Эвенки и их язык: что осталось

Эвенки – один из самых больших коренных малочисленных народов Сибири. Перепись населения России 2010 г., зафиксировала 37843 эвенков. Они расселены на обширной территории от правых притоков Иртыша на западе до побережья Охотского моря и острова Сахалина на Востоке, от Таймыра на севере до границ с Китаем на юге. За пределами России эвенки живут на севере Китая (в общей сложности примерно 38000 человек) и в Монголии (около 2000 человек). Их традиционные занятия – охота и транспортное – верховое – оленеводство, на юге Сибири также коневодство; некоторые группы эвенков занимаются рыбной ловлей.

Эвенки, эвены, тунгусы

Этноним (название этноса) эвенки – это самоназвание некоторых групп эвенков. Официально он стал использоваться с начала 1930-х годов. До этого в ходу было другое название – тунгусы. Тунгусами называли не только эвенков, но и очень близкий им и по языку, и по культуре народ, который в те же 1930-е годы получил название эвены. Эвены живут на северо-востоке Сибири от Лены до Колымы и до побережья Охотского моря. Раньше у них было ещё одно название – ламуты ‘жители морского берега’ (от эвенского и эвенкийского слова лам 'море').

Большинство тунгусоведов считают, что прародиной эвенков и эвенов было южное Забайкалье, откуда ещё в первом тысячелетии н. э. тунгусские племена стали расселяться по Сибири, двигаясь на север, запад и восток. Иногда в качестве непосредственных предков эвенков и эвенов рассматривают забайкальский народ увань, который упоминается в китайских хрониках (V-VII вв. н. э.) как народ, обитавший в горной тайге к северо-востоку от Баргузина и Селенги. Увани не были аборигенами Забайкалья, а представляли собой группу кочевников-скотоводов, пришедшую сюда из более южной местности. В процессе расселения по просторам Сибири тунгусы сталкивались с местными племенами. По-видимому, современные эвенки и эвены сформировались в результате смешения тунгусских племён с аборигенами Восточной Сибири.

Эвенкийский язык и его близкие и дальние родственники

Ближайшие родственники эвенкийского языка – эвенский и негидальский. Они образуют северную (тунгусскую) ветвь сибирской подгруппы тунгусо-маньчжурской группы алтайской семьи языков. К этой семье относятся ещё две группы языков – тюркские и монгольские, а также корейский и японский языки.

Такие языки, как татарский, турецкий, монгольский или бурятский – дальние родственники эвенкийского. Маньчжурский язык на севере Китая – родственник поближе, что-то вроде троюродного брата, этот язык относится к маньчжурской подгруппе тунгусо-маньчжурских языков. Нанайский, ульчский или удэгейский языки в низовьях Амура – ещё ближе, двоюродные братья, входят в южную ветвь сибирской подгруппы тунгусо-маньчжурских языков.

Карта "Языки Сибири", составитель Ю.Б. Коряков.

Местные варианты эвенкийского языка: наречия, диалекты, говоры

Эвенкийский язык существует в основном в устной форме. Расселение эвенков на огромной территории привело к образованию большого количества местных вариантов языка – диалектов и говоров. По ряду признаков (прежде всего, фонетических) диалекты объединяются в три наречия: северное, южное и восточное. Особенности произнесения щелевых согласных в начале и середине слова в каждом из наречий показаны в таблице: 

Эвенкийская письменность

В начале 1930-х годов на основе латинского алфавите была создана эвенкийская письменность. В качестве базового был взят непский диалект, относящийся к южному наречию. Были подготовлены школьные учебники, и эвенкийский начали преподавать в школе. К концу 1930-х годов латиницу заменил кириллический (русский) алфавит. В середине 1950-х годов непский диалект поменяли на полигусовский говор подкаменно-тунгусского диалекта, именно на его базе решено было развивать эвенкийский литературный язык. Появились эвенкийские писатели и поэты, стали издаваться их произведения, но если автор писал на своем диалекте, отличном от литературного варианта, редактор железной рукой переделывал текст на литературный.

В последние годы стали появляться издания на местных диалектах эвенкийского языка. Даже учебники стали адаптировать к местным диалектам. Это хороший знак. У школьников появится поддержка в изучении своего этнического языка со стороны старших родственников, а то дедушки и бабушки возмущались, почему их внуков учат в школе чужому, «неправильному» языку: ведь язык учебников сильно отличался от многих диалектов, особенно тех, что относятся к северному или восточному наречию.

Кто говорит по-эвенкийски

Когда-то все эвенки говорили на эвенкийском языке, на своих местных диалектах. Сегодня для большинства эвенков эвенкийский – это только язык предков, они могут называть его родным, но мало кто говорит на нем.

В России все эвенки умеют говорить по-русски. Эвенкийским языком в 2010 году владели только 4310 эвенков (11,4% эвенкийского населения). С тех пор носителей эвенкийского языка убавилось: по оценкам экспертов, сегодня их не наберётся и трёх тысяч. Семьи, в которых родители ещё передают эвенкийский язык детям, можно найти только в трёх сибирских селах: Иенгре Нерюнгринского района Республики Саха (Якутия), Усть-Нюкже Тындинского района Амурской области и Советской Речке Туруханского района Красноярского края. В остальных местах, где живут эвенки, уже нет детей, говорящих по-эвенкийски. Где-то младшим носителям эвенкийского языка 20-30 лет, где-то 40-50, а кое-где 60-70. На Сахалине, например, из 209 живущих там эвенков по-эвенкийски говорят только три женщины, это три последние носительницы сахалинского диалекта, всем им за шестьдесят. В селе Токме Катангского района Иркутской области из 25 эвенков владеют эвенкийским двое, обоим за семьдесят, ещё двое помнят некоторые слова, больше на токминском диалекте не говорит никто. Осталось всего четверо носителей сымского диалекта (двое в посёлке Сым Енисейского района Красноярского края и двое в селе Белый Яр Верхнекетского района Томской области, младшему из них 60 лет). Увы, перечисление можно продолжить.

В последние лет 30-40 эвенки повсюду переходят на русский язык, но так было не всегда. На протяжении столетий многие группы эвенков контактировали с якутами. Подобно тунгусским племенам, предкам эвенков и эвенов, якуты продвигались на северные территории с юга, но своё движение они начали позже тунгусов, в XIII-XIV веке н.э. К XVII веку якуты занимали сравнительно небольшую территорию в среднем течении Лены (см. карту). 

Карта расселения народов Сибири в XVII веке, составитель Б.О. Долгих.

В дальнейшем эта территория расширялась, а якутско-эвенкийские (и якутско-эвенские) контакты нередко приводили к переходу эвенков (и эвенов) на якутский язык. Для некоторых групп процесс смены языка удаётся отследить. Так, в 1929 году была опубликована небольшая статья А.Т. Самохина об эвенках с реки Хомолхо, подготовленная по результатам Приполярной переписи населения 1926-1927 гг. В статье отмечалось, что поскольку эвенки этой группы живут бок о бок с якутами, многие из них говорят и по-эвенкийски, и по-якутски, а некоторые даже считают якутский язык своим родным. 

В 2018 г. мы работали с потомками эвенков Хомолхо (сейчас они живут в посёлке Перевоз Бодайбинского района Иркутской области). Мы вынуждены были констатировать завершение перехода этой группы с эвенкийского языка на якутский: по-эвенкийски не говорит даже старшее поколение, кое-кто из тех, кому за семьдесят, помнят отдельные эвенкийские слова. Процесс смены языка занял девяносто лет. Сейчас в этой группе началась новая смена языка, с якутского языка постепенно переходят на русский: в эвенкийско-якутских семьях Перевоза якутский язык детям уже не передаётся. Интересно, что при этом в последнее десятилетие среди эвенков Перевоза наблюдается повышение интереса к своему эвенкийскому прошлому и к утраченному эвенкийскому языку: создаются кружки эвенкийского традиционного шитья, фольклорные ансамбли, исполняющие эвенкийские песни, обсуждается возможность открытия курсов эвенкийского языка при поселковом досуговом центре.

Сегодня эвенкийский язык, как и большинство языков коренных малочисленных народов Сибири, находится под угрозой исчезновения.

Не подлежит сомнению, что с исчезновением языка под угрозой оказывается и культурное наследие народа, говорившего на этом языке, а значит, и культурное наследие всей нашей многоязычной страны. В давние времена было заведено, что дети и молодые люди слушали предания семьи и рода, рассказы пожилых людей об их прожитой жизни, слушали и запоминали, а потом, взрослея, передавали услышанное дальше во времени своим детям и внукам, а те – своим. «Слушай внимательно и запоминай», – так говорили детям и подросткам в сибирских посёлках и на далёких стойбищах в тайге и тундре ещё полвека назад. И всегда находились те, кто запоминал. Кое-кто и сейчас ещё помнит и готов рассказать, только не стало слушателей, особенно для рассказов на языке предков. Прервалась связь времён, внуки не понимают языка дедов. Деды двуязычны, а внуки все сплошь одноязычны, говорят только по-русски. Вместо сказок по вечерам теперь телевизор.

Эвенкийские шаманы и знахари

Эвенки – анимисты, для общения с иными мирами и духами окружающего их мира они прибегали к помощи шаманов, имеющих духов-помощников и умеющих управлять этими духами. Преследования, которым подвергались шаманы в 1930-1940-е годы, не прошли бесследно, однако традиция была настолько сильна, что в 1960-е – 1970-е годы в разных группах эвенков ещё были практикующие шаманы, о камланиях которых рассказывали наши информанты.

Так, в посёлке Вершина Тутуры Качугского района Иркутской области в 2016 г. было записано несколько историй, в которых рассказчики вспоминают случаи исцеления болезней знахарями или шаманами. Иногда в рассказах речь идёт об исцелении самих рассказчиков, иногда – их родственников или знакомых; описываются и случаи, услышанные от других людей, но предпочтение отдаётся личному опыту. Рассказывали не только об эвенкийских шаманах, но и о жившем неподалёку бурятском шамане, а знахарями (или знахарками) были как эвенки, так и русские. Сегодня в Вершине Тутуры нет уже ни шаманов, ни знахарей, но до сих пор остаётся одна из магических практик, использующаяся знающими и для лечения болезней, и для очищения жизненного пространства от тёмных сил, и для обеспечения удачи в будущих делах – брызгание водкой на больного, на углы помещения, на все четыре стороны света, только обязательно из бутылки, которая распечатывается непосредственно перед проведением ритуала.

В кетском селе Келлог Туруханского района Красноярского края записан рассказ селькупской женщины о том, как она в детстве на стойбище присутствовала на коллективном камлании, в котором принимали участие три шамана – кетский, селькупский и эвенкийский. Шаманы состязались в силе и определяли будущее каждого из присутствующих. Было это в 1960-е годы.

Взгляд на камлание эвенкийского шамана со стороны отражён в рассказе пожилого старообрядца Кузьмы Ивановича Вахрушева, 1933 года рождения, записанном в посёлке Сым Енисейского района Красноярского края в 2009 г. В Сыме эвенки живут бок о бок с русскими старообрядцами, бежавшими сюда с Алтая и с юга Красноярского края в 1930-е годы от коллективизации. В Сыме колхоза никогда не было.

Описываемое камлание проходило в послевоенные годы (но не позднее 1947 г., так как в этом году семья рассказчика перебралась в Томскую область) на священном месте сымских эвенков – высоком яру под названием Ураган, расположенном в верховьях Сыма на его правом берегу. Об этом месте нам рассказывали и местные эвенки. Описание поражает точностью фиксации деталей. Когда эвенкийских детей родители или старшие родственники брали на камлание, они строго наказывали им внимательно смотреть и запоминать всё, что они увидят. Подросток из инокультурной среды тоже смотрел внимательно, запомнил увиденное и пронёс своё воспоминание через всю свою долгую жизнь.

Рассказ о камлании начался с моего вопроса о том, не видел ли Кузьма Иванович на Сыме или на Тыме шаманов[1]:

«Шаманов? Так был один однако у нас тут. Я даже ходил на их на собрание. А это Коля был у меня тут, мой ровесник, это Коля Боярин был, вот это самое, мы с ним. А чо, там больше сильно-то никого не было из молодых-то, а нам же, ребятишкам же, конечно ведь надо себе напарника какого-то, играть-то с кем-то, со взрослым-то не будет маленький играть. И вот мы с ним росли вместе, с этим с Колей, а он чего тоже, национал же, эвенк. На, это самое, и вот там у их один, на праздник-то собираться на эти самые. Говорит: «Пойдёшь им?» А мне интересно посмотреть: «Как же в это самое пойду». Ну и вот, они шаманили там вот. Один-единственный раз я только был, посмотрел на этим, на ихнем собрании на этом.

Ну а чо, поют-то они на своем языке, непонятно же, вот это самое, чего он поёт там, эти слова-то не поймёшь же, вот эти самые, не то что так вот, как они разговаривают чего-нибудь или как русские песни вот такие сложены, вот эти самые, а там поёт-поёт, тянет-тянет, а чего он тянет? Мне-то не понятно, а они сами-то, наверно, знают. И вот наряжаются, костюм, знаете, такой вот одеёт он, костюм это тоже, из тонкой, с оленьей кожи выделана она это вся, этот костюм, и на этем самом всё, по всему костюму, он как комбинезон, вот это, отсюдова всё одеётся и прямо сюда вот у него всё, или с головы ли он его наоборот ли как, как он где-то тут застегивается тоже посредине, по-моему, сзади, наверное, на эти самые. Всё сплошное вот так оно, этот костюм у его, эта кожа. И на кожу всё нашито, железная вся-то эта, ящерицы и змеи, лягуши по всему. А здесь у него одеются такие как вот эти самые тоже, на, эта обувь у них тоже из кожи, на ноги-то как бы эти самые вот, ну, ну как ботинки или, скажем, или как это самое, ну, они кожаные, сшитые. И вот это самое, здесь всё когти железные вот так вот сделаны, на ногах-то. А тут какие-то железяки, вот это место проходят, он когда шевелится, этими, этими двигаат здесь вот это, передвигаат, и эти все когти вот так на этих, на ногах шевелятся, страсть целая, вот нарядится он, дак в это самое. Ну, настоящая чертовшшина на это и самое, поёт. Поёт, сидят в чуму, кругом все, вокруг, вокруг садятся, тут посредине костёрчик горит маленькый. По это самое, вот, сколько их есть, чум большой сделают специально, вот так же это кругом этой. Вот он поёт, и кака-то у него вот типа так как это самое поварёнка у нас деревянная токо сделана вот это самое, как, вроде бы как ложка тоже, вот это самое, когда такой вот черен у ней, вот это самое. Вот поёт, поёт потом, а глаза завешены каким-то это тряпкой, вот так вот висит она, не видно лицо у него, на эти самые, глаза так закрыты. Вслепую вот поёт, поёт, потом через этот костёр эту ложку возьмет кинет, на кого там она упадет. Я боялся сидел, думаю, сейчас в лобешник как заедет это, этакая она, как колотушка, толстаа такая, вот это самое, на это, думаю, так и башка расколется, вот это самое. Ну, на меня как-то не угадала. И вот чо-то, как кому-то упадет чо-то, потом ему опять подают её вот эти самые, он опять её, этот вот, поёт и на эти, как он, бубэн называют, или бубен, или как его зовут-то, правильное название-то? Бубен? Правильное название, да? Вот бубен у него, вот это здоровый такой, большой, вот он колотит по этому, в эти самые, колотит по эту самую, по этому бубну, и вот это, и поёт, и поёт, и, и вот эту кидаат ложку. Ну, долгонько время, так, наверно, где-то полчаса сидели мы, он всё это пел и всё бросал эту, а потом всё, закончили и собрали всё это самое, снял с себя этот костюм, куда-то прибрал».

Разные народы в Сибири живут здесь не изолированно, а контактируя друг с другом. Эти контакты взаимообогощают, но необходимо понимать, что у языков не одинаковая функциональная мощность, и результатом контактов может стать исчезновение одного из контактирующих языков. Поскольку сегодня человеческое сообщество пришло к осознанию ценности каждого языка для существования нашей общей цивилизации, необходимость сохранения и поддержки языков с меньшей функциональной мощностью (таких, как эвенкийский) становится очевидной.

    Автор: О.А. Казакевич, Институт Языкознания РАН.

[1] В рассказе сохраняются особенности говора рассказчика.