Флотилия Северного Ледовитого океана: разворот в Арктику

К началу 1923 г. была закончена ликвидация Морских Сил Северного моря, сформированных после окончания Гражданской войны из оставшихся кораблей и подразделений Флотилии Северного Ледовитого океана (ФСЛО) и Красной Северо-Двинской флотилии. В результате, воплощение идеи военно-морского присутствия на Русском Севере отодвинулось ещё на десять лет, когда, наконец, была создана Северная военная флотилия, преобразованная в 1937 г. в Северный флот. Почему были расформированы морские силы? Правильнее поставить вопрос так: почему их не расформировали раньше.

Флотилия Северного Ледовитого океана создавалась как оперативное объединение военно-морских сил для обеспечения союзных перевозок через порты Русского Севера в период Первой мировой войны. Временный характер решаемых задач и крайняя ограниченность ресурсов воюющей державы не позволили создать полноценную структуру военно-морского базирования. Но даже то, что было создано, при рачительном использовании могло кардинально изменить жизнь Русского Севера. В особенности это касалось доселе пустынного Мурманского берега Кольского полуострова, где теперь базировались основные силы флотилии.

В зимнюю навигацию 1916/1917 гг. в организации союзных морских перевозок впервые были широко задействованы Мурманский порт и железная дорога, введённая в эксплуатацию к началу года. Однако эта навигация выявила и серьёзные недостатки наспех построенной структуры: отсутствие складских площадей и механизации порта, крайне низкая пропускная способность железной дороги, составившая за период 1917 г. всего 11% от расчётной, а с началом половодья и вовсе вышедшая из строя на три недели. Но в конце года союзные перевозки завершились. Дальнейшее развитие мурманского порта зависело от возрождения судоходства, а природные богатства края ещё предстояло разведать.

Не ясны были перспективы возникшего вопреки всем планам города Мурманска. В 1917 г. здесь проживало 12,5 тысяч человек. Учитывая, что накануне войны население всего Кольского полуострова не превышало 10,7 жителей (из них на Мурмане – всего 3,4 тысячи), снабжение нового города становилось почти неразрешимой проблемой (не случайно после войны число мурманчан уменьшилось в пять раз).

Значительную роль в процессе преобразования края сыграла военно-морская структура, созданная в Кольском заливе. Этому способствовало подчинение грузовых операций в северных портах Морскому ведомству и введение на территории Кольского полуострова военного положения. При неразвитости гражданского управления слабозаселённого края, военно-морское командование приняло на себя функции местной администрации, что было закреплено положением о главном начальнике Мурманского укрепрайона, утверждённым 9 сентября 1917 г. С приходом в Кольский залив линкора «Чесма», крейсера «Аскольд», отряда миноносцев, паровых яхт, купленных за границей и переоборудованных в посыльные суда, организацией береговых подразделений здесь было сформировано боевое ядро ФСЛО, вскоре получившее неофициальное название - «Мурманская флотилия».

Период наиболее интенсивного военно-морского строительства на Русском Севере в годы Первой Мировой войны пришёлся на революционный 1917 год. В результате, процесс формирования флотилии проходил практически одновременно с её реформированием. Ни одна из политических партий, пришедших к власти в результате Февральской революции, не имела планов демократических преобразований вооружённых сил. Временное правительство упустило инициативу «завоевания» армии и было вынуждено лишь утверждать своими постановлениями революционные новшества, возникшие явочным порядком. Этим воспользовались возникшие в первые же дни революции Советы, организовав создание в армии и на флоте выборных военно-демократических организаций. Деятельность делегатов ФСЛО возглавил Центральный комитет флотилии (Целедфлот) и подчинённый ему, но из-за особых условий удалённого района обладавший достаточной степенью самостоятельности Центральный комитет Мурманской флотилии (Центромур), входивший на правах военной секции в состав Мурманского совдепа. После Октябрьской революции власть на флотах и флотилиях перешла к соответствующим Центральным комитетам. Таким образом, военные моряки Мурмана играли значительную роль и в структуре новой революционной власти. Но, способствуя развитию Русского Севера, сама флотилия не имела перспектив.

Приходу к власти партии большевиков во многом способствовали антивоенные лозунги. С выходом России из войны был связан вопрос о дальнейшей судьбе ФСЛО. Уже в декабре Морской генеральный штаб направил главноначальствующему Архангельском и Беломорским водным районом Е.И.Сомову, в чьём ведении находилась флотилия, запрос, содержавший предположения о форме ликвидации военно-морских соединений на Севере и распоряжении имуществом морского ведомства. Выбор решения предоставлялся местным властям. В частности предлагалось использовать структуры Службы связи, тральщики и Иокангскую базу для организации промыслов, а Архангельский порт – для экспортных перевозок. Мурманский порт также следовало привести в состояние, отвечающее потребностям мирного времени. Потребности морской обороны края ограничивались сохранением в минимальных размерах сил охраны промыслов и кадрового резерва в составе Службы связи, который мог бы быть развернут по мобилизации.

Один из проектов послевоенного использования «наследия» флотилии содержался в докладе корабельного инженера Кольской базы штабс-капитана В.С.Блажеевского, представленном 26 января 1918 г. в Комиссию по мероприятиям для поднятия благосостояния Мурманского края. Он связывал развитие края с постройкой в районе Мурманска судоремонтного завода. Строительство морских коммерческих судов в условиях послевоенного дефицита грузового тоннажа (в связи с чем в Англии было запрещено в течение пяти послевоенных лет продавать за границу коммерческие суда) позволило бы не только создать в России большой торговый флот, но и сберечь Мурманский порт в качестве важнейшей внешнеторговой коммуникации. Наряду с выполнением государственных заказов главная роль отводилось постройке малых рыболовных судов, что позволило бы решить продовольственную проблему края.

Но в Генеральном морском штабе идея комплексного решения проблем послевоенного развития Мурманского края была похоронена узковедомственным подходом: эксперты морского ведомства не сочли нужным утруждать себя задачами, не связанными напрямую с вопросами военного характера: 

«МГШ полагает, что со временем, когда в районе Мурманского побережья будет создана оперативная база, там же может быть открыто и отделение казённого судостроительного завода, однако следует иметь в виду: вряд ли такая база будет расположена именно в Кольском заливе».

При катастрофическом некомплекте плавсостава непропорционально увеличивался аппарат управления флотилии. Это происходило в результате расширения круга решаемых задач (в том числе – необходимости подготовить консервацию кораблей, оставшихся без команд) и притока офицеров и чиновников, добиравшихся из Петрограда и Финляндии в надежде переждать на Севере неспокойное время. Бюрократизация управления ФСЛО позволила сохранить не только кадровый ресурс, впоследствии использованный при восстановлении морских сил Севера, но и саму структуру управления, проявившую универсальность и устойчивость при всех сменах политического режима.

В соответствии с принципом коллегиальности управления во главе флотов и флотилий стояли Центральные комитеты. Поскольку задачи снабжения и кадровые вопросы остались в ведении флотских комитетов, они, не неся ответственности за обеспечение боеспособности, обладали контролем над всей структурой управления флотом. Военно-морские отделы, занимавшиеся решением оперативных и технических вопросов, состояли из главных специалистов и их помощников, фактически являясь прежними штабами подразделений

Весной 1918 г. Мурманский совдеп объявил о выделении Мурманского края из состава Архангельской губернии. Закономерное решение было принято слишком поспешно (чему в немалой степени способствовал конфликт между Центромуром и Целедфлотом по вопросу распределения продовольствия) – условия для самоопределения края сложились лишь спустя двадцать лет, когда была образована Мурманская область. Теперь же это привело к потере поддержки Архангельска. В июне были разорваны отношения и с Москвой: центральное правительство, исчерпав возможности лавировать между интересами противостоящих военных блоков, вынуждено было отреагировать на ультимативные требования немцев и объявить руководство Мурманского краесовдепа вне закона. Оказавшись без боеспособных вооружённых сил, без поддержки других регионов, не имевший собственных ресурсов край был обречён попасть в зависимость от одной из воюющих сторон. Пребывание вчерашних союзников на Кольском полуострове приобретало характер военной интервенции.

Антибольшевистский переворот в Архангельске 2 августа внёс определённость в политическую ситуацию на Русском Севере. Корабли, управления, тыловые структуры ФСЛО, жёстко интегрированные в систему обеспечения региона, оказались на территории Северной области, вступившей в открытое противостояние с правительством большевиков.

Правительство Северной области изначально не имело определённой позиции в вопросах военно-морской политики, доверив решение вопросов, связанных с деятельностью флотилии, её командованию. Завершение кампании 1918 года совпало с окончанием Первой мировой войны (11 ноября). 6 января 1919 г. в докладе командующего флотилией Временному правительству Северной области был представлен проект реорганизации морских сил. В нём констатировалось, что ФСЛО «как военно-морская сила должна быть безусловно ликвидирована, поскольку в связи с окончанием войны пропал смысл её дальнейшего существования». Вместе с тем, считая присутствие отечественных ВМС в северных морях необходимым условием развития Российского государства, моряки обосновывали первоочередность решения задачи сохранения материально-технической базы флотилии и системы базирования для послевоенного возрождения флота.

Считая будущее поражение большевиков безусловным итогом Гражданской войны, решение вопроса о сохранении военного флота на Севере откладывалось до образования «центрального Российского всеми признанного Правительства». Структура флотилии, утверждённая 1 февраля 1919 г., являлась компромиссом между принципиальной позицией флотского командования в вопросе сохранения флотилии и ограниченными возможностями региона.

Неготовность использовать ресурсы флотилии наиболее отчётливо проявилась в кадровом вопросе. Из-за отсутствия к осени 1918 г. на территории Беломорско-Мурманского района крупных подразделений сухопутных войск, реальной основой для формирования вооружённых сил белой Северной области стали союзные войска и ФСЛО. Но при общем дефиците командных кадров значительное число офицеров, избегая службы на фронте, устраивались при тыловых управлениях, получая денежное и пайковое довольствие. Со временем (особенно в период эвакуации союзников) многие из них подали в отставку и эмигрировали. В результате, год спустя для решения кадрового кризиса отказались от сохранившегося вольнонаёмного принципа комплектования, а командующему флотилией пришлось отправлять на фронт даже офицеров своего штаба.

С другой стороны, нередко морские офицеры, прибывавшие на Север для участия в антибольшевистской борьбе, не находили себе применения, вступая рядовыми в Славяно-британский легион или уезжая в Сибирь. Многие военачальники были отстранены от должностей по представлению комиссии, расследовавшей факты сотрудничества с большевиками в период, предшествовавший 2 августа. Необоснованные обвинения заставили подать в отставку командующего флотилией Н.Э. Викорста, сдавшего свои полномочия контр-адмиралу Л.Л. Иванову. Характерно, что правительство постаралось оградить себя и от офицеров, придерживавшихся радикальных контрреволюционных взглядов. Так, один из организаторов переворота капитан 2 ранга Г.Е. Чаплин, назначенный первым командующим вооружёнными силами Северной области, после попытки организовать 5 сентября новую смену правительства, не проявившего, по его мнению, решительности в организации антибольшевистской борьбы, был отправлен на фронт командовать стрелковым батальоном.

С первых же дней после антибольшевистского переворота в Архангельске военные моряки приняли активное участие в боевых действиях на сухопутном фронте, в партизанских отрядах и формируемой Северо-Двинской речной флотилии. Тыловые структуры флотилии постепенно переориентировали свою работу на обеспечение фронта. Однако в 1918 г. это направление ещё не стало основным в деятельности ФСЛО.

С началом следующего года обстановка на Северном фронте потребовала мобилизации всех ресурсов Северной области. В результате, решение перспективных задач военно-морского строительства отодвигалось на второй план. Деятельность ФСЛО, создававшейся для обеспечения морских коммуникаций, была переориентирована на ведение боевых действий на сухопутном фронте.

Главным фактором, определившим характер деятельности флотилии в 1919 г., стал отказ союзников от продолжения боевых действий на Севере России. 25 августа приказом по флотилии было объявлено об эвакуации союзных войск и передаче руководства боевой деятельностью русскому командованию. Но, оставляя русской армии свои участки фронта, союзники отказали в передаче боевых средств.

Подготовка эвакуации союзных войск сопровождалась изменением системы управления вооружёнными силами Северного фронта. В августе 1919 г. командование всеми флотскими подразделениями, участвующими в боевых действиях в полосе Северного фронта, было объединено в ведении начальника речных и озёрных флотилий. На эту должность был назначен Г.Е. Чаплин, возвращённый из армии. Находившиеся в его подчинении отдельные подразделения на Северной Двине, Печоре, Онежском озере и флотские части, сражавшиеся на сухопутном фронте, подчинялись в оперативном отношении фронтовому командованию, а в административно-техническом – командующему флотилией, являясь при этом автономно управляемыми частями. В прямом подчинении командующего ФСЛО (13 октября постановлением Временного правительства его должность была переименована в Командующего Морскими Силами и Главного командира портов Северной области) оставались все морские силы, сократившиеся до размеров Охраны водных районов, служб навигационно-гидрографического обеспечения морских перевозок, Архангельского и Мурманского военных портов, являвшихся важнейшим средством комплексного снабжения не только флотских подразделений, но и сухопутного фронта.

Речная флотилия на Северной Двине долгое время состояла из единственной канонерской лодки (вооружённого парохода) «Опыт» и дивизиона катеров. С осени 1918 г. на Северную Двину стали прибывать английские канонерские лодки и тральщики. Немногочисленные русские силы были подчинены в оперативном отношении союзной флотилии. В связи с уходом союзников русским морякам пришлось за короткий срок вооружить оставшиеся в их распоряжении речные пароходы и баржи. Английское командование не пошло навстречу просьбам о передаче части артиллерийского вооружения и возвращении русских речных плавсредств, предпочитая вывести из строя боевые корабли, которые не удалось провести через мелководье Северной Двины. Несмотря на это, к моменту эвакуации союзников их место заняла боеспособная русская флотилия, имевшая в своём составе плавучие батареи (несамоходные баржи с установленными на них орудиями), вооружённые катера и вспомогательные плавсредства.

К концу мая 1919 г. белая армия вышла к Онежскому озеру, захватив Повенец и Медвежью Гору. Но уже в начале месяца из Мурманска по железной дороге туда были отправлены моторные катера-истребители (закупленные в 1917 г. для организации противолодочной обороны Кольского залива). Под начальством героя Моонзундского сражения капитана 2 ранга А.Д.Кира-Динжана флотилия моторных катеров Онежского озера успешно сдерживала операции многократно превосходящей её по корабельному составу и огневой мощи Красной Онежской флотилии. В отличие от Северо-Двинской, русская Онежская флотилия не была подчинена командованию аналогичного английского соединения, действовавшего на озере.  

Для ведения боевых действий на берегу (десантов, разведки и т. п.) в составе Северо-Двинской и Онежской флотилий создавались десантные роты. Структурно и тактически они подчинялись командованию корабельных соединений.

В ходе Гражданской войны боевые действия велись в основном вдоль транспортных путей, что обусловило большое значение бронепоездов. Весной 1919 г. по инициативе группы флотских офицеров, которую возглавил старший лейтенант Ю.Ю. Рыбалтовский, был создан морской блиндированный поезд «Адмирал Колчак». Нехватка шестидюймовых корабельных пушек, железнодорожных платформ и боеприпасов не позволила сформировать группу морских поездов, штаты которой были утверждены в мае 1919 г. Но и один импровизированный бронепоезд сыграл значительную роль в боях на Железнодорожном фронте.

Попыткой компенсировать сезонный характер боевых действий на Севере стало формирование из команд бездействующей с окончанием навигации речной флотилии Морского стрелкового полка. Однако к 31 декабря 1919 г. удалось сформировать только один батальон в составе 6 рот (всего 747 нижних чинов, большую часть которых составляли новобранцы). В январе 1920 г. почти все подразделения и службы полка были передислоцированы из Архангельска в относительно далёкий от линии фронта город Холмогоры. Полк не принимал участия в боевых действиях, однако «отличился» в дни крушения Северного фронта, арестовав своих офицеров, местную администрацию и реквизировав казённые деньги.

В то время, когда крайне ограниченные ресурсы ФСЛО были задействованы в обеспечении боевых действий сухопутного фронта, самыми крупными подразделениями флотилии оставались службы, деятельность которых, на первый взгляд, не имела отношения к решению этой задачи. Это были обеспечивавшая безопасность судоходства Дирекция маяков и лоции и Гидрографические экспедиции: Беломорского и Мурманского районов (до июня 1919 г. именовавшаяся Гидрографической экспедицией Белого моря) и Западно-Сибирского района (соответственно – Гидрографическая экспедиция Северного Ледовитого океана).

Руководство Северной области пыталось устранить явную диспропорцию, сократив эти подразделения, но сохранить их в составе морских сил заставило привлечение к транспортным операциям. В годы Первой мировой войны начало оформляться явление, со временем ставшее неотъемлемой чертой жизни Русского Севера, – так называемая «проблема северного завоза». Прибытие огромного для малонаселённого края количества людей и расстройство структуры местного товарообмена ставили успех любых начинаний в прямую зависимость от государственных мероприятий по продовольственному обеспечению. Причём проблему создавало отсутствие не продовольствия, а средств его доставки (к лету 1919 г. в распоряжении русских властей остались всего 53 судна). Решать подобные задачи удавалось, используя суда Дирекции маяков и лоции.

С решением продовольственной проблемы была связана и деятельность Гидрографической экспедиции Западно-Сибирского района. В начале 1918 г. Главное гидрографическое управление разработало проект товарообменной экспедиции в Сибирь. Возглавил работы вернувшийся к занятию гидрографией Б.А. Вилькицкий. При содействии начальника управления Е.Л. Бялокоза он получил широкие полномочия по мобилизации судового состава, имущества и снабжения.

Экономическое освоение западного участка Северного морского пути началось в 1874 г. До Первой мировой войны было совершено более сотни коммерческих рейсов с экспортными товарами из Сибири. В 1894 г. начала работу Гидрографическая экспедиция Северного Ледовитого океана Морского министерства, созданная для исследования устьев рек Енисея, Оби и части Карского моря по представлению Комитета по сооружению Сибирской железной дороги. В 1913 г. Министерство торговли и промышленности начало подготовку организации постоянного пароходного сообщения между портами Европейской России и Западной Сибирью. В 1918 г. гидрографы предложили продолжить прерванные войной работы.

Несмотря на крайний недостаток ресурсов в условиях войны, данный проект нашёл всеобщую поддержку. Работа в экспедиции стала предлогом для переправки на Север бывших офицеров, бежавших из Петрограда (по свидетельству Б.А.Вилькицкого, содействие в получении пропусков для проезда оказывал британский военно-морской агент Ф.Кроми, участвовавший в подготовке переворота в Архангельске).

Инициатива была поддержана и советским правительством, заинтересованным в возможности решить острейшую продовольственную проблему за счёт ресурсов Сибири, где в результате приостановки экспорта скопились большие запасы. 2 июля 1918 был издан декрет Совнаркома РСФСР об организации Гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана и выделении 1 миллиона рублей на обеспечение её работы.

В июне Вилькицкий выехал в Архангельск для закрепления за экспедицией плавсредств. Однако в условиях коллегиального руководства ни распоряжения центрального правительства, ни приказы командующего флотилией Н.Э. Викорста не имели здесь никакой силы. Нормальная деятельность флотилии была дезорганизована бесконечными митингами и реорганизациями.

Переворот в Архангельске ускорил подготовку экспедиции: руководители «белой» Северной области и Военное командование союзников были заинтересованы не только в доставке продовольствия, но и в использовании морского пути для установления связи с антибольшевистскими силами Сибири. Таким образом, вопреки позднейшим утверждениям некоторых советских историков о «захвате имущества экспедиции интервентами», деньги, выделенные Совнаркомом, были полностью использованы по назначению.

В 1918 г. перед экспедицией ставились ограниченные задачи: промер и навигационное оборудование фарватера, обеспечение работы радиостанций на побережье Северного Ледовитого океана (через Дудинку, где начиналась телеграфная линия, осуществлялась связь с Сибирью). Для выяснения обстановки в Сибири к экспедиции были прикомандированы представители правительства Северной области, союзного командования и офицеры ФСЛО. Приказом 30 августа 1918 г. начальником экспедиции был назначен подполковник Д.Ф. Котельников.

Успех похода, подготовившего условия для использования западной части Северного морского пути, был несколько омрачён потерей гидрографического судна «Вайгач» (участника первого перехода российского флота по Северному морскому пути 1913-1915 гг.), севшего на не обозначенную на картах мель у мыса Ефремов камень в Енисейском заливе. Впоследствии, несмотря на удовлетворительное состояние судна, подтверждаемого обследованиями, попытки ввести его в строй не были доведены до конца, в 1924 г. «Вайгач» был исключён из списков флота.

11 августа 1919 г. было утверждено Положение об Управлении морской экспедиции в Сибирь, состоящем при главнокомандующем войсками Северной области (такое подчинение свидетельствует о значении, придававшемся установлению морского сообщения с Сибирью). Начальник экспедиции непосредственно подчинялся председателю Межведомственной комиссии по организации Морской экспедиции в Сибирь и командующему ФСЛО. Навигационно-гидрографическим обеспечением занималась Гидрографическая экспедиция Западно-Сибирского района. Непосредственным руководителем экспедиции 1919 года был назначен Директор маяков и лоции капитан 2 ранга И.В. Мессер, его помощником по хозяйственной части – капитан дальнего плавания отставной штабс-капитан по адмиралтейству М.В. Николаев.

Правительство А.В. Колчака также участвовало в подготовке экспедиции. Поход обеспечивался учреждённой 24 декабря 1918 г. Дирекцией маяков и лоций Северного морского пути во главе с подполковником корпуса гидрографов Д.Ф. Котельниковым, а также Отдельным Обь-Енисейским гидрографическим отрядом и образованным в апреле 1919 г. Комитетом Северного морского пути, состоявшим из представителей министерства торговли и промышленности, кооперативных объединений, земских учреждений, сибирской кооперации, норвежских и английских торговых компаний.

В начале августа караван из 7 пароходов и 19 барж покинул Омск и Новониколаевск, двигаясь вниз по Енисею. В Архангельск отправлялись 540000 пудов зерна, 70000 пудов масла, 30000 пудов жиров и даже такие специфические сибирские товары, как мёд (28000 пудов) и валенки (4500 пудов).

Экспедиция Б.А. Вилькицкого вышла из Архангельска 15 августа 1919 г. тремя группами в составе 14 судов и барж. В первой половине сентября они прибыли в бухту Находка, где груз принял речной караван, но вскоре из-за общего отступления Сибирской армии работы по перегрузке были прерваны, и 20 сентября речной караван стал подниматься по Оби. В Омск было доставлено около 100000 пудов военных грузов (английского вооружения и обмундирования), 6000 пудов бумаги и 8000 пудов медикаментов. В ноябре в Новониколаевск прибыли последние суда. Окончание навигации 1919 г. совпало с отступлением белых войск из Сибири и эвакуацией Омска. Часть военных грузов стали трофеями Красной армии.

Но решающим фактором падения Северного фронта стала невозможность обеспечить его достаточно подготовленным и морально устойчивым личным составом. В феврале 1920 г. возникшие одновременно в нескольких подразделениях беспорядки (что само по себе было постоянным явлением в Северной армии) на этот раз переросли в развал всего фронта. 19 февраля командование войсками Северной области покинуло Архангельск на ледоколе «Козьма Минин». Руководили походом Г.Е. Чаплин и Б.А. Вилькицкий. На следующий день в Архангельск вошли части Красной Армии. В это время в Мурманске, охваченном восстанием, И.В. Мессер организовал эвакуацию семей офицеров и чиновников на пароходе «Ломоносов».

С окончанием Гражданской войны на Севере России вопрос о судьбе морских сил опять стал актуален. Обострение обстановки на границе с Финляндией и связанное с этим ожидание возможного повторения интервенции лишь ненадолго отодвинули решение о ликвидации остатков флотилии.

В очередной раз временные практические интересы возобладали над перспективными задачами развития Российского государства. Разрушалось то, что было создано огромным трудом и непосильным для страны, ведущей тяжёлую войну, напряжением ресурсов. Особенно трудно восстановимой потерей стала утрата стратегической инициативы в освоении Северного морского театра. В результате к началу Великой Отечественной войны Северный флот не располагал развитой системой базирования и инфраструктурой, необходимой для обеспечения боевых действий.

Единственным результатом деятельности Флотилии Северного Ледовитого океана, имевшим немедленное продолжение, стала организация Карских товарообменных экспедиций, возобновивших работу сразу после окончания боевых действий на Севере. Первым руководителем советских экспедиций в Карское море стал М.В. Николаев, а в 1923-1924 гг. для заведывания морской частью экспедиций был приглашён эмигрант Б.А. Вилькицкий. Практический интерес заставил советские власти на время забыть об их белогвардейском прошлом. Вскоре Северный морской путь стал одной из главных транспортных артерий Советского Союза.