Аборигенный бизнес в ямальских тундрах

Понятие «аборигенный бизнес», на первый взгляд, кажется необычным, поскольку традиционная хозяйственная деятельность коренных народов арктической зоны (оленеводство, рыболовство, охота) велась в основном для собственного потребления. Поэтому считается, что аборигены северных широт далеки от предпринимательства. Особенно устойчив такой стереотип по отношению к оленеводам тундры, сохраняющим традицию кочевания. По признанию специалистов, уникальность арктического оленеводства в том, что оно до наших дней остаётся не только отраслью хозяйства, но и образом жизни оленеводческих семей. Оно считается этносохраняющим, поскольку играет ведущую роль в поддержании традиционной культуры ненцев [1].

Было бы неверно думать, что северное оленеводство – нерыночная отрасль хозяйства. С советских времен оно поставляло товарную мясную продукцию через колхозы и совхозы. В наши дни на Ямале сохраняются крупные оленеводческие хозяйства, представленные государственными и муниципальными унитарными предприятиями (ОАО и ООО). С 1990-х годов действуют общины коренных народов Севера, которых в округе зарегистрировано семьдесят пять. Деятельность таких организаций поддерживается субсидиями от региональных бюджетов. Однако более двух третей оленьего поголовья ЯНАО приходится на личные хозяйства населения и ведущую роль в оленеводстве играют частники [2]. 

Широкое распространений в ямальских тундрах получил бартерный обмен. Он практикуется в сделках между ненцами и временно приезжающими на Север людьми. В условиях интенсивного промышленного освоения Ямала оленеводы часто прибегают к бартеру при контактах с вахтовиками на буровых станциях. Существуют вполне устойчивые нормы натурального обмена: бочка бензина – полтуши оленя либо два мешка рыбы, три бочки газоконденсата – туша оленя. Для оленеводов бартер выгоден тем, что можно «сразу и здесь» получить необходимые вещи и продукты, особенно ценится возможность приобрести горючее (бензин и газоконденсат). Нужно отметить, что при сделках в тундре обе стороны одинаково заинтересованы в обмене: для кочевых семей важно приобрести продукты питания, бензин, не преодолевая огромные расстояния до посёлков или факторий, а приезжим предоставляется возможность получить свежие мясо и рыбу и тем самым разнообразить пищевой рацион во время вахты. Пища на буровых обычно готовится на тушёнке, которая быстро надоедает, поэтому вахтовики с удовольствием лакомятся северными деликатесами. Помимо этого, им выгодно закупить рыбу как подарок родным и близким на «большой земле». Неформальная торговля с «газовиками» и «нефтяниками» приносит оленеводческим семьям существенные доходы. «Сейчас у всех своя клиентура. Прямой товарообмен хорошо налажен. Без этого мы не сможем жить, работы же нет», – говорят информанты. Поскольку акторы примерно одинаково заинтересованы в обмене, то возможности для насилия, мошенничества при бартере невелики. Не случайно М. Вебер отметил, что обмен – компромисс интересов двух сторон [3].

Нередко тундровики сбывают мясо и рыбу на одних и тех же буровых станциях. Один из наших информантов заметил: «Сейчас у каждого чума есть свой вахтовик». На эту сторону бартерного обмена обратил внимание К. Хамфри: бартер повторяется с одним и тем же партнёром, требует доверия и устойчивых социальных связей [4]. В таких экономических практиках усматривается «сбалансированная реципрокность», описанная М. Саллинзом: 

«При строгом балансе реципрокация традиционно эквивалентна полученной вещи и не допускает отсрочки»… «Сбалансированная реципрокность «более экономична». Стороны вступают во взаимодействие как носители далеких друг от друга экономических и социальных интересов. Материальная сторона трансакций, по меньшей мере, настолько же важна, насколько социальная: ведется более или менее строгий учёт даваемых вещей, которые должны быть возмещены в течение довольно короткого периода» [5].

Оленеводы, обладающие мастерством, изготавливают на обмен или продажу нарты, шесты для чумов. У тазовских ненцев их обменивают или покупают жители более северных тундр – Гыданской и Антипаютинской, где не растут деревья и поэтому нет материала для изготовления этих вещей. В 2012 г. цены были следующими: готовые нарты –1–2 оленя либо 25–30 тыс. рублей, шест для чума – 1 тыс. рублей. Женщины в оленеводческих семьях иногда шьют малицы для обмена-продажи с поселковыми, утратившими навыки изготовления традиционной меховой одежды. По словам информантов, за малицу можно получить 5–6 мешков щокура (чира, 20–25 тыс. рублей). Женщины из семей рыболовов делают для обмена с гыданскими оленеводами «постель для чума» (подстилку из ивовых ветвей и две циновки из травы). Такой комплект в 2011 г. менялся на одного оленя.

Шитьё малицы

Широкое распространение в ЯНАО получила практика сбыта оленьего мяса и рыбы так называемым «коммерсантам» – приезжающим частным торговцам с «большой земли». Пик такой торговли приходится на зимний период, когда действуют «зимники», по которым большегрузные машины могут добраться до глубинки и вывезти рыбу и мясо в замороженном виде. По общему мнению, так сбывать продукцию промыслов гораздо выгоднее, чем официально через предприятия или общины, поскольку коммерсанты принимают по более высоким ценам. Расчёт при этом происходит сразу же в момент сдачи, а не после окончания сезонной путины или пересчёта оленей, как при продаже через МУПы или общины. 

Сотрудничество с МУПами или ГУПами выражается в продаже части продукции --  мяса, рыбы и пр. -- через них; это приходится делать несмотря на низкие цены, так как рынок сбыта ограничен, у общин нет мощных холодильников; также план  может предполагать определённый объём поставок  через предприятия АПК в том числе потому, что общине нужна отчётность.

Ещё один плюс "частной" коммерции в том, что не нужно тратить деньги и время на вывоз рыбы или мяса, поскольку торговцы приезжают сами. Кроме того, они часто привозят товары, пользующиеся спросом у местного населения, то есть сделки могут быть бартерными. Неудобства информанты видят в нерегулярности такой торговли, поскольку она активизируется в зимний период. В подобных экономических операциях торговые партнёры действуют далеко не на равных. М. Салинз заметил, что «подходя к взаимодействию с единственной установкой сорвать куш, начинающая сторона или обе стороны имеют своей целью получение незаслуженной прибыли» [6]. Антрополог считает, что в таком бартере выражена экономическая сущность «негативной реципрокности» – наиболее обезличенной формы обмена. «Участники обмена вступают во взаимодействие как носители противоположных интересов, и каждый из них стремится достичь максимальной выгоды за счёт другого» [7]. Важно отметить, что при таких трансакциях стороны вроде бы не налаживают постоянно действующих партнёрских связей, но обмен не бывает полностью обезличенным, поскольку некоторые предприниматели или их агенты ездят в одни и те же северные посёлки на протяжении многих лет.

Ямальские оленеводы регулярно сбывают частным предпринимателям оленьи панты. Сезонная кампания по сбору этого ценного сырья проходит в июле, когда в ямальские тундры можно добраться только вертолётами или вездеходами. Трудности не останавливают нелегалов, которые скупают панты не только за деньги, но и в обмен на продукты и водку. Цены на оленьи панты в 2012 г. колебались от 250 до 350 рублей за килограмм. Многооленные семьи могли продать по 40–60 кг, выручив сумму от 10 000 до 20 000 рублей. Ежегодно скупщикам сдаётся гораздо больше сырья, чем на оленеводческие предприятия, поскольку для оленеводов это более выгодно. Так, летом 2018 г. оленеводы продали государству через совхоз «Ямальский» 35 т пантов, а нелегальным коммерсантам – в пять раз больше. Многие информанты говорили, что в июле существенно пополняют семейный бюджет за счёт сбыта пантов. Ф. Штамлер писал, что скупленные нелегальными торговцами панты реализуются за границей (Китай, Корея), таким образом, удалённые арктические сообщества экономически интегрируются в международную торговую сеть [8].

Сдача рогов оленей.

Ненцы-оленеводы освоили частную выездную торговлю. Они на собственных снегоходах доставляют рыбу, мясо в районные центры и крупные посёлки. С товаром располагаются у рынков, супермаркетов, где больше покупателей. При такой мелкорозничной торговле рыба и мясо продаются по приемлемым для продавцов ценам, выгодным и покупателям. Распространена такая практика преимущественно в зимний период, когда проще выбираться из глубинки, да и продукция не портится. Обычно выездная торговля приурочивается к праздникам (Новый Год, 23 февраля, 8 марта, День оленевода). Появление в тундре мобильной связи способствует налаживанию довольно устойчивых связей продавцов с покупателями. «У меня в мобильнике много телефонов друзей. Они мне звонят, когда мясо или рыба нужны, я им привожу» – сказал информант.

Для оленеводческих семей главным предметом сбыта служит мясо оленей, рыбу продают эпизодически, когда есть возможность для её вылова. Существуют довольно устойчивые стереотипы о том, сколько оленей можно забить для продажи. Так, в небольшом стаде численностью от 100 до 200 голов на продажу забивается не более 5-6 оленей. При наличии большего поголовья на «коммерческий» забой отводится около десятой части от стада. Обычно это делают, когда нужны деньги для закупки продуктов на сезон или для приобретения дорогостоящей техники (например, снегохода, лодочного мотора). Информанты говорят: 

«Если деньги надо будет – пару оленей забиваю. Можно сдать по 160 руб. за килограмм, ещё лучше – по 200 руб. частникам продать. Олень даёт мяса 50-60 кг, значит – выручаешь 8 – 10 тыс. Двух оленей забил – 20 тыс., а можно и больше, если хорошо продать. Вот и отоварился». 

Оленеводы-частники в посёлке Новый Порт.

Неформальное предпринимательство является основным, а иногда и единственным каналом получения денежных доходов в тундре. Оленеводы не зарегистрированы как частные предприниматели, не платят налоги. С юридической точки зрения все выше описанные экономические практики ненцев-оленеводов являются незаконными. Они стихийно возникли в кризисные 1990-е годы и до сих пор не сдают своих позиций. Сбыт продукции оленеводства в тундре основывается на принципах «базарной экономики», описанной К. Гирцем. Для неё характерно установление стабильных клиентских связей между покупателями и продавцами, наличие «странствующей» торговли и традиционализация наследуемых занятий [10]. В результате такого аборигенного бизнеса формируются довольно устойчивые клиентские сети, способствующие социальной интеграции местных сообществ. Риск быть обманутыми не является препятствием для развития подобного бизнеса.

Официальной формой аборигенного предпринимательства на Севере являются общины коренных малочисленных народов. Они появились в 1990-е гг. и первоначально имели название «родовых». Причиной их образования стал колоссальный рост безработицы в северных регионах из-за распада советской колхозно-совхозной системы. Остро стоял вопрос о том, какую альтернативу выдвинуть бывшим советским предприятиям агропромышленного комплекса. Тогда-то в местах проживания и хозяйствования народов Севера, появилась идея о том, что следует сформировать общины КМНС, которые станут преемниками государственных и колхозных оленеводческих, рыболовецких и промысловых хозяйств.

Активизировалось общинное движение в ЯНАО в середине 2000-х годов. Наибольшее число общин было зарегистрировано в 2008 г. – 75. По данным Реестра общин коренных малочисленных народов Севера, в них насчитывалось около 1000 человек. Число общинников в одной общине варьирует от 4 до 50 чел. Почти все общины заявили такие виды деятельности как оленеводство и рыболовство, охота, некоторые заявили о стремлении развивать народные промыслы и туризм.  

В 2003 г. в ЯНАО было создано Государственное учреждение «Объединение по экономическому развитию коренных малочисленных народов Севера». Целью создания была поддержка развития традиционных видов хозяйственной деятельности КМНС, в том числе создание условий для обеспечения занятости и самозанятости лиц, ведущих традиционный образ жизни. По существу это учреждение стало выполнять функции куратора по отношению к общинам.

Общины КМНС неоднородны по составу и структуре, но большинство людей в них связаны той или иной степенью родства или свойства. В ходе этнографических опросов часто обнаруживается, что в общины объединяются братья (родные, двоюродные, троюродные), дяди и племянники и т.п. Родственные связи особенно заметны в общинах оленеводов Ямала.

Во время полевых исследований автор имела возможность встречаться со многими руководителями и членами общин КМНС, с работниками местных и районных администраций, на территории которых действуют общины, с сотрудниками «Объединения по экономическому развитию коренных малочисленных народов Севера». Все они признавали тот факт, что большинство общин были созданы по инициативе районных властей и ведут свою деятельность не без их помощи. Все общины получают субсидии и дотации на сдачу рыбы, мяса и другой продукции через Отделы по делам КМНС в районах, которые оформляют соответствующие заявки в округ. Между членами одной общины не возникают прочные производственные связи. Каждый ведёт промысел, осуществляет выпас оленей силами семьи. Община, точнее её руководство в лице председателя, организует приём рыбы, пушнины, оленины, пантов, ягод, орехов и т.д. Закупочные цены при приёме продукции низкие, поэтому и не устраивают рядовых членов. Информанты признавали, что уровень доходов общинников невысокий, большинство остаются в общине только потому, что в трудовой книжке членов делается запись о трудоустройстве, что важно при начислении пенсии в будущем. Другой выгоды от нахождения в общине её члены не находят. Можно сказать, что главная роль у общин КМНС – социальная, что характерно для арктического предпринимательства в целом. Специалисты отмечают, что в Арктике «социальное предпринимательство ориентировано на вовлечение жителей таких районов в более активную экономическую деятельность с целью поднятия уровня жизни» [12].

Опыт общинного предпринимательства аборигенов нельзя назвать успешным. Проблемы, с которыми сталкиваются общины в своей деятельности, схожи в разных хозяйствах, их можно свести к следующим:

·                    недостаток фи­нансовых средств на развитие;

·                    недостаток материально-технической базы (автотранспорт, холодильники, складские помещения и т.п.);

·                    высокие финансовые затраты, связанные с транспортировкой продукции до потребителя;

·                    низкие закупочные цены на перерабатывающих предприятиях;

·                    нехватка квалифициро­ванных специалистов;

·                    трудности при подготовке бухгалтерской отчётности.

Оленеводческие общины обеспокоены тем, что у них нет юридически закреплённых прав на пользование пастбищами и отсутствуют чёткие механизмы возмещения ущерба при изъятии участков оленьих пастбищ для строительства промышленных объектов. Сложности в развитии аборигенного предпринимательства на Севере признают ученые-экономисты. По их мнению, развитие общин и в целом аборигенного предпринимательства наталкивается на многочисленные бюрократические и законодательные барьеры, идёт очень неустойчиво и вяло [13].

В последние годы общины коренных народов Севера всё больше и больше стремятся к расширению сфер деятельности – это изготовление сувениров и развитие этнотуризма. Н.И. Новикова обратила внимание на то, что художественные промыслы могут рассматриваться не только как индивидуальная творческая деятельность, но и как предпринимательская по производству сувениров, народных костюмов и произведений декоративно-прикладного искусства [14]. В ямальских общинах мастера изготавливают сувениры, шьют национальную одежду и обувь, изготавливают нарты и т.д. Члены общин регулярно участвуют в выставках-продажах, ярмарках. В Салехарде реализацией сувенирной продукции занимается Дом ремесленника, Салон художника. Общины «Ярцанги» и «Нядэна» Надымского района ежегодно участвуют в работе выставки «Северная цивилизация» в Москве. В целом же общины реализуют свою продукцию скорее ситуативно, чем регулярно. Дело в том, что в округе не столь большой рынок сбыта для подобного рода изделий, а создание торговых точек «на большой земле» пока остаётся перспективой на будущее.

Туристическая индустрия в ЯНАО делает первые шаги. Окружные и районные органы власти уделяют большое внимание развитию туризма через общины коренных народов. Определённый позитивный опыт уже есть. В округе на протяжении нескольких лет действуют этнографические туристические маршруты: «В кочевья к ненцам», «В стойбище ханты», «Салехард-Лаборовая», «Летнее кочевье», «Зимнее кочевье», «По следам мамонтов». Информация для привлечения туристов размещается на разных сайтах, в том числе Представительства ЯНАО в С-Петербурге [15]. На Ямале, например, в п. Салемал популярен спортивный лов нельмы на спиннинг, в котором активно участвуют работники промышленных нефтегазовых предприятий. Для дальнейшего развития этнотуризма необходимо создание инфраструктуры, предусмотренной индустрией турбизнеса в целом. Пока в общинах нет достаточного снаряжения, не хватает специалистов, плохо организована реклама.

Домой в тундру из посёлка.

С аборигенным предпринимательством тесно связаны фактории, деятельность которых возобновилась в Северном Приобье в 2000-е годы. Они выполняют важные функции в системе жизнеобеспечения оленеводов-кочевников. Фактория расценивается как интегральная снабженческо-сбытовая структура сельской экономики, которая организует обмен продукции аборигенов на орудия лова, снаряжение, другие товары, а также кредитует оленеводов, охотников и рыболовов под будущую поставку продукции. Они обслуживают оленеводческие бригады, оленеводов-частников, занимаясь их снабжением продуктами питания и товарами первой необходимости, на них просчитывают поголовье оленей, кроме того через них идет обеспечение связью, распространение периодической печати. На территории фактории обычно имеются магазин, пекарня, кораль, электрогенератор, снегоходы, радиостанция. В будущем планируется организовать на факториях переработку продукции промыслов и оленеводства и наладить бытовое обслуживание, создать мастерские народных художественных промыслов. В ЯНАО функционирует более пятидесяти факторий.

Озабоченность представителей КМНС вызывает то, что на факториях низкие цены на закупку товаров традиционных отраслей хозяйства, в то время как цены на реализуемые товары значительно превосходят рыночные. В связи с этим необходимо установление баланса между закупочными ценами на товары традиционных отраслей, установленными на факториях, и цен на реализуемые товары, пользующиеся спросом у кочевого населения. Помимо этого, нужен контроль за качеством реализуемых продуктов питания, товаров и топлива.

Границы между формальным и неформальным предпринимательством на Севере проницаемы и подвижны. Оленевод-частник может быть членом родовой общины, а после выполнения минимальной нормы сдачи продукции традиционных отраслей выступать как самостоятельный бизнесмен, реализуя продукцию через своих клиентов или приезжих коммерсантов. Переплетение разных форм бизнеса образует сложную сеть социально-экономического взаимодействия в местных сообществах.

Автор: Мартынова Е.П., этнолог, доктор истор. наук, профессор Тульского государственного  педагогического университета им. Л.Н. Толстого.

Фотографии Е.П. Мартыновой.

Примечания:

 ¹ Клоков К.Б., Хрущев С.А. Оленеводческое хозяйство коренных народов Севера России: информационно-аналитический обзор. Т. 1. СПб.,: ВВМ, 2004. С. 8.

² Там же. С. 62, 64.

³ Weber M. Economy and Society. An Outline of Interpretive Sociology. Eds. G Roth, C. Wittich. Berkeley: University of California Press, 1978. 1469 p.

⁴ Humphrey C. An Antropology View of Barter in Russia. The Vanishing Rouble: Barter Networks and Non-Monetary Transactions in Post-Soviet Societies. Cambridge: Cambridge University Press, 2000. P. 75.

⁵ Салинз М. Экономика каменного века. М.: ОГИ, 1999. С. 178.

⁶ Там же. С. 179.

⁷ Там же.

⁸ Stammler F. Capitalism In the tundra or Tundra in Capitalism? Specific Purpose Money from Herders, Antlers fnd Traders in Yamal // Economic Spaces of Pastoral Production and Commodity Systems: Markets and Livelihoods / Eds. J. Gertel, R. Le Heron. London: Ashgate, 2011. Pр. 231–246.

⁹ Арзютов Д. В. Олени и/или бензин: эссе об обменах в северо-ямальской тундре // Социальные отношения в историко-культурном ландшафте Сибири. СПб.: МАЭ РАН, 2017. С. 323-324.

¹⁰ Гирц К. Базарная экономика: информация и поиск в крестьянском маркетинге // Экономическая социология. 2009. Т. 10. № 2. С. 57.

¹¹ Сирина А.А. От совхоза к родовой общине: социально-экономические трансформации у народов Севера в конце ХХ века. М.: ИЭА РАН, 2010. С. 73-74.

¹² Пилясов А. Н., Замятина Н. Ю. Арктическое предпринимательство: условия и возможности развития // Арктика: экология и экономика. 2016. № 4 (24). С. 12.

¹³ Там же. С. 13.

¹⁴ Новикова Н.И. Охотники и нефтяники: Исследование по юридической антропологии. М.: Наука, 2014. С. 229.

¹⁵ Серебрякова Р.В. Развитие этнографического туризма в Ямало-Ненецком автономном округе. Проблемы привлечения иностранных туристов // Universum: Общественные науки: электрон. научн. журн. 2016. № 12(30).