За эвенкийской звездой кочевой

Счастье в горах, тайге и тундре. Фотография из архива Рафиковых

Из рода белого волка

Герой этого материала Булат Рафиков на собственном примере доказал, что и в XXI веке можно вести полноценную жизнь и при этом находиться в отрыве от цивилизации. Больше двадцати лет он, по собственному выражению, «кочует» по малонаселенным районам Сибири и Дальнего Востока, что не помешало ему обзавестись семьей и стать материально независимым. 

В социальных сетях наш герой известен под псевдонимом Акбурэ, что в переводе с татарского означает «белый волк». «Это тотемное животное моего рода, – объясняет Булат, – я сам из башкир, но родился в Западной Сибири, на землях хантов и манси, куда родители приехали на заработки. Первый контакт с тайгой имел примерно в тех же краях, но уже на землях селькупов. В школу пошел в селе Атнягузи Октябрьского района Пермского края – оттуда мои предки по отцовской линии».

Сразу после окончания школы, вопреки воле родителей, мечтавших о высшем образовании для сына, Булат сбежал из дома. В конце 90-х найти работу бродяге было очень и очень непросто. «Это своего рода искусство, – вспоминает Булат, – с кем-то скорешиться, собрать грибов или ягод и потом их сбыть. Часть заработка откладывал, а на остальное покупал муку и крупы. Мясо, рыбу при желании и самому можно в тайге достать. Для этого, правда, нужны навыки, но, если хочешь выжить, ты их обязательно приобретешь». 

Совсем уж непутевым сыном Булат не стал. Он регулярно наведывался к родителям, чтобы помочь им по хозяйству, в 18 лет, как положено, пошел служить в армию. Бессмысленная муштра и скудный быт солдатской жизни только развили в Булате тягу к кочевому образу жизни. Вернувшись на гражданку, он стал искать на просторах интернета единомышленников – для обмена опытом и продолжения рода. А иначе что за кочевник в единственном числе?!

Булат рядом со своим «Аргамаком», застрявшим в наледи. Фотография Елены Бесединой

Дорога их связала

Именно через Интернет наш герой познакомился с будущей женой. Лена Беседина, на первый взгляд, не пара Булату от слова «совсем». Она из состоятельной городской семьи (отец в прошлом занимал должность министра спорта Челябинской области), имеет высшее дизайнерское образование и до знакомства с мужем в лес выбиралась только на пикники и в походы выходного дня. 

Булат сам навестил девушку в Челябинске. Пять лет они общались в сети, пересекались на различных мероприятиях, а потом Лена просто взяла и приехала к Булату жить. Момент для этого был выбран подходящий – Булат вот-вот должен был получить лодку на воздушной подушке и с навесным винтом. Он заказал ее у одного народного умельца специально для дальних путешествий. «Когда делал заказ, – признается Булат, – у меня было такое чувство, что лодка нужна будет не мне одному».

Друг семьи эвенк Борис. Фотография Елены Бесединой

Новоиспеченная пара, по выражению Булата, «сходу заделала» дочку, которую назвали Айаной. С якутского это переводится как «дорога» или «путешествие». Символично, учитывая, что в планах у молодоженов было пройти маршрут по рекам Нижняя Тунгуска, Вилюй и Колыма. По срокам – это три года при условии зимних стоянок в якутской тайге. Без тренировки пройти такой маршрут, да еще и с маленьким ребенком было нереально.

«К путешествию готовились на Алтае, – рассказывает Булат, – прямо в горах поставили брезентовую палатку с железной печкой и начали жить. Супруга ухаживала за ребенком, а я ковал на продажу охотничьи ножи. Это и сегодня мой основной заработок. За зиму Лена поняла, что в походном быте нет ничего страшного, и следующим летом, закрыв все долги, мы отправились на Нижнюю Тунгуску. На дворе стоял 2014 год».

Строительство зимовья. Фотография Елены Бесединой

Таежная связь

Первая зимовка могла оказаться последней. К ней семья подошла почти без продуктов – зверь без видимых причин обходил их район стороной, а близлежащий поселок так плохо снабжался, что в нем даже купить мешок муки было сложно. Семья уже была близка к отчаянию, когда Булату вместе с другом-эвенком удалось завалить лося. Мяса сохатого им хватило на всю зиму. Для профилактики авитаминоза пригодились ягоды и травы, заготовленные Леной в теплое время года. 

Основу заработка семьи теперь составляла охота Булата на соболей. Эвенки приезжали к нему на снегоходах, чтобы выменять шкурки зверей на провизию и бензин, а заодно помогали держать связь с родными. «Интернета и мобильной связи у нас, понятное дело, на зимовье не было, – раскрывает секрет таежной связи Булат, – поэтому мы писали письма на бумаге, эвенки их фотографировали, и, по возвращении в свой поселок, отправляли фотографии родным. Так же и обратная связь осуществлялась».

Строительство зимовья. Фотография Елены Бесединой

В этих поистине экстремальных условиях семья отважилась завести второго ребенка. Правда, если первые роды у Лены прошли без посторонней помощи (настоящий кочевник и здесь должен быть автономен), то вторые под присмотром врачей. Булат рассказывает:

– В северных районах Якутии до сих пор сохраняются элементы совка. Если на участке, курируемом конкретным врачом, случается что-то экстраординарное, его могут лишить работы. Поэтому, боясь за свое положение, врач, к которому мы, естественно, обращались за консультацией, сообщил о положении Лены куда надо, и за нами прислали вертолет. Практически под конвоем нас отправили в Среднеколымск, где Лена родила сына Ирхана. С языков тюркских народов это имя переводится как «мужественный».

Полярное сиянье над зимовьем. Фотография Елены Бесединой

Об эвенках начистоту

За время своего путешествия семья сдружилась с эвенками и составила о них, на первый взгляд, парадоксальное мнение. «Это подлинные либералы, – характеризует эвенков Булат, – они сохранили те демократические принципы, от которых наша западная цивилизация ушла в каменном веке. А они в этом народном демократизме, анархизме остались. Наблюдая за их жизнью, за их взаимоотношениями, я очень хорошо понимаю, как бы мог жить человек без надзора».

А между тем, государство стремится контролировать жизнь северных народов. Взять хотя бы существующие программы поддержки оленеводства. Они вынуждают эвенков отчитываться за каждый выделенный рубль, что, по северным понятиям, очень уязвляет человека. «Людям это надоедает, и они начинают психовать: выпивают, прогоняют и отстреливают собственных оленей», – эмоционально рассказывает о трагедии северных народов Булат. 

«Подлинные либералы». Фотография Елены Бесединой

Психоз эвенков имеет рациональное объяснение. Чиновники пытаются стимулировать эффективное оленеводство, но как будто не понимают непреложной истины – в условиях севера оно возможно только при условии свободной миграции животных. Различные формы надзора вынуждают эвенков топтаться со своими стадами на месте, как следствие, происходит деградация пастбищ. «Уже и колхозов нет, – продолжает Булат, – а люди все равно привязаны к поселкам. Ты не можешь удалиться от поселка, иначе у тебя рабочие не получат зарплату».

По словам Булата, чтобы лучше узнать эвенков, надо ехать с ними в тайгу: «Просто удивительно, как они мастерски охотятся! Причем, в этом деле им помогают сами животные. Как-то раз мы отправились с другом-эвенком искать табун диких оленей. Мы выехали в тундру, и надо было решить, в каком направлении двигаться дальше. Вдруг вдали каркнул ворон. Эвенк посмотрел на птицу и что-то крикнул на своем языке. Я был удивлен, когда ворон подлетел к нам, сделал круг, упал вниз с характерным звуком и так пару раз. После мы пошли в направлении, откуда прилетел ворон, и нашли оленей».

Вот уже который год на лето Булат покидает Алтай, где он с семьей обосновался в одном из сел, чтобы вместе с друзьями-эвенками кочевать с оленями по бескрайним просторам якутской тундры. В этом он видит свою социальную миссию – возродить традиционное оленеводство как основу экономики и культуры северных народов. О том, что ему дал этот уникальный опыт, Булат обещал рассказать после возвращения из очередной «командировки» в тундру.

***

Алексей Егоров, специально для GoArctic