Море и небо Арктики в судьбе Леонида Брейтфуса. Часть II

Менее известна ещё одна страница деятельности Леонида Брейтфуса в Арктике: с 1902 года он был уполномоченным при спасательных станциях Общества спасения на водах на Мурмане. Как он мог оказаться на этой должности? Здесь уместно вспомнить родственника Людвига по линии папы – филателиста Фридриха Андреаса Брейтфуса. Вероятно, это его протекция, так как патронами Общества спасения на водах были его друзья – великий князь Александр Михайлович и его жена Ксения – дочь императора Александра III. Первое название этой организации – «Общество подания помощи при кораблекрушениях» -- очень отвечало необходимости его деятельности на Севере России, где в Белом море и Ледовитом океане ежегодно терпели бедствия суда поморов и полярных исследователей.

Знак Общества спасения на водах

В 1902 году на организацию спасательных станций в Арктике были выделены средства из государственной казны и от именитых покровителей. Великий князь Александр Михайлович – военный моряк, побывавший в кругосветках и морских передрягах, -- знал о бедствиях на море не понаслышке. На эти деньги были оборудованы спасательные станции в становищах Рында и Териберка и заказаны в Норвегии в фирме Арчера (создателя легендарного нансеновского «Фрама») два двухмачтовых парусника. Одному из них дали имя «Великая княгиня Ксения Александровна», другому - «Великий князь Алексей Михайлович». Любопытный факт: при переходе судов в Россию домой «Ксения» попала в шторм и перевернулась, но за счёт балласта судно возвратилось в нормальное положение и благополучно продолжило путь. Судам-спасателям вменялось в обязанность «в штормовую погоду постоянно держаться в море… и в случаях, где требуется помощь… принять меры к спасению людей, затем стараться спасти судно, отбуксировывая его в ближайшее становище». По подсчётам мурманского историка И.Ф. Ушакова, за 1903-1910 гг. спасатели оказали помощь 347 судам, на борту которых находилось 1 247 поморов.

Не менее значимым для безопасности плаваний в Арктике было и ещё одно детище Леонида Брейтфуса – учреждение им метеостанций. С 1912 г. Л.Л. Брейтфус заведовал метеорологической частью Главного гидрографического управления Морского министерства и организовал сеть метеорологических станций в Арктике. Здесь пригодилось его знание побережья Ледовитого океана и архипелагов. Можно сказать, что моря Европейской части Арктики были им освоены.

Как спасатель, Леонид Брейтфус не раз окажется востребованным. Одной из самых известных спасательных операций, к которым был причастен Леонид Людвигович, были поиски в 1914-1915 гг. экспедиций Г.Я. Седова, В.А. Русанова, Г.Л. Брусилова. Леониду Брейтфусу, как чиновнику Морского министерства, а главное, как знатоку Арктики, была поручена организация поисков этих пропавших экспедиций. В Норвегии он провёл переговоры с Нансеном, Амундсеном и Свердрупом. В результате было выбрано два судна - «Эклипс» и «Герта», а Отто Свердруп (капитан нансеновского «Фрама»!) согласился возглавить одно из них. Причём на этой кандидатуре настоял именно Леонид Людвигович, несмотря на то, что российское министерство было против участия в поисковом походе иностранцев. Далее идут известные всем факты: спасательные мероприятия проходили в двух частях Русской Арктики, в поисках участвовали четыре судна: барк «Эклипс», вспомогательное судно пароход «Печора», паровые шхуны «Герта» и «Андромеда». Всем этим флотом командовал капитан 1 ранга Исхак Ислямов. В Восточную Арктику должен был отправиться Отто Свердруп на «Эклипсе», а остальные суда – обследовать побережье архипелагов Шпицбергена и Новой Земли.

Отто Свердруп, 1928 г.

Кроме морского флота, в поисках пропавших экспедиций должен был участвовать и воздушный флот. Это была инициатива начальника Главного Гидрографического управления М.Е. Жданко (племянница генерала Жданко Ерминия была в составе одной из пропавших экспедиций, и дядя готов был принять все меры, дабы вызволить её из ледового плена). Для полётов в Арктике были закуплены во Франции два самолёта -- «Морис-Фарман» (предполагалось, что нём полетит Ян Нагурский) и «Генри-Фарман» (его должен был пилотировать Дмитрий Александров) и в разобранном виде доставлены в Норвегию, где снаряжались суда для поисковой операции.

И тут произошёл инцидент: капитаны судов отказывались брать на борт слишком тяжёлый и громоздкий груз. «Авиетка» Нагурского, как известно, весила 450 кг! А ящики с самолётами загромождали всё пространство на палубе, что не просто приносило неудобства, но и было небезопасно: флотилия же отправлялась в Арктику! И тогда Ян Нагурский был вынужден обратиться к Леониду Брейтфусу, требуя погрузить самолёт. Брейтфус вновь проявил настойчивость: самолёт взяли, но для этого пришлось нанимать пароход «Печора». Брейтфус докладывал генералу Жданко: 

«Много хлопот причиняет аэроплан. Восемь ящиков запасных частей, деталей погружены на «Эклипс», а для самого самолёта, упакованного в четыре ящика, места нет. Один из ящиков, как железнодорожный вагон, — до девяти метров длины. Пришлось нанимать грузовой пароход, идущий в Архангельск…» 

Тем не менее, событие состоялось: поручик русского флота Ян Иосифович Нагурский, собрав с помощью механика-моториста Евгения Кузнецова самолёт «Фарман», выполнил в районе Новой Земли серию полётов в поисках следов пропавших экспедиций. 

Полёты Яна Нагурского детально описаны, а вот роль организатора спасательных экспедиций Леонида Брейтфуса замалчивается, а ведь если бы он не настоял на своём, то полярная авиация пришла бы в Арктику почти десятилетием позднее (в 1923 году). Ну, а как же второй самолёт, который везли в Арктику летом 1914 года? Подполковник (капитан 2-го ранга) Дмитрий Николаевич Александров сумел поднять его в воздух в конце июля над бухтой Эммы, однако его «Фарман» сломался после второго короткого полёта.

Интересно, что, по некоторым данным, сначала лётчиков, предполагавших покорить небо Арктики, было трое, но один из них, Евсюков, бывший на «Эклипсе» (капитаном на котором был Отто Свердруп), увидев снежные торосы, даже не стал собирать свою машину… Таким образом, пионером авиации в Арктике стал Ян Нагурский, которому удалось совершить первые затяжные перелёты в Арктике. В этом, вне сомнения, есть и заслуга организатора поисковых экспедиций Л.Л. Брейтфуса, в жизни которого появилось небо Арктики.

Увы, дальнейшее развитие полярной авиации было остановлено из-за начавшейся Первой мировой войны. Сказались мировые катаклизмы и на судьбе Леонида Брейтфуса. В обстановке начавшейся германофобии Л.Л. Брейтфус получил русское подданство, заменил отчество на Львович и продолжил работать в России на благо Арктики.

В 1914 г. в России по инициативе Л.Л. Брейтфуса была учреждена Полярная комиссия Академии наук. В 1918 году Брейтфус восстановил биологическую станцию в Екатерининской гавани в устье реки Колы, а в 1919 году передал Полярной комиссии АН большое собрание трудов по гидрографии, зоологии северных морей, арктическим экспедициям на русском, немецком, французском языках. Сохранился даже приказ Наркома просвещения, согласно которому (и на основании Декрета Совета Народных комиссаров об охране библиотек) «личная библиотека и рукописи Брейтфуса с его согласия были перевезены в помещение Полярной комиссии». Трудно теперь сказать, подарил свою библиотеку «доктор Брейтфус», как именуют его в советских документах, Академии наук, или это была реквизиция «с его согласия». И не это ли послужило поводом для Леонида Львовича задуматься о том, чтобы покинуть страну?

Интересно, что в годы Гражданской войны Леонид Львович стал участником ещё одной знаменитой кампании, известной, как «гонка ледоколов». Интрига здесь такова. Северное белогвардейское правительство, пытаясь решить продовольственную проблему, отправило ледокол «Соловей Будимирович» из Архангельска за грузом оленьего мяса в устье Индигирки. В пути ледокол затёрло льдами и снесло в Карское море. На борту находилось восемьдесят семь человек, включая женщин и детей. Судно начало дрейфовать, а провиант и топливо – быстро таять… Капитан судна умолял о помощи: «котлы потушены, провизия кончается…», однако «белое» правительство город и страну покинуло, разбираться с ситуацией пришлось уже победившему «красному». Из Архангельска полетели телеграммы – Ленину, Чичерину, президенту Академии наук Карпинскому, Максиму Горькому. Известный полярник Рудольф Самойлович констатировал: пробиться к «Соловью» мог бы лишь самый мощный на тот момент в мире ледокол «Святогор». Однако его ещё полтора года назад затопили в устье Северной Двины, чтобы не пустить в город интервентов. Англичане ледокол подняли и перегнали себе, считая это оплатой царских долгов. Как теперь вернуть его обратно? Для этого вновь обратились к посредничеству Нансена, которому удалось договориться об аренде ледокола норвежцами, а они уже снарядили экспедицию, во главе которой встал Леонид Брейтфус. Иногда заслугу получения «Святогора» целиком приписывают Леониду Людвиговичу (Львовичу), однако будем справедливы: это всё же заслуга Фритьофа Нансена. 

Л.Л. Брейтфус действительно был в Норвегии и занимался подготовкой спасательной экспедиции, но она вышла под норвежским флагом. Капитаном ледокола стал соратник Нансена Отто Свердруп, вновь пришедший на помощь россиянам. Однако советская власть не очень доверяла иностранцам и снарядила в Архангельске альтернативную экспедицию на ледорезе «Канада». Судно получило новое имя – «III Интернационал» (в будущем это «Фёдор Литке») и отправилось догонять «Святогор». Началась гонка ледоколов. Но если вначале «III Интернационал» шёл легко по проложенным «Святогором» полыньям, то у самого ледокола «Соловей Будимирович» победил мощный «Святогор». Ему удалось вызволить «Соловья» из ледового плена. На его борт перешли те, кто не хотел (или не мог) вернуться в новую Россию, а остальные пассажиры благополучно были доставлены в Архангельск. К слову сказать, их стало даже больше: во время дрейфа у капитана корабля родилась дочь.

"Гонка ледоколов"

«Святогор» должен был вернуться в Англию, позднее его выкупит советское правительство и даст новое имя – ледокол «Красин». А вот Леонид, а точнее, вновь Людвиг Брейтфус, находившийся к тому времени в Норвегии, в Россию уже не вернётся. Для него начнётся новый этап жизни, однако море и небо Арктики возникнут в судьбе полярного исследователя ещё не раз.

В 1921 году Л. Брейтфус перебирается в Берлин. В истории русского Зарубежья есть такое парадоксальное явление – «Русский Берлин» (для эмигрантов из других стран это был «Вавилон Берлин»). Действительно, в начале 1920-х годов Берлин стал «караван-сараем между Москвой и Западом», где «художники, актёры, бизнесмены, аристократы, инженеры и издатели … представляли собой ослепительную мозаику русских». По образному выражению одного из беженцев, «весь Берлин был залит русским борщом». Дело в том, что после поражения в мировой войне экономика Германии была разрушена, а немецкая марка так упала в цене, что те, кто приезжал сюда с иностранной валютой (например, долларами) могли считать себя богачами. Кроме того, Берлин оставался центром науки, и найти работу для учёного здесь было вполне возможно. Для Л. Брейтфуса это был ещё и город его юности, где прошло его становление как учёного. Вероятно, не были утрачены и научные связи, а потому он без труда нашёл работу в Берлинском зоологическом музее, где занимался написанием исследований полярных областей, то есть мысленно он не расставался с Арктикой. За Берлинский период он сумел систематизировать материал по истории полярных исследований, и не напрасно: например, в 1928 году его знания и опыт организации спасательных экспедиций вновь были востребованы. Л.Л. Брейтфус консультировал организаторов операции по спасению международного экипажа дирижабля «Италия», построенного по проекту Умберто Нобиле и потерпевшего крушение в Арктике.

Ещё один проект, захвативший все его помыслы в 1920-е годы, касался опять неба Арктики. Это была совместная деятельность с полярниками Европы в обществе «Аэроарктика» (Aeroarctic).

После окончания Первой мировой войны международные исследования Арктики были продолжены. В 1919 году немецкий капитан – лётчик Вальтер Брунс – разработал план полярной экспедиции и представил его на одобрение Фритьофу Нансену. Нансен и его соратники вполне разделяли взгляды Брунса и были готовы участвовать в предприятии. К ним относился и Людвиг Брейтфус, судя по изданной им в 1924 г. работе «Проект капитана Вальтер Брунса трансарктического воздухоплавания из Европы в страны, лежащие к югу от Берингова пролива, а также организации с помощью воздушного корабля гидрометеорологической службы в северной России и Сибири». Интересно, что опубликована эта работа была в советском журнале «Природа». Для реализации проекта Брунса-Нансена в 1924 году была организована Международная ассоциация по изучению Арктики с помощью дирижаблей -- «Аэроарктик». Председателем нового международного научного общества стал Ф. Нансен, а с советской стороны в него вошли известные полярники В.Ю. Визе, Р.Л. Самойлович, А.Е. Ферсман и другие. Л. Брейтфус принимал в работе общества самое активное участие, однако не пересекая границу СССР. Советское правительство было очень заинтересовано в освоении Арктики и потому вполне терпимо относилось к сотрудничеству «невозвращенца», каким был в глазах соотечественников Леонид Брейтфус.

Планы общества были восхитительны! На первой конференции общества «Аэроарктик» в 1926 году было предложено провести Второй международный полярный год (первый прошёл весьма плодотворно в 1882-1883 гг.) и организовать полёты интернациональных экипажей. Именно таким триумфом международного сотрудничества в деле дирижаблестроения был полёт в 1931 году интернационального экипажа на дирижабле «Граф Цеппелин» в Арктику. 

План и каюты дирижабля "Граф Цеппелин"

На борту дирижабля, совершившего путь из Германии в СССР (с остановками в Ленинграде – Архангельске – Советской Арктике) и обратно, находились германские и советские учёные. По понятным причинам среди них не было Л. Брейтфуса, но именно ему было поручено заниматься обработкой научных материалов, собранных международной экспедицией в Советскую Арктику. Не было на борту «Графа Цеппелина» и Фритьофа Нансена: он не дожил одного года до осуществления последнего предприятия в своей жизни – полёта в Арктику на дирижабле с интернациональным экипажем.

"Граф Цеппелин" на Корпусным аэродромом. Ленинград, 1931

С приходом к власти А. Гитлера сообщество «Аэроарктика» прекратило своё существование. Л. Брейтфус вернулся к работе над написанием «Обзора полярных путешествий», где собрал сведения о трёх тысячах полярных исследователей. Он использовал в своей работе более 35 000 библиографических источников. Несмотря на то, что в Германии в середине 1930-х годов к власти пришли нацисты, Людвиг Готлиб Брейтфус не боялся упоминать в своих работах полярников-евреев. Работа над историей Русской Арктики послужила поводом для гонения на Брейтфуса. Его даже заподозрили в «неарийском» происхождении. Ирония судьбы: в России ему пеняли на то, что он – немец, а в Германии смотрели косо как на выходца из России. И печальнее всего, что труд всей его жизни – рукопись, содержащая 66 000 страниц текста, -- сгорела в издательстве в годы войны, а последние его работы погибли во время штурма Берлина советскими войсками.

После войны и почти до своей кончины Людвиг Готлиб Брейтфус работал в институте города Гамбург. Умер он в 1950-м году в городе Бад-Пирмонт, что в Нижней Саксонии.

В советское время имя Леонида Брейтфуса -- деятельного полярника, подвижника и знатока Арктики, автора более двухсот работ о северных пределах России -- было практически вычеркнуто из книг, и лишь мемориальная топонимика Арктики хранила память о нём. Именем Леонида Львовича (Людвиговича) Брейтфуса названы два мыса: один находится на Северной Земле – она была открыта в ходе им же подготовленных экспедиций, а другой – на юго-востоке острова Гукера в архипелаге Земля Франца-Иосифа.

В начале XXI века к Арктике вновь прикованы взгляды многих стран. И от того, какая тенденция победит – соперничество или содружество (чему учит нас пример успешных интернациональных связей Л.Л. Брейтфуса) – зависит в конечном итоге судьба Арктики.

Леонид Людвигович Брейтфус

Автор: Чуракова Ольга Владимировна, к.и.н., краевед, доцент САФУ им. М.В.Ломоносова, Архангельск.