Профессия – каюр

О своем пути в профессии каюра рассказывает Валентина Комарова. Пятый год подряд девушка катает туристов на Шпицбергене и в обозримом будущем не собирается бросать это занятие.

Валентина Комарова с одной из собак питомника

С верблюдов на собак

– Профессия каюра кажется экзотичной и очень далекой от реалий городской жизни. Как вы в нее пришли, Валентина? 

– Вообще я из сельской местности, из Удорского района Республики Коми. С детства хотела заниматься собаками, и в семье собаки всегда были. После школы поступила в московский вуз и на выходных ездила работать в этнопарк «Кочевник». В парке было два аттракциона – катание на верблюдах и на собачьих упряжках. Начинала я с верблюдов. И параллельно общалась с каюрами. Они научили меня профессии, пригласили на первые соревнования. А потом просто я захотела сменить место жизни и отправила запрос на работу каюром в Гренландии.

– Почему так далеко?

 – Я хотела много снега, холода и поменьше людей. С Гренландией у меня ничего не получилось, зато меня практически сразу взяли на вакансию каюра в Центр арктического туризма «Грумант» на Шпицбергене. Потому что людей с опытом работы с собаками, но при этом неотягощенных своими животными, очень немного. 

Посреди белого безмолвия

– Образование, которое вы получили в Москве, как-то связано с собаками?

– Я закончила факультет зоотехники Тимирязевской академии. Полученные там знания пригодились, когда я работала с верблюдами. Я даже диплом писала про верблюдов. Всему, что касается обращения с собаками, я училась на практике. Когда устраивалась на Шпицберген, у меня в качестве основного документа были фотографии о том, что я действительно умею управлять нартами, и дипломы с соревнований. И еще свою роль сыграла узость ездового мира. Здесь все каюры, все владельцы больших упряжек друг друга знают.

– И что это дало?

– На момент, когда я откликнулась на вакансию «Груманта», здесь руководителем хаски-фермы была Елена Поцелуева. Она знала Андрея Носикова, который меня «поставил» на нарты. Елена так и сказала: «Ну, раз Носиков, значит, все понятно, значит, ты умеешь». Можно сказать, профессиональные связи помогли устроиться каюром на архипелаг.

– Насколько в России распространено ездовое собаководство?

– По назначению собаки ездовых пород используются на Чукотке, в Мурманской области и в Камчатском крае. Если говорить о центральных регионах, то, наверное, процентов 80 – это история про спорт и «продажу крови» победителей, то есть, попросту говоря, щенков. Но так как собак нужно кормить, то многие занимаются частным прокатом. 

Пушистики и работяги

– Сколько в вашем распоряжении сейчас собак, каких они пород?

– Собак – 56, семи ездовых пород. Изначально была идея не просто создать питомник в Арктике, таких и в соседнем Лонгйире предостаточно, а чтобы турист пришел и наглядно увидел, чем одна порода отличается от другой. При этом продуктивная рабочая порода у нас одна – аляскинские хаски. Это такие прям спортсмены, они очень любят бегать и получают удовольствие от своей работы. В отличие от пушистиков. Я так называю самоедов, сибирских хаски, аляскинских маламутов, чукотскую и таймырскую ездовую. Последняя порода очень редкая.

Тот самый пушистик

– Внешне аляскинские хаски как выглядят?

– Они максимально по-разному выглядят. Многие из них похожи на дворняжек, которых мы на улице возле помоек иногда видим. Экстерьер у собак непривлекательный. Но эта порода выведена золотоискателями на Аляске. Они отбирали собак с хорошей шерстью, с длинными лапами, с нормальным неконфликтным характером. Для сравнения, наши (не вообще, а именно те, которые у нас есть) сибирские хаски немножко тумбочки по своему телосложению – невысокие, с короткими ножками, и шерсть у них очень пушистая, они из-за нее быстро перегреваются. 

– Ваш рабочий сезон на архипелаге с какого по какой месяц?

– Хотя у нас первый снег должен выпасть буквально на днях, ездовой сезон здесь с февраля по середину мая. До февраля стоит полярная ночь и до нас невозможно добраться ни снегоходным, ни морским транспортом. Устойчивый снежный покров формируется к январю, до этого дуют такие сильные ветра, что на дорогах видны камни. Как только снег лег, мы начинаем прокладывать трассы на снегоходах, трамбуем его, корректируем лопатами – в общем, готовим к прокатке. Кроме того, я, как старший каюр, обучаю новых каюров (двух девушек), вывожу туристов, закупаю корма, строю график работы…

– Поехать с туристами туда, где вы еще не были, вы можете?

– Такое допускается, но маршрут должен быть экономически целесообразен и интересен. У нас 3 базовых маршрута, в этом году добавится четвертый. Максимально мы удаляемся от поселка на 20 километров, до домика, в котором остаемся ночевать. Есть вариант, когда мы 12 километров едем по каньону и потом столько же в обратку. 

Карт в упряжке

Арктический вестерн

– За время, что вы работаете на Шпицбергене, ваш функционал как-то поменялся?

– Первые три года я отрабатывала сезон и на несколько месяцев улетала на материк. Сейчас я большую часть времени провожу в Баренцбурге, потому что, по сути, я здесь основной работник. Прошлой зимой я вообще осталась одна и с нуля набирала нынешнюю команду. При этом я не владелец питомника, в любой момент могу расторгнуть контракт и покинуть архипелаг. Но, конечно, за пять лет я привязалась к собакам. У нас появились щенки, которых я должна поставить в упряжку.

– Как устроен ваш рабочий день, когда вы с туристами?

– Количество туристов, которых мы можем «выкатить», от четырех до шести. То есть, мы двигаемся колонной из трех упряжек, в каждой по восемь собак. Кто стоит за нартами, турист или каюр, решаем по ситуации. Колонну обязательно сопровождает снегоход. Бывает, что турист по неосторожности отпустит нарты, тогда приходится их ловить со снегохода. Совсем как в вестерне ковбои ловят лошадей на скаку.

– С белыми медведями вы в своей работе сталкивались?

– Мы не уезжаем настолько далеко, а шум поселка отпугивает этих животных. Еще у нас был случай, когда собака вышла с гостем за пределы поселка и просто села на попу, мол дальше не пойду. Хотя это маламут, взрослый, сильный пёс, который не устал. Человеку пришлось повернуть обратно. А на следующий день наши ребята видели в 20 метрах от этого места медведя. Вероятно, собака не просто так села, а потому что почуяла – рядом хищник. 

– У вас в команде только девушки. Это так везде?

– Нет. На Чукотке и Камчатке, где я тоже была каюром, это в основном мужская профессия. Потому что владельцы питомников обычно мужчины. У нас, видимо, мужчинам некомфортно приезжать в коллектив, который изначально сложился как женский. Мы же тут не цветочки – будки, карты (повозки для летнего каюринга – А.Е.) под 120 килограммов передвигаем. Парни приезжали, но не задержались. И потом я заметила, что, если собаки подрались, то разнимать их бегут именно девушки. Парни – они больше про техническую составляющую работы каюра. 

В нартах

– Кем вы себя видите в будущем, Валентина?

– Я параллельно с каюрингом освоила профессию тревел-фотографа. Снимки с упряжками на фоне гор, в движении, при грамотно выстроенном продвижении, неплохо продаются. Поэтому в планах у меня обзавестись семьей, заниматься фотографией, а в сезон ездить в разные уголки Арктики работать каюром. Без собак я своей жизни не представляю.

***

Алексей Егоров, специально для GoArctic