Виктор Богин, полярный морской геолог: «Мне просто нравится Арктика, я к ней привык»

Видеоверсия истории

01.05 – о целеустремлённости
02.50 – о работе в «ВНИИОкеанология»
03.45 – о работе на СП-41
06.50 – о любви к Арктике
09.25 – о работе в южных широтах
12.15 – о методах подготовки проб
16.10 – о молодых специалистах

Путь к цели 

Ещё в школе Виктор Богин решил для себя, что станет геологом, и шёл к этой цели не сворачивая, став специалистом в области разведочного бурения недр. В этом качестве он сейчас и работает в высоких широтах. Но впервые в Арктику Виктор попал, когда его призвали в армию. Он служил в Мурманской области в Оленьей губе.

«После службы я, конечно, не хотел туда возвращаться, потому что служба у меня была не самая ласковая. Я служил в стройбате, мы строили завод по ремонту атомных подводных лодок. В общем, никакой романтики там не было, кроме холода и полярных сияний». 

Но уже во время учёбы в вузе Виктор снова попал в Арктику. Его отправили на практику на Чукотку на золоторудное месторождение недалеко от Певека. После окончания института он работал в разных организациях, пока в 1999 году не оказался во Всероссийском научно-исследовательском институте геологии и минеральных ресурсов Мирового океана. Сокращенно ВНИИ Океанология. А в 2004 году Богина отправили в его первую большую морскую северную экспедицию.

«Мы поехали из Владивостока на Чукотку, а исследования у нас были по пути между Камчаткой и Чукоткой. Это Корякия, обследование бухт побережья. И там, конечно, очень красивые места. Мне привезло, что был хороший пароход и хорошая команда. И для первого рейса было просто великолепно всё. И мне очень понравилось, я понял, что это хорошая идея».

Основная задача Виктора Богина в качестве сотрудника института океанологии – это исследование морского дна. А точнее, пород, из которых оно состоит.

«Мы в основном берем, достаем осадки со дна моря или лежащие под ними породы, в случае бурения. Добываем их оттуда и отправляем на исследования. Дальше уже эти образцы исследуются на разные предметы. Какие-то на предмет нефтегазоносности, какие-то на предмет других полезных ископаемых, например, твердых. Какие-то в экологических целях, какие-то в геохимических. То есть там много разных задач может стоять перед морскими геологами».

«Северный полюс»

Всего у Виктора Артёмовича было около полутора десятков полярных экспедиций. Морские длились в среднем от 2 недель до 2 месяцев. Самой долгой поездкой стал дрейф на полярной станции «Северный полюс - 41». Он продолжался 20 месяцев. Там Виктор Богин возглавлял группу геологических исследований.

«Те места, которые мы проходили в ходе дрейфа на СП-41, они вообще никак не охвачены геологическим изучением, именно пробоотбором. Потому что раньше во время дрейфа ледовых станций было очень мало возможностей брать пробы, потому что для этого нужно устанавливать довольно тяжелое оборудование. И на лед оно устанавливается с большим риском и там значительные нагрузки и энергозатраты. А там глубины в районе полюса около 5 километров. И на такую глубину должны быть мощные лебёдки с довольно толстыми тросами, достаточно мощные. А это всё должно питаться от генератора и это всё на не очень надежном льду, который может треснуть и трескается в любой момент. И даже не от нагрузки, а от подвижек каких-то, которые происходят постоянно из-за температурных изменений. Поэтому этот район вообще практически не исследован. То есть пробы, которые мы брали по пути дрейфа, они вообще уникальные, таких нет в природе».

Благодаря самодвижущейся ледовой платформе, на которой теперь базируется дрейфующая станция «Северный полюс» стало возможным проводить геологические исследования дна Северного ледовитого океана. ЛСП позволяет размещать на ней необходимое оборудование для глубоководного пробоотбора. Но пока что полученные данные интересны только узким специалистам.

«Вот у нас сотрудник, который со мной был, Сергей, который опять сейчас на СП-42 работает. Он собирается писать кандидатскую по поводу аномалий, которые там выявляются в добытых нами образцах. - А что за аномалии? - Ну, это длинная история, совершенно неинтересная широкому кругу абсолютно. Это специальные такие исследования. Ну правда, ни содержания золота, ни нефти там не обнаружено».

Высокоширотные экспедиции

«Вот эти игрушечные часы, которые там висят, мне подарили на СП41. Тут можно стрелочки в сторону убрать. Здесь у нас три вида пробоотборников, здесь непосредственно станция. На задней стороне ещё координаты и день, когда это было».

Виктор не был на Шпицбергене и не высаживался на Земле Франца-Иосифа. Зато объехал всю остальную Российскую Арктику.

«Вообще там очень много красивых мест. Красивые великолепные острова. В 2016 году я 8 месяцев был на Северной земле на островах. Там была не совсем геологическая работа, у меня был такой отход в сторону, но тем не менее. И там интересно. Потом я это на это остров, на котором провел 8 месяцев, на несколько часов все высаживался, поностальгировать. Мы шли в 2019 году на судне Михаил Сомов и везли снабжение для метеорологической станции, которая на островах стоит. Ну я попросился на высадку и погулял немножко».

На Северной Земле Виктор Богин работал, как ни странно, не в качестве учёного, а в качестве строителя. Больше полугода он бурил вечную мерзлоту не для того, чтобы добыть образцы пород, а чтобы установить военный объект.

«Работа на Голомянном в течение 8 месяцев. Голомянный – остров в архипелаге Северная Земля. Я тогда взял в институте отпуск за свой счёт и поехал туда на стройку. Мы там бурили и ставили сваи под радиолокационную станцию, которая там должна находиться. Ну, вот это была такая тяжёлая физическая работа. Я, правда, и моложе был тогда почти на 10 лет. И в бытовом смысле тяжело – жили в вагончиках по 4 человека, и это, конечно, в течение такого времени достаточно непросто. И работа по 10 часов, в общем, там тяжело было, это правда, да».

Выделить какое-то одно самое любимое место в Арктике Виктор не может. Он заядлый рыбак, поэтому может заниматься своим хобби практически в любой точке Заполярья.

 

«Меня привлекает много мест в Арктике, где хорошая рыбалка. Потому что там много, где можно побывать, чтобы и на треску съездить, и на краба, и на красную рыбу, и на сига, как в Обской Губе, где мы сейчас были тоже».

Виктору Артёмовичу уже 68 лет, но он до сих пор ездит в высокоширотные экспедиции и пока не собирается от них отказываться.

«Что у нас сегодня, 29-ое число? Я 21-го вернулся из экспедиции с Обской Губы. Сейчас меня приглашали в срочном порядке ехать во Владивосток, чтобы устанавливать оборудование на судне для работы в Северной Корее. Но я не смог туда поехать по семейным причинам. Сейчас хозяйством домашним занимаюсь и через почту инструктирую людей, говорю, что им там нужно делать».

В следующем году Виктор тоже собирается в экспедицию, правда в южные моря. Он уже несколько раз работал во Вьетнаме – искал полезные ископаемые на морском дне. Сейчас готовится продолжить эту работу.

«В следующем году мы должны туда поехать на разведку железомарганцевых корок, который мы там нашли в 2010 году. И эта находка заинтересовала вьетнамцев. И вроде бы сейчас нашлись инвесторы, которым тоже это интересно. Ну, в общем, если всё срастётся, то поедем ещё во Вьетнам».

Работал Виктор Богин и в Южном полушарии, но до Антарктиды пока не доехал.

«Посередине между Антарктидой и Южной Африкой есть маленький островок Буве, который принадлежит, как ни странно, Норвегии. И там норвежцы просили нас провести исследование вокруг этого острова на предмет расширения шельфа».

Российских учёных вообще часто приглашают для работы в зарубежных коммерческих проектах. И на это есть несколько причин.

«Если честно говорить, то наши услуги относительно недорого стоят. И аренда судна нашего стоит дешевле, чем аренда какого-нибудь южнокорейского или американского. И зарплаты специалистов, и все остальные составляющие дешевле значительно. А где-то и нет своих специалистов, как у Вьетнама. Во всяком случае, в 2010 году там не было специалистов такого уровня. И сейчас нет таких, как у нас. Я не говорю про себя, я говорю про общий уровень нашего института или нашей науки».

  

ВНИИОкеанология

Между экспедициями Виктор Артёмович работает в лаборатории ВНИИОкеанология. Занимается обработкой образцов, которые привозят из поездок он сам и его коллеги.

«Здесь я занимаюсь пробоподготовкой. К нам приходят пробы с различных экспедиций. И в отдел, в котором я числюсь, называется отдел литологии геохимии. Именно у нас есть геохимическая лаборатория, литологическая лаборатория, рентгеноскопическая лаборатория. И для работы этих лабораторий эти пробы должны быть в определенном состоянии. Где-то измельченные, где-то нанесенные на стекло, чтобы их можно было рассматривать, где-то отсортированные по размеру или молотые, высушенные по-разному. Там есть разные всякие способы приведения в нужное состояние. Но вот этим мы здесь занимаемся, я здесь не один, у нас человека 3-4 разными вещами занимается».

Оборудование занимает несколько кабинетов. В основном, это механические приборы для обработки твёрдых материалов.

«Значит вот здесь у нас шлифовальная мастерская, в которой делаются шлифы. Шлифы – это тончайшие образцы горной породы, наклеенные на стекло, которые можно потом рассматривать через микроскоп в отраженном или проходящем свете, обычном или поляризованном. Эти станки достаточно устаревшие, но тем не менее они работают. Это абразивный порошок с водой, мы его наносим вот сюда вот на планшайбу, берем кусочек камни и на этой планшайбе его стачиваем до нужной толщины. Сначала на грубом порошке, потом мельче-мельче-мельче, потом наклеивается на стекло, потом стачивается до такой толщины, чтобы оно становилось вообще прозрачным, ну и потом покрывается стеклом и отдается геологам для рассмотрения».

Есть и более сложная электронная аппаратура, которая позволяет возвращать геологические пробы в то же состояние, в котором они находились в естественной среде – на морском дне.

«Вот эти два прибора называются лиофильные сушилки. Когда мы отбираем образцы, некоторые из них должны быть в том состоянии, в котором мы взяли с их со дна моря. Для этого их замораживают и привозят сюда в замороженном виде, а потом их надо высушить. Высушить их просто так невозможно, потому что в процессе сушки, если вы положите это дело в шкаф, при большой температуре органика, которая там есть, погибнет и сгорит. А при малой температуре она может начать гнить и плесневеть, поэтому существуют вот такие вот приборы, которые называются лиофильная сушилка, то есть сохраняющая жизнь. Сюда кладутся замороженные пробы, здесь создается вакуум и температура минус 100 с лишним градусов. При этой температуре лед превращается сразу в пар и выводится, то есть мы получаем просто сухой осадок без нагревания».

В институте океанологии работает несколько сотен сотрудников. При этом здесь довольно большой процент молодых специалистов. Но работать они предпочитают не в море, а в кабинетах.

«У нас довольно много молодых специалистов в институте, но штука в том, что не все они хотят участвовать в экспедициях. Кроме морских геологов у нас есть среди наших сотрудников и преподаватели, которые преподают и в Горном институте, и в Госуниверситете на географическом факультете. И молодые люди, которые к нам приходят из института или университета, они не очень хотят ездить в поле. Они с удовольствием работают здесь, в офисе занимаются. Очень много девушек – больше, чем мужчин идут в профессию морской геологии. А там условия достаточно суровые и работа иногда тяжелая, поэтому, конечно, больше мужчин бы хорошо было. Так что вопрос действительно больной».

При этом попасть в высокоширотную экспедицию для сотрудника института очень просто. Достаточно всего лишь захотеть – и старшие коллеги с удовольствием подготовят к поездке.

«Во-первых, у них должно быть желание туда поехать. Ну, а во-вторых, слушайте старших товарищей, спрашивайте, что надо. Каждый, в принципе, готов поделиться знаниями. В этом смысле наша сфера такая, что никто ничего друг от друга не скрывает».

  Виктор Богин всю жизнь посвятил работе на Крайнем Севере и не представляет себя в других регионах. Арктика давно стала для него домом, и Виктор Артёмович уже ездит туда не столько ради денег, сколько для того, чтобы снова оказаться в привычных для себя условиях жизни.

«Мне просто нравится Артика, я к ней привык. Я знаю, условно говоря, какую одежду надо покупать, что нужно предусмотреть в техническом плане, в бытовом. Это все уже гораздо проще. А поехать на какой-нибудь Каспий, условно. Что там делать?»

 

Благодарим за помощь в организации съёмок ФГБУ «ВНИИОкеанология им. И.С. Грамберга», г. Санкт-Петербург

***

Максим Упиров, специально для GoArctic