Развитие Арктики не может определяться одними лишь законами рынка

Фото предоставлено автором

О Крайнем Севере в условиях постпандемии, вызовах и возможностях для развития проектов в современных макроэкономических условиях, подготовке кадров для арктических проектов и изменении климата мы беседуем с Алексеем Фадеевым, доктором экономических наук, главным научным сотрудником Института экономических проблем им. Г. П. Лузина ФИЦ КНЦ РАН, профессором Санкт-Петербургского политехнического университета Петра Великого, экспертом Российского газового общества, заместителем председателя общественного совета комитета по делам Арктики при правительстве Санкт-Петербурга.

– Алексей Михайлович, как Вы оцениваете влияние пандемии на развитие проектов в Арктике? Насколько уязвимы к ее воздействию оказались арктические регионы, а также экономическая ситуация в них?

– Промышленные отрасли арктических регионов, как и все иные сегменты российской экономики, безусловно, подвержены влиянию макроэкономических факторов. При этом стоит отметить, что реализация проектов в Арктической зоне Российской Федерации объективно является одним из наиболее капиталоемких направлений промышленной политики России в современных условиях.  

Безусловно, пандемия оказала влияние на экономическое положение отдельных предприятий и отраслей. Прежде всего, малого и среднего бизнеса – наиболее уязвимого сегмента экономики арктических регионов. В этом смысле, положение дел в Арктике ничем не отличается от других регионов России: коронавирус и его последствия довольно сильно ударили по представителям малого и среднего предпринимательства.

Наряду с этим – многие из проектов, реализуемые сегодня в Арктике, это проекты с долгосрочным горизонтом планирования, имеющие запас прочности благодаря операторам, реализующим данные проекты – часто это государственные корпорации, либо компании с государственным участием. Данное обстоятельство позволяет проводить последовательную реализацию проектов, несмотря на пандемию и ее влияние. 

Заметное присутствие государства в Арктике – залог безопасности ее освоения. Поэтому, по моему мнению, несмотря на очевидные негативные последствия пандемии, регионы смогли сохранить большинство реализуемых проектов и даже демонстрируют рост. Так, например, Мурманская область стала лидером по привлечению инвестиций в Арктической зоне Российской Федерации в 2020 году. 

Это стало возможным благодаря системе созданных государственных преференций, которые позволили инвесторам принять и ускорить инвестиционные решения по таким проектам, как освоение месторождения платиноидов «Федорова тундра» в Мурманской области (объемом инвестиций 82 млрд рублей), модернизация Ковдорского ГОКа (объем инвестиций 20 млрд рублей), строительство нового терминала навалочных грузов в порту Мурманск (инвестиции -13,4 млрд рублей), а также горнолыжный комплекс-порт Лиинахамари с объемом инвестиций 12,5 млрд рублей.

– Каков статус реализации арктических проектов сегодня? 

– Сегодня в Арктике осуществляется добыча биологических и углеводородных ресурсов, растет транспортировка грузов по Северному морскому пути, реализуются проекты по разведке и добыче сырья минерально-сырьевого комплекса.

Арктика сегодня – безусловный императив экономической стратегии целого ряда регионов нашей страны. Стоит сказать, что на Крайнем Севере сегодня создается до 15% ВВП государства, а предприятия, работающие в Арктической зоне РФ, формируют до 25% общего объема экспорта. 

Для России работа в Арктике не есть что-то новое, скорее, наоборот, это одна из традиционных географических локаций, вносящая существенный вклад в экономическое развитие страны. Да, часть проектов сегодня поставлена на так называемую смарт-паузу в ожидании более благоприятной экономической конъюнктуры, но именно на «паузу», что подразумевает возобновление хода проектов при возращении экономических целесообразности.

За истекший год, цена на нефть выросла в разы, что говорит о хороших темпах восстановления мировой экономики. Говоря о стоимости нефти, мы вернулись к докризисной отметке, что позволяет предполагать возобновление ранее приостановленных проектов уже в ближайшее время. 

Фото: Вадим Кантор

– Что происходит сегодня с развитием импортозамещающих технологий? Как выстраиваются взаимоотношения с потенциальными партнёрами и поставщиками в сегментах, которые остаются санкционными?

– Введение санкций ударило, в том числе, и по зарубежным производителям: многие иностранные компании были вынуждены ограничивать деятельность на территории России. В связи с этим на рынке появились ниши, которые занимают отечественные поставщики.

Надо сказать, что за прошедшие семь лет Россия проделала значительную работу в отношении развития национального сервисного рынка поставщиков. В российских энергетических компаниях реализуются десятки стратегий альтернативного замещения, направленные на скорейший уход от зависимости от импорта. Вырабатываются механизмы управления рисками, которые могут возникнуть в результате усиления или пролонгации санкций.

Отдельное место в промышленной политике страны занимает максимизация российского участия в реализуемых проектах, осуществляемая, в том числе, посредством реализации программ импортозамещения. В настоящее время ведется работа с производителями оборудования по выделению импортозамещающих проектов, формируются технические задания на проекты для проведения НИОКР, ОКР на новые образцы оборудования.

Для российской промышленности санкции сформировали технологические вызовы, часто связанные с разработкой и освоением выпуска новой уникальной продукции, что потребовало серьезной научной и производственной работы, государственных стимулов и координации с заказчиками. Но и в этом направлении есть осязаемые успехи. 

Так, совместно с министерствами Российской Федерации ведется работа по определению мер государственной поддержки и разработка сценариев создания и модернизации производств по изготовлению опытно-промышленных образцов российского оборудования. Так, сегодня в России создан полностью готовый к использованию комплекс морской сейсморазведки с использованием донных станций и сегодня можно уже уверенно констатировать отсутствие зависимости от иностранного оборудования при проведении сейсморазведочных работ с донными станциями. Изготовленный комплекс был представлен на крупнейшей международной выставке EAGE-2019 в Лондоне и получил высокую оценку.

Сегодня вводятся в работу отечественные насосно-компрессорные трубы с премиальными резьбовыми соединениями для применения на шельфовых проектах, прорабатывается возможность замещения высокотехнологичного оборудования для заканчивания скважин с МГРП (многостадийный гидравлический разрыв пласта), услуги по бурению на гибкой трубе и многое другое.

Постепенно происходит создание на территории России совместных предприятий, локализация производственных мощностей и НИОКР ведущих зарубежных производителей. Это именно тот путь, который в течение 40-50 лет проделала Норвегия, опыт которой сегодня используется государствами, заинтересованными в эффективном использовании углеводородного потенциала.

Очевидный факт – санкции не оказали критического влияния на реализуемые проекты, то есть, не остановили их. Возможно, санкции сделали текущие проекты чуть менее удобными – появилась необходимость в переориентации поставщиков с Запада на Восток, но самое главное – санкции сформировали дополнительные возможности для развития национального сервисного российского рынка.

– Какие меры поддержки предприятий, работающих в Арктической зоне РФ, Вы могли бы выделить в качестве наиболее эффективных?

– В настоящее время, на государственном уровне предпринят ряд мер, направленных на формирование благоприятного инвестиционного климата и развитие предпринимательской деятельности в Арктике. 

Так, в прошлом году вступил в силу «Федеральный закон от 13 июля 2020 г. N 193-ФЗ «О государственной поддержке предпринимательской деятельности в Арктической зоне Российской Федерации», определяющий правовой режим, меры государственной поддержки и порядок осуществления предпринимательской деятельности.

Стоит отметить, что в октябре 2020 года утверждена Стратегия развития Арктической зоны России и обеспечения национальной безопасности до 2035 года – основополагающий документ, определяющий системное развитие всей Арктической зоны России.

Также Президент России расширил льготы для нефтегазовых проектов в Арктике и на шельфе: подписан соответствующий закон, вносящий поправки в Налоговый кодекс.  Новые преференции должны стимулировать добычу углеводородов на шельфе и в Арктике, производство сжиженного природного газа, развитие газохимии, а также освоение новых нефтегазоносных провинций. Новые налоговые возможности позволяют начать реализацию очень крупных проектов в регионах.

Наряду с этим, шельф – не единственное направление работы в Арктике. Существует целый ряд проектов на суше, которые получат государственную поддержку уже в ближайшее время. Так, в текущем году российское правительство выделит на поддержку инвестиционных проектов в Арктике более 214 млрд рублей. 

Стоит отметить, что формирование институциональных условий для освоения Арктике на этом не закончилось. Правительство Российской Федерации постановлением № 656 от 12 мая 2020 года утвердило создание территории опережающего социально-экономического развития «Столица Арктики». На территории опережающего развития будет применяться таможенная процедура свободной таможенной зоны, установленная правом Евразийского экономического союза и законодательством Российской Федерации.

Я хотел бы подчеркнуть, что освоение Арктики не может определяться одними лишь законами рынка. Анализ зарубежного опыта реализации энергетических проектов на Крайнем Севере, в том числе на шельфе, показывает, что ни один из проектов не рассматривается и не реализуется в отрыве от решения социально-экономических проблем развития территории. Не менее важна принципиальная черта зарубежных проектов в новых районах – невозможность решения задачи исключительно в рамках подходов, ориентированных на чистую коммерческую эффективность проектов по освоению месторождений углеводородного сырья.

В этой связи, настоятельно необходима помощь государства в защите интересов региональных предприятий: необходима протекционистская политика, направленная на максимизацию доли российского регионального участия в реализуемых проектах. Одним из возможных решений может стать закрепление такой доли на законодательном уровне. 

Говоря о крупном бизнесе, о масштабных проектах, здесь, безусловно, крайне важна реализация механизмов государственно-частного партнерства. Практически все арктические проекты – крайне капиталоемкие, требующие значительных инвестиций. Сегодня это финансовое бремя, в подавляющем большинстве случаев, ложится на плечи самих операторов, реализующих проекты. Паритетное партнерство с государством, направленное, например, на создание транспортно-логистической инфраструктуры, позволило бы существенным образом повысить конкурентоспособность проектов в Арктике.

Фото: Николай Гернет / GeoPhoto

– Какова общая демографическая ситуация в АЗРФ? Как пандемия повлияла на социальные процессы, происходящие в арктических регионах?

– Ситуация по-прежнему остается сложной. В течение последних лет отсутствие работы, достойного за нее вознаграждения, а также сложные природно-климатические условия обусловили произошедшие негативные демографические тенденции, заключающиеся в оттоке населения из арктических регионов. Безусловно, пандемия и ее последствия обострили эти проблемы. По мнению экспертов, анализ средней заработной платы в арктических регионах свидетельствует о тенденции сокращения ее территориальных различий, при этом заработная плата без учета региональных выплат в большинстве арктических регионов значительно ниже среднероссийского уровня, что не компенсирует затраты, необходимые для жизнедеятельности населения в Арктике. 

Важно подчеркнуть, что субъекты Российской Федерации, вошедшие полностью или частично в Арктическую зону, существенно различаются по экономическому развитию и наличию научного и технологического потенциала. 

Так, например, Мурманская область, северные районы Архангельской области, прежде всего города Мурманск, Архангельск и Северодвинск, имеют научную базу для проведения научных исследований и выполнения геологоразведочных работ, образовательные учреждения для подготовки специалистов для работы в арктических регионах и развитую производственную инфраструктуру для обслуживания Северного морского пути и реализации энергетических проектов в Арктике. 

Другие субъекты, к сожалению, не располагают такими инфраструктурными и производственными возможностями, что отражается на изменении численности их населения. Наряду с этим, ежегодная дополнительная потребность в кадрах только со средним профессиональным образованием в целом по Арктической зоне составляет сегодня около 25 тысяч человек. Государственные учреждения и коммерческие службы занятости систематически публикуют данные заявленной работодателями потребности в квалифицированных рабочих и специалистах для условий Арктики. В первую очередь требуются судоводители, буровики, строители, машинисты спецтехники, военные. Список обслуживающего персонала включает электриков, сантехников, радистов, врачей, поваров, водителей самосвалов, дизелистов и т. д. Очевидно, что негативные демографические последствия могут быть остановлены при наличии масштабных проектов в Арктике, создании рабочих мест и формировании привлекательных условий труда. 

– Что происходит сегодня в сфере образования в Арктике? Кто будет работать на новых проектах?

– Важнейший вопрос. Освоение Арктики требует привлечения не только прогрессивной техники и технологий, но и высококлассных специалистов, создания учебных и научных центров с соответствующими новыми образовательными методиками подготовки и переподготовки кадров для работы в северных широтах. Если говорить о шельфе северных морей, то там должны работать специалисты, обладающие уникальной квалификацией. Потому что сжиженный газ и нефть больше нигде в мире не перевозят во льдах. Перевозка сжиженного газа требует почти космических технологий, нужна криогенная техника. Газ перевозят на судах при температуре порядка -160oС. Работа с этой техникой требует очень высокого уровня образования. При этом должна быть высокой и квалификация судоводителей, потому что ответственность при осуществлении перевозок газа крайне высока. Прежде, чем начать подготовку таких специалистов, нужно подготовить преподавателей, базу, нужны учебные суда, а это огромные вложения.

Освоение Арктики, несмотря на свою сырьевую направленность, полностью соответствует государственной задаче перехода на инновационный путь развития. Не случайно в нашем профессиональном словаре появились такие понятия, как «интеллектуальное месторождение» и «интеллектуальная скважина». Многие энергетические корпорации взяли курс на цифровизацию своей деятельности. Геологические решения принимаются на основе цифровой интерпретации множества получаемых данных. Уже сегодня на месторождениях работают беспилотные летательные аппараты, роботизированные буровые установки и подводные комплексы, которые обеспечивают добычу нефти и газа без непосредственного присутствия человека.

Считаю, что в с точки зрения среднесрочной перспективы развития арктических проектов, мы сталкиваемся со следующими кадровыми вызовами: 

Отсутствие необходимого числа специалистов соответствующего уровня, необходимых для эффективного и безопасного освоения ресурсов арктического шельфа России, а также нехватка достаточного числа специализированных высших учебных заведений страны и специализированных кафедр в уже существующих ВУЗах, способных обеспечить подготовку потребного числа специалистов необходимого уровня.

Иными словами, нам нужно сначала подготовить преподавателей, способных готовить высококвалифицированный персонал. Речь идет о комплексной подготовке специалистов, то есть о выпуске специалистов по геологии и геофизике, поиску и разведке нефтегазовых месторождений на шельфе северных морей, специалистов по бурению и заканчиванию скважин на море, обустройству шельфовых месторождений, их разработке и эксплуатации, специалистов по морскому транспорту углеводородов (включая судоводителей, судомехаников), строительству и эксплуатации морских сооружений и сооружений для сжижения природного газа и хранения углеводородов и их продуктов, управлению комплексными морскими нефтегазовыми проектами, специалистов по оценке риска и принятию решений, экономике комплексных морских (и, в том числе, международных) проектов, и т. д.

Особую роль в данном вопросе играет Мурманский государственный технических университет (МГТУ), старейший ВУЗ на Кольском полуострове, становящийся сегодня центром арктических компетенций и готовящий кадры для реального сектора экономики. Опыт МГТУ можно и нужно масштабировать для развития кадрового потенциала других арктических регионов России. 

Фото: Концерн «Росэнергоатом»

– Какова, на Ваш взгляд, энергетическая парадигма России сегодня? Как Вы видите роль Арктики в контексте энергетического перехода?

– Я убежден, что долгосрочное будущее за возобновляемыми источниками энергии – водородной энергетикой, энергией солнца, ветра и воды. Однако широко обсуждаемый сегодня энергетический переход случится не завтра, и даже не через 20 лет, а значительно позже. По моим оценкам – не ранее, чем через 150-200 лет, когда будут исчерпаны традиционные углеводороды.

Давайте, посмотрим, кто призывает нас отказаться от традиционных источников энергии? Как правило, это страны, которые сами не располагают традиционными запасами углеводородов. Поэтому, такие призывы, очень часто, не более, чем геополитический лозунг.

Энергетический переход должен произойти эволюционным, а не революционным путем. Когда мы полностью исчерпаем запасы традиционных углеводородов, на службу человечеству придет энергия солнца, воды, ветра и так далее, которые сегодня активно развиваются. Неспроста многие компании, которые раньше именовались нефтяными или газовыми, сегодня носят название энергетических: практически в каждой крупной корпорации есть подразделения, которые занимаются развитием альтернативных источников энергии, то есть, демонстрируется мультивекторное энергетическое развитие.  Но говорить о серьезной конкуренции альтернативных источников традиционным, убежден, преждевременно. 

Так, ресурсная база шельфа Арктики оценивается экспертами на уровне 100 млрд т н. э. Годовая же добыча России сегодня составляет более 500 млн т нефти. Простая арифметика показывает, что добыча в Арктике может вестись порядка 150-200 лет. Конечно, это прогнозные цифры, есть ряд факторов, которые необходимо принимать во внимание, но, тем не менее, мы видим, что потенциал огромен. Наличие колоссальной ресурсной базы арктического шельфа – это важнейшее конкурентное преимущество нашей страны. Именно на нем должна строиться стратегия обеспечения энергетической безопасности нашего государства. 

– Как изменения климата влияют на перспективы реализации проектов в Арктике? Глобальное потепление – это угроза или благо для развития проектов?

– Если смотреть на данный вопрос глазами нефтегазовых операторов – то, безусловно, это положительный фактор: кромка льда постепенно отступает, открывая для проведения геологоразведочных работ все новые и новые участки морского дна. По оценкам экспертов, до 60% добываемых углеводородов в среднесрочной перспективе будет происходить на месторождениях, которых еще нет на карте. Убежден, что речь идет именно об Арктике как регионе, с крайне низкой геологической изученностью. Самые большие открытия могут произойти именно здесь. 

Другое дело – растепление вечной мерзлоты.  В арктических городах из-за оттаивания грунтов часть зданий находятся в аварийном состоянии. Здесь на помощь должна прийти наука: ученые Научного центра изучения Арктики ЯНАО разработали систему, позволяющую контролировать состояние почв вечной мерзлоты под зданиями. Так, в Салехарде в рамках пилотного проекта уже начали создавать сеть термометрических скважин для наблюдения за состоянием криолитозоны. Данные об измеряемой температуре автоматически собираются и передаются с помощью GSM-связи на сервер, а поступающая информация отражается на карте города в интернете в реальном времени. На карте наглядно демонстрируется, где процессы подтаивания почв вечной мерзлоты еще только начинаются, а где протекают уже достаточно интенсивно. Данная информация является основой для принятия решений по укреплению зданий, расселению людей и так далее. 

На основе сбора указанных данных, в перспективе может быть создана математическая модель, моделирующую процесс растепления весной мерзлоты в перспективе. На основе результатов имитационного моделирования станет возможным принятие решений, касающихся технологических особенностей реализации проектов, строительства зданий и транспортной инфраструктуры.

Фото: Вадим Балакин / GeoPhoto

– Каково, по Вашему мнению, значение транспортного фактора, развития перевозок по Северному морскому пути в современных условиях? Насколько реален его статус основной арктической магистрали? 

– Северный морской путь (СМП) будет развиваться при наличии грузовой базы, которая может появиться в случае реализации крупномасштабных проектов в Арктической зоне РФ. Речь идет как об углеводородных проектах, так и проектах минерально-сырьевого комплекса.

При всех технических сложностях плавания в Арктике географически Северный морской путь представляет собой кратчайший маршрут, соединяющий Европу с Дальним Востоком и западной частью Северной Америки. Потенциальные грузы для этой магистрали – не только транзитные. Это, к примеру, и российский экспорт, поступающий сейчас в Юго-Восточную Азию южным морским маршрутом через Суэц.

С задачей развития СМП тесно сопрягается задача создания эффективной системы транспортно-логистического, в том числе, авиационного обеспечения северных регионов. Необходимы единая система управления, контроль ледовой проводки судов, совершенствование законодательства в части госрегулирования и торгового мореплавания по трассам СМП. Нужна современная инфраструктура, обеспечивающая безопасные условия плавания в арктических морях, гидрографическое обеспечение и ледокольное сопровождение.

Развитие СМП решает еще одну важнейшую государственную задачу – необходимость обеспечения связанности территорий Российской Федерации. Население нашей страны составляет 2% от общемирового. Наряду с этим, мы проживаем на самой крупной, по площади, территории. Обеспечение равномерного развития и связанности территорий между собой – одна из важнейших задач в государственном масштабе. 

Кроме того, морские транспортные услуги могут превратиться в крупнейшую после природных ресурсов статью экспорта Арктической зоны России. При грамотной стратегии участия в международных арктических проектах наша страна, позиционируя себя в качестве евразийского морского транспортного государства, сможет получить крупный источник доходов. К тому же она будет в значительной мере застрахована от рисков, связанных с перспективой ухудшения конъюнктуры цен на мировых рынках углеводородов. Важно помнить, что всемерная реализация транспортно-транзитного потенциала обладает мощными мультипликативными и комплексоформирующими эффектами.

– Ваш прогноз в отношении восстановления экономики Арктики после пандемии?

– Благоприятный, при условии, что государство будет активно участвовать регулировании экономики арктических регионов. Хочу еще раз подчеркнуть, что развитие Арктики не может определяться одними лишь законами рынка! Принимая во внимание стратегическое значение Арктики для экономики России, государство обязано участвовать в поддержке региональных предприятий, оказывая прямую, адресную помощь субъектам малого и среднего предпринимательства, формировать комфортную среду для жизни на Крайнем Севере. 

Я убежден, что лучшим способом поддержки арктических регионов является сохранение курса на реализацию масштабных промышленных и энергетических проектов в Арктике, которые способны стать драйверами социально-экономического развития территорий Севера, курса на развитие Северного морского пути, создание и развитие транспортно-логистической инфраструктуры.

Реализация Арктики – безальтернативный путь эволюционного развития российской экономики. Сегодня она перестала быть только «территорией подвига», став сегодня перспективной экономической территорией, способной стать гарантом энергетической безопасности для России и внести огромный вклад в развитие российской экономики. На Севере жить!

***

Мария Кутузова, специально для GoArctic