Сейчас в Архангельске

08:02 3 ˚С Погода
18+

Геологи на Полярном Урале. Часть III: Золото, бесхозные месторождения и упадок

Полярный Урал практически не затронула рука горнодобытчиков. Сегодня в горах разрабатывают только хромитовое месторождение на массиве Рай-Из и дробят строительный камень. При этом Полярноуральская геологоразведочная экспедиция нашла залежи фосфорита, редкоземельных элементов, свинца, тантала и даже золото.

Удалённые поселения Полярный
Михаил Пустовой
24 ноября, 2021 | 09:24

Геологи на Полярном Урале. Часть III: Золото, бесхозные месторождения и упадок
Фото Михаила Пустового

Полярный Урал практически не затронула рука горнодобытчиков. Сегодня в горах разрабатывают только хромитовое месторождение на массиве Рай-Из и дробят строительный камень. При этом Полярноуральская геологоразведочная экспедиция нашла залежи фосфорита, редкоземельных элементов, свинца, тантала и даже золото. Одна на пике изысканий экспедиция была свёрнута, её база – посёлок Полярный расселён. По мнению собеседника Go Arctic – ветерана-геолога Игоря Перминова, экспедиции попросту не дали разобраться с белыми пятнами в регионе. А результаты полевых работ сегодня пропадают. 

В предыдущем материале Go Arctic погрузился, без цензуры, в быт и похождения полевых партий Полярноуральской геологоразведочной экспедиции. 


«По золоту нам сказали ограничиться информационной запиской»

Если перевести стоимость золота, открытого на Полярном Урале в 1990-е годы Игорем Перминовым в деньги, то выйдет где-то 50 миллиардов рублей. Об этом случае в ЯНАО ходят легенды. «То, что я открыл золоторудное месторождение – это да. То, что там 300 тонн – нет. Запасов на участке – 15 тонн. Рядом есть другой участок. Вместе с ним 30 тонн будет. Месторождение средних размеров», – комментирует известный геолог. 

Чтобы месторождение признали крупным, надо удостовериться, что в нём покоится от 100 тонн золота. В итоге «Перминовский клад» так и не пошел в разработку. Рудные тела лежат на глубинах в 30-40 метров. «Верхнюю породу в качестве щебня добывает Дробильный завод на 16-м километре Бованенковской дороги (неподалёку от станции Обская). Привезли для этого специальную шведскую дробилку. Карьер уже почти дошел до золотой руды. Но начать добычу самого золота – это отдельная история», – объясняет первооткрыватель.  

Как всё произошло в поле? «Чтобы найти месторождение, надо построить теоретическую концепцию нахождения золота в геологических структурах», – излагает Игорь Перминов. О том, что на Восточных склонах Полярного Урала есть рудное золото, никто не подозревал. Да, на воркутинской, западной стороне хребта, уже давно разведано месторождение Ния-Ю. Но наступает 1989 год. Партия экспедиции приступает к геологическому доизучению уже заснятой в масштабе 1:50000 (ГДП-50) Собь-Ханмейской площади. До этого геологи Новогодненской партии работают на разведке месторождения известняков и вулканогенных пород «Новогоднее». 

DSC_6857.JPG



– Партия региональных исследований завершила аналогичные работы ГДП-50 на Хараматолоуской и Войкарской площадях. Занимались мы углубленно медно-молибден-порфировым типом месторождения, а они идут с примесью золота. Вышли на Собь-Ханмейскую площадь, где в районе 16-го километра Бованенковской трассы развита похожая геологическая обстановка нахождения порфировых месторождений. Там были разведаны залежи рифогенных известняков – белых, красных, брекчиевидных рисунчатых с примесью бокситов. Рифы залегают на андезито-базальтовых вулканических породах, среди которых была известна «Новогодняя магнитная аномалия», связанная с телами магнетитовых руд с присутствием меди. Анализируем геологическую ситуацию с аналогичными месторождениями золота, железа и меди на Среднем и Северном Урале. Стали делать много проб на золото. Нашли высокие содержания золота в гидротермально измененных породах, магнетитовых рудах, – детализирует ветеран полярной геологии. 

В тот исторический день Игорь Перминов отбирает пробы на золото, забравшись на стенку карьера, камни с которого ушли на отсыпку знаменитой Бованенковской трассы – дороги от станции Обская на Харасавэйское газоконденсатное месторождение на Ямале. Объект его внимания – темно-чёрные сланцы с примесью пиритов. «Через месяц пришли результаты лабораторных анализов – 3 грамма золота на тонну в 3-х метровом пересечении. Много это или мало? Рядом с этим местом содержания золота было 0,003 грамма на тонну породы», – говорит собеседник. 

То, что взял на пробы Перминов, было практически золотой рудой. Участники партии расчищают заброшенные геологические канавы 1960-х годов. И содержание золота в пробах повышается до 6-10 граммов на тонну. В карьере по соседству, отмечает Игорь, «и 12 граммов на тонну выскакивало». Однако развал девяностых в стране накладывает отпечаток на всё. И на геологию. «Нормальный отчёт по геологической съемке мы не сдали. Нам сказали ограничиться информационной запиской», – сожалеет Перминов. 

Спустя годы, после геологов Полярноуральской экспедиции разведку месторождения и подсчёт таящегося в нём золота делает «Ямальская горная компания», её подразделение «Ямал-золото». Финансы на это выделяет окружной бюджет. Впрочем, оно так и остаётся неразработанным, как и не исследованы другие, потенциальные залежи золотой руды. «Ещё один объект намечался у нас, на Немуре. Но там всё завяло на определённом уровне», – сожалеет Игорь Перминов. 


DSC_6781.JPG


В последние годы отдельные энтузиасты пытаются намывать золото в студёных реках Полярного Урала. Надолго их терпения не хватает. В города они возвращаются с пустыми руками и мокрыми ногами. 

«Я, как первооткрыватель, и товарищи, которые со мной работали, получили только значки от Минприроды. Но вообще, за такое положена премия», – Перминов делает паузу. И продолжает: «Если месторождение сразу же идёт в добычу. Так что я получил только одно удовлетворение. Не каждому геологу удаётся открыть месторождение». «У нас даже и мысли не было оформлять первооткрывательство. Но один человек решил заняться этим вопросом: собрали кучу бумаг, оформили», – досказывает Игорь. 


«На Полярном Урале сегодня геологоработы толком не ведутся»

По словам Перминова, геология в ЯНАО вернулась к состоянию, в котором находилась в 1950-е годы. К геологическим съемкам масштаба 1:200000. После того, как посёлок Полярный в 2004 году объявляют нежилым и переселяют, экспедиция вынуждена «поселиться» в Лабытнанги, арендуя там помещение. Вскоре финал – её банкротство. 

– Геологоработы толком не ведутся. Есть добыча хромитов на массиве Рай-Из, а попутно там ведётся доразведка месторождения. А вот серьёзно по другим залежам ископаемых не работают, – продолжает историю мой собеседник. 

Корни упадка заложила Перестройка. «Все стало ясно в 1990-е годы. Новое правление творило чёрт знает что. На грани диверсии. Сегодня для геологии последствия хреновые. Она стоит на коленях. Если кто-то думает, что мы специалистов накуём... Прервалась связь поколений. Не тот уровень преподавания в университетах. Да и учить людей бесполезно, большинство студентов не скрывали, что косят от армии», – уверен Игорь Перминов. 

DSC_7231 Райиз.JPG



– На Полярном Урале есть белые пятна в геологии. Они не так заметны, поскольку находятся в недрах. Мы шли к региональным работам крупного масштаба. К новому этапу получения сведений о наличии или отсутствии месторождений. Сегодня мы теряем людей и вместе с ними информацию. Ведь в геологические отчёты входит максимум 70 процентов информации. Не все анализы успели сделать, не всё увиденное успели изложить. Геологи были ограничены в объемах печатных страниц. Масса информации осталась в первичной документации, которую писали на коленях, – перечисляет ветеран экспедиции. 

Плоды экспедиции уходят в… никуда. Полярный: заходим в одно из заброшенных зданий. Это – кернохранилище. Керн – это цилиндрический столбик горной породы, поднятый из скважины. «Миллионы заложены в бурение – в самый дорогой вид геологических работ, – объясняет Перминов. – Если керн валяется без ящиков, считай, что его нет. Это просто щебенка. Керн должен лежать в ящиках, промаркированный (с какой глубины он взят) в сухом месте», – твердит, общаясь с журналистами уже не первый год Игорь. Часть керна вывезли в Лабытнанги, в ветхую школу. Немного керна оказалось в Центральном кернохранилище в подмосковной Апрелевке. Там же находятся некоторые образцы пород из нефтегазовых скважин округа. Перминов, как эксперт, скептически относится к его функционированию: «К фондам относятся не очень хорошо. Особенно к керну».

По мнению Перминова, того, что открыла Полярноуральская геологоразведка, хватит для появления в ЯНАО ряда горнодобывающих предприятий. «Тайкеуское  месторождение редкоземельного элемента. Оно рентабельное, среднее по размерам. В резерве Саурейское свинцовое месторождение – я разведывал его. Аккумуляторный завод функционирует в Тюмени – это потребители свинца», – перечисляет геолог. И, добавляет Игорь: «Есть тантал на Рай-Из. Его не трогают. Наверное, пока в другом месте не кончится». 

«Фосфоритовое месторождение на Пайпудыне лежит. Там есть всё, начиная от фосфорной муки. Обогащать не нужно. Брали пробу, если не ошибаюсь с вагон, возили в Омскую область. Провели агро-технический эксперимент. Всё нормально. Но…Перестройка», – рассказывает о том, что есть неподалёку от посёлка Полярный Перминов. Он давно призывает заняться месторождением. Однако: «Экологи заверещали. В Харпе рыборазводный завод. Но. Собь бы не умерла. Есть кучное выщелачивание. Оно работает. Где его используют – все живы и здоровы. Какая альтернатива? Покупать».  

DSC_8588.JPG


По мнению Игоря Перминова, разработка фосфоритов на Пайпудыне обеспечит занятостью, как минимум, полтысячи человек, только на комбинате. И возродит Полярный как поселение и геологическую точку. «Посёлок, даже вахтовый, всегда нужен – как перевалочная база к месторождению», – твёрдо уверен он. 

Единственное месторождение, за которое взялись – залежи хрома на Рай-Из. Их центральное месторождение, которое, как отмечает геолог, «было сделано ПУГРЭ»,  добывает челябинская компания ЧЭМК. «Они стараются на вахту везти людей из Челябинской области и Башкирии. Получается выгоднее, чем набирать нас – местных», – с горечью говорит ветеран. 

– Раньше Рай-Из был не востребован. Мы работы-то провели, оценку сделали, но разведку не делали. Кемпирсайское месторождение хрома в Казахстане кормило Советский Союз. Как разделились, Рай-Из сразу нужен стал, – подмечает собеседник. 

Впрочем, сегодня, как констатирует Перминов, все силы горнодобытчиков бросают на Дальний Восток и на Восточную Сибирь: «Полярный Урал не в почёте». И, ещё, как продолжает Игорь: «Распределением денег занимаются министерства в Москве. Там и решают, какой регион стоит рассмотреть внимательно». 


Посёлок-призрак Полярный: руины, которые остались домом 

2004 год. Полярный вычеркнут из списка населённых пунктов Ямало-Ненецкого округа. Старожилов отселяют в Харп и в Лабытнанги. Геологи экспедиции получают такую новость, когда находятся на полевых работах. Игорь Перминов изучает Харбей. Потеряв родную гавань, геологи продолжат ещё несколько лет изыскания в горах.  

«Посёлок опустел не в один день. Но тем летом Полярный стал опустошённым посёлком, с целыми стёклами. Заглушив электростанцию последней из энергохозяйства, мы собрали инструменты и закрыли двери на замки. Потом старший дизелист ещё долго объезды делал – летом на мотоцикле, зимой на снегоходе», – пересказывает тоскливую веху старожил. В его родном посёлке проживало полтысячи человек; часть из них относилась к временным рабочим. Сегодня в ЯНАО остаётся где-то 120 ветеранов экспедиции. 


DSC_6888.JPG


«Согласиться с мыслью, что Полярный – уже всё, мы не могли», – признаётся Перминов. Он и его товарищи создают в бывшей дизельной базу «Перевал». Чтобы поддержать приют, собирают в руинах посёлка, по которому уже прошлись оленеводы, всё, что может им пригодиться. Заделывая крышу, снимают листы железа с котельной. Проводят трубы от печи на второй – жилой этаж дизельной, отапливая комнаты тёплым воздухом. «Полярный нам уже как дача. Приезжаем, душу отводим», – подчеркивает Игорь. 

Легкой жизнью его времяпровождение не назвать. Но на первом этаже приюта – там, где в ожидании выездов замерли исполинские тягачи-вездеходы, тянет морозным ознобом. На улице плюсовая температура теплого мартовского дня, но настуженные помещения долго хранят холод. Кучки задутого снега лежат у каждой щели. Ветер находит любое отверстие в доме, чтобы занести внутрь атрибуты зимы. Лязгает металлический затвор. За ним – двухметровый снежный надув, улицы тонут в сугробах, а дальше глаз режет пасмурность, и пугают скелеты домов. Дребезжат остатки стёкол в окнах. Мрачно…

– Меня уже ничего здесь не пугает, руины-то стали родными, за каждым углом своя история. Живы какие-то сцены из жизни. В ушах помнится звук работающих дизелей, – уверяет Игорь Перминов. 

Среди суеты маленького городка Семи Лиственниц, где у него своя квартира, ему неуютно: «Мы привыкли за 30-40 лет жизни к этому месту. Отвыкли от города. Если я в Лабытнангах, то мои мысли в Полярном. Как-то здесь интереснее. Об истории вспоминаю. Пишу статьи. Родственники постоянно к себе зовут: в Свердловскую область, в Челябинск. Есть возможность и в Краснодарский край переехать», – перечисляет отвергнутые альтернативы мой собеседник. Но былое Полярного и картины из жизни своих товарищей привязали его к этому пугающему постороннего человека месту. 


DSC_6625.JPG


Если забраться, проваливаясь в пухлых снегах, на склон отрожка хребта Большого Пайпудынского, на котором когда-то катались горнолыжники, то остатки Полярного просматриваются как на ладони. Высится каркас котельной. Заползают снега в распахнувшее ворота овощехранилище. Уходит в землю бывшая лаборатория, вокруг которой валяются ящики с керном. Наклоняются, разваливаясь по кускам, «бамовские» дома. Уютные когда-то многоквартирные каркасные строения не терпят сырости и разрушаются, если в кровле появляются прорехи. Оленеводы, выпиливая себе дрова, как раз и проредили несущие опоры у крыш. У некоторых из зданий отваливаются боковые стены первого этажа, и тогда отдельные комнаты второго этажа, распахнув полы, провисают в воздухе. 

Периодически в Полярном люди что-то затевали. Как-то открылась гостиница. И в один из вечеров, приняв кавалькаду квадроциклистов из Воркуты, она загорелась. Когда это случается, мужчины навязчиво выторговывают себе тушу оленя за бесценок на соседнем ненецком стойбище. «Чтобы вам так, как нам, жилось!» – бросает горожанам усталая ненка. Поговаривают, что вернувшимся к гостинице осталось только выпить пива, глядя на пламя, пожирающее их вещи. Организатор того приюта не возродил свой бизнес. 

«Фактория» – смотрит на меня вывеска на полузанесённом снегом домике. Этот магазин появляется в Полярном после исхода жителей. Перминов и его друзья рассчитывали на оленеводов и туристов. Но нестабильность появления человека у 110-го километра и отсутствие свободных и надежных рук – продавца, замораживают дело. А нужный кочевникам бензин, оказалось, накладно возить из города по железной дороге.   


DSC_6548.JPG


Человек, который ждёт людей

Несмотря на то, что к базе «Перевал» имеет отношение общество ветеранов, а в посёлке есть балки горожан, зимой в посёлке Игорь зачастую один. Поэтому Перминов производит впечатление последнего Хозяина Полярного. Но с этим он не согласен. «У меня такого ощущения никогда не было. Мне, наоборот, нужно, чтобы в Полярный побольше людей приезжало», – отвечает на мой неловкий вопрос седой геолог. 

Когда горные долины начинают освобождаться от снега, на связь с Перминовым выходят мужчины и женщины из разных регионов – туристы, которых надо забросить до их цели. Когда ещё есть снег – это горнолыжники и сноубордисты. По старой дороге на Харбей их доставляют дальше в горы. В этом деле клиентам важно выбрать время. 

«Один раз в мае забросили на двух вездеходах сноубордистов на Харбей. Далее они должны были сами на лыжах идти. Но на горах было мало снега и много голого камня. Вернулись обратно, чтобы неподалёку от Полярного покататься», – описывает одну историю Игорь Перминов. 

Часто в летний период в посёлке объявляются обычные туристы – пешие и водники, сплавляющиеся по красавице Соби. Другие едут специально ради Полярного в гости к Перминову. «Туризм у нас тематический – геологический, исторический. Люди интерес проявляют», – говорит старожил. Но развернуться в формат турбазы было сложно. «Раньше нас сдерживали права на здание. Оно было построено экспедицией. Стало ничейным. Только недавно мы оформили здание в безвозмездное пользование», – добавляет он. Ещё Игорь надеется на грант для развития базы «Перевал». Прошлая попытка, хотя и была оценена, но гранта не принесла. 

DSC_6496.JPG


На фоне этого год за годом Игоря Перминова и его товарищей тянут к себе остатки Полярного. Доехав на воркутинском поезде к родным местам, они растекаются по посёлку, словно не замечая его депрессивного пейзажа. Не находят ли они уже в разрухе, как может показаться со стороны – привычную для себя эстетику? Перминов считает, что я не прав. 

– Мы за то, чтобы развалины снести. Сделать культурную, близкую к естественному ландшафту поверхность. Посадить деревья по направлениям улиц. Привести в божеский вид Полярный нетрудно, – размышляет ветеран геологии. – Одни люди взяли лицензию на добычу камня. Пытались в Полярном сделать базу. В Аксарке им сказали, что дадут им участок в любом месте, кроме территории посёлка: «Мы там парк будем делать». А это наша мысль была, – замечает геолог. 

Игорь Перминов мечтает вновь увидеть свой посёлок нормальным, пусть и не в качестве населённого пункта. Ради этого он готов пожертвовать чем-то важным для него. «Цель-то наша – сохранение исторической памяти. Нужно превратить Полярный в парк-музей под открытым небом. В память геологов на Полярном Урале. Поставить на пересечении улиц нашу технику. Я даже согласен поставить постамент и загнать туда свой вездеход 1977 года. Машина историческая. Геология этого заслуживает», – озвучивает свои мысли седой геолог. Его глаза устремлены куда-то далеко, уходя сквозь стены дома в горные распадки, которые окружают долину, где ещё теплится жизнь. 

– Наш посёлок закрывали не в первый раз. Первый раз в пятидесятых годах. Но люди опять вернулись, – произносит с надеждой Игорь Перминов. За окном начинает стонать пурга. Игорь подливает мне чай, а я устремляю взгляд в архивные фотографии экспедиции. 

DSC_6871.JPG


К вечеру над долиной Соби разыгралась полноценная метель. Непогода с утра жалась в горных теснинах и всё-таки ударила. Тем временем, двухдневный монолог геолога подошел к паузе. Я вышел во двор. Нацепил лыжи, чтобы добраться до поста 110-й километр и сесть на поезд. Мы попрощались. Одинокая фигура Игоря Перминова скрылась в снежных вихрях. Скулили остатки стёкол в руинах домов. Снегоходный путик к железной дороге, к которому приближался поезд из Воркуты, замело. Да и сам Полярный растворился в непогоде. Состав появился, словно из ниоткуда. 

В теплом, покачивающемся на рельсах вагоне сидели едущие на День оленевода в Салехард подростки-горожане. Вид гор Полярного Урала их удивлял, как и то, что на здешних тонущих в сугробах полустанках ещё кто-то живёт. 

PS. В 2022 году в ЯНАО официально обещают убрать руины посёлка Полярный. 


***

Михаил Пустовой, специально для GoArctic

далее в рубрике