Как чистят от снега мурманские крыши

Многомесячная полярная зима в Мурманске длится с октября по май, обрушивая на жилые дома почти метровые сугробы. Наледи и снежные козырьки регулярно валятся на горожан и автомашины, раня или убивая людей и разбивая транспорт. На борьбу со стихией, как правило, отправляют разнорабочих, которые не имеют не только договоров, но и индивидуальных элементов страховки. Из огромных денег, которые тратит город на уборку, только крохи достаются тем, кто чистит кровли. Чтобы написать этот репортаж автор месяц сбрасывал тонны снега или долбил ломом лёд на крышах Мурманска.

Арктический снег, плюс мурманские крыши, равняется деньги

Грязный люк на крышу, на перепачканном голубями и смердящем чердаке, открывается не без труда. Вцепившись в шаткую лестницу и стараясь не порвать одежду об торчащие гвозди, я высовываю голову наружу. Моя задача – сбрасывать каждый день кубометры снега и наледей с крыш. Но как это сделать здесь – не понять. Покатая (скатная) крыша занесена снегом. Даже ограждений почти не было видно. Если сойдёт «лавина», то я улечу вниз – без вариантов. Страховочной привязи или просто верёвки, чтобы обвязаться, у меня, как и у остальных рабочих, нет. Падая, люди приземляются на головы или ломают себе спины. Интересные перспективы за полторы тысячи рублей в день.

– Чего застрял? Перепугался что ли? – подстегнули меня. Мужчины выползли на крышу и, утопая в неустойчивом снегу, под которым лежал слой льда, без эмоций принялись за дело. Я оторвал себя от люка и чей-то лом змейкой улетел во двор. Раздался гул удара. Автомобиля там, к счастью, не было.  

Мурманск – город, в котором перебор с мусором под окнами, холодом и снегом. К низким температурам привыкаешь, а снег доставляет удовольствие, когда ты катаешься на лыжах с конца октября до начала мая. Глубина покрова превышает метр. Однако в городе, снег – это коллапс во дворах, и обрушивающиеся на людей и машины с крыш «козырьки» или глыбы наледей. Только в Рыбном проезде за несколько лет наледи убили мурманчанку и ранили пятерых человек. Искалеченные или погибшие мужчины и женщины, разбитые автомобили – это обычные новости для Мурманской области. А смотреть, как в оттепели срываются лавины с крыш – это зрелище. Массив весом в тонну падает с грохотом кому-то под окна.  

Козырёк готов к лавине

Ещё снег – это золотая жила в местной экономической жизни. Он приносит доход – тем, кто организует его уборку. Это целая индустрия, в которую вовлечены компании-подрядчики, жилищно-коммунальное хозяйство, город и большие деньги. Специализирующиеся конторы не успевают забирать заказы. Снег и его замёрзшая ипостась – лёд -- убираются с кровель, тротуаров, дорог и подходов к подъездам и гаражам. Сотни и сотни мужчин и, реже, женщин с лопатами, ломами и ледоколами обливаются потом, чтобы убрать только малую долю даров долгой полярной зимы. Ночью на главных улицах города гудят трактора и снуют забитые уже грязным снегом "Камазы".

 «Здесь фамилию трудно запомнить»: снегоборцы не по договору

Первая крыша, на которой я взял в руки лопату и начал отправлять во двор кучи снега, не произвела на меня впечатления чего-то опасного. Меня тревожило то, как не перепачкаться на чердаке. Старый дом в центре Мурманска, на улице Ленина, имел три этажа в высоту. Длинный карниз, крепкие ограждения и относительно покатая крыша давали чувство безопасности. Мы скидывали пухляк снеговыми лопатами, а потом добивали твёрдый снег на черепице штыковыми лопатами. Плечи и пальцы гудели. Иногда, чей-то инструмент летел вниз.

– Резко ты поменял специальность! – сказали мне во время перекура. Коллеги были разнорабочими; я недавно был новостником на портале. Об этом я умолчал, обтекаемо выразившись о конторе, связанной с горнодобывающей империей СЗФК.

Бригада получала деньги в конверте. Поговаривали, что прибыль с объектов распределяется так: один дом «нам», а другой – владельцу «фирмы»; и ещё часть городских денег оставлял себе посредник – управляющая компания. Мы пришли по объявлению. В марте «Авито» пестрело от вакансий для дворников и чистильщиков кровель. Первым предлагают 25-30 тысяч в месяц, но убирать собачьи экскременты не хотелось, а нам красиво пообещали по 1500 рублей за смену: «Зарплата 45 тысяч в месяц. Стараемся выплачивать еженедельно». Собеседование, во дворах, выглядело так:

– Не пьёшь? Права на машину есть? Нам нужен человек для логистики, – быстро говорил вербовщик, худой парень с измазанными машинным маслом пальцами. – Скинь мне в смс фамилию, номер дома и карту банка. Мужики на крыше всё объяснят.     

Всё просто. Два вида лопат, ледокол и лом. Человек пять-шесть суетились на крыше. Один «специально обученный» парень или кто-то из нас бдил во дворе, притормаживая пешеходов и автомобили, чтобы мы успели прекратить работать и не приземлили на чью-то голову порцию льда или снега. Когда появлялись жильцы или машина, он кричал: «Стой! – Можно!». У некоторых мурманчан на этой почве случались истерики, и они требовали, чтобы работы координировались по рации, что было утопией. Проблемой были и припаркованные автомобили – они мешали. Надо было бить по колесам, чтобы рёв сигнализации активизировал совесть владельцев. Смена стартовала после 9 утра, а после 16 часов мы спускались в подъезд, рассуждали о нелёгкой жизни и чужих долгах, обсыхали от пота и расходились.  

– Люди в конторе долго не задерживаются. Одни приходят, залезают на крышу и убегают от страха, а других задержка по зарплате не устраивает, – предупредил один «снегоборец», от которого с утра попахивало водкой. – Я имена даже не запоминаю. Начальник платит так, чтобы на хлеб еле хватало. Мне уже тридцатку должен.

Надо было ему верить. Но мы, кажется, ленились искать иные вакансии. Впрочем, обо всём по порядку.   

«Скорее всего, увезут в морг»: какие крыши самые опасные?

Крыши есть нескольких типов – плоские и покатые. Самые опасные – «сталинки»; пятиэтажка приравнивается к 6-7-этажному жилому дому. Покатые кровли круто упираются в невысокие, часто ниже колена (по ГОСТу – 110 сантиметров), ограждения, за которыми едва выступает куцый карниз. Ограждения зачастую ещё надо нащупать под снегом. Ржавые конструкции, если пнуть их ногой, вылетали из узлов крепления к кровле. «На гнилой болт посадили, и не закрепили», – констатировал монтажник и джазмен Сергей. Встречались отвалившиеся от опоры решётки. Впрочем, задача ограждения -- не спасение человека, а предотвращение схода лавины с крыши.

Имитация ограждения

Оказавшись на крыше «сталинки», рабочие пробивали ногами и пятой точкой тропу и очищали ограждения. И уцепившись одной рукой за поручни, другой орудовали ломом или лопатой. Через пять минут дыхание сбивалось. На редкие метровые ограждения отдельные уникумы из других подрядных контор или управляющих компаний умудрялись садиться промежностью; одетые в комбинезоны, но не прикреплённые страховкой, они бросались в глаза. Одно неправильное движение – и человек падает вниз, на слой утрамбованного за зиму снега и куски льда. Им пока везло.

– Бывает так: крик «ааа!» и «бум». Или «бум» и «ааа!» – делился опытом один промышленный альпинист, в чьей карьере уже были приземления на снег. – Первое – это плохо. Скорее всего, увезут в морг. А если орёшь, значит живой.    

"Плоские", (в кавычках, там тоже есть наклон), крыши тоже были не подарком. Мы чистили их полностью, на одну уходило 3-4 дня. Они редко имели ограждения. Края их обрастали толстыми наледями, и их с огромным трудом сбивали ломами. В финале чистки крыша покрывалась скользкой коркой тонкого льда – из-за воды, образовавшейся благодаря ветру и мартовскому солнцу. И мне тогда было страшновато.

Крыша без ограждения

– Ты близко к краю не подходи! Лопатой или ломом замахнёшься, голова закружится, и всё – полетел, – напутствовал меня прораб. Рядом был морг и городская больница, и мы часто отпускали шутки о том, какое же здесь удобное место для нас.

Техника безопасности? Нет, не слышали, а человек сломал спину

Чтобы человек на крыше не распрощался с жизнью, придумали страховочную привязь, верёвки и стандарты техники безопасности. Индивидуальный предприниматель Сергей Николаевич Гурей (говорили, что он моржует и переплывал Кольскую губу) имел на этот счёт свою позицию. Как и другие подрядчики или руководители управляющих организаций. Нам вручали только инвентарь. Изредка присылали промышленного альпиниста или давали потрёпанную привязь, когда надо было сбить наледь с края плоской крыши. Нанятые работники относились к вопросу безопасности своеобразно. Трудились на самом краю пропасти. Одного поскользнувшегося мужчину спасла от полёта вниз только реакция коллеги. Разговоры о том, что так делать не надо, возникли только после явных неплатежей.

 Работа на краю

– Да ладно! Я не упаду! – кричал экс-матрос и таксист Андрей, лишённый прав из-за пьяной езды, из неблагополучного «района» города Росты. Он бродил по корке льда на дряхлом карнизе, в сантиметрах от края крыши дома на улице Володарского.

Первое время мы работали в старых кварталах Мурманска, в Октябрьском округе. Вокруг – офисы, муниципальные учреждения и редакции СМИ. Утром журналисты шли переписывать пресс-релизы или сочинять громкие заголовки. Наши истории их не интересовали. Между тем рабочие падали регулярно. В организации, для которой я зарабатывал деньги, «улетел», попав под лавину, «промышленный альпинист» без сертификата. Александр Варанкин очнулся инвалидом. Наняли его неофициально. Как мне сказала его жена Татьяна Киреева, суд с «Альпиной-Север» они проиграли, а Гурей в очередной раз ликвидировал свою организацию.

– Да он пьяница. Страховку одел, но верёвку не пристегнул, – заявили без лишних эмоций в фирме. – А его напарник напился до такого состояния, что его с трудом разбудили на чердаке. Ещё и деньги требовали с организации за несделанную работу!  

Ещё поговаривали, что от рук одного сотрудника подрядчика пострадала иномарка: её проткнул спикировавший с крыши лом. Слухи или сказки? Я рядом не стоял. Но со снегом и наледями отдельные мужчины не церемонились.

– Да плевать мне! – орал один парень в ответ на просьбу не валить глыбы наледей на палисадник. Заборчик уже был частично поломан, а у скамейки при подъезде отлетела доска. Такой же ответ следовал, когда внизу ещё не было контролёра, а у человека чесались руки опустошить лопату. Как не пострадали люди? Я не знаю. Ещё парни как-то забросали льдом проезжую часть к неудобству водителей.

Деньги в сугроб: как трижды за месяц почистить крышу

Мы не только очищали карнизы, но и начисто сгребали сугробы с плоских крыш. Снег – тяжёлая штука. Даже в сухую, морозную погоду руки от пухляка быстро начинают ныть. Работать со слежавшимся или мокрым снегом ещё тяжелее. Берётся штыковая лопата и пробивается наст, масса режется штыком на квадратики, после чего в ход идёт снежная лопата. Всё это дело тащится через крышу и наконец-то летит во двор, часто увеличивая сугробы под окнами до полутораметровой высоты и заваливая подходы к подъездам. Спустя неделю я уже просыпался по ночам от непроходящих болей в онемевших пальцах рук.

– Ты ещё на лыжах катаешься по вечерам на Семёновском озере? – удивлялись на фоне этого коллеги. – До дивана добраться бы и желудок набить! 

Давали нам самый дешёвый инвентарь. Ковши снеговых лопат с гарантией на пять лет, из Владимирской области, жили меньше недели. «Её красная цена – 400 рублей!» – ругались снегоборцы. Дело было поставлено так, что лопат то не хватало, то на бригаду из двух человек приходилось шесть лопат. Один раз я наблюдал сюрреалистическое зрелище, как мужик неторопливо копошился в пухляке штыковой лопатой. За пару часов он не слишком преуспел. Своя логика в этом была: «Мне платят, я работаю».

Логика в том, как нас использовали, была своеобразной. Жилой дом освободили от снежной шапки ради замены гидроизоляции, сквозь которую талой водой топило квартиры (в Мурманске – это беда). Гидроизоляция, кажется, приобрела ещё больше дырок, а кровельщики, как говорили, не появились. Крыши простаивающего цеха у Рыбного порта убирались трижды. Сперва мы очистили верхний ярус, потом принялись за нижний. Ударила буря -- и всё похоронили сугробы. Вместо быстрого сброса пухляка нас загнали на неделю копать траншеи у стены – освобождать ливнёвки. Траншеи превратились в трёхметровые окопы, а морозы сотворили из снега ледяное поле (цех всё-таки затопило ручьями), и мы днями долбили его лопатами. Наверное, заказчику всё это обошлось больше чем в сто тысяч рублей. Деньги в сугробы.

– Да хоть пять раз чистить! – радовался один мужчина. – Только бы платили.

На крыши шли те, кто думал подработать, кто всю жизнь гнул спину тяжёлым трудом или только и умел, что махать лопатой -- и летом, и зимой. И те, кто из-за алкоголя хронически находились на социальном дне. Профессионалы, привыкшие к сложным объектам или вахтам, появлялись, видели простои с объектами и задержки зарплаты, ругались с начальством и уходили вербоваться на стройку угольного терминала на Лавне. Кто-то, получив недельный заработок, пропадал в запое на пару дней. Другие умудрялись стать жертвой «зеленого змия» ещё с аванса, заворачивая после смены в пивнушку.   

– Два человека у нас больше не работают. Просили по 500-700 рублей на дорогу или на цветы девчонкам к 8 марта. На следующий день у них сразу – дети, голова и живот болят, – объяснил пропажу двух парней сотрудник конторы.  

Траншея на крыше

Мурманские реалии: снег убрали, а зарплаты не получили  

Я ковырялся в снегах почти весь март. Морозные дни сменялись оттепелями, а после штормов приходило ясное небо. Над Кольским заливом кричали морские чайки, прозванные у нас «бургомистрами», а на той стороне губы отлично просматривалась редкая северная тайга на склоне сопок и маленькие посёлки, такие как Дровяное и Абрам-Мыс. Там было тихо и не пахло, как в Мурманске, едким мазутом из котельных и порта. Многие из тех, с кем я работал на крышах, мечтали уехать из Арктики куда-нибудь южнее; разве только Саша из Забайкалья, которому шёл шестой десяток лет, не тяготился нашим климатом. Я почему-то фантазировал о том, как поселиться на Чукотке.

После смены я складывал инвентарь в прокуренной до головокружения кандейке – окна в комнате были заколочены ещё в советские годы. И покидал территорию обшарпанного завода, часть помещений которого уже занимали офисы. Ждал автобуса и смотрел на грязную Подгорную улицу – подступала весна. Я пытался гордиться, что отныне (надеясь -- ненадолго) пролетарий, а не журналист. Это было как-то неубедительно, а въевшиеся в ладони мозоли уже раздражали, как и прогрессирующие онемение в пальцах рук. И ещё: в транспорте из-за запаха потной одежды от меня шарахались девушки.

Утром всё повторялось. Лопата и лом. Где-то в Италии сотнями умирали из-за шествия ковид-19, а нам было не до этого. Мои попытки не здороваться за руку были высмеяны, как сумасшествие. Мужчины пили из одних кружек и днями ломали голову, когда же им перечислят зарплаты; некоторые из-за безденежья даже ходили на смены пешком через полгорода. А с этим – с деньгами -- давно была неувязка.

«Перечислили бы хоть 2000 рублей. Мне есть нечего», – написал в смс рабочий Сергей владельцу организации, тоже Сергею. После сдачи «его» последнего объекта прошло уже больше месяца, снег на крышах почти пропал, а в Мурманск пришла политика самоизоляции. Ответом была тишина и пустой холодильник.

Автор: Михаил Пустовой, Мурманск

Фотографии Михаила Пустового.