Охота за Авророй
Фотограф Мика Петров завершает свой рассказ о Териберке и делится опытом съёмок под снежными зарядами
Причудливая геометрия. Все фото: Мика Петров
Главной целью нашего путешествия, конечно же, была Аврора. На Крайнем Севере Сияние можно созерцать даже тогда, когда магнитное поле относительно спокойное. Определяющим фактором здесь является прозрачность атмосферы.
С погодой нам категорически не везло. Лишь по утрам удавалось застать инкрустированное отблесками полярной зари голубое небо. К полудню с моря приплывали хмурые арктические тучи. А с наступлением сумерек начиналась метель.
Курение в квартире не приветствовалось, и напарник выходил дымить на улицу. Во время своих прогулок он проводил астрономические наблюдения.
Отыскав в тёмном небе горсть мерцающих звёзд (а даже небольшой просвет в пелене облаков уже давал шанс на успешную фотоохоту), он должен был подать мне световой сигнал лучом фонарика. Увидев его проблеск, я бы незамедлительно приступил к сборам, ведь процесс экипировки занимал много времени. Задумка была хорошая, но в действительности всё заканчивалось тем, что напарник огорчённо разводил руками и возвращался домой… Так было на протяжении всей недели.
Напарник
Аврору мы встретили совершенно случайно во время вечернего похода за продуктами. Выйдя из подъезда, я без особой надежды окинул взглядом верхушки окружающих Лодейное сопок… и прямо над нашей пятиэтажкой заметил огромную фосфоресцирующую дугу!
Полярная гирлянда
«Оно!», – едва слышно выдохнули мы и, позабыв про магазин, помчались за рюкзаками. Спустя пару минут мы уже бодро шагали по направлению к берегу, в темноту.
Не желая упускать драгоценные мгновения, я начал снимать прямо на окраине посёлка. Огни уличных ламп дотягивались и сюда, они окрашивали снежные сугробы в неестественные ядовитые тона. (Впоследствии, при обработке фотографий мне пришлось немало потрудиться, чтобы вернуть им подобающую белизну.)
На берегу океана
У деревянной избушки, одиноко стоящей на склоне холма, мой штатив лишился последних фрагментов ножек. Дальнейшая съёмка была возможна только от уровня земли. Если относиться к этому происшествию с оптимизмом, то можно сказать, что короткая тренога меньше весит и лучше противостоит ветровым нагрузкам… Но для того, чтобы заглянуть в окошко видоискателя и скомпоновать кадр, мне теперь придётся проявлять чудеса акробатики и буквально распластываться на снегу.
Избушка
Я нагнал напарника возле метеостанции. Мы обсудили время и место будущей встречи и разошлись в разные стороны. Напарник углубился в тундру, а я направился к холодному беспокойному океану.
Луна сверкала со стороны посёлка и была такой яркой, что я спокойно передвигался без фонаря. Она эффектно подсвечивала передние планы, но в то же время затмевала собой Сияние, поэтому я фотографировал только в северном секторе.
Мне очень хотелось запечатлеть в одном кадре и красочные переливы, и Териберский маяк. Но навигационный ориентир находился аж в шести километрах от меня. Подобная задача кажется непосильной даже для светосильного телеобъектива. А в моём распоряжении был только мануальный 16-миллиметровый широкоугольник. Так что пришлось отдать приоритет съёмке изумрудных всполохов. А световой маяк был увековечен лишь в виде крошечной точки, мигающей где-то на краю горизонта.
Метеостанция и маяк
Самым технически и физически сложным оказалось создание таймлапса. Моя камера не умела работать в интервальном режиме. И для того, чтобы собрать небольшой видеоряд мне предстояло сделать полторы сотни кадров вручную. Я нажимал кнопку спуска затвора и, согнувшись в три погибели, замирал позади штатива, прикрывая его от яростных снежных зарядов своей спиной. Весь процесс самоистязания длился около часа, пока батареи (мои и фотокамеры) окончательно не сели.
Уже на автопилоте я добрёл до заброшенного здания, распаковал термос, налил в кружку остатки тёплого чая и попытался реанимировать аккумуляторы, укрыв их в своих варежках. Вскоре меня навестил ставший похожим на снеговика напарник. Смешно шевеля заиндевевшими усами, он просипел, что нам пора собираться домой.
Чаепитие
Я, лязгая зубами, попытался возразить, дескать, «мы ведь только пришли!». Но когда взглянул на часы, то с удивлением обнаружил, что наступила глубокая ночь.
Уходить не хотелось, тем более на небе разыгрывалась феерия танцующих световых столбов. Но лучше вернуться с несколькими удачными снимками, чем не вернуться вовсе.
Автопортрет
Вместо эпилога
Накануне отъезда мы успели посетить ещё одну печально известную техногенную достопримечательность.
Малый рыболовецкий сейнер-траулер проекта МРС-150 был построен на Благовещенском судостроительном заводе, в 1988 году спущен на воду и впоследствии приписан к Мурманскому порту под именем «Ладога».
Зимой 2020 года во время сильнейшего ночного шторма деревянный пирс Лодейного развалился, и кораблик вместе с причальными кнехтами отправился дрейфовать по заливу. Утром его обнаружили на песчаном пляже неподалёку от бывшей участковой больницы.
Спасательная операция не увенчались успехом: из-за пробитого в нескольких местах днища судно потеряло плавучесть. Не смогли подобраться к нему и по суше – в рыхлом песке застревала даже техника на гусеничном ходу. Разделка с последующей утилизацией оказалось «экономически нецелесообразной». Так траулер и остался на берегу на радость фотографам и туристам.
Буйство стихии
Время шло, он обрастал легендами, ржавчиной и малохудожественными граффити, становясь всё менее привлекательным. Во время последних визитов в Териберку я даже не стал тратить на него фотоплёнку…
Но недавно я с удивление прочёл в новостях, что группа энтузиастов купила краску и занялась обновлением экстерьера многострадального судна. Оно заметно посвежело и теперь выглядит как своеобразный арт-объект.
Траулер «Ладога»
***
Мика Петров, специально для GoArctic
