Норильлаг: опыт документального исследования. Часть II

Великая Отечественная война является особым временем для всей нашей страны. Не стал исключением и Норильск. Вдобавок ко всем вытекающим последствиям, связанным с военным временем, оторванный от мира бездорожьем рабочий посёлок (в таком статусе Норильск находился с 1939 года) ещё оказался и без обычного снабжения. «Всё для фронта! Всё для Победы!» – этот лозунг означал, что до окончания войны помощи извне ждать не приходится. В Норильске в этот период ощущался дефицит абсолютно всего – от бумаги до взрывчатки (всё для фронта!), появляются удивительные открытия, вплоть до полузаводской установки по получению жидкого топлива из углеводородов [37]. Кстати, и взрывчатку тоже изобрели – её делали из мха сфагнума… Достаточно сказать, что номенклатура товаров народного потребления, произведённых из подручных материалов и средств, в Норильске в годы войны насчитывала более ста наименований [38].

Норильчане стремятся на фронт – как вольные, так и заключённые. После Октябрьской революции прошло 24 года – это меньше, чем от нас отстоит сейчас 1991 год. Многие участники событий ещё молоды и полны сил и готовы сразиться с врагом. Как это не жестоко звучит, у поколения «умытого кровью», появилось понимание, что есть более страшный враг, чем сосед по коммуналке, на которого ещё вчера писались доносы, и более страшная потеря – потеря Родины.

Но заключённым, в основном, отказывают в прошении. Наоборот, норильское руководство добивается, чтобы в качестве заключённых на производстве оставались даже те лица, которые, по постановлению Верховного Совета СССР, подлежали досрочному освобождению с отправкой на фронт [39]. И это понятно: стране нужен никель, как никогда. Напомню: первая тонна стратегического металла – катодного никеля, из которого можно было сделать броню для 25 танков, -- была получена только в конце апреля военного 1942 года… [40]. Как знать, может быть, многим з/к это обстоятельство спасло жизнь… И снова о смертности в Норильлаге. По данным из архивов и исследованиям последнего времени, в 1942-1943 гг., когда уровень смертности по всем лагерям составил, соответственно, 24,9% и 22,4% (это означает, что в течение года умирала почти четвертая часть всего лагерного населения (!)) — этот показатель в Норильске был в несколько раз ниже (4,2% и 7,2%, соответственно) [41].

Великая Отечественная война, вернее, победа советского народа в ней, стала катализатором создания "особых лагерей" в 1948 году, в которых должны были содержаться особо опасные государственные преступники — среди них изменники родины, участники повстанческих организаций, служащие карательных органов оккупантов, националисты и т.д. Всё это — квалификация преступлений, обозначенных в новых подпунктах той самой 58-й статьи существовавшего Уголовного кодекса СССР. Поэтому, по сути, можно сказать, что в особые лагеря направлялись, в основном, политзаключённые.

В рамках данной статьи мне не хотелось бы углубляться в тему повстанческих армий, например, на Украине, когда её бойцы вырезали целые деревни, не щадя ни стариков, ни детей. Эти преступления нельзя искупить никакими сроками и никакими мотивами. Я хочу обратить внимание читателя на судьбу одного человека, попавшего в водоворот событий, чтобы показать, насколько трудно, а порой невозможно, даже спустя много лет, рассудить «правых» и «виноватых» той страшной поры. Речь идёт о Екабсе-Ольгерте Трушиньше, талантливом архитекторе, подарившем Норильску несколько значимых зданий, ставших теперь брендом города: музыкальная школа с уникальным концертным залом, профилакторий «Валёк», здание кинотеатра, а в дальнейшем -- Музея Норильска, здание городской администрации…

Трушиньш, которого на русский манер называли Яковом Карловичем Трушиным, оказался в Норильске в 1951 году, как говорят, не по своей воле. Но прежде не по своей воле он, юный рижанин, оказался и в войсках СС. В 1943 году фашистская Германия мобилизовывала местных жителей, чьи территории перешли в ведение Вермахта – так Екабс, восемнадцати лет от роду, оказался призванным под присягу фюреру и ушёл на фронт – воевать против Советской Армии. Вскоре Великая Отечественная война окончилась, солдаты вернулись в родные города. В Прибалтике некоторое время граждан, служивших Третьему рейху, не призывали к ответу: слишком много было первостепенных задач после войны, помимо этой. Екабс Трушиньш, отвоевав на стороне фашистов, поступил в советский институт – Рижский архитектурный -- в 1945 году, отучился пять лет и благополучно работал уже над дипломным проектом, когда был арестован и осуждён на десять лет.

В Норильске Трушиньша определили работать по специальности, которую он за малым не успел получить, ­– архитектором: заполярный город строился и расширялся, первый в мире город комфортного проживания за полярным кругом очень важен был для социалистического государства, победившего фашизм в кровавой мировой войне.

Свои десять лет Трушиньш не отсидел – в 1956 году был отпущен на свободу одновременно с ликвидацией ГУЛага. Остался работать в Норильске в той же должности, уже будучи свободным человеком. Именно в эти годы он спроектировал значимые здания сегодняшнего облика города, о которых было упомянуто выше. Но коллеги по цеху не желали работать с «фашистом». Если государство простило ему этот грех, то те, кто воевал в Советской Армии, у кого погибли родственники, друзья, простить не могли. Якову Карловичу, в котором по-прежнему видели Екабса-Ольгерта, германского солдата, создали невыносимые условия работы, и он вынужден был уехать во второй половине 1960-х годов из Норильска [42]. Много позже вернулся в Ригу. Там уже страшные события сорокалетней давности несколько стёрлись из памяти людей, и о том, что Трушиньш воевал на стороне Германии, стало широко упоминаться только в 1990-е годы, но теперь уже с иным знаком – Екабс Трушиньш оказался борцом с советской властью, за что и был когда-то сослан в лагеря…

День Победы в Норильске, 1945 г.

В отдельных воспоминаниях и в некоторых изданиях можно встретить расшифровку Горлага как Государственный особорежимный лагерь. Это не более чем совпадение по начальным буквам, так как аналогичных — государственных особорежимных лагерей — в 1948 году было создано несколько: в Воркуте — Речлаг, в Тайшете — Озёрлаг, в Мордовии — Дубравлаг, в Казахстане — Песчлаг, Степлаг и др. В Норильске, соответственно, — Горлаг, Горный лагерь. Позже было создано ещё несколько; в общей сложности самое большое количество заключённых во всей системе Особлагов по стране на 1 января 1952 года составляло 257 000 человек. В Норильске, в этом же году, чуть более 20 000. Эти цифры есть в открытых источниках.

Лагеря были, действительно, особые. В них предписывался строгий режим, запрет на применение к осуждённым, содержащимся в этих лагерях и тюрьмах, сокращения сроков наказания и других льгот. Трудоспособных заключённых предписывалось использовать преимущественно на тяжёлой физической работе.

К незавидному положению каторжан Горлага добавлялось ещё и то обстоятельство, что конвоирами у них были военнослужащие из западных районов Украины, у которых от рук бандеровцев погибли родственники, и охранники считали з/к личными врагами [43]. Здесь хочется остановиться на одном психологическом моменте, который, как правило, упускают летописцы Норильского восстания. Укоренившимся мнением о поводе для начала бунта считается запрет охранника группе заключённых петь песни на украинском языке. Заключённые не подчинились, это произошло несколько раз и вызвало, как считается, немотивированную агрессию охранника, который взялся за ружьё и пролил первую кровь. Вообще-то о Норильском восстании уже написаны разные книги, как правило, изданы они на Западной Украине и в Польше, где, в общем-то, не скрывается, что зачинщиками бунта были военнопленные, в основе своей воевавшие в составе ОУН и УПА на стороне фашистской Германии [44]. Не скрывают этого и корреспонденты серии книг «О времени, о Норильске, о себе…», например, Михайло Баканчук (Книга 6, стр. 449) и другие. А Евгений Грицяк, политкаторжанин Горлага, свидетельствует: 

Смею предположить, автор книги «Норильское восстание», бывший боец Украинской повстанческой армии, несколько сгущает краски, ибо есть свидетельства обратные – о том, что и говорили, и пели на украинском. Но всё же это его замечание делает понятным поведение охранника. По крайней мере, оно больше не кажется таким уж «немотивированным». Действительно, из 19 000 заключённых Горлага на 1 июля 1953 года более половины были националистами [46]. В 3-м лаготделении Горлага, которое стало центром бунта с 4 июня по 4 августа 1953 года, подавляющее большинство были националисты с Западной Украины [47].  

Впрочем руководители забастовочного комитета того же 3-го лаготделения проходили по другим статьям. Например, Иван Воробьёв, уроженец Псковской области, до ноября 1942 года служил в своём селе, оккупированном немцами, в полиции, а с ноября 1942 года ушёл в партизаны, и, по его данным, немцы делали облавы, арестовывали и расстреливали людей [48]. А отвечавший в забастовочном комитете за агитацию и пропаганду Петер Торковцаде был своего рода профессионалом в этом деле: эмигрант, немецкий подданный, в 1942 году перешёл на службу в министерство пропаганды фашисткой Германии и являлся одним из руководителей издательства «Новый путь» в оккупированном Смоленске [49]. Это последнее свидетельство из архива УФСБ по Красноярскому краю делает понятным, почему у бунтовавших были такие грамотные, берущие за душу лозунги, обращения в листовках к гражданам, к Москве. Одно слово – работал профессионал…

Прекратил своё существование Горлаг 25 июня 1954 года, влившись в Норильлаг. Страна стояла на пороге очередных изменений: начиналась эпоха правления Никиты Хрущёва. К тому времени выросло новое поколение, которое знало об Октябрьской революции по учебникам, вся правда кровавых последствий этого события либо забылась, либо сознательно умалчивалась: и опасно было, и неприятно ворошить прошлое. Многие «умытые кровью» к тому времени либо погибли, отстаивая Родину от нового врага, либо добили друг друга, препровождая через доносы в лагеря и пересылки… Подросли и новые специалисты. В частности, в Норильске в 1944 году, во время войны, был открыт Металлургический техникум, ставший впоследствии Норильским индустриальным институтом. В его стенах обучались и совсем мальчишки, составившие в будущем основу процветания норильской земли и страны в целом. Достаточно вспомнить имя Бориса Ивановича Колесникова, будущего директора Норильского комбината (с 1973 по 1988 год), создавшего золотую эпоху Норильска. В 1946 году он приехал учиться в Норильск из голодного послевоенного Минусинска шестнадцатилетним пареньком [50].

Время репрессий, неотвратимо последовавшее за революцией, заканчивалось естественным образом.  

Напоследок не могу не упомянуть о том, что общественное мнение формируют не только художественная литература и художественные фильмы. На Норильской Голгофе – мемориальном комплексе, посвящённом жертвам политических репрессий, – установлена табличка с общим информативным текстом для всего комплекса. Первую часть текста, «ввиду особой важности», приведу полностью: 

Дело в том, что здесь, у горы Шмидта, не первое кладбище. Первые три (!) небольших кладбища, располагавшиеся на хорошо прогреваемых летом буграх (чтобы была возможность копать мёрзлую землю), находились в районе горы Двугорбой. В 1942 году 22 мая выходит приказ начальника комбината А.А. Панюкова «О переносе кладбища». Вот цитата из него: 

Уникальный документ! За девять лет до присвоения Норильску статуса города, начальник комбината уже не сомневается в этом и в приказах употребляет именно это слово. Что касается аварийного посёлка – так называлась жилая часть, первая часть будущего Норильска, которая начала активно застраиваться ещё с 1930 года. Но методы свайного фундирования на многолетнемёрзлых грунтах будут изобретены только в 1945 году, применены и того позже (в 1958-м), а до той поры каждую весну и лето вечная мерзлота разрушала постройки норильчан. Ибо все скальные выходы были отданы под тяжёлые промышленные здания, а жилым постройкам приходилось довольствоваться болотистыми ложбинами, что и определило «аварийность» посёлка [52]. Именно этим в лихое военное время и объясняется такое неуважение со стороны Панюкова к праху мёртвых, которое не выдерживало никаких сроков после последнего захоронения: на этом месте был построен завод №25, до недавнего времени один из важнейших стратегических объектов Норильска. Таким образом, и это «во-вторых», с 1935 года здесь никого не хоронили. Зловещее совпадение дат – 1935-1956 годы – относит потенциального читателя ко времени существования системы Гулага на Норильской земле, что создаёт соответственную ауру. В третьих, как видно из приказа, да и из воспоминаний норильчан и сохранившихся фото, хоронили под Шмидтихой не только заключённых, но и всех обычных жителей посёлка, а затем и города Норильска. И хоронили не только до 1956 года – года ликвидации Норильлага. Захоронения там производились до 1965 года. 

Мы сегодня только начинаем, оторвавшись от художественных книг и фильмов, узнавать правду о собственной недавней истории – с помощью документов, открывшихся архивов, новых свидетельств и прочих достоверных первоисточников. Я думаю, нам предстоит ещё долгий путь к правде, но его необходимо пройти, чтобы выпутаться из сетей мифологии, сплетённой самим обществом, опирающейся на намеренный или неумышленный вымысел и недостоверные факты…

38.       Денисов В.В., Стрючков С.А., Стрючкова Л.Н. История Норильска. – Норильск : Издательство «АПЕКС», 2013. – С. 243.

39.       Земсков В.Н. ГУЛАГ (историко-социологический аспект) // Социологические исследования. – 1991, N.7. – С. 24.

40.       Денисов В.В., Стрючков С.А., Стрючкова Л.Н. История Норильска. – Норильск : Издательство «АПЕКС», 2013. – С. 244.

41.       Бородкин Л.И. , Эртц С. Структура и стимулирование принудительного труда в ГУЛАГе: Норильлаг, конец 30х - начало 50-х гг. https://memorial.krsk.ru/Articles/2003/Ertc/Ertc2.htm

42.       Стрючков С.А. История домов и людей. Восстановленные факты истории архитекетуры и гражданского строительства Норильска. – Норильск : Издательство «АПЕКС», – 2017. – С. 530-535.

43.       26 мая. День, когда восстали заключённые ГУЛАГа // INLIBERTY CЕМЬДАТ. – http://www.7.inliberty.ru/may26.html

44.       Грицяк Е.С. Норильское восстание. Воспоминания и документы». – Львов, 2004.

45.       Грицяк Е.С. «…наиглавнейшим фактором, подвигнувшим нас на решительные действия, были систематические провокации против нас…» // О времени, о Норильске, о себе… / ред.-сост. Г.И. Касабова. – Кн. 7. – М., 2005. – С. 25.

46.    26 мая. День, когда восстали заключённые ГУЛАГа // INLIBERTY CЕМЬДАТ. – http://www.7.inliberty.ru/may26.html

47.   Архив УФСБ России по Красноярскому краю. Ф-7, Д. № П-21078, Т. 1, Л.Д. 63.

48.   Архив УФСБ России по Красноярскому краю. Ф-7, Д. № П-21078. Т. 12, Л.Д. 102.

49.   Архив УФСБ России по Красноярскому краю. Ф-7, Д. № П-21078. Т. 2, Л.Д. 8.

50.   Стрючков С.А. Борис Колесников. – М. : Молодая гвардия, 2020. – С. 21.

51.   Блохин В.В. Норильлаг. – Норильск : Издательство «АПЕКС», 2008. – С. 20.

52.   Стрючков С.А. История домов и людей. Восстановленные факты истории архитекетуры и гражданского строительства Норильска. – Норильск : Издательство «АПЕКС», – 2017. – С. 530-535.