На "Ермаке" к Шпицбергену. Часть II
Казалось, ещё немного – и "Ермак" достигнет Северного полюса...
Продолжение. Начало здесь.
Обратный, достаточно однообразный путь в Ньюкасл мало отразился в дневнике Столицы: лишь гренландские киты, ныряющие перед самым носом «Ермака», вносили некое разнообразие.
Из британского дока ледокол вышел только через месяц. Приближался август – самый разгар полярного лета, поэтому надо было спешить обратно в высокие широты. Однако первоначальный маршрут к устью Енисея был отменён, и «Ермак» снова взял курс на Шпицберген, что уже оттуда выйти к Северному полюсу. На этот раз погода не баловала команду: ужасный шторм, обрушившийся на ледокол, основательно его потрепал, причём, по признанию Столицы, боковая качка «Ермака» достигла крайних пределов. Непогода не отпускала ледокол до самого Шпицбергена. Лишь на десятый день плавания команда увидела в клубах тумана снежные верхушки архипелага.
«Ермак» отшвартовался в одном из фьордов Шпицбергена. Моряки и учёные высыпали на палубу и любовались, как судно, теснимое отвесными ледяными глетчерами, входит в глубину тихого залива. Как будто и не было никакого шторма!
Команду «Ермака» разместили в небольшой гостинице, построенной одним предприимчивым норвежцем. Последняя функционирует два-три месяца в году, но даёт своему хозяину очень неплохой доход ввиду отсутствия конкурентов. Столица между тем отмечает, что число туристов прибывающих на Шпицберген, увеличивается с каждым годом.
В бухте россияне застали целую флотилию, состоявшую из пароходов и парусных судов. В их числе был и зафрахтованный царским правительством финляндский пароход «Вирго», доставивший для экспедиции из Архангельска предметы снаряжения. Здесь же стояла паровая яхта американского миллионера, совершавшего со своим семейством кругосветное путешествие.
В гостинице россиян ждал «сюрприз»: радушный хозяин отеля, раздал гостям печатные прокламации «некоего авантюриста» Лернера, оповещавшего о норвежских правах на Медвежьи острова. Эти прокламации были отпечатаны на всех основных европейских языках, исключая русский. Затем команде ледокола предложили приобрести шпицбергеновские почтовые марки с изображением белого медведя[1].
Во время пребывания «Ермака» на Шпицбергене полярное лето было в самом разгаре: жёлтые цветы робко выглядывали из скальных расщелин, а отогретая земля отдавала сильным весенним ароматом. После неудачной оленьей охоты команда полезла в горы…
После стоянки во фьорде «Ермак» вышел в дальнейший путь. Его сопровождал «Вирго», который должен был следовать за ледоколом до границы полярных льдов и стоять там, пока дым от «Ермака» не скроется за горизонтом. Расставаясь с командой «Вирго», члены экспедиции сдали ему корреспонденцию – другой возможности послать весточку на родину не представится ещё долго…
Далее в течение нескольких суток «Ермак» шёл открытым морем и лишь под 80 градусами северной широты встретил первые льдины.
Отпиливание льдины. Экспедиция «Ермака». Фото 1899 г.
Столица был в восторге от своего арктического путешествия – об этом свидетельствуют строки из его «Дневника»:
Уверенность, что через неделю-другую ледокол достигнет полюса, росла с каждым часом. По словам Столицы, все воодушевились, включая даже поначалу робевших молодых «матросиков». Но общее ликование продержалось недолго: Арктика одержала верх над техников и нанесла «Ермаку» чувствительное поражение: кочегары сообщили из глубины трюма, что в одно из отделений носовой части ледокола стала поступать вода.
Столица пишет, что «Ермак» «пробился», пытаясь подмять под себя торос.
Для заделки полученной пробоины «Ермак» приткнулся к большой льдине, зацепившись за лёд особыми якорями. Пока шли ремонтные работы, часть членов экипажа отправилась на прогулку по льдинам, причём некоторые даже вытащили из трюмов лыжи. Впрочем, промёрзший слой снега предательски скрывал трещины или лужи талой воды, в которые можно было оступиться. «Жутко было переходить через эти трещины, - признаётся художник, - и вообще разгуливать по краям льдин над неизмеримой глубиной океана».·
Благодаря прозрачности морской воды, с палубы ледокола можно было видеть шныряющих в океане акул, жадно пожирающих кухонные отбросы. Матросам даже посчастливилось поймать одну из них…
За время трёхдневной стоянки судно снесло течением в обратную сторону. Пробираясь меж льдин, с палубы заметили белого медведя, который с любопытством смотрел на ледокол. Ружейная пальба его не испугала, однако после того, как пуля попала косолапому в ногу, зверь бросился в воду. Здесь-то и нагнал его «Ермак», чем не замедлили воспользоваться матросы, буквально расстрелявшие медведя с близкого расстояния.
Не меньший интерес возбуждали огромные моржи, которые при приближении людей поднимали головы и затем грузно, с шумом бросились в воду, вспенивая её на большом пространстве.
По словам Столицы, палубу можно было вообще не покидать: новые впечатления сменялись на каждом шагу:
Тем временем «Ермак», ломая льдину за льдиной, прокладывал себе дорогу всё дальше на север. Однако чувствовалось, что ледоколу это даётся непросто… Матрос, забравшийся на верх мачты, сообщил, что впереди – сплошные массы льда, которые простираются дальше на север. В конце концов, капитан принял решение выбираться обратно в открытое море и затем попытать счастья где-нибудь в другом месте, где скопление льдов было бы не таким тесным. Такое место предполагалось найти в восточном направлении.
Пройдя вдоль границы льдов к северо-восточному углу Шпицбергена, «Ермак» повернул на север и снова вошёл в лед, который, как и предполагалось, оказался слабее предыдущего.
На третий день непрерывного хода перед судном показалась длинная цепь гористых островов, не обозначенная на карте. Тут же возникли споры: одни полагали, что это острова из группы Земли Франца-Иосифа, видимые вследствие рефракции. Другие говорили, что это – новооткрытые, ранее неизвестные острова. В своем дневнике Столица пишет, что правы оказались последние: это была неведомая группа островов, простиравшаяся между 81 и 82 градусом северной широты. Желание подойти поближе к Terra incognita было сильно, однако внезапно опустившийся густой туман закрыл эту странную землю…
Впрочем, дальнейшие изыскания показали, что участники экспедиции были обмануты полярной рефракцией. Речь шла о гипотетической «Земле Джиллиса», существование которой не подтвердилось.
…Столица сообщает, что после встречи с миражом ледокол поспешил выйти на чистую воду, так как скоро должны были наступить морозы. Последние могли сковать льдины в сплошной лёд и затруднить обратный выход «Ермака». Положение осложнялось ещё тем, что у ледокола обнаружилась в обшивке вмятина.
На страницах «Дневника» художник не устаёт восхищаться белым арктическим безмолвием, простиравшимся вокруг. Всё видимое пространство, усеянное нагромождением льдин самых причудливых форм, напомнило нашему герою кладбище с белыми, покосившимися памятниками.
На обратном пути «Ермак» встал на суточную стоянку у группы Семи островов. Последние такие же гористые, как и Шпицберген, с такими же громадными глетчерами, сползающими с вершин далеко в море.
Здесь был отнят на кинокамеру рабочий эпизод: ледокол на полном ходу разбивает большой торос. Как пишет Столица, эти кадры позднее демонстрировались в Англии и произвели на зрителей огромное впечатление. «Мне случилось стоять на льдине в нескольких саженях от тороса, разбиваемого «Ермаком», и, признаться, более великолепного и грандиозного зрелища я не видел».
Глыба льда, поднятая для исследования. Фото 1899 г.
Отсюда «Ермак» пошёл в сторону Гренландии, миновав остров Амстердам, печально известный тем, что в 1897 году именно с него стартовала арктическая экспедиция Андрэ к Северному полюсу. Ознакомившись с состоянием льдов между Гренландией и Шпицбергеном, ледокол вернулся к последнем острову, где вновь встретился с пароходом «Вирго». Здесь же, в Адвентбейской бухте, стояла яхта очередного миллионера: на этот раз кругосветное путешествие совершал принц Монако. Принц заявил россиянам, что путешествует с научными целями: он и его «штаб» изучают бактерии белых медведей. Однако, к огорчению принца, ни одного косолапого с яхты пока не заметили. Впрочем, желание королевской особы заполучить белого медведя было тут же выполнено: с «Ермака» на яхту передали медвежью шкуру[3] .
Столица замечает, что, когда команда ледокола поднялась к гостинице, то обнаружила, что её обитатели уехали: окна полярного отеля были заколочены ставнями - «как у нас где-нибудь в Парголово или Коломягах».
Переход в Туманный Альбион «Ермак» совершил при бурной погоде и всё при той же ужасающей качке, уже порядком надоевшей всей команде.
Возвращение российского ледокола вызвало большой интерес среди британцев, хотя «Ермак» так и не смог достичь Северного полюса. На палубу судна зачастили репортёры, а вскоре появились первые газетные публикации, освещающие героический полярный переход «Ермака». Вместе с тем от глаз наблюдательного художника не ускользнуло и другое: «Наше прибытие в Англию совпало с обширными военными приготовлениями, всюду замечалось большое оживление». В самом деле: осенью 1899 года Великобритания готовилась вступать во Вторую Англо-Бурскую войну, во время которой взойдёт звезда британского политика Уинстона Черчилля.
Что касается «Ермака», то по иронии судьбы, мировую славу ему принесла не попытка покорить Северный полюс, а участие в спасении броненосца «Генерал-адмирал Апраксин», застрявшего в тумане на камнях близ острова Гогланд в Финском заливе. Во время спасательной операции экипаж «Ермака» установил на скалах Гогланда беспроволочный телеграф, с которого на «Апраксин» передавались радиограммы. Именно после этого случая чиновники и адмиралы признали важность радиосвязи для флота!
Также нельзя не упомянуть, что первый в мире ледокол оказался долгожителем: он прослужил на Крайнем Севере до 1963 года, чуть-чуть не дотянув до Брежневской эпохи…
Материал подготовил А.Ю. Епатко, ст. научный сотрудник Государственного Русского музея.
[1] С 1896 года на Шпицбергене существовали две частные почтовые службы, которые выпускали собственные почтовые марки. В том же году в Норвегии были отпечатаны две марки местной почты номиналами в 10 и 20 эре с изображением белого медведя, нападающего на охотника.
[2] Известно, что трое участников экспедиции Андрэ, пытавшиеся долететь на воздушном шаре до Северного Полюса, погибли от яда, который содержался в печени белого медведя (личинки трихинеллёза). Что касается трагической судьбы экспедиции – она широко известна. Напомню, что воздушный шар «Орёл», потеряв запасы водорода, упал уже через два дня после взлёта на одном из островов Шпицбергена. Следы «Орла», включая останки Андрэ и его спутников, были случайно обнаружены в 1930 году.
[3] Столица не называет имя монакского принца, но речь идёт об Альбере I (1848-1922), одиннадцатом князе Монако из династии Гримальди. Служивший во французском флоте, в конце XIX века Альбер оставил военную службу, увлёкся океанографией и принял участие в ряде морских экспедиций. Результаты последних были обобщены им в книге «Путь мореплавателя». Впоследствии принц основал в Монако знаменитый океанографический музей, который в 1957 году возглавил Жак Ив Кусто.
