Сейчас в Архангельске

18:41 -7 ˚С Погода
18+

Анадырь-Верхнеколымск-Оймякон: путешествие по Алсибу

От старого аэродрома до нового туристического кластера.

Туризм Удалённые поселения Анадырь Верхнеколымск Оймякон Уэлькаль Сусуман Алсиб
14 февраля, 2022 | 16:06

Анадырь-Верхнеколымск-Оймякон: путешествие по Алсибу
Бухта Провидения.


Горы цвета индиго

Хабаровск, Благовещенск, туманная и моросящая Камчатка и, наконец, бухта Провидения, расположенная на побережье Анадырского залива Баренцева море. Так начиналась наша экспедиция. 

Славящаяся своими постоянными туманами, дождями и ветрами, бухта Провидения гостеприимно встретила нас громадным диском нежаркого, но очень яркого солнца. Это природное явление прекрасно сочеталось с пластичным обрамлением бухты грядой не очень высоких гор цвета индиго. Этим цветом был залит весь Анадырский залив в районе бухты.

Мне очень хочется, чтобы вы прочувствовали то восхищение, котором был наполнен я, увидев яркий диск почти белого солнца, мигающие белые буруны спин белух и гранёную мозаичную полоску посёлка Провидение на фоне густого индиго. Не знаю состояние посёлка изнутри, но с противоположного берега залива он казался прекрасным живым уголком затерянной цивилизации. И это еще не всё. Моему восхищению не было предела, когда в иллюминаторе взлетающего вертолёта я увидел невероятное преображение чёрно-синих гор, на глазах одевавших ярко-оранжевою корону, преподнесённую закатным солнцем. Боясь пропустить мгновение творческого счастья, наброски делал на ходу и взахлёб, боясь упустить быстротечное состояние.

Если бы даже мне больше ничего не удалось увидеть, то ради этого мгновения стоило лететь сюда, на северо-восточный край земли российской, чтобы увидеть потаённые уголки и почувствовать дух первооткрывателей Берингова пролива, Чукотки, Аляски, Курил.

Вертолёт взял курс на самую восточную точку Чукотки – Уэлькаль. С этого места (в прошлом военный аэродром с посёлком) официально начиналась наша уникальная экспедиция. Уникальная, как по межпрофессиональному составу, так и по многослойным комплексным научно-поисковым исследованиям, которые необходимо было провести на аэродромах бывшей секретной авиатрассы военного времени – «АлСиба».

Функцию которую выполнял в экспедиции я, изначально должен был выполнять какой-нибудь студент архитектурного вуза.

Дело было так: когда мне позвонил научный руководитель экспедиции Павел Филин и попросил найти студента для общих обмеров объектов (или остатков) аэродромной инфраструктуры, то я настойчиво упрашивал его взять меня вместо студента. Но для этого ему нужно было убедить руководителя этой экспедиции Сергея Анатольевича Чечулина – руководителя экспедиционного департамента РГО.

И, как говорится, «всё срослось». Поверили, что осилю 7 тыс. километров, за пятьдесят дней. Наверное, решающую роль сыграл мой тридцатипятилетний профессиональный арктический опыт. А может, оба моих визави, уже тогда видели за простыми обмерами более серьёзный результат. Так или иначе, но в момент принятия решения я почувствовал, что родился под счастливой Полярной звездой.

И в самом деле: хоть я родился в Азербайджане, судьба несла меня, как перелётных птиц, прямиком на Север: Баку - Дербент - Жёлтые Воды - Ленинград - Воркута - Шпицберген. И только недавно, когда я вновь начал уточнять ветви своего родословного древа, то оказалось, что его корни глубоко вросли в каменный массив крайнего севера Кольского полуострова. Вот вам и сила генов! 


Чукотка: сюрреализм и ситец

Базовой точкой наших радиальных экспедиционных вылетов на Чукотке, конечно, был очень живописный, даже несколько лубочный (в хорошем и добром смысле) город Анадырь с «ситцевым» раскрасом. Это город, с которого начиналась моя профессиональная архитектурная Арктическая Одиссея.

Конечно, в 80-е годы Анадырь назвать городом можно было с большой натяжкой. Тогда с моим руководителем и очень близким другом Александром Ивановичем Шипковым (без преувеличения -- великим зодчим Крайнего Севера, сценарий художественного фильма А. Герасимова «Любить человека» -- это список с его творческой биографии) мы увидели активно застраивающийся провинциальный городок на краю света. Но, несмотря на типовую застройку (один из длинных домов города строился по проекту Шипкова А.И), в нём уже тогда прочитывалась рука архитектора, органично вписавшая жилые комплексы в достаточно крутой рельеф. Считаю, что именно этот фактор способствовал тому, что сейчас Анадырю по компактности, органичной слитности с активной пластикой рельефа, эксклюзивной колористике -- нет равных в Российской Арктике. Конечно, значительная роль в таком прекрасном результате принадлежит хорошему вкусу бывшего губернатора Чукотки Романа Абрамовича.

Особенно Анадырь эффектно контрастирует с Мурманском, из которого я прилетел в Санкт-Петербург за неделю до экспедиции «АлСиб». И немудрено. Ведь Мурманск -- это, пожалуй, единственный региональный город, в котором многие годы отсутствует должность главного архитектора. Ни набережных, ни чёткой террасированной застройки, островной городской дизайн. Нет даже центральной площади. Её заменяет пятачок у гостиницы, зажатый активной транспортной петлей. Ну да ладно с Мурманском... Вернусь к экспедиции.

Два экзотических места, Уэлькаль и Чаплино, два аэродрома, с которых и начиналась легендарная Алсибовская авиатрасса, в моё сознании сливались в единое целое. 

Самая восточная часть Чукотки ассоциируется с затерянным миром, растворившимся в безграничной каменистой полярной тундре, которая по материковой периферии плавно вливается в ивняковую и луговую тундру.

Сюрреалистичную картину пустынной панорамы дополняют лежащие и торчащие из-под камней белые кости разных частей китовых скелетов и поседевшие остатки бывших приаэродромных деревянных строений. Почему-то эта картина напомнила кадры из фильма Данелия "Кин-дза-дза".


 Типичный чукотский приморский пейзаж.


Но когда эмоциональный запал сгорел и появилось желание более внимательно рассматривать флористическое окружение, то, к своему приятному удивлению, увидел цветочную россыпь миниатюрных лужаек, пригревшихся на каменистых тепловых «экранах». Эти миниатюрные яркие цветочки и разнообразные по рисунку и окраске листочки были сравнимы только с ювелирными творениями великих мастеров.

Однако временные ограничения не позволяли сильно увлекаться красотами Арктической ботаники. Необходимо было срочно приступать к работе. Тем более хотелось освободить немного времени для набросков и этюдов.


Аэродромные заметки. Ребята-эскимосы

Признаюсь, несмотря на весь профессионализм, было очень сложно в хаосе развалин и еле заметных остатков столбчатых фундаментов определить планировочную структуру некогда славных приаэродромных поселений Чаплино и Уэлькаль. Да и очертания отдельных зданий определить было крайне проблематично. Предстояло выполнить большой объём обмерных работ, с которыми без помощи студентов Суриковского московского художественного института Ильи Ковалева и Сергея Козликина я, конечно, не справился бы.


Чем глубже вникал в особенности остатков строений -- тем больше открывал для себя множество необычных (сегодня сказали бы -- инновационных) конструктивных, инженерных и архитектурных решений. Это относится как к уникальной буковой каркасной решётке под основанием взлётно-посадочной полосы, так и к быстровозводимым круглым жилищам-общежитиям для лётчиков, в виде гибрида яранги и юрты. Меня заинтересовала конструкция под столбчатый фундамент, с применением металлической бочки в качестве несъёмной опалубки. В центре дна металлической бочки плоский камень, на него кладут сложенный вдвое кусок толя, на который ставят обмазанный битумом конец будущую стойки (колонну), а потом бочку заливают бетоном с галькой и песком. Получается фундаментная база со стойкой, которая легко и быстро опускается на дно утрамбованной лунки. Потом боковые пустоты забиваются той же галькой, перемешанной с сухим цементом. Прекрасное решение для дачного строительства.    

После того, как мы оперативно и успешно справились с этой титанической работой, у ребят и у меня осталось время для пленэра.

Когда я начал делал зарисовки, ко мне на мотоцикле подъехали из деревни ребята эскимосы. Их интересовали мои рисунки, а меня -- жизнь в посёлке. От них я узнал, что  по-эскимосски Уэлькаль переводится как «нижняя челюсть» или «имеющий челюсть» (имеется в виду кит).

Одному пареньку было лет восемь, а другой -- чуть моложе. По их рассказу, они оба, с отцом и старшими братьями, уже ходили на охоту в море на морского зверя. Также они говорили, что у них в посёлке жили тёти-учёные, которые предупредили, что мясо и жир многих мигрирующих морских зверей не очень чистые. Но в посёлке на это никто не обращает внимания. Мальчики также рассказали, что уже учились разделывать морскую дичь.

А заинтересовали их мои наброски потому, что старший из них, Степан, начал заниматься художественной обработкой позвоночника кита и клыка моржа. Они пригласили меня в посёлок, но из-за большого объёма обмерных работ мне пришлось отказаться от их приглашения. Да и хотелось побольше порисовать.

Примерно через полчаса эти ребята приехали вновь, чтобы показать своё творение. Когда я посмотрел на привезённые три незавершённые работы, то искренне восхитился: они были сделаны самобытно и талантливо.

Но еще, что явно бросилось мне в глаза -- это взрослость их внимательного, по-настоящему глубинного и не по-детски мудрого взгляда. Чем больше я контактирую с представителями коренных малочисленных народов, тем больше убеждаюсь в их талантах, самодостаточности и самобытности.

Увиденное и прочувствованное в этой экспедиции ещё больше утвердило меня в том, что Арктика -- это не только единое Евразийское ноо-градосферное пространство, но и особая космо-планетарная цивилизационная зона Земли, с особой динамикой, траекторией и закономерностью ноосферного развития. Она требует принципиально иной организации системы жизнедеятельности человека, основанной на принципах триединства: Природосбережения, Народосбережения и Культуросбережения. И, конечно, с учётом циркумполярной идентичности.

        

Посёлки Алсиба. Верхнеколымск и Сусуман

Так как пятидесятидневная научно-поисковая экспедиция Русского географического общества и Министерства обороны России стала для меня желанным подарком судьбы и продолжением моей тридцатипятилетней Арктической Одиссеи от Чукотки до Шпицбергена, описание моих впечатлений и эмоций может вылиться в целую книгу. Постараюсь остановиться только на ключевых для меня моментах, однако хочу подчеркнуть, что на всей трассе не было ни одного места или поселения, которое не зацепило бы мою душу. Уверен, что так может сказать практически любой член экспедиции, включая великолепную пятерку асов вертолётного пилотажа.

Когда мы прилетели в поселок городского типы Зырянку, меня совершенно не впечатлили невнятные остатки некогда очень развитой аэродромной инфраструктуры -- всю эту историю можно было увидеть только в хорошем местном музее. Поэтому меня тянуло в близлежащее древнейшее на колымской земле село Верхнеколымск где нас хлебосольно встретила глава администрации села Татьяна Николаевна Маркова, напоила чаем, угостила собственными пирогами. Сама провела экскурсию по Дому-музею исследователя земли Сибирской, учёного, геолога и географа XIX века Ивана Дементьевича Черского – участника польского восстания 1863 года. Когда мы с Татьяной Николаевной, подошли к зданию бывшей церкви XVIII века, которую строили казаки и которую после революции переделали в жилой дом, в котором долгое время жила Татьяна Николаевна, она рассказала, что все сельчане, включая местных руководителей села, под страхом наказания, всеми силами старались сохранить хотя бы остатки входного портала церкви. Делали они это не столько из религиозных побуждений, сколько из историко-патриотической привязанности к древней истории родного села. В момент нашего разговора, в процессе которого я делал зарисовки, к нам подошёл молодой мужчина с ребенком -- он сказал, что родился в этом доме. Меня удивили его имя и фамилия: Юозас Лунецкас. Его отец в восьмидесятых годах приехал сюда по направлению, женился здесь и остался до конца своих дней. Юозас стал моим гидом в дальнейшей экскурсии по селу, в котором даже скромное количество артефактов XVIII-XIX веков даёт полное ощущение, что и сейчас на этой земле присутствует дух древнего казачества.

Я уверен, что каким бы ни было бедным государство -- оно обязано сохранять и брать под государственную опеку такие очаги истории и культуры земли Российской. Мне кажется, что непонимание государством ценности сохранения своей исконной идентичности отражается и на непонимании ценности идентичности малочисленных этносов Арктики.

Но у Верхнеколымска, Зырянки и у многих сибирских селений на берегу Колымы, Лены и их притоков есть общая беда связанная с потеплением климата: подъём критического уровня воды, в некоторых сибирских реках он вырос больше, чем на два метра.

В связи с этим проблема -- быть или не быть Верхнеколымску -- зависит от природных факторов и от качества, оперативности скоординированных мер, принимаемых властями всех уровней. У меня на такой случай есть разработка шагающей платформы ТТ-2020 для МЧС, с подъёмом ног до 4,5 метров, универсальной площадкой 24.0х18.0 и грузоподъёмностью до 100 тонн, на которой можно разместить жилые блоки, вертолётные площадки, санитарно-спасательный комплекс и т.д.

Посчастливилось побывать и в знаменитом в прошлом своими лагерями городе Сусумане. Подняла из забытья этот золотоносный городок мелодичная и несколько приблатнённая песня Александра Розенбаума «Сусуманская лирическая». Именно она вызвала у меня желание побывать здесь. И вот с помощью РГО мое желание сбылось. Но это было пожелание Трошина-обывателя, занимавшегося историей Гулаговских лагерей. Всё-таки тридцать лет я возглавлял воркутинский Мемориал [организация внесена в список иноагентов. -- прим. ред.]. А вот как архитектора и члена экспедиции меня интересовали бывшая гостиница для лётчиков и остатки здания аэропорта. Необходимо подчеркнуть, что здание гостиницы находится в хорошем состоянии, под присмотром хозяев скита Сергия Радонежского. На мой взгляд, оно стоит в одном ряду с прекрасным деревянным комплексом в посёлке городского типа Сеймчан. Эти объекты достойны не ремонтных а реставрационных работ. Кстати, бывшее здание аэропорта в Олёкминске тоже достойно этой участи.


Сеймчан. Это здание могло бы стать музеем Алсиба.


Огорчила меня неясность судьбы Алсибовских зданий аэропорта и гостиницы в Якутске. На мой взгляд, руководству республики необходимо более внимательно отнестись к сохранению и реставрации военной истории. Ведь не секрет, что именно авиатрасса АлСиб, в которой Якутск определился базовой точкой, послужила активному промышленному и народнохозяйственному развитию.


Оймякон. Будущее туристического кластера

Выйдя из вертолёта в Оймяконском аэропорту, я почувствовал себя как дома, на просторах большеземельской тундры, в районе Полярного Урала.

Потрясающей красоты тундровый ковер, из мхов, лишайников и разнотравья. Незамысловатые по архитектуре сохранившиеся здания Алсибовской аэродромной инфраструктуры словно ждали нашего экспертного вердикта. Ждали этого и руководство улуса и сельсовета, работники аэропорта, краеведческого музея и, конечно, местные краеведы из сёл Томтор и Оймякон.

Активность томторцев и оймячан не может не вызывать чувства восхищения за их искреннюю влюблённость в свой район. Это касается большинства, но особо хотелось бы отметить бескорыстные труды Семёна Сивцева -- местного Чисхаана ("хранителя зимы") и прекрасного знатока якутской мифологии; историка, краеведа Тамару Егоровну Васильеву, написавшую несколько книг об Оймяконском аэродроме и селе Оймякон; милейшего директора краеведческого музея Айталину Васильеву. Список можно продолжать до бесконечности.

Пока руководство экспедиции, улуса, сельсовета и музея обсуждали план совместных мероприятий, заседаний и встреч, я пошел осматривать здания, которые каким-то чудным образом сохранились. Экспресс-осмотр показал, что более десяти зданий находятся в состоянии, поддающемся ремонтно-восстановительным работам. Здание самого аэропорта и метеостанции по степени износа и перестроек готовы к реставрационным работам. 

Конечно, моё хождение вокруг объектов не осталось незамеченным руководителем Оймяконского улуса Иннокентием Семёновичем Сивцевым. Он сам подошёл ко мне, чтобы выслушать моё мнение о состоянии зданий и предложения по дальнейшей их судьбе. И когда я начал излагать ему своё предложение о том, что на основе этих зданий нужно создавать Алсибовский музейно-выставочный комплекс с максимально полной аэродромной инфраструктурой, то, по выражению лица и глаз, я понял, что мы думаем об одном и том же. Но он думал об этом и в другой плоскости: поможет ли это возобновлению работы аэропорта. 

Дальше в обсуждении этих вопросов, мы пришли в выводу, что нет, музей сам по себе не решит эту проблему. Нужно делать туристический кластер Томтор-Оймякон куда вошли бы: ледовая резиденция хранителя холода Чысхаана, состоящая из снежно-ледяной пещеры («Царство вечной мерзлоты»), расположенной в штольне горы Эбэ-Хай, этно-ладшафтного сквера перед пещерой, других природных и исторических памятников в районе сельской агломерации Томтор-Оймякон (незамерзающая речка Куйдусун и впадающие в неё незамерзающие ручьи, «Томторская писаница» -- археологический памятник 1 тыс. лет до нашей эры, таинственное озеро Лабынкыр и т.д.).                                                                                       

Необходимо формировать новый исторический объект, достойный стать памятником историко-культурного наследия, -- Оймяконский участок Староколымского тракта, который в Алсибовские времена проходил рядом с селом Томтор. Если правильно поработать с этим объектом, то он сможет эффективно содействовать не только туристическому кластеру, но и поможет решить многие социальные проблемы, связанные с логистикой отдалённых от транспортной магистрали сёл.

Кроме того, этот тракт поможет решить проблему доступности к запроектированному Архитектурной мастерской Асадова очень интересному Оймяконскому туристическому кластеру.


Конечно, большой грех не использовать особые природно-климатические климатические факторы на благо науки. Поэтому необходимо вести работу с Якутским отделением Академии Наук по созданию на Полюсе холода полигонов по исследованию биоты экстремальной среды и геокреологический полигон. 

Радует, что эти вопросы не повисли в воздухе, но активно обсуждаются на высшем уровне в Якутии.

 

Автор: В.А. Трошин -- почётный архитектор России, председатель Комиссий по проблемам Арктики, Антарктики и Севера международной академии архитектуры (МААМ) и Союза архитекторов  Санкт-Петербурга, профессор международной академии архитектуры (МААМ), профессор, руководитель Центра исследований искусственной среды обитания в экстремальных условиях, Московского архитектурного института, член Союзов Архитекторов и художников.  

Рисунки В.А. Трошина.    



далее в рубрике