Комитет для помощи поморам Русского Севера (1894-1908)

Российские правители вспоминали о северных окраинах страны обычно в двух случаях: по геополитическим мотивам (выход к морю, постройка стратегических объектов, поиски энергетических ресурсов) или если случалась какая-либо трагедия. В 1894 году два этих фактора сошлись. Осенью шторм на Белом море погубил двадцать пять кораблей поморов, возвращавшихся с промысла, и множество семей было обездолено. Местные жители – купцы и промышленники – не смогли помочь землякам, так как летом 1894 года в Архангельске вспыхнула холера, и на осеннюю ярмарку-кормилицу иногородние и иностранные купцы съезжаться не торопились. А потому помощи поморы могли ждать только из центра страны. Тем более что именно в это время Севером заинтересовались крупные капиталисты. Наиболее предприимчивые из них понимали, что в эру появления паровых двигателей можно было проложить транспортные коммуникации на север, а оттуда вести торговлю с Европой. Так, в начале 1894 года Савва Иванович Мамонтов, известный промышленник и меценат различных проектов, подал министру путей сообщения и финансов Сергею Юльевичу Витте записку о Севере России. В частности, Мамонтов предлагал провести от Вологды до Архангельска железную дорогу, обещая построить её за три с половиной года. Александр III одобрил проект и подписал необходимые документы. Работы начались незамедлительно.

Были интересы на Севере и у самого государства. Министр финансов С.Ю. Витте предлагал построить на Мурмане порт и военно-морскую базу. Александр III и сам мечтал об этом. С напутствием от императора «найти незамерзающую гавань, где можно будет строить большой военный флот» на Север страны выехал С.Ю. Витте, а с ним целая команда единомышленников. Свиту министра составляли: Савва Иванович Мамонтов, архангельский губернатор Александр Платонович Энгельгардт, председатель Правления АО «Товарищество Архангельско-Мурманского срочного пароходства» Михаил Ильич Кази, инженер путей сообщения Борис Александрович Риппас и другие специалисты. В качестве рисовальщика в поездку был приглашён будущий знаменитый «художник вечных льдов» А. А. Борисов.

Савва Мамонтов был очарован губернским городом, он писал жене: «Архангельск, чистый, дельный, трезвый город. …Близость моря и общения с иностранным миром чувствуется. Тебе с девочками надо непременно собраться … проехать по Двине -- вы вернётесь более русскими, чем когда-либо…»

Далее у сподвижников Витте следовал морской вояж. Экспедиция путешествовала на лучшем местном пароходе «Ломоносов», имевшем скорость хода более 20 километров в час, превосходившем «по удобству и красоте многие европейские пароходы». Погода в начале лета стояла прекрасная. Витте гулял по палубе, любуясь белыми ночами и, как он сам вспоминал, «закуривал папиросы посредством зажигательного стек­ла» – солнце практически не заходило. Столичные vip-персоны посетили Соловки, прошли вдоль побережья Белого моря от Кузомени до Кандалакши, осмотрели Мурман со стороны Мурманского (Баренцева) моря, побывали в Печенге, Териберке, на полуострове Рыбачий и острове Кильдин. Но более всего покорила министра финансов Екатерининская гавань. Как вспоминали его спутники, Витте -- «замечательный ходок по горам», -- высадившись на берег Екатерининской гавани, «поднялся на почти отвесные бездорожные высоты, усеянные выступами, болотами, торфяными тундрами, ручьями, впадинами, изобилующие подъёмами и головоломными скользкими скатами». Он писал в своих воспоминаниях: «Такой грандиозной гавани я никогда в своей жизни не видел». Место для порта, имеющего «свободный выход во всякое время года и при всех обстоятельствах», было найдено.

По возвращении в столицу министр путей сообщения и финансов подал императору «всеподданнейший доклад», который представлял собой программу экономического освоения Арктических окраин России. Содержание на Мурмане военного флота делало необходимым создание соответствующей инфраструктуры: сюда планировалось подвести железную дорогу, проект которой был составлен Б.А. Риппасом, построить мощную электростанцию, дабы устроить «сильное электрическое освещение» местности в период полярной ночи, протянуть линии связи, так как телеграфное сообщение на Мурмане отсутствовало (инженер Евангулов, ещё один сподвижник Витте по северному проекту, провёл необходимые изыскания летом 1894 года) и пр. Это повлекло бы за собой преобразование всей жизни в приарктической зоне. Таким образом, если бы замыслы Витте – Александра III воплотились в жизнь, у России был бы удачно расположенный военный порт, а северная окраина России преобразилась бы в индустриальный край.

Отчёт Витте о поездке на Мурман был почти последним документом, который рассмотрел император Александр III (он умер в Ливадии 1 ноября 1894 года) и практически первым проектом, который представил на рассмотрение молодому правителю страны министр финансов. Николай II вначале одобрил проект, но затем, под влиянием окружения (Великого князя Алексея Александровича), изменил своё решение, и главную военно-морскую базу страны продолжили строить в Либаве. В период Первой мировой войны немцы оккупировали этот прибалтийский город, русский гарнизон был срочно эвакуирован, а военный порт стал базой германского флота. А ведь те огромные средства, которые были затрачены на строительство порта в Либаве, могли бы пойти на благоустройство Мурмана и укрепить обороноспособность страны!

Единственное, что смог «пробить» Витте – основание на Мурмане в Екатерининской гавани, торгово-коммерческого порта Александровска (ныне – Полярный). Город стал базой для формирования арктических экспедиций, однако, не будучи связанным с центром страны железной дороги и при отсутствии водных коммуникаций (рек, каналов), порт особого коммерческого значения для страны не имел.

Север всё же получил государственные дотации, однако при совершенно других обстоятельствах. Напомним, что «в жестокие штормы 1894 года в Ледовитом океане и Белом море погибло до 25-ти поморских судов, отчасти, со всею командой». Суда эти шли с Мурманского берега с грузом рыбы, улов которой составлял годовой заработок поморов. Кроме осиротевших семейств, потерявших своих кормильцев, тяжкая участь постигла и хозяев разбитых кораблей: они были разорены.

На помощь северянам пришла общественность. Первыми откликнулись члены Санкт-Петербургского отделения императорского общества для содействия русскому торговому мореходству. Они всегда «участливо относились к нуждам поморского населения – сильного духом, закалённого борьбой с суровой природой и сохранившего в неприкосновенной чистоте бытовые черты русской жизни». 30 декабря 1894 года при Обществе был создан Комитет для помощи поморам Русского Севера. По докладу С.Ю. Витте император Николай II разрешил начать сбор средств для помощи поморам, а для начала выдать Комитету 5 тысяч рублей из казны. Покровителями Комитета для помощи поморам стали великий князь Александр Михайлович и его супруга Ксения Александровна – сестра императора Николая II. Александр Михайлович – военный моряк, ещё не адмирал флота, но уже побывавший в кругосветках и морских передрягах, - знал о бедствиях на море не понаслышке, а его молодая жена Ксения покровительствовала Обществу спасения на водах. Не случайно их именами назовут два спасательных крейсера на Мурмане.

В состав Комитета для помощи поморам Русского Севера (далее – КПП) вошли: председатель – Пётр Александрович Фадеев, заведующий делами Михаил Фёдорович Мец – председатель Санкт-Петербургского отделения Общества для содействия русскому торговому мореходству (в доме М.Ф. Меца располагался КПП), члены комитета (в разное время): архангельский губернатор Александр Платонович Энгельгардт, отец Иоанн Сергиев (Кронштадтский), генерал Андрей Андреевич Боголюбов – меценат культуры, знаток Севера (патрон художника А. Борисова), купец-помор Н.И. Гунин, «непременные члены» К.К. де Риппас, К.И. Михайлов, Ф.Н. Чернышёв и др.

Свою деятельность Комитет для помощи поморам начал со сбора пожертвований. Кроме «высочайше пожалованных» 5 тыс. рублей, было получено 1000 р. от наследника императорского трона великого князя Георгия Александровича, по 500 р. от «их императорских высочеств В.К. Ксении Александровны и В.К. Александра Михайловича», и ещё по 500 р. от великих князей Константина и Дмитрия Константиновичей. Постоянным жертвователем на нужды поморов был и член Комитета для помощи поморам Отец Иоанн Сергиев (Кронштадтский), уроженец села Суры Пинежского уезда Архангельской губернии. Кроме того, комитет отправил согражданам подписной лист с призывом «жертвовать на помощь пострадавшим в осенние штормы на Ледовитом океане и Белом море». Уже в 1895 году комитету удалось собрать пожертвований для помощи поморам на сумму 50 тысяч рублей, к 1902 году – 152 тыс. рублей, а к 1907 году – 193 тысячи.

Из Устава Императорского Общества Судоходства следовало, что Комитет для помощи поморам Русского Севера состоит при этом обществе на следующих условиях: «Комитет действует вполне самостоятельно, озабочивается распространением своей деятельности на всё население, занимающиеся промыслами на водах Империи», использует собранный им капитал для оказания помощи семьям погибших поморов «назначением единовременных и пожизненных пенсий, а в особых случаях предоставлением нуждающимся поморам ссуд». Помимо филантропический деятельности, Комитету предписывалось также «всестороннее изучение быта поморов и проектирование мер, способствующих развитию их промыслов и, вообще, благоустройству Русского Севера».

Север России в конце XIX века представлял собой, по выражению современника, «пасынка Российской империи». Ещё более метко дал характеристику ситуации один из архангельских губернаторов: «на Русском севере царствует административный и экономический хаос, убивающий развитие жизни богатого края». И не потому, что на Севере Европы нельзя было жить достойно: в соседней Норвегии были хорошие шоссейные и пешеходные дороги, пароходное сообщение, в посёлках – все блага цивилизации: школы, магазины, телеграф, отели, банки, театры, аптеки, столовые и даже фотоателье. На русском Мурмане в селениях не были ни дорог, ни средств связи. По мнению исследователя севера Г.Ф. Гебеля, жизнь на Русском Мурмане могли бы оживить следующие мероприятия: «усиленная колонизация Мурмана беломорскими рыбаками, зимнее пароходство, соединение …становищ с остальным миром телеграфом, учреждение должности рыбного инспектора, ссуды для образования рыбацких артелей, увеличение числа маяков, башен, баканов, обозначающих фарватеры, проверка морских карт, устройство молов, организация спасательной части в открытом море, устройство кредитного учреждения на Мурмане».

Для решения хотя бы части этих вопросов при КПП была учреждена Северная комиссия.

Комплекс мер, предложенных Северной комиссией Комитета для помощи поморам Русского севера, был весьма обширен и… несколько утопичен.

Вот что предполагалось провести в жизнь (перечень приводится по документам начала ХХ в. и частично в оригинальном правописании).

К первоочередным мерам было отнесено:

«Помощь пострадавшим на море и осиротевшим семействам:                                                 

1. сбор пожертвований,
2. учреждение местных попечительств,
3. устройство приютов,

4. страхование судовой команды,

1. распространение дела помощь населению, занимающемуся морскими промыслами».

Второй эшелон мер был направлен на «развитие северного флота:

1. содействие судостроению,

2. страхование судов,

3. кредит под суда,

4. торговый кредит,

5. высшее училище мореходства и судоходства,

6. охрана леса для судостроения,

7. облегчение судоходства в отношении таможенных порядков».

Третья категория мер была связана с «улучшением условий плавания в северных водах:

1. обстановка морскими знаками и устройство маяков,
2. издание морских карт,
3. устройство гаваней,
4. спасательные средства,
5. издание метеорологических и гидрологических сведений».

Четвёртый раздел программы значился как «Морские и речные промыслы:

1. научные исследования,
2. издание описаний промысловых животных (зверей, рыб, птиц и пр.),
3. издание промысловых карт и руководств,
4. охрана промысловых богатств,
5. инспекция рыбных и звериных промыслов,
6. рассылка промысловых телеграмм,
7. улучшение способов лова рыбы и заготовление рыбных продуктов,
8. обеспечение промышленников хлебом и солью,
9. склады рыболовных снастей и страховка их,
10. снабжение промышленников наживкой,
11. содействие морскому звериному промыслу,
12. снабжение ружьями для звериных промыслов,
13. содействие жемчужному и др. промыслам,
14. сбыт продуктов промысла,
15. выработка типов промысловых судов,
16. содействие постройке этих судов,
17. устройство промышленных станов и бань,
18. устройство рыбацких артелей,
19. рыбацкие школы и курсы,
20. заботы о зуйках.

Кроме того, отдельными параграфами в проектах деятельности Северной комиссии КПП входили вопросы развития Мурмана («русское заселение, зимние и сухопутные сообщения, канал на перешейке Рыбачьего полуострова, устройство складов, школ, бань, врачебная помощь, издание описаний Мурмана), а также Печорского края и новоземельских промыслов, охраны морских территориальных вод Русского Севера, морских сообщений с Обью и Енисеем и многое другое.

Вне сомнения, программа мер отражала чаяния поморского населения Мурмана, и в случае успеха предприятия край «должен был воскреснуть». К чести деятелей Северной комиссии и Комитета помощи поморам следует сказать, что они пытались действовать на всех почти направлениях, однако столь широкий охват задач был не по силам общественной организации. По выражению одного из современников, этот перечень «превратился в синодик, напоминающий нам об умерших мероприятиях, оставленных на бумаге». Однако позвольте с этим мнением не согласиться.

Прежде всего, Комитету удалось оказать существенную помощь семьям погибших в 1894 году поморов. По составленным архангельским губернатором спискам на попечении Комитета с 1896 по 1902 год состояло 157 семей поморов, а в 1903 году – 163 семьи. Комитет не только выплачивал пенсии потерявшим кормильцев семьям (старикам-родителям, вдовам, сиротам), но и выдавал по 100 р. в качестве приданого девушкам-невестам.

Ещё одно важное мероприятие для находящихся в зоне риска поморов – попытка организации взаимного страхования поморских судов. Показательно, что инициатива исходила от самих поморов – с ней выступил шкипер С.В. Постников. Инициативу одобрил император Николай Александрович. В рескрипте император писал, обращаясь к благотворителям северян: «Мне приятно выразить особую сердечную признательность за столь отзывчивое и заботливое отношение к близким нашему сердцу нуждам поморского населения». К работе по страхованию поморских судов в 1902 году были привлечены статистики (Н.В. Романов) и специалисты по страхованию (И.И. Шестаков). Они рассчитали суммы страховых взносов и пенсий, далее вопрос обсуждался на волостных сходах поморов и в Главном управлении торгового мореплавания. Однако министерство финансов отказало поморам в стартовом капитале мероприятия «за недостатком средств государственного казначейства». Это не единственное мероприятие Комитета, потерпевшее неудачу из-за слабого финансирования.

Но всё же некоторые успехи у комитетчиков во взаимоотношениях с правительством были. Например, Комитет помощи поморам смог добиться продления льготы на бесплатную вырубку леса под строительство судов жителям морских побережий. А Государственный банк через Архангельское отделение выдавал судовладельцам ссуды «при условии личной благонадёжности».

Сам Комитет провёл статистические исследования по составу Беломорского парусного флота, собрав сведения о 414 судах. Кроме того, комплексные статистические исследования были проведены среди колонистов на Мурмане в 1899, 1900 и 1902 гг. За эти годы было заполнено поморами и обработано Комитетом 436 бланков, а ещё 669 листов были отправлены промысловым артелям. Специалистами была проанализирована деятельность 55 торговых и 36 промышленных предприятий. Сведения касались особенностей рыболовных и звериных промыслов (техника промысла и сбыта рыбы, трудовые отношения, детали быта и повседневности). Следовательно, можно сделать вывод, что помимо благотворительной деятельности, КПП занимался и научными исследованиями Европейского Севера. Именно для этих целей и была создана Северная комиссия. В 1896 г. в неё вошли видные деятели науки: академики Б.Б. Голицын, Ф.Н. Чернышёв, М.А. Рыкачёв, профессора А.А. Бялыницкий-Бируля, Г.И. Танфильев, И.Б. Шпиндлер, В.В. Заленский, Н.М. Книпович (секретарь комиссии), генеральный консул в Норвегии А.А. Теттерман, а также военный гидрограф М.Е. Жданко (автор книги «Очерк гидрографических работ, исполненных в Ледовитом океане летом 1894 года». Кстати, его племянница – Ерминия Жданко – участвовала в экспедиции Г. Брусилова на шхуне «Св.Анна»). Северной комиссией были определены неотложные меры для улучшения экономического положения Русского Севера. Как писала пресса, на добровольные пожертвования заинтересованных людей Комиссия планировала «произвести всесторонние систематические исследования, каковых до сих пор … не производилось».

Главным детищем Северной комиссии КПП с 1897 года стала научно-промысловая экспедиция на Мурман. Следует оговориться, что идея эта Комитету не принадлежала, и если бы научно-исследовательская работа учёных и практическая деятельность Комитета протекали отдельно, вполне возможно, успешными были бы оба предприятия. Но то, что экспедицию поручили патронировать КПП, привело к гибели самого Комитета.

(Продолжение следует).

 Автор: Чуракова Ольга Владимировна, доцент кафедры отечественной истории САФУ.