Первая советская зимовка на самом северном архипелаге

О создании первой советской станции на самом северном архипелаге в 1929-м году знают многие, мы же попробуем воссоздать те условия, в которых должны были работать люди и понять, сколько труда, мужества и выносливости потребовалось зимовщикам, чтобы пережить полярную ночь на Земле Франца-Иосифа.

Перед экспедицией многие из её участников имели довольно смутное представление об этом полярном архипелаге. Сам Эрнст Теодорович Кренкель потом признавался, что по дороге в Архангельск штудировал не научный труд, а недавно выпущенную издательством «Зиф» книгу Ярослава Гашека о похождениях бравого солдата Швейка, где тоже в сатирической манере рассказывалось о дальней и холодной земле:

Предстояла зимовка в очень высоких широтах, тогда как цинга в ту пору случалась и на более ближних станциях.

Что бы ни произошло во время зимовки, людям следовало продержаться до следующей навигации ледокольного парохода «Седов».

На самолеты ещё не надеялись -- это позже, уже 1934 году, советская авиация проявит себя в помощи попавшим в беду челюскинцам.
Сегодня этих людей назвали бы романтиками, тогда как сами полярники утверждали, что рассматривали Арктику не как арену для романтических приключений, а делом своего революционного времени.

Их было семеро: начальник станции гидрометеоролог Пётр Яковлевич Илляшевич, радист Эрнст Теодорович Кренкель, метеоролог и геофизик Георгий Александрович Шашковский, механик Михаил Степанович Муров, врач Борис Дмитриевич Георгиевский, каюр Алексей Матвеевич Алексин и повар Владимир Анатольевич Знахарев.

Официальная зимовка началась 30 августа, когда ледокольный пароход «Седов» скрылся за снежной пеленой, оставив их на острове Гукера в бухте, названной ещё Георгием Яковлевичем Седовым "Тихой".

Перед этим на мысе Флора был водружён красный советский флаг – необходимо было раз и навсегда прикрепить далекий архипелаг к Советскому союзу.

Здесь же основные задачи касались науки: учёные должны были проводить метеорологические, аэрологические, гидрологические и геологические исследования. Результаты наблюдений передавались по радио.

  Аэрологические наблюдения, 1930 г.

Ещё в самом начале зимовки с помощью шаров-зондов определяли движение, направление и скорость воздуха. К ним иногда привешивался автоматический прибор системы П.А. Молчанова, который мог фиксировать давление в высоких слоях атмосферы. Порой такие шары-зонды относило за несколько километров, и найти их не всегда получалось. Метеорологические сводки отправляли на три адреса в Ленинграде: Метеорологический институт, Бюро погоды и Ленинградскую обсерваторию.

Помимо этого, имелась и более общечеловеческая задача: по возможности искать следы Руала Амундсена и экспедиции Умберто Нобиле (шесть человек бесследно пропали вместе с частью дирижабля).

Прежде чем приступить к зимовке, полярники должны были доделать и утеплить дом, распределить множество ящиков и мешков, которые хаотично валялись на суше после разгрузки ледокола. На всё это потребовалось много времени. Когда с первыми заботами было покончено, а холода дали о себе знать, было решено заняться расписанием. Сон ограничили до восьми часов в сутки, подъём начинался в семь.

С питанием дела обстояли непросто. Изначально Ленинградский союз потребительских обществ снабдил экспедицию недоброкачественными продуктами: консервные банки оказались плохо запаянными, окорока заплесневели, четыре килограмма муки нуждались в замене, а лук, чеснок и картофель не привезли вообще.

В Архангельске многое удалось заменить, но нового урожая лука, чеснока и картофеля – верных противоцинготных средств -- на овощных базах еще не было.

В итоге, молодой картофель, а также 15 килограммов лука и чеснока были выкопаны с ближайших огородов (с согласия владельцев).

Но зато на станции был замечательный повар Владимир Анатольевич Знахарев, который мог обходиться и таким запасом продуктов.

За основу для ежедневного рациона решили взять меню с «Фрама» -- судна полярного исследователя Фритьофа Нансена. Известно, что за три года дрейфа ни один из участников экспедиции на «Фраме» не заболел цингой.

Примерное меню начала зимовки выглядело так: утром и вечером подавались ветчина, сыр, масло, из напитков – кофе и чай. На обед: горячий суп, мясо с картофелем или рисом, кисель. В праздничные дни повар радовал всех пирогами.

  Полдник в кают-компании п/с Бухта Тихая на о.Гукера (арх. Земля Франца-Иосифа). За столом слева направо: механик М.С. Муров, радист Э.Т. Кренкель, повар В.А. Знахарев.

Об экипировке позаботились заранее: было решено обратиться к ненецкой одежде из оленьего меха, для этого из Печоры были выписаны малицы, совики, пимы и липты, а в качестве головных уборов были выбраны нансеновские шапки, которые мало отличались от обыкновенных шапок-ушанок. Помимо этого, у полярников были удобные ватники.

Часы отдыха от работы проводили чаще совместно: много беседовали, играли в шахматы, слушали граммофонные записи (были пластинки Шаляпина, Собинова, Вяльцевой, Паниной), читали обширную библиотеку.

Одним из немногих активных развлечений для полярников служила охота на белых медведей. Э.Т. Кренкель в своей книге «RAEM – мои позывные» писал: «Это было их царство, в прямом смысле этого слова край непуганых медведей».

 Просушка шкур белых медведей. П/с Бухта Тихая на о. Гукера (арх. Земля Франца-Иосифа). Зимовка 1929-1930 гг.

Их было так много, что никто не выходил из дома без огнестрельного оружия, а медвежье мясо использовалось как в качестве корма для собак, так и для питания самих полярников.

Хотя мясо белого медведя оказалось чёрным и с запахом рыбы, повар быстро наловчился его обрабатывать.

Как-то он приготовил такой вкусный шницель, украшенный долькой лимона, что Г.А. Шашковский, большой ценитель еды, с восторгом воскликнул: «Клянусь! Если бы боги были живы, они позавидовали бы нам!» (М. С. Муров «Записки полярника»).

Для доктора экспедиции, хирурга Б.Д. Георгиевского встреча с медведями имела скорее научный интерес. Однажды, немного сбившись с пути, Шашковский провалился в медвежью берлогу и подстрелил там самку. После этого доктор долго изучал особь и провел её анатомическое исследование.

Сейчас может показаться странным, но зимовщики ещё не знали, что самцы белых медведей не ложатся в продолжительную спячку, и лишь догадывались, что берлоги служат медведицам «родильным домом».

Такое неведение касалось и многих других животных: например, встретив однажды нарвалов, полярники испугались этих странных «тыквоголовых» животных с длинными бивнями (точнее, того, что они перевернут лодку) и лишь позже узнали их название. Подобные случаи, однако, лишь подстёгивали любопытство полярников в исследовании нехоженой земли.

Так, несмотря на большую загруженность, зимовщики неоднократно предпринимали экскурсии по окрестностям, где не ступала нога человека.

Сравнительно недалеко от базы находился ещё не оторвавшийся от ледника (ледник Юрия) айсберг, который обрывался к морю отвесной скалой. Пространство под ним напоминало ледяную пещеру. Полярники наведывались туда на лодке, любуясь причудливыми очертаниями натёчных образований, казавшихся ожившими химерами под бледным зеленоватым светом, проходящим сквозь толщину глетчера.

Подобные прогулки были очень опасными, и чуть позже айсберг полностью отделился от ледника.

 Обрыв скалы на о-в Гукера ЗФИ. п/с «Бухта Тихая».

Переломным этапом зимовки стал полный заход солнца. В последний раз светило показалось 24 октября, и наступила полярная ночь. Теперь предстояло жить строго по часам.

Скуки в это время ещё не было, разногласий тоже, все старались жить мирно и идти друг другу на уступки.

Чтобы поддерживать хорошее настроение, полярники не пропускали праздники, которые встречали на Большой земле.

Так, в ноябре очень торжественно встретили праздник в честь XII годовщины Великой Октябрьской социалистической революции, слушали по радио трансляцию парада на Красной площади.

Повседневной одеждой полярников были ватники, но в этот день все облачились в элегантные костюмы, белоснежные сорочки и даже ботинки. Повар Владимир Анатольевич надел ослепительно белую куртку и такой же головной убор, также он приготовил праздничный обед.

  Повар В.А. Знахарев возле продовольственного склада. П/с Бухта Тихая на о. Гукера (арх. Земля Франца-Иосифа). Зимовка 1929-1930 гг.

Вспоминали прошлое, делились рассказами о Гражданской войне, в которой участвовали. Все вместе пели «Вихри враждебные» и «Марш Будённого».

Вечером этого дня как будто в подарок советским людям природа осветила ночное небо очень ярким полярным сиянием, с которым не сравнился бы ни один салют.

Однако уже к середине ноября наступил наиболее тяжёлый период полярной ночи. Помимо кромешной тьмы, она сопровождалась холодом и бурями. Температура понижалась до -30 градусов, скорость ветра могла доходить до 40 метров в секунду. Сочетание сильного ветра и мороза создавало более суровые условия, нежели зимы Верхоянска, где находится знаменитый полюс холода Арктики (полюс холода планеты находится в Антарктиде). Однако даже в таких условиях никто не отменял работы по метеорологии. Из-за опасности столкновения с медведем наблюдения вели либо вдвоём, либо втроём.

Однажды со станции Юшар сообщили, что один из зимовщиков заболел цингой. Это известие вызвало серьёзное беспокойство.

Пересмотрели продукты. Положение было неутешительным: 15 декабря закончились лук и чеснок (повар сохранил лишь несколько луковиц), был на исходе картофель.

Пришлось срочно провести собрание и составить ряд правил по борьбе с цингой и противостоянию полярной ночи. Вот их перечень (приводится по книге М.С. Мурова «Записки полярника»):

1) Неуклонно придерживаться режима дня, который кое-кто стал нарушать;

2) Днём вести борьбу со сном. Во всякую погоду ходить на лыжах не менее двух часов. Если погода не позволяет, гулять без лыж;

3) Перед сном гулять не меньше часа;

4) Чаще ходить на охоту. Если нет луны, брать с собой фонари;

5) Пить горячую медвежью кровь и принимать ежедневно по сто граммов свежего медвежьего мяса;

6) Если у кого появится плохое настроение, не выходить из своей каюты и не портить настроение другим;

7) Ночью тем, кто не может спать, не мешать спящим товарищам.

Однако, несмотря на рекомендации врача, уже 20-го декабря полярники изнемогали от слабости, их одолевали сонливость и апатия.

Справиться с этим отчасти помогло событие, которое взбодрило полярников: они получили сообщение о готовящейся экспедиции на дирижабле «Граф Цеппелин», в которой должны были также участвовать Владимир Юльевич Визе, Павел Александрович Молчанов, Николай Владимирович Розе.

Экспедиция должна была изучить атмосферу Арктики и посетить Северную Землю. Решающую роль должны были играть метеоданные с Земли Франца-Иосифа, которыми должны были снабжать дирижаблистов зимовщики бухты Тихой. Также от них требовалось подготовить продовольственные склады на островах в случае аварийной посадки дирижабля (годом раньше в Арктике произошла авария дирижабля «Италия» под руководством Умберто Нобиле).

Так, в кропотливой работе, прошла первая половина зимы. Зимовщики решили отпраздновать день, когда полярная ночь идёт на убыль. Этот день, 24 декабря, у древних северных народов назывался Иолом, и как для древних язычников, так и для советских полярников он знаменовал важный рубеж.

Помимо разнообразных блюд для торжественного случая были извлечены бутылки с вином и шампанским. Надо отметить, что в остальное время на зимовке действовал «сухой закон», лишь иногда начальник станции мог выдать небольшую дозу спирта, разбавленного с водой. Этот полярный коктейль в шутку называли «спирити-делюти».

Во время празднования начальник экспедиции П.Я. Илляшевич сам нарушил одно из важных правил «не выходить одному».

Он решил не тревожить товарищей и самостоятельно снять показания приборов. На обратном пути Илляшевич столкнулся в одиночку с медведем и чудом успел убить животное, уже готовое к нападению. Так что к концу трапезы у полярников появился лучший в этих широтах напиток – свежая кровь. По примеру коренных жителей Крайнего Севера полярники очень ценили её как лучшее лекарство от цинги.

  Фотопортрет. Илляшевич Пётр Яковлевич, метеоролог, нач-к полярной станции Бухта Тихая на о. Гукера (арх.Земля Франца-Иосифа).

В череде праздников следующим был Новый год.

В этот день полярники посчитали своим долгом поздравить знаменитого норвежского исследователя и друга Советского союза Фритьофа Нансена с наступающим 1930-м годом, но вряд ли ожидали ответного поздравления от живой легенды полярной истории. Однако вскоре получили телеграмму следующего содержания: «Сердечное спасибо, поздравляю и шлю наилучшие пожелания. Нансен».

Конечно, эта новость очень обрадовала зимовщиков, все заметно оживились, за Нансена подняли бокалы, завели граммофон. С радиорубки переключили радио на кают-компанию, чтобы все могли услышать поздравления правительства. Ждали выступления Михаила Ивановича Калинина, однако вместо него услышали женский голос, зачитавший постановление об отмене встречи и празднования Нового года. При столь удручающем стечении обстоятельств, полярники не растерялись и всё равно подняли тост за хорошую зимовку.

В январе заболел Э.Т. Кренкель, у него поднялась температура. Откуда в стерильных условиях Арктики было взяться вирусному заболеванию - объяснить никто точно не мог. Пришли к выводу, что инфекция могла сохраниться в кителе, который радист хранил в чемодане и позже надевал на Новый год.

Зимовщики быстро приняли меры предосторожности: продезинфицировали помещение, отутюжили белье и верхние вещи. Сам Кренкель, даже больной, продолжал выполнять свои обязанности.

С началом января прекратились вьюги и метели, но участились полярные сияния. Несмотря на всю красоту, полярникам они стали надоедать: из-за них постоянно возникали радиопомехи, мешавшие отправлять и получать сообщения с Большой земли.

Но, несмотря на все, 12 января наступил настоящий профессиональный триумф Э.Т. Кренкеля. Хотя изначально этот день не предвещал ничего необычного. Когда дневной сеанс радиосвязи подошёл к концу, он по старой радиолюбительской привычке решил задержаться, чтобы «пошарить в эфире». Вскоре Кренкель услышал, что кто-то стал его отчётливо звать, причём характер работы ключом был явно не любительский. Позывные корреспондента – WFA, три буквы означали, что это береговая станция (судовые станции имели четыре буквы), буква «W» выдавала в позывных американца.

Сигналы были отчётливые и выдавали хорошего радиста. Кренкель определил, что говорят по-английски и начал беседу.

Оказывается, он поймал сигнал с американской антарктической станции полярного исследователя Ричарда Бёрда «Литл Америка».
Ему сообщили, что на противоположной стороне земного шара стоит лето, на станции «Литл Америка» 2 градуса тепла, и что Бёрд собирался лететь к полюсу, но помешала высокая облачность. На барьере Росса находятся 42 человека, все мужчины, поэтому станцию также называют «городом холостяков»…

В общей сложности разговор длился около часа.

Здесь нужно отметить, что об Антарктиде знали у нас крайне мало, первая советская антарктическая станция «Мирный» была открыта лишь в 1956 году (хотя сама Антарктида была открыта русской экспедицией под командованием Ф.Ф. Беллинсгаузена и М.М. Лазарева).

Полярники признавались, что о Ричарде Бёрде знали, но лишь как о лётчике, летавшем в 1926 году к Северному полюсу, и понятия не имели ни об экспедиции в Антарктике, ни о полётах к Южному полюсу.

Некоторые из них до конца не могли поверить в произошедшее и приписывали этот разговор не в меру остроумным норвежцам, чьи суда застряли на пути к Земле Франца-Иосифа. Чтобы опровергнуть это подозрение, Кренкелю пришлось найти американскую радиостанцию, где действительно передавали последние новости об экспедиции Ричарда Бёрда в Антарктиде.

На второй день слышимость с советскими станциями пропала, и американский радист предложил своё посредничество, но полярники отклонили предложение, боясь за конфиденциальность информации. На третий день связь с Антарктидой оборвалась.

 В радиорубке п/с Бухта Тихая на о. Гукера (арх. Земля Франца-Иосифа). Зимовка 1929-1930 гг.

Такое событие, как установка мирового рекорда по дальности радиосвязи, отпраздновали по-своему: повар Владимир Анатольевич приготовил селёдку под провансалем… со свежими перьями репчатого лука!
В середине зимовки это казалось божественным блюдом.
Многие помнят, как раньше на подоконниках хозяйки высаживали луковицы в рюмки с водой и ждали первого урожая. Этим принципом воспользовался и повар, припрятав несколько луковиц для особого случая. В консервной банке с водой, без земли и света, перья приобрели нездоровый белый вид, но на вкус лук не уступал «зелёному».

Вскоре продолжились сильные метели, причём однажды произошёл ураган, который мог стоить полярникам жизни.

Домик в тот день до крыши замело снегом, ветер был такой сильный, что сбивал с ног самых выносливых, а тьма и метель не давали сориентироваться в пространстве. Любой разумный человек решил бы переждать непогоду в безопасном месте, но полярники знали: их работа не просто опасна, но и ответственна, отсидеться в тепле не получится.

  Жилой дом п/с Бухта Тихая на берегу о. Гукера (Земля Франца-Иосифа). Зимовка 1929-1930 гг.

Несколько человек обвязались тросом и пошли добывать данные. Под сильным напором ветра двигались медленно, часто падали, после трёх шагов отдыхали, снег между тем таял на разгорячённых лицах и превращался в ледяную маску. Когда дошли до приборов, обнаружили, что флюгер сломался, а шкала анемометра заканчивалась на 40 метрах в секунду, температура составляла -32 градуса. Поход завершился вполне успешно.

Вторая половина полярной ночи сопровождалась раздражительностью, усталостью и апатией. Раздражало всё: товарищи, мелкие недостатки которых теперь казались невыносимыми, пластинки, мелодии которых до этого слушали с большим наслаждением, даже однообразная пища стала невыносимой, а ведь мечтали вовсе не о деликатесах: о простом луке с картошкой.

В этой сложной и гнетущей атмосфере начальник зимовки показал себя с лучшей стороны: умело сглаживал возникающие конфликты, был предельно дисциплинирован и тактичен.

Единственное, что всех спасало, – работа. Помимо прямых обязанностей, нужно было откапывать домик, добывать из-под толщи снега бензин, уголь и керосин.

  Весенние заносы.

В ежедневных заботах пришёл внеочередной праздник: врач зимовки Борис Дмитриевич Георгиевский распоряжением правительства был назначен уполномоченным по управлению архипелага со всеми правами, присвоенным представителям Советской власти.

Все искренне порадовались за доктора и решили отметить его назначение прекрасным обедом. Повар постарался на славу: на закуску была подана холодная треска с хреном, на первое – уха из сёмги, а на второе – тушёная медвежатина с брусничным соусом. Завершили торжественный обед кофе и курением трубки. Потом пили чай с тортом.

К началу февраля, когда в южной части горизонта наконец-то нарисовалось белое пятно, появились первые признаки цинги – боли в ногах и пояснице, а также нездоровая бледность. Не хватало витаминов не только людям, но и животным, так, в домике станции жил котёнок, подаренный зимовщикам кочегарами с «Седова». И хотя явных признаков недомогания он не проявлял, но за всё это время совсем не вырос.

Все как никогда прежде нуждались в свежем мясе, собаки стали кормиться из хлебных запасов, а оттого худеть и набрасываться друг на друга. Виной всему стал внезапный уход с острова белых медведей. Хищники, которые жили бок о бок с людьми, исчезли. Полярники догадывались, что животные отдалились от суши ближе к полярным льдам, но не оставляли попыток выходить на охоту.

15 февраля состоялось событие, которое несколько укрепило их силу духа: Ленинградский радиоцентр провёл трансляцию специально для зимовщиков Земли Франца-Иосифа, родные и близкие полярников смогли по радиосвязи передать привет из далёкого города на Неве.

 В кают-компании на п/с Бухта Тихая на о. Гукера (арх. Земля Франца-Иосифа).Слева на право: врач Б.Д. Георгиевский, начальник станции П.Я. Илляшевич, повар В.А.Знахарев.

За возможность услышать родные голоса зимовщики решили подготовить для Ленинградского радиоцентра ценный подарок – хорошую шкуру белого медведя.

5 марта улеглись морозы, а чуть позже выглянуло солнце. Его встретили радостными криками «ура!» и пальбой из винтовок. Однако солнце не принесло тепла, морозы даже усилились до -50 градусов, воздух резал лицо, как бритва.

Удивительно, но именно в это суровое время на Север вернулись птицы: чистики, потом люрики и кайры.

С первых дней прилёта птиц началась и охота, как её называли, «за витаминами».

Выглядела она так: охотники подходили в маленькой шлюпке (тузике) к отвесной скале, натягивали на голову полушубок (чтобы защититься от помёта перепуганных птиц), затем наклоняли лицо вниз и палили вверх. Давали ровно четыре выстрела, а убитых кайр собирали десятками. Очищали их вместе, сидя на кухне. В пищу шли только мясистые грудки.

7 апреля солнце перестало заходить за горизонт. В отличие от полярной ночи, когда людей постоянно мучила сонливость, с наступлением полярного дня у многих началась бессонница. С ней боролись работой и дополнительными физическими нагрузками в виде активной ходьбы на лыжах. К старым работам прибавилось изучение снежного покрова – снегомерная съёмка.

Полярная станция Бухта Тихая ранней весной. Зимовка 1929-1930 гг.

1 мая полярники с ностальгией представляли, как в Ленинграде продают подснежники, тогда как на Земле Франца-Иосифа продолжались ещё морозы. Первомайский праздник встретили торжественно: поднятием флага и салютом.

13 мая полярники узнали печальную новость: умер великий норвежский исследователь Фритьоф Нансен, тот самый Нансен, от которого ещё совсем недавно получили поздравительную телеграмму на Новый год.
В память о нём решено было посетить остров Джексона, где в своё время (1895-96 гг.) проходила его зимовка с Фредериком Ялмаром Иогансеном.

В первых числах июня полярники впервые увидели невероятной красоты мираж: парящие в воздухе очертания уже хорошо знакомых айсбергов.

В конце июня морозы продолжали доходить до -20 градусов. В это время институт запросил, не хочет ли кто-нибудь из полярников остаться на вторую зимовку. И хотя все очень прикипели к своей станции, никто не решился без отдыха продолжить изучение архипелага.

Весна дала о себе знать только в июле, когда температура повысилась до -12 градусов. Из Архангельска тем временем выехала новая партия зимовщиков.

Когда ледокольный пароход «Седов» зашёл на Новую Землю, все стали готовиться к встрече нового состава экспедиции: начались генеральная уборка, мытьё и стирка белья.

Дом украсили флагами, на флагштоке повесили расшитый золотом флаг, который поднимали ещё во время торжественного открытия станции.

Днём 22 июля увидели вдалеке дым ледокола, а в 23 часа «Седов» вошёл в бухту. Прогремели винтовочные выстрелы и крики «ура!».

Среди прибывших были также Отто Юльевич Шмидт, Владимир Иванович Воронин, Рудольф Лазаревич Самойлович, Владимир Юльевич Визе и Юрий Константинович Хлебников.

Вопреки ожиданиям кинооператоров, готовящихся запечатлеть долгожданную встречу, новую смену встретили не бородатые полярные робинзоны, а гладко выбритые мужчины в костюмах.

Последние приготовления были на кухне: повар и назначенный ему в помощники Алексей Алексин жарили дичь, пекли пироги и готовили соусы, праздничный стол украсили букетом полярных цветов.

Так завершилась первая советская зимовка на самом северном архипелаге – Земле Франца-Иосифа. После привычного в таких случаях погрузочно-разгрузочного аврала «Седов» принял усталых зимовщиков на борт и взял курс на Новую Землю…