Фольклор нганасан: личные песни и рассказы длиною в день

Нганасаны — коренные жители центральных районов Таймыра. В языковом отношении они ближайшие родственники ненцев и энцев, но в этногенезе нганасан приняли значительное участие эвенки, а также другой, неизвестный нам народ, по-видимому, населявший Таймыр до нганасан и, как показывают генетические исследования, принадлежавший к числу древнейших жителей Сибири.

Традиционное занятие нганасан — охота на диких оленей, вслед за которыми они кочевали весной к северу, а осенью — на юг, в лесотундру. Домашние стада у нганасан (в отличие от стад крупных оленеводов ненцев) были относительно небольшие и использовались только для передвижения. Нганасаны были полностью кочевым народом; стоянка на одном месте редко превышала несколько недель. Помимо мяса оленей, значительную часть пропитания составляла рыба.

Морозы, длившиеся большую часть года, и особенно пурги часто заставляли людей подолгу оставаться в чуме. Это были подходящие моменты для того, чтобы послушать чей-нибудь рассказ. У нганасан не было специальных людей, которые исполняли фольклор, все знали и могли рассказать какое-то количество фольклорных произведений. Конечно, кто-то помнил больше, кто-то меньше; были люди, которые помнили больше и исполняли лучше, были знаменитые рассказчики, «мастера» в самых сложных жанрах, таких как ситабы или кэингэирся, о которых речь пойдёт ниже.

Прозаический фольклор

Прозаический фольклор нганасан делится на два больших класса: ситабы и дюрымы.

Ситабы — это длинные эпические сказания, которые имеют ряд отличительных признаков. Прежде всего, ситабы обязательно включают песенные фрагменты или даже поются целиком. Каждое ситабы имеет свою мелодию, на которую поются все песенные фрагменты в нём. Ситабы обычно очень длинные, исполнялись часами или даже в течение нескольких дней, с перерывами на сон и еду. При этом считалось грехом недослушать ситабы — например, уехать до того, как рассказчик закончил повествование. Впрочем, слушатели, особенно дети, часто засыпали во время рассказа.

Ситабы считаются ненецкими по происхождению: их герои носят ненецкие имена, а быт, хотя и в сказочной форме, отражает жизнь крупных оленеводов, а не охотников, какими преимущественно были нганасаны. Аналогичные произведения существуют у ненцев и энцев.

Ситабы повествуют о богатырях, которые пасут несметные стада оленей, совершают подвиги и сражаются на протяжении многих дней или лет («пока они так сражались, над их головами перелётные гуси семь раз прокричали» — обычная формула, означающая, что гуси семь раз совершили свой ежегодный перелёт). Богатыри ездят на оленях с железной шерстью или с железными рогами или вообще летают по воздуху, кулаком пробивают проходы в горных хребтах, а украшения девушек так светятся, что освещают весь чум или даже землю на расстояние аргишного перехода (дневного перегона оленей).

Все остальные прозаические жанры фольклора называются дюрымы, буквально это «известие, рассказ». Отличительной чертой дюрымы является отсутствие песен. Но дюрымы бывают очень разные. Большинство из них включают сказочные элементы, о которых мы скажем ниже.

Среди дюрымы есть небольшие сказки о животных, чаще всего в них фигурирует хитрая лиса. Б.О. Долгих отмечает, впрочем, что сказок о животных у нганасан не очень много. В основном в фольклоре речь идёт о людях.

Одну из самых известных групп дюрымы составляют рассказы о Дяйку — герое-плуте, который иногда обманывает врагов, а иногда, напротив, терпит неудачу из-за своей наивности. Другой комический персонаж — Ибула (эвенкийский Ивуль), он все делает неправильно: например, пытается поставить чум на воду или перед переправой срезает у оленей шкуру с ног, чтобы те её не намочили.

Многие сюжеты включают сверхъестественные элементы. Одним из персонажей нганасанского фольклора является баруси — «половинка человека», существо с одной ногой, одной рукой, одним глазом. Но баруси не обязательно злые; они могут быть добрые и, несмотря на недостаток конечностей, обладая огромной силой и ловкостью, помогать людям. Встречаются в сказках и людоеды, а также мифические существа «сюпси», которые не едят, а только нюхают пищу.

Есть сюжеты о путешествии в мир мёртвых. По представлениям нганасан, умершие люди уходят в подземный мир, где ведут такую жизнь, как на земле: ставят чумы, охотятся и так далее. Живой человек тоже может попасть туда — например, провалившись в дыру в земле. Иногда мёртвые люди не могут видеть его, а когда он говорит, то им кажется, что трещит огонь. В других рассказах контакт вполне устанавливается, и живой человек может даже жениться на мёртвой девушке, но не может есть пищу мёртвых и бывает вынужден вернуться в свой мир.

Шаманские предания рассказывают о том, как шаманы излечивают больных или приносят людям удачу на охоте. Впрочем, не всегда им это удается. В одном из самых известных преданий шаман Хотарыэ («Ныряющий»), обвязавшись верёвкой, погружается под лёд озера, наказав сородичам вытащить его весной, и тогда он принесёт добычу: оленей и рыбу. Но в одну из ночей сторожить его приходит глупец (или, в другом варианте, просто слишком молодой парень), который от испуга отпускает верёвку, и шаман тонет, а жизнь у людей так и остаётся трудной.

Существуют и реалистические – приключенческие и исторические – предания. Например, герой вызволяет украденную жену, отбивается от пришедших врагов или, оставшись один в тундре, добирается до людей. Впрочем, несмотря на реалистичность, герои таких преданий обычно обладают недюжинной силой, ловкостью, меткостью и так далее.

Исторические легенды рассказывают о сражениях с соседями — например, с ненцами и эвенками, которые были нередки до XVII или даже до XVIII века. Воинственные эвенки — их называют «шитолицыми» из-за традиции татуировать лица — фигурируют в качестве врагов во многих сюжетах. Напротив, долгане обычно оказываются союзниками нганасан и часто помогают герою победить эвенков.

Наконец, есть у нганасан и мифы — рассказы о том, как установился нынешний порядок жизни на земле. Частый герой мифов — Дёйба-нгуо, Сирота-бог, который и создаёт мир.

Надо, конечно, отметить, что разные жанры легенд часто перетекают друг в друга. Так, шаманское предание может быть одновременно и мифом, если шаман даёт людям, к примеру, оленей, которых раньше у них не было. Часто и в других повествованиях оказывается, что описанный в них порядок с тех пор и установился на земле. Герой-плут может обманывать русских солдат или купцов. И элемент приключений, конечно, присутствует практически в любом рассказе.

Особенности построения повествования

Все исследователи нганасанского, а также ненецкого и энецкого фольклора отмечают своеобразную деталь: во многих текстах, особенно в ситабы, повествование является самостоятельным действующим лицом. Оно может переходить от одних персонажей к другим, перечислять их, чего-то не знать и даже удивляться чему-то. По-нганасански оно называется словом Нгалаа -- «только-рот»; на русский язык нганасаны обычно его переводят как «сказка» или «автор», и постоянно встречаются фразы типа «Сказка пошла в соседний чум», «Сказка удивилась: как много оленей», «Куда он пошёл, сказка не знает». Заметим, что «Сказка» не тождественна рассказчику: рассказчик знает, куда пошёл персонаж и что будет дальше. «Сказка», скорее, — персонифицированный взгляд слушателя или, если проводить аналогию с кинематографом, камера, которая выхватывает то одну, то другую часть происходящего.

По определённой схеме строится описание людей, находящихся в чуме. Дело в том, что расположение мест в чуме строго регламентировано: глава семьи обычно сидел и спал дальше от двери, его жена — ближе. Маленькие дети жили на той же стороне, где родители, даже если вторая сторона была пустая. По тому, где кто сидит, можно сразу понять, в каких отношениях находятся люди, сколько семей живёт в чуме и так далее. Поэтому, когда герой заходит в чум, первым делом следует описание находящихся там людей, например: «Подальше от двери сидит старик. Рядом с ним, ближе к двери, сидит старуха. На другой стороне чума никого нет» (то есть в чуме живёт только одна семья).

Музыкальный фольклор

Песенный фольклор нганасан (если оставить в стороне шаманские камлания) включает четыре основных жанра: это личные песни, застольные (так называемые «пьяные») песни, детские песни и иносказательные песни кэйнгэирся.

Мелодию детских песен также придумывали родители для каждого конкретного ребенка; в дальнейшем на эту мелодию накладывались слова. Мелодия так или иначе отражала особенности характера ребенка — например, спокойный он или озорной, — его поведения или походки. Слова обычно были шутливые, часто песня пелась как будто от лица ребенка.

Застольные песни пелись обычно под действием алкоголя — во всяком случае, в наше время; мы не знаем, был ли у нганасан подобный жанр до знакомства с привозным алкоголем. Они характеризовались, в частности, резкими скачками тембра; человек пел «о самом сокровенном […] о своих обидах, неудачах» или наоборот просил духов о благополучии [Добжанская, Костеркина 1995: 7-8].

Одним из самых своеобразных жанров нганасанского фольклора были иносказательные песни кэингэирся. В них содержание зашифровалось сразу на нескольких уровнях. Во-первых, реальные события излагались на языке особых образов:

«… желание высватать девушку обозначается как намерение взять на буксир еловую санку; … положение трёх претендентов на одну невесту уподобляется судьбе трёх рыб, из которых одна, наиболее юркая, селится в протоке с чистой водой, а две другие, менее поворотливые, вынуждены довольствоваться мутными протоками; … жалкие потуги соперничать с глубиной мысли одного из признанных мастеров иносказания сравнивают с попыткой крохотного медлительного жучка переползти широкую тундровую равнину и т.д.».

 Хелимский,1989: 56–57

Во-вторых, и язык кэйнгэирся был особый, с большим количеством архаизмов, заимствований, усечённых форм слов, которые предназначались специально для этих песен. В-третьих, в словах и в строчках должны были переставляться слоги. Чем сложнее был зашифрован текст, тем выше он оценивался.

Кэйнгэирся означает «пение друг другу»; эти песни исполнялись на специальных состязаниях:

«На этом языке объясняются и шутят молодые люди и девушки, устраивают состязания в остроумных шуточных песнях. Иногда старики между собой говорят на языке кайнгалара о том, как когда-то ходили в гости, ездили на промысел и т.д. ... Бывает даже, что старики хором поют на языке кайнгалара про любовь, про то, как они ухаживали за девушками... Молодое поколение при этом, хоть понимает слова, но не всегда понимает их скрытый смысл».

Долгих, Файнберг, 1960: 55.

 Музей нганасанской культуры на плато Путорана. Фото Андрея Подкорытова, GeoPhoto.ru

Автор: Валентин Юрьевич Гусев, старший научный сотрудник Института языкознания РАН.

Добжанская О. Э. Певцы и песни авамской тундры. Норильск, 2014.

Добжанская О. Э. Песни нганасан // Études finno-ougriennes [En ligne], 47 | 2015.

Долгих Б. О. (сост.) Мифологические сказки и исторические предания нганасан. М., 1976.

Долгих Б.О., Файнберг Л.А. Таймырские нганасаны // Современное хозяйство, культура и быт малых народов Севера. М. 1960. С. 9–62.

Хелимский Е. А. Силлабика стиха в нганасанских иносказательных песнях // Музыкальная этнография Северной Азии. Новосибирск, 1989. С. 52–76.