«Верх кола» или «верь колу»: откуда пошло название деревни Верколы
В Верколе до сих пор подпирают дверь колом, когда уходят недалеко и ненадолго.
Фольклорная традиция деревни Веркола Пинежского района Архангельской области
Пинежский район Архангельской области -- место с интересными и хорошо сохранившимися этнокультурными традициями. Это можно объяснить в какой-то степени тем, что долгое время Пинежье находилось в стороне от основных магистралей, что способствовало сохранению традиционной культуры края. Железная дорога до районного центра — села Карпогоры -- была построена только в 1970-е годы.
В различные годы в Пинежском районе/уезде работали многие известные фольклористы. В конце ХIХ века выпускником Московского государственного университета А.Д. Григорьевым на территории Пинежского уезда была открыта былинная традиция. Записанные тексты эпических песен он опубликовал во втором томе фундаментального издания «Архангельские былины и исторические песни»[1]. Конечным пунктом экспедиции Григорьева была Веркола.
Краткая заметка Григорьева о Верколе гласит:
В Верколе А.Д. Григорьев записал старину о Хотене Блудовиче. В материалах Григорьева сохранилась такая пометка: «Веркола: хозяйка земской станции и её дочь знают про князя Михайла и Домну или Настасью, но я не записал; указали как на знающих на Матвея Михайловича Ставрова, а в Верхнем Конце Настасью Абрам., Любаву Андр.; у Святого озера Дм. Тимофеев не знает ли?»[3]
В 2001 г. экспедиция в Верколу была организована Лабораторией фольклора Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова[4] (руководитель экспедиции – Н.В. Дранникова). Часть материалов, собранных во время экспедиции, была опубликована в двух номерах журнала «Живая старина» и в «Отчёте о Пинежской фольклорной экспедиции 1998 г. Поморского государственного университета».[5] Кроме материалов экспедиции 2001 г., в статье используются записи, сделанные студенткой филологического факультета Поморского государственного университета Яной Дрочневой в 2009 г.[6]
Севернорусский свадебный обряд
Во время экспедиции в Верколу был записан большой фольклорно-антропологический материал: календарная обрядность (нарративы о праздновании Рождества, Святок, Масленицы, Ильина-дня, бородно [обряд окончания жатвы, борода - последний сноп жита, который перевивают жгутом жницы - участницы обряда]), обряды жизненного цикла человека (свадебный, похоронный, в том числе рассказы о похоронах старообрядцев и самоубийц, и родильно-крестильный), мифологические рассказы, сказки, топонимические предания о происхождении названия деревни Верколы и др., легенды об Артемии Веркольском, устные рассказы о спецпереселенцах и закрытии Артемиево-Веркольского монастыря, обрядовая и внеобрядовая песенная поэзия, детский фольклор, заговоры (лечебные и любовные) и др.[7]
Веркольский свадебный обряд является вариантом севернорусского свадебного обряда, что следует из его структуры, смысла и функции основных обрядовых действий. В северном типе свадебного обряда сохранились многие архаические ритуальные действия, направленные на санкционирование нового социального статуса невесты: ритуальное мытьё невесты в бане, обрядовые действия с волосами невесты, голошения, прощание с «волей».
Обязательными элементами пинежского обряда являются сватовство, прощание невесты c девичеством в кругу подруг перед браком (обычно это девичник), венчание, свадебное угощение в доме жениха (княжий стол, большой стол и т.п.), брачная ночь, угощение матерью невесты (хлебины, гостьба и др.), мытьё невесты в бане, прощание в причёте с девичеством (символом девичества являются красота и воля). Они образуют устойчивый костяк свадебного обряда.
Обряд начинался со сватовства/сватанья/просватанья, как и в других местах. Сватом являлся крестный отец, или бывалый сосед. Жених не принимал участие в сватовстве. В доме невесты сваты имели право пройти только до матицы или до воронца. Во время сватовства между сватами и родителями невесты происходил разговор с помощью приговоров.
После сватовства до девичника шли посидки. Во время посидок невесту закрывали платком, она была ограничена в передвижении и никуда не выходила из дома, ей запрещали выполнять различные работы. Невеста на посиделках причитала. Невесте расплетали косу и зашивали её иглой. После расплетания косы невесту на посиделках покрывали платком. Затем делалась невестина баня, когда девушка шла в баню, а подруги разметали вениками перед ней дорогу. Перед баней невесте зашивали волосы.
Брачный этап — предпоследний этап свадьбы. На невесту надевали как можно больше различных украшений и пояс. Жених приезжал за невестой с поезжанами. После угощения нарядная невеста угощает/обносит поезжан вином, после чего они кладут ей деньги в стакан. При отъезде к венцу молодых благословляют иконой и хлебом, делают баенник/байник (для этого заворачивают в скатерть ковригу с солью, две деревянные ложки, иногда жареную пищу и зашивают скатерть одной ниткой, конец которой прячут). Родители на венчанье не ездили. После венчания невесте надевали повойник. Далее шло торжество в доме жениха/княжий стол. При встрече молодых их обсыпали зерном/житом. Во время этого обеда молодых угощали кашей, на столе должна была присутствовать ритуальная еда — блины и кисель. Зафиксировано ритуальное ряжение гостей на второй день свадьбы, во время которого гости ездили по деревне и мазали друг друга сажей.
После свадебного пира в доме невесты происходили хлебины, во время которых проходило праздничное угощение молодых. После чего молодых с приданым невесты провожали в дом жениха.
Присловья-прозвища Пинежья
Жители деревни Верколы имеют локально-групповые прозвища. С помощью прозвищного фольклора поддерживается локальное самосознание местных сообществ; кроме того, он позволяет отделить своё сообщество от соседнего. В пинежском прозвищном фольклоре большое распространение имеют наименования, восходящие к представлениям о том, что пинежане занимались колдовством, а также основанные на противопоставлении жителей низовий и верховий реки Пинеги (последнее является типичным для жителей различных рек Русского Севера). Бытующий на Пинеге прозвищный фольклор отмечен нами в пословицах, поговорках, песнях, преданиях и других жанрах русского фольклора.[8] Жители деревни Верколы имели прозвище "богомолы", "монахи". Его можно объяснить тем, что в Верколе был мужской монастырь, куда на богомолье сходились и съезжались из всех близлежащих уездов.[9]
В Верколе, как и в других пинежских деревнях, существовали частушки, содержащие локально-групповые прозвища. Они неоднородны по своему содержанию и образности. Исполнение частушек-присловий было ритуализованным: их пели жители соседних с Верколой сёл при встречах, происходивших во время съезжих праздников, а также девушки и парни из разных деревень во время совместных гуляний. Приведём в качестве примера частушечный спев, которым встречали друг друга девушки и парни из деревень Верколы и Летопалы. Эти деревни входят в состав одного селенческого куста.
Девушки припевают:
Парни обратно отпевают:
Происхождение название своей деревни жители Верколы объясняют с помощью народной этимологии и связывают его с фразой «верь колу». В одном из рассказов эту фразу произносят новгородцы после победы над чудью, во втором – его происхождение связывают с существующими обычаями – веркольцы закрывали дома «на палку» или «кол».
Почему Веркола так называется?> Ну, это моим понятием. Когда шли здесь завоёвывать эти земли от чуди, ну дошли, значит, до горы. Вот у нас выше немножко конец деревни, очень высокая гора, там воткнут кол и сказали: «Верх кола!» Верх кола. Вот это Русь дошла до верху кола, а дальше переименовали деревню в Веркола. Вот я только так вот слышал. Ну, это я слышал вообще-то от старых людей.
Когда я начала в музее работать, я спрашивала: «Почему именно такое название?». И вот одна из версий такая была, что «верь колу». И даже произношение самого названия Веркола старые люди произносили «р» мягко – Верькола, то есть получается, что название сложено из двух слов – верь колу. До сих пор вот люди городские приезжают и удивляются, что мы можем уйти из дома, поставить палочку так поперёк, приставку, как мы говорим. Это значит, что мы недалеко ушли или, если приставку за кольцо вдевали, означало, что мы уже подальше уходили. Значит, тоже хозяев нет, и никто не заходил. В общем-то, может, вот поэтому называется Веркола. Люди верили и действительно жили так.
Мифология Пинежья
Широкое распространение в Верколе, как и во всём Пинежском районе, имеют мифологические рассказы. Их знают практически все жители Верколы. Мифологические персонажи меняют облик, пугают, предвещают, показываются и т.п., например, банник наказывает за появление в бане поздно ночью: пугает и давит. В рассказах упоминаются духи хозяева природы и культурных объектов: овинник, обдериха, полудница, чертышко, икота и колдуны. Чаще, чем другие известные духи-хозяева, в рассказах присутствуют такие мифологические персонажи, как домовой и леший. Леший принимает образ знакомого человека, заводит человека в лесу, выдает себя хохотом. Домовой ночью «давит» человека, предсказывает будущее, пугает, наказывает за неуважительное отношение к нему, показывается людям в образе кошки и др.
У меня у самой вот был такой случай. Я ведь там на участках жила. Все ушли на выходной, а приехали с поселка. Раньше ведь эти украинцы на поселках у нас тут были, целый поселок тут был. Ну, и с поселка два мужчины приехали на лошадях. Везут масло сюда в Верколу. Сбито уж, готово масло сдавать… Старик один и паренек молодой. Они, уж, к ночи приехали-то. А к осени дело, уж, земля-то замерзла, трава-то еще и не запала снегом. Они коней-то отпустили по берегу ходить. Кони же ходят, привязали дуги к ногам- то, чтобы не убежали, кони же, их не связывали, а дуги привязали. Ну, и легли мы все спать. Вот этот старик и паренек на печь залезли, а я-то на кровати спала. На выходной-то я, уж, не выходила, мне, уж, после недели давали выходной. И вдруг на меня навалилось тут. И кричу ему: «Дедушко, дедушко!» Знаю, что кто на печи есть. Кричала, кричала. Дедушко-то не слышал. А как с меня это свалилось, у меня голос. Я во всю гласить это, заревела. «Дедушко, дедушко!» Дедушка-то и услышал и мне говорит: «Что, доценька? Что, доценька?» Ой, я говорю: «На меня чегой-то навалилось». Вот это на меня, сама я испытала.
Закрытие Артемиево-Веркольского монастыря, состоявшееся после установления советской власти в Архангельской губернии, и расправа над монахами привели к появлению рассказа о монахах-призраках, которые пугают людей. Их поведение в следующем ниже тексте напоминает действия домового. В советское время в монастыре в разные годы были поселковая коммуна, детский дом, интернат для детей с отклонением в развитии и общеобразовательная школа.
А не говорили, что в школе пугать может? Там же монастырь был? — Рассказывали. У нас рассказывали, что, когда там ночевали в школе, там кто-то ходит. Страшно там. И тут у нас даже слухи такие появились, что там ходят какие-то монахи в белых одеждах, перед зеркалом стоят. Кто-то где-то видел. В общем страшно что-то. Вот тоже ночевали в монастыре в лагере, ночевали: двери скрипят, так страшно. Призраки какие-то все ходят. Страшно там. А нынче дом-то у монастыря-то один. Он ведь недавно, дом-то, построен. В этом доме ночуют, и всё ходит кто-то. Там за рекой. Он в монастыре, и всё кто-то ходит, невозможно спать.
***
Материалы фольклорной экспедиции САФУ и архива Центра изучения традиционной культуры САФУ свидетельствуют о том, что веркольская этнокультурная традиция является подтипом пинежской традиции, о чём свидетельствует содержание различных обрядов, сюжетный состав и мотивы мифологических рассказов, внеобрядовая песенная поэзия, сказки. В то же время жители Верколы являются локальной микрогруппой, так как имеют специфическое культурное пространство со своим особым самосознанием.
Автор: Дранникова Наталья Васильевна, доктор филологических наук, профессор Северного (Арктического) федерального университета им. М.В. Ломоносова, директор Центра изучения традиционной культуры Европейского Севера
[1] Архангельские былины и исторические песни, собранные А.Д. Григорьевым в 1899-1901 гг. М., 1904. Т. 1; Прага, 1939. Т. 2; СПб., 1910. Т. 3.
[2] Там же. С. 610.
[3] Там же. С. 610.
[4] В настоящее время – Центр изучения традиционной культуры Европейского Севера Северного (Арктического) федерального университета.
[5] Дранникова Н.В. Экспедиции Поморского университета // Живая старина. 1999. N 1. С. 50─51; Она же. Материалы к Пинежскому этнодиалектному словарю // Живая старина. 2000. N 1. С.45─47. Она же. Отчет о фольклорной экспедиции в деревни Марьина и Шотова Пинежского района (25 октября – 2 ноября 2001 г.) // Экология культуры. Информационный бюллетень. № 3 (28). Архангельск, 2003. № 3. С. 202 — 223.
[6] ФА САФУ. П. 597.
[7] ФА САФУ. П. 357.
[8] Дранникова Н.В. Локально-групповые прозвища в традиционной культуре Русского Севера: Функциональность, жанровая система, этнопоэтика. Архангельск: Изд-во Помор. ун-та, 2004. С. 64-87.
[9] Там же. С. 324.
[10] Там же. С. 182
