Кроме того: в литературе, посвящённой поискам экспедиции В. Русанова с упоминанием братьев Колосовых, имеются расхождения в сроках зимовки промышленников в шхерах Минина. Известный исследователь М.И. Белов писал: «В 1957 году В. А. Троицким обнаружен на острове каменный знак – пятиметровая пирамида с металлическим шаром наверху: на знаке надпись «Работали братья Колосовы из Шенкурска, 1932 г.»[6]. То есть имелась ввиду двухлетняя зимовка, 1930-32 годы.
Обратимся к дневнику К. Колосова. На первой странице Кирилл Григорьевич описывает начало навигации 1932 года:
«17 Авгус. 1932. Сегодня вечером вышли на Белухе из Ар-ска, погода была хорошая.
20-го в 10 часов вечера пришли в Белушью губу на Новую Землю. Выгрузили кой какие материалы и 22 утром вышли в море был сильный ветер. Белуху кидало, что щепку.
24-го Пришли в Маточкин шар, где будем выгружать три избы промысловые, но выгружать сегодня совершенно нельзя очень сильный шторм».
Эта запись говорит о том, что в 1932 году К. Колосов следует уже к новому зимовью. Думаю, в этом вопросе можно поставить точку: братья Колосовы промышляли на острове (ныне остров Колосовых) в шхерах Минина только один год.
Но вот точку в поиске дневниковых записей зимовки 1930-31 годы, где могут быть записи о находках следов экспедиции В. Русанова, ставить рано.
Несомненно, эта история будет иметь продолжение и станет ещё интереснее, если откликнутся читатели, которые могут помочь в поисках теперь уже не дневника Колосова, а отдельных листов с записями зимовки 1930-31 гг.
Документ состоит примерно из двадцати отдельных листов размером 22х34,5 сантиметров, имеющих красную разлиновку в виде таблицы. Внизу у корешка два отверстия для прошивки. Записи сделаны простым карандашом, ровным, хорошо читаемым почерком.
На сегодняшний день дневник К.Г. Колосова — единственное ещё не изученное документальное свидетельство пребывания В. Русанова в шхерах Минина. Всё, что в них указано, может стать основным в понимании того, что случилось с одной из самых загадочных экспедиций XX века.
Андрей Зобнин, специально для GoArctic.
[1] Хмызников П. К. К гидрологии восточной части Карского моря. «Исследование морей СССР», вып. 18, № 1, 1933.
[2] ЦА ММФ, Ф. КСМП. Оп. 1. Д. 356. ЛЛ. 134-138; Xмызников П. К. К гидрологии восточной части Карского моря. С. 1.
[3] Эйснер В. Гранатовый остров. 2015.
[4] Троицкий В. Поиски гидрографов в 1955 – 1972 гг.[5] За голубыми горизонтами : Морской сборник / [Ред.-сост. В.А. Беднов]. - Архангельск : Сев.-Зап. кн. изд-во, 1977.
[6] М.И. Белов, «По следам полярных экспедиций», Л., 1977, стр. 35.
