Демме в Кандалакшском заповеднике. Неизвестные страницы биографии знаменитой полярницы

В 1930 году Нина Петровна Демме, двадцативосьмилетняя сотрудница Института по изучению Севера[1], пошла в свой первый полярный рейс, на свою первую зимовку на Землю Франца-Иосифа, и в одночасье стала знаменитостью и любимой героиней журналистов. В 1932 году второй полярный рейс, на этот раз на Северную Землю, ещё сильнее подогрел внимание публики, поскольку на этот раз Демме была начальником станции и руководила троими мужчинами. 

Н.П. Демме на Северной Земле, 1933 г. Архив семьи Демме-Водзинских.

Однако любовь публики недолговечна. В 1934 году окончилась зимовка на Северной Земле, иссяк поток публикаций, и вскоре о полярной героине уже никто не вспоминал. Долгие годы представление о биографии и личности Н.П. Демме строилось лишь на основе публикаций 1930-х годов и получилось весьма искажённым. Она прославилась как первая в мире женщина-полярница, хотя была далеко не первой[2]. Её прославляли как женщину, возглавившую арктическую экспедицию, а то, ради чего она участвовала в арктической экспедиции, её действительно замечательные работы в области биологии оставались совершенно неизвестными. О её арктических экспедициях 1930-х годов писали газеты всего мира, а о следующих сорока годах её жизни не было известно ничего.

Лишь в последние годы появилось несколько статей, проливающих свет на биографию Демме (Аветисов, 2014; Николаева, 2017)[3]. Но и эти жизнеописания не полны. В частности, до сих пор ни в одной публикации не освещалась работа Демме в Кандалакшском заповеднике. Период этой работы был совсем невелик – один полевой сезон в 1949 году – однако он, несомненно, заслуживает упоминания и как часть биографии Демме, и как продолжение большой работы по гагам, которую Демме вела на Новой Земле в 1939-45 гг.

Хотя работа Демме на Новой Земле была подвигом ничуть не меньшим, чем её зимовки на Земле Франца-Иосифа и Северной Земле, она крайне слабо отражена в имеющихся биографиях -- но, по крайней мере, подробно описана самой Ниной Петровной в её диссертации «Гнездовые колонии гаги обыкновенной Somateria mollissima mollissima (L.) на Новой Земле и организация гагачьего хозяйства» (1946). Что же касается работы в Кандалакшском заповеднике, то о ней нет ни одной публикации или хотя бы неопубликованного авторского отчёта. Однако в научном архиве Кандалакшского заповедника сохранились документы с описанием её работы другими сотрудниками, а в городе Кандалакше до сих пор живёт человек, который работал с Ниной Петровной в 1949 году и до сих пор вспоминает её с большой симпатией.

***

Как многие советские орнитологи того времени, Нина Петровна Демме была очень увлечена идеей создания гагачьих хозяйств, «которые повели бы к увеличению численности птиц и к большему выходу товарного гагачьего пуха» (Демме-Рябцева[4], 1946). Изучению существующего на Новой Земле промысла гагачьего пуха и его оптимизации и была посвящена её кандидатская диссертация, защищённая в 1946 году. Сама же работа проводилась с 1939 по 1945 год, то есть по большей части в военные годы.

«Птицы тысячами гибли в море, где оперение их покрывалось нефтью расплывшейся по поверхности от взорванных и утопленных кораблей. Чайки расклёвывали выброшенные морем трупы… всё это прошло и никогда не вернётся, а о том, что было, – рассказывать не хочется». 

Демме, 1959

Кроме очевидных трудностей работы на заполярном архипелаге, помноженных на трудности военного времени, работала Демме по большей части одна и для обследования гагачьих гнездовий преодолела на лодках, лыжах, на собаках и пешком несколько тысяч километров. Вдобавок ко всему научную работу приходилось совмещать с выполнением заданий по организации заготовок яиц, мяса и шкурок кайры, доставке грузов с Новой Земли на материк и снабжению населения Новой Земли и Вайгача, с организацией заготовок песца и морского зверя. Несмотря на условия, которые, казалось, полностью исключали возможность научной работы, Демме не только написала отличную диссертацию, но и проделала колоссальную практическую работу, фактически полностью изменив систему сбора пуха на Новой Земле и отношение промышленников к гагам.

Подготовленный Н.П. Демме плакат, который распространялся среди промышленников Новой Земли. Рисунок из диссертации Демме (1946).

Возможно, она планировала продолжение работы на Новой Земле: диссертация включает подробный план будущих мероприятий, причём отмечается, что «одновременно с мероприятиями на гагачьих гнездовьях необходимо всестороннее развитие всех промыслов на Новой Земле, что поведёт к оседанию здесь промышленников и заинтересованности их в укреплении и развитии гагачьего хозяйства» (Демме-Рябцева, 1946). Однако на Новой Земле, как и вообще в арктическом регионе, Нине Петровне больше работать не привелось. И произошло это, скорее всего, не по её желанию: её младшие родственники рассказывают, что до конца жизни она тосковала по Северу. Мы не знаем, почему так рано была прервана работа Демме в Арктике, но её работа в Кандалакшском заповеднике свидетельствует о том, что, по крайней мере, работу по гагачьим хозяйствам она намеревалась продолжать.

«Птенцы гаги спускаются в море на распяленных перепонках лап, как на парашютах». Рис. из диссертации Демме, 1946 г.

В 1930-50-е годы была популярна теория, что можно быстро увеличить численность гаг и создать популяцию полудомашних птиц, не боящихся человека, если выращивать птенцов гаги искусственно, выводя их в инкубаторе из яиц, или забирая птенцов из гнёзд сразу после вылупления. Со временем эксперименты в этой области были прекращены, так как показали полную бессмысленность подобных действий, но Демме работала в тот период, когда они были в самом разгаре.

Ещё в 1940-м году на Новой Земле Н.П. Демме брала на воспитание пуховых птенцов гаги и проводила наблюдения за их развитием. Эксперимент этот был малоудачным: на двадцатый день жизни птенцы начинали погибать, вероятно, из-за неправильного питания и переохлаждения. Однако Демме читала в иностранной литературе об успешных опытах выращивания гагачат, а также о том, что подобные опыты проводились в 1945 г. в Кандалакшском заповеднике. «Проблема одомашнивания одного из видов гаг стоит на очереди в научно-исследовательском плане Арктического Научно-исследовательского Института», - пишет Демме в своей диссертации. Вероятно, именно в порядке выполнения этого плана Демме и приехала в 1949 году в Кандалакшский заповедник, где продолжила опыты по выращиванию птенцов.

***

В 1940-х годах основная научная база заповедника располагалась на острове Лодейный. Здесь работали первые научные сотрудники заповедника, здесь проходили практику студенты биологического факультета МГУ (знаменитая Беломорская биологическая станция МГУ тогда только строилась), здесь же работала и Нина Петровна Демме.

 Кордон Кандалакшского заповедника на острове Лодейный в 1953 г. Научный архив Кандалакшского заповедника.

Из отчётов З.М. Барановой, научной сотрудницы заповедника в 1948-55 г., основной темой которой было как раз изучение гаги, мы узнаём, что Демме взяла для опыта пятьдесят птенцов. Часть птенцов были взяты сразу после вылупления, а часть - в яйце, за 1-2 дня до вылупления. Яйца и птенцов держали в инкубаторной – отдельном домике, где ещё до войны, в 1941 году, проводили эксперименты по искусственной инкубации гагачьих яиц. Уже на второй день после вылупления обсохших и окрепших птенцов выпускали в воду. Для этого им устроили естественный вольер, перегородив сетью часть небольшого залива, на берегу которого стояла инкубаторная. День гагачата проводили в вольере, а на ночь их заводили в помещение (Баранова, 1948-49; 1955).

 Здание инкубаторной на о. Лодейный, 1950-е гг. Научный архив Кандалакшского заповедника.

«Ранним летним утром, подойдя к инкубаторской, можно было слышать нежный писк гагачат пи-пи-пи-пи – это сигнал их пробуждения. Нина Петровна Демме подходила к домику, открывала дверь. Гагачата, услышав её голос и её шаги, собирались все у дверей и поспешно устремлялись в открытую дверь. Пища, сшибая друг друга с ног, спешили к воде. Чёрные пуховички, шлёпая огромными лапками, переваливая с боку на бок, вперегонки спешили в вольер. Вот первый птенец в воде, за ним второй, третий и все остальные. Водоём оглашается их весёлым попискиванием… С первых дней взятия птенцов Нина Петровна старалась приучить их понимать голос человека. Для этого птенцы вначале сзывались зовом ко-ко-ко, похожим на зов гаги во время вывода птенцов. В это же время птенцам давалась подкормка-пища, первое время бокоплавы, червячки, а затем варёные яйца и варёная чечевица. Сначала птенцы не понимали этого зова, но частый зов птенцов и постоянная подкормка при этом приучили в короткий срок птенцов собираться в определённое время, по первому зову… В первое время птенцы, поплавав немного в воде, выходили на берег намокшие, дрожащие. Нина Петровна со своей юной лаборанткой, Раей Возчиковой, поочерёдно обогревали своих питомцев своим собственным теплом. Они сажали их за свои кофточки, брали в руки. Птенцы быстро согревались, обсыхали, нежно попискивали и опять стремились к воде… Нина Петровна возилась с птенцами целыми днями, разговаривала с ними, как с людьми, грела их, кормила. Часто подзывала их звуком ко-ко-ко… Вскоре гагачата привыкли к ней и, далеко услышав её голос, ковыляли на берег. Созывая их на ночь в помещение, Нина Петровна так же звала их с водоёма на берег звуком «ко-ко-ко-ко», а затем легонько подгоняла нежелающих идти спать: всё время говорила – «…идите домой, мои милые»…

Н.П. Демме с гагачатами. о. Лодейный. 1949 г. Научный архив Кандалакшского заповедника.

Гагачата привыкли и к этому. Порою созовёт их на берег, а затем говорила им «идите домой», и птенцы ковыляют к своему месту ночлега. Ласковый, ровный один и тот же голос Нины Петровны птенцы узнавали всегда. Часто можно было видеть такую картину – идёт Нина Петровна Демме возле вольера, разговаривает с кем-либо из сотрудников, птенцы, услышав её голос, перегоняя друг друга, бегут к ней. Привыкли птенцы и к её костюму. Смена костюма вызвала у них некоторое отстранение. Они слышат её голос, идут на него, но, увидев не обычный зелёного цвета костюм, а белое платье, повёртывают и отходят от неё.

Бывало часто и так. В тёплый летний день Нина Петровна со своей лаборанткой сидят на берегу, возле вольера. Рядом с ними стоит кормушка с варёной чечевицей и миска с пресной водой. Птенцы плавают в вольере. Вдруг один за другим они выходят на берег, подходят к ним, взбираются на колени, на руки, устраиваются возле них и засыпают… В результате работы в течение двух месяцев птенцы вполне были приручены к человеку».

Баранова, 1948-49

Кроме общей умильности описанных сцен, замечательно тут и то, что Нина Петровна Демме предстаёт в них не суровой полярницей-командиршей (образ, созданный публикациями 1930-х гг.), а нежной и заботливой женщиной. Каковой она в действительности и была, по рассказам родственников, однако в бодрые реляции об арктических зимовках ничего из этого образа не просочилось. 

«Ниночка была очень мягкий человек, несмотря на то, что у неё была такая суровая жизнь. Очень душевная, ласковая, всё понимающая, добрая. Если кому-то где-то плохо, перво-наперво она идёт на помощь». 

И.Я. Водзинская[5], личное сообщение

Дети наблюдателя В.И. Возчикова на сенокосе в 1960 г. Снизу вверх: Валя (1934 г.р.), Боря (1941 г.р.) и Рая (1936 г.р.). Архив семьи Вощиковых.

«Летом мама определила меня к научному работнику Нине Петровне Демме-Рябцевой в качестве воспитательницы гагачат. Жили мы на Лодейном в кордоне. Гагачат было сначала больше 50 штук. Я их кормила, выпускала на воду и в воде с камешков кормила. Инкубатор я ежедневно мыла от грязи после гагачат, и в прилив заходила в воду закрывать дверь в загородной сетке около дна, чтобы они, нырнув, не уплыли из вольера. Через дыры в сетке вольера, пока я эти дыры заштопывала, 1-2 гагачонка всё-таки, поднырнув, убегали за сетку и уплывали, а там их ждали вороны, которых мне постоянно приходилось отгонять. К нашему «табуну» гагачат постоянно прилетали и собирались холостые гаги (с мористой стороны сетки). Они активно звали гагачат к себе, а те старались поднырнуть и выйти на волю, так как летать ещё не могли.

Мы с Ниной Петровной жили и спали в кордоне. С ней было очень интересно. Она рассказывала о своей большой семье, о работе на Новой Земле… Вечерами, когда мы были уже в кроватях, она пропевала куплет за куплетом песню, ею сложенную, об островах и нашей жизни с гагачатами. Я запомнила её, как запомнила очень много из Чуковского, которого читала нам мама до войны. Эту песню мы с сестрой и братом тоже выучили и пели. Вот эта песня.

Седые камни, лагуны моря

Деревья хвойные прячут острова

Как не бывало за мною горя

Меня приветствует прибрежная трава

И вороника ковром зеленым

Ковром роскошным стелется у ног

Песчаной зыбью, волнистой гладью

Ложится под ноги каждый наволок[7]

Солёный воздух, и эти сосны,

И ветер с моря, и крики птиц,

И тучи грозные в лучистом солнце

Каскадом золота спадают вниз

Малютка, Майка и два козлёнка[8]

Нам не дают спокойно спать,

В вольере чайка гагачонка

Хватает с лёту вдруг опять

А ворон чёрный, разбойник страшный

Опять уже кружит над головой

Он выбирает, кто постарше,

И расправляется с едой

А гагачата удирают

И по воде, и под водой,

Они ныряют и оставляют

Гагачью «маму» с её едой.

После сезона, когда закончилась моя работа с Ниной Петровной, она привела меня в сберкассу и сказала оператору: «Эта девочка заработала за лето 400 рублей, и я хочу, чтобы вы открыли на неё счет и выписали сберкнижку». Книжку выписали, я гордая пришла домой и отдала её маме. Жили мы очень бедно, голодно, наверное, деньги эти ушли на еду». 

Р.В. Возчикова, личное сообщение

К осени Н.П. Демме отобрала из подросших гагачат самых крепких и увезла их в Ленинград, где должна была продолжить наблюдения за их ростом и развитием. Из отчёта З.М. Барановой следует, что конечной целью работы Демме было «…выведение новой породы гаги. Наша гага должна быть скрещена с другой породой птицы, близкой к ней по образу жизни, но ценные качества гаги – дорогостоящий пух -- должны сохраниться. Новыми качествами гаги должны быть – увеличение яйценосности и улучшение вкуса и качества мяса. Работа эта длительная и плодотворная, совершенно новая, основанная на данных Мичуринской биологии, будет проводиться в последующие годы» (Баранова, 1948-49).

Цель эта, надо сказать, вполне безумная, что, скорее всего, понимала и Н.П. Демме, будучи грамотным биологом. Возможно, понимала это и автор отчёта З.М. Баранова, однако правила игры того времени требовали именно таких целей и слов. Так или иначе, но увезённые в город птенцы не смогли стать основателями новой породы гаг уже потому, что до следующего лета они не дожили: их содержали в зоопарке, где они заразились плесневым грибком, через сено и животных живших до этого в помещении, и погибли (Баранова, 1955). Впоследствии такой же результат давали и другие попытки перевоза в город гагачат, выращенных людьми в заповеднике (Герасимова, 1951).

Насколько нам известно, Н.П. Демме гагами больше никогда не занималась и вообще никогда больше не работала в северо-западных районах. В последующие годы она преподавала биологию в Ленинградском университете и вновь оказалась в столь любимой ею северной полевой стихии лишь в год своего пятидесятилетия, в 1952 году, но уже в совершенно других местах -- в Сибири, где проводила работы по организации звероводства на Северной Оби. Это была последняя встреча Н.П. Демме со столь любимым ею Севером.

Однако в Кандалакшском заповеднике опыты по выращиванию гагачат были продолжены. В частности, в 1951 и 1952 гг. их проводила З.М. Баранова, которая неоднократно ссылалась в своих работах на опыты Н.П. Демме. А лаборанткой у З.М. Барановой была старшая сестра Раи Возчиковой – Валя.

Двухнедельные гагачата, искусственно выращиваемые людьми на о. Лодейный, 1951 г. Архив семьи Вощиковых.

***

Более сорока лет назад скончалась Нина Петровна Демме. А в Кандалакше, работавшая с ней когда-то школьница-лаборантка, ныне 83-летняя Рая и её 85-летняя сестра Валя до сих пор наизусть помнят и поют сочинённую ею песню.

Седые камни, лагуны моря

Деревья хвойные прячут острова

Как не бывало за мною горя

Меня приветствует прибрежная трава

Кандалакшский залив Белого моря. В центре кадра – остров Лодейный, на котором работала Н.П. Демме. Фото Бориса Вахмистрова.

Автор: Александра Горяшко  – биолог, историк науки. Член Ассоциации «Морское наследие: исследуем и сохраним», Союза литераторов России. Автор книги «Дикая птица и культурный человек. Гага обыкновенная и человек разумный: четырнадцать веков взаимоотношений». 

Литература:

Аветисов Г.П. Нина Петровна Демме: первая женщина – начальник полярной станции // Российские полярные исследования. 2014. №2 (16). C. 52-54.

http://www.gpavet.narod.ru/Places/pdf/AV-16.pdf

Баранова З.М. 1948–1949. Отчёт по приручению гаги // Годовые планы и отчёты о научной работе и выполнении мероприятий по заповеднику. Отчёты научных сотрудников. ГАМО. Ф. 1361. Д. 2. Оп. 1. Л. 22-24.

Баранова З.М. 1955. Отчёт по теме «Основные особенности экологии гаги Белого моря». Кандалакша: Научный архив КГПЗ. Д. В-122.

Герасимова Т. Д. 1951. Экология гаги Мурманского побережья и методы рационализации гагачьего хозяйства. Дис. канд. биол. наук. ГМАО. Ф. З1361. Оп. 3. Д. 19.

Демме-Рябцева Н.П. 1946. Гнездовые колонии гаги обыкновенной Somateria mollissima mollissima (L.) на Новой Земле и организация гагачьего хозяйства. Дисс. … канд. биол. наук. Л.: ЗИН.

Демме Н.П. 1959. Жизнеописание. ГАНИКО. Ф. П-3215. Оп. 2. Д. 918.

 Николаева З. 2017. Арктическая повесть Нины Демме (краеведческий очерк).https://www.proza.ru/2017/05/22/967

Примечания:

[1] В настоящее время Научно-исследовательский институт Арктики и Антарктики (ААНИИ).

[2] Поистине удивительно, что "первой женщиной-полярницей" Н.П. Демме именуют до сих пор, хотя женщины ходили в полярные плавания задолго до неё. Ещё в начале XVIII века, в 1733-36 гг. участницей Второй Камчатской экспедиции была Татьяна (Мария) Прончищева, в этой экспедиции она и скончалась. Ерминия Жданко и Жюльетта Жан были участницами русских полярных экспедиций, которые начались в 1912 году, и пропали без вести в арктических морях. Не была Демме и первой женщиной, оставшейся на полярную зимовку в качестве научного работника. В 1923 г. на Новой Земле, в Маточкином Шаре, на метеорологической станции зимовала Ирина Русинова, одна из первых женщин-метеорологов.

[3] В готовящейся к публикации книге автора «Дикая птица и культурный человек» (http://www.alexandra-goryashko.net/eider_book/index_eider_book.htm) будет большая глава, посвящённая жизни и работе Демме.

[4] Нина Петровна была внебрачной дочерью обрусевшего немца Людвига Фёдоровича Демме. Отчество она получила по имени крёстного отца, крестьянина Петра Рябцева. В некоторых документах, в т.ч. в диссертации, использовалась также и его фамилия. Однако в большинстве публикаций и документов фигурирует только фамилия Демме.

[5] Ирина Яновна Водзинская – племянница Н.П. Демме, дочь её сестры. Нина Петровна принимала большое участие в её воспитании.

[6] Правильное написание фамилии Василия Ивановича Вощиков. Однако после того, как в его военных документах было использовано искаженное написание «Возчиков», этот вариант также использовался во многих документах.

[7] Наволок – поморское название мыса.

[8] Семьи наблюдателей, выезжая на острова на всё лето, перевозили с собой всё своё хозяйство. В частности, семья Возчиковых выезжала на острова с козлятами и с коровой.