Сейчас в Архангельске

19:12 -7 ˚С Погода
18+

Поморье: заповедник русской культуры

Лодки шьют, зверя бьют.

Русский Север Поморы
Алексей Егоров
20 декабря, 2022 | 18:51

Поморье: заповедник русской культуры
Церковь в деревне Заозерье (Архангельская обл., Лешуконский р-н). Фото Егора Староверова


Сотрудник московского Музея кочевой культуры Егор Староверов мечтает о собственном музее, в котором он смог бы представить широкой публике коллекцию предметов, собранных в экспедициях по поморской земле. О том, чем же его так привлекают поморские быт и культура, Егор рассказал GoArctic.


На деревню к бабушкам

– Егор, почему вас заинтересовали именно поморы?

– Моя мама руководит биоклассом в одной из московских школ. Каждое лето она вывозит старшеклассников на биостанцию в селе Ковда на Белом море. И поскольку меня маленького некуда было девать, то с двух лет я проводил летние месяцы в Ковде. А это вообще-то одно из старейших поморских сел. То есть, тема поморов с детства моя.

– Какова география ваших экспедиций?

– Начинал я с Каниного полуострова. Три года мы ходили по реке Мезень, которая даже по меркам Архангельской области настоящий медвежий угол. Далее был Летний берег Белого моря – это от Архангельска до Соловков. В навигацию 2022 года мы от Мезени пошли на запад в Архангельск – Абрамовский, Зимний берег. В планах, двигаясь по часовой стрелке, изучить все беломорское побережье. При составлении маршрута отталкиваюсь от людей, которых я могу на нем встретить. Грубо говоря, в таком-то селе есть такая-то бабушка, которая много всего интересного может рассказать.


2 (2).jpg

Супруга Елена Сакирко и сын Илья – постоянные участники экспедиций. Фото Алены Дергач


– Можете отметить кого-то из своих информантов?

– Могу назвать тех, с кем мы прямо подружились. Это вот, например, Виктор Петрович Кузнецов – мастер из села Лешуконское, с которым мы два лета подряд делали лодку. Маргарита Петровна Терещенко из Яреньги. На голом энтузиазме она создала в родном селе музей поморского быта. В Зимней Золотице есть такой Владимир Афанасьевич Точилов, краевед. Хотя он и не историк по образованию, но у него совершенно научный подход к работе. Владимир Афанасьевич работает в архивах, составил родословное древо чуть ли не всем односельчанам, собирает дневники и издает их потом в виде книг.

– По поводу лодки. Как в общих чертах выглядит процесс ее изготовления?

– Когда появилась желание выходить в море, я сразу решил, что не хочу для этой цели яхту или там катер. Мне нужен был карбас – традиционная лодка поморов для работы в море. Мастеров, которые шьют карбаса, можно пересчитать на пальцах двух рук. Самыми основательными и аутентичными мне показались лодки Петровича. Опять же мне хотелось поучаствовать в шитье лодки. Это было мое условие. Петрович долго не соглашался – ну что я буду у него под ногами мешаться – но, в конце концов, уступил…

Для силового набора корпуса лодки Петрович по-прежнему использует кокоры. Так поморы называют часть ствола дерева (обычно используется елка), переходящая в корень. Это самая плотная, самая смолистая часть дерева с уже готовой кривизной. То есть, подбирается кокора подходящей формы и под нужное место притёсывается.


3 (2).JPG

С мастером Виктором Петровичем Кузнецовым. Фото Елены Хатанзейской


Лодки шьют, зверя бьют

– Дважды в разговоре вы употребили в отношении лодки слово «шитье». Это поморы так говорят?

– Да, это у них память о том, что еще в конце 19 – начале 20 века доски бортов лодки соединяли при помощи елового корня (вицы). Железо стоило дорого, а вицу можно было добыть в ближайшем лесу. В досках просверливались отверстия, и еловым корнем, прямо как ниткой с иголкой, прошивался борт. Но это, конечно, очень трудоемкий и долгий процесс, поэтому мы вместо вицы использовали медную заклепку.

– Расскажите об интересных находках, которые вы обнаружили.

– Их очень много. Например, в этом году ко мне попала расписная праздничная дуга для лошади. Орнамент, в основном, растительный, но там и львы с единорогами изображены. Прялки красивые расписные есть в коллекции. Из промысловых предметов я бы отметил стволы охотничьих ружей. Они не поддаются точной датировке, но не моложе середины 19 века. Такие граненые, грубые, кованые шистигранные стволы, с которыми ходили по морю на зверобойку. Причем, как мне объяснили специалисты по оружию, это кустарное производство.

– Кого вы имеете в виду под морским зверем?

– Тюленя и моржа. На тюленя охотились, в основном, ради жира – ворвани. В 18-19 веках это был такой заменитель нефти. Горюче-смазочные материалы, лаки, краски делались из ворвани. С началом эпохи нефти акцент сместился на шкуру тюленя. И далее на белый тюлений мех, на белька. На моржей охотились ради бивней – элитного отделочного материала.


4 (2).jpg

Карбас в процессе шитья. Фото Егора Староверова


«Буде и не жил»

– Насколько многочисленно поморское население сегодня?

– Это сложный вопрос, потому что с точки зрения этнографии, поморы – это не народ, а субэтническая группа. Как казаки. Поэтому посчитать поморов трудно – в графе национальность любого опросника у них скорее всего будет написано «русский». Тем не менее, в ходе последней переписи почти 30 тысяч человек назвали себя поморами. И это вызвало со стороны государства большую тревогу. Даже появился такой неофициальный термин – поморский сепаратизм.

Проблема в том, что поморы, как часть русского народа, не имеют статуса коренного малочисленного населения. И, соответственно, лишены привилегий, которые имеют их соседи, например, оленеводы-ненцы. Каждая ненецкая семья имеет квоты на вылов рыбы, на охоту, за ними закреплены территории традиционного природопользования…

– И как тогда им вести традиционное хозяйство?

– В этом-то вся и проблема. Юридически поморам это запрещено. Семгу ловить – браконьерство, прочую рыбу сетями – тоже. Морского зверя бить нельзя. Нет традиционного образа жизни – нет и культуры. Естественно, поморы пытаются выделиться. Есть среди них активисты, которые обосновывают особость поморов. Так, автор словаря «Поморьска говоря» Иван Мосеев активно продвигает тему, что поморы – это смесь русских и норвежцев.

– Язык, на котором общаются поморы, действительно особенный?

– Я не лингвист, но вот вам парочка примеров. «Мяцко не помячешь, буде и не жил». Поговорка такая. Мяцко – это водичка от селедки. Помячить – это помокать хлебушком. То есть, если ты ни разу в жизни не пробовал хлебушка, обмокнутого в селедочный рассол, ты жизнь прожил зря. Или Петрович часто говорил: «Робили порато, бум еще пораче робить». Работали хорошо, будем еще лучше работать.


5 (2).jpg

Карбас в деле. Фото Александра Федорова


Заговоры о важном

– Еще что у поморов особенное?

– Русский север – это, по-сути, заповедник русской культуры конца 19 – начала 20 века. В средней полосе она стараниями большевиков была утеряна, а здесь из-за логистических трудностей советское влияние ощущалось не так сильно. Советский народ на Севере создать не получилось. Поэтому поморы и сегодня относятся к своему дому, к лесу, к морю по-старому.

– Что значит по-старому?

– У поморов существует четкое разделение мира на дом и не дом. Дом – это безопасное, уютное место, где тебе ничего не угрожает. А внешний мир совсем другой, он враждебный. Человек в поморской традиционной культуре, зависит от дома и оттого старается эту зависимость подчеркнуть. Так, если человек заселяется в новый дом, ему нужно напроситься к домовому, чтобы он его не обижал. Для этого имеются определенные заговоры и подношения. Так же и в случае ухода из дома, хотя бы и на один день – по грибы или там по ягоды.

В этом году мы заметили –раньше я на это не обращал внимания – что в деревнях стоят пустые дома, за которыми продолжают ухаживать внуки давно умерших хозяев. Для них это форма поклонения предкам. И они прямо с гордостью говорят: «Вот мы мамин-то дом обкосили! Крышу маминому-то дому покрыли». Хотя практического назначения в этом уже нет.


6.jpg

Село Ручьи (Архангельская обл., Мезенский р-н). Фото Александра Федорова


– У меня стереотип, что поморы – это староверы…

– Не обязательно, хотя старообрядчество сохранялось на севере дольше, чем в центральной части России. Но христианство у поморов имеет свою специфику. Это такая народная вера с большой примесью дохристианских верований. Например, поклонные кресты, которые ставятся на местах, требующих освящения, часто наделяются ещё и какими-то чудотворными свойствами. То есть, вы можете к этому кресту прийти и о чём-то попросить: произнести определенную молитву. Она будет обращена к какому-нибудь святому, но по тексту это больше похоже на шаманский заговор. У креста обязательно нужно оставить подношение. Есть кресты, помогающие от определенных болезней. К другим идут, если потерялась скотина или нужна удача на охоте… С чистой христианской философией это все вяжется слабо.


***

Алексей Егоров, специально для GoArctic

далее в рубрике