С гагачьим пухом связано множество легенд и заблуждений. Часть из них давно ушла в прошлое и воспринимается сегодня лишь как забавный анекдот – например, бытовавшее когда-то утверждение, что сон на гагачьей перине приводит к эпилептическим припадкам. Другая часть заблуждений благополучно здравствует до сих пор и вовсе не так невинна. Неграмотность в отношении гагачьего пуха может нанести серьёзный урон не только кошельку отдельных граждан, но и – что гораздо опаснее – сотням и тысячам гагачьих жизней.
Свое видовое имя – Somateria mollissima – гага получила благодаря пуху. Латинское слово mollissima происходит от mollissimus – очень мягкий, мягчайший. Именно в связи с пухом знает гагу подавляющее большинство людей, как правило, пухом же это знакомство и ограничивается. Но и о том единственном, что они знают о гаге, – о пухе – большинство людей имеют самые смутные представления. Многие не знают даже о том, что гагачий пух имеет совершенно другую природу, чем пух, ощипанный на птицефабриках с мёртвых птиц. Гагачий пух живая гага выщипывает из себя сама, чтобы выстлать им гнездо. Этот пух вырастает только у самок, только к моменту гнездования, и только на груди и верхней части брюшка. Уже в XVII-XVIII вв., когда представления о самой гаге состояли наполовину из легенд, заблуждений и домыслов, люди прекрасно знали о том, что пух, ощипанный с убитой гаги, не имеет ничего общего с пухом гнездовым, это два разные вида пуха, раньше их называли «живой» и «мёртвый». Всё то, что ассоциируется у нас со словами «гагачий пух», относится только к «живому» пуху.
Гага на гнезде. Виден край пуховой выстилки, основная часть пуха находится под самкой. Фото Василия Вишневского.
Популярные публикации о гагачьем пухе нажимают обычно на его уникальность и дороговизну, но даже и эти привычные всем утверждения не безусловны. Гагачий пух действительно стоит дорого – но только в том случае, если он правильно собран и обработан, а делать это правильно умеют очень немногие люди в мире. Гагачий пух действительно обладает определёнными особенностями структуры, определяющими его теплоизолирующие свойства, но мы до сих пор не можем в полной мере объяснить причины возникновения этих особенностей и даже не знаем, свойственны они только пуху гаги или также и пуху каких-нибудь ещё северных уток; таких исследований попросту никто не проводил.
Большинство людей не знают даже того, как выглядит гагачий пух. Многие, например, убеждены, будто гагачий пух белого цвета. Вероятно, белый цвет ассоциируется с лёгкостью. Между тем, гагачий пух имеет довольно тёмный серый цвет, и выглядит он вот так:
Автор статьи демонстрирует свойства гагачьего пуха. Фото Ирины Коршуновой.
На этой фотографии хорошо видно одно из главных свойств гагачьего пуха. Оно состоит вовсе не в цвете, а в том, что отдельные пушинки прочно сцепляются между собой и не разлетаются даже при сильном ветре. Сделать аналогичный снимок не получится ни с пухом домашних гусей и уток, который массово используется для утепления одежды и одеял, ни с пухом подавляющего большинства диких птиц. Он не будет держаться единым комом, а рассыплется и разлетится на отдельные пушинки. Именно такая «монолитность» гагачьего пуха является внешним выражением его многократно воспетых теплоизолирующих свойств. Благодаря особенностям своей структуры, гагачьи пушинки цепко держатся друг за друга, создавая нечто вроде трёхмерной ажурной сети, наполненной воздухом.
Одна пушинка гнездового пуха гаги и пуховая выстилка одного гнезда. Прочно сцепляясь друг с другом, крохотные и нежные пушинки образуют монолитную массу. Фото Дмитрия Воронова.
Но так же цепко держатся гагачьи пушинки и за мусор. Ведь идеально чистым гагачий пух бывает только на картинках, в реальности в нём запутано несметное количество травинок, хвоинок, веточек, кусочков земли и водорослей – всего того природного сора, который набирает в себя расположенное на земле гнездо за четыре недели насиживания.
Только что собранный гагачий пух меньше всего похож на воздушное тёплое чудо, каким представляют его при продаже. Это грязная, часто мокрая и дурно пахнущая масса, к тому же довольно тяжёлая. В среднем от 80 до 95% веса только что собранного пуха составляет мусор. Чтобы получить тот самый пух, который кладут в баснословно дорогие одеяла, надо сначала отделить пух от мусора. Но как? Это задача посложнее той, что давала Золушке зловредная мачеха, велив разделить перемешанные мак и просо. Даже с использованием примитивных приспособлений полная очистка одного килограмма гагачьего пуха требует двух-трёх недель работы, а появились эти приспособления только в начале XVII века…
Пух, собранный из гнёзд, и пух после очистки. Одинаковые по объёму, эти кучи различаются по весу в четыре раза. Грязный пух весит 8 кг, чистый – 2 кг. Разница в 6 кг приходится на мусор. Фото автора.
Я начала рассказ о гагачьем пухе с такого неаппетитного предмета, как мусор, не случайно. Только зная о существовании столь неприятной «изнанки» пуха, можно в полной мере понять и методы его сбора, и сомнительность многих пунктов устоявшейся историографии отношений человека и гагачьего пуха.
Прежде всего – даты. Широко распространённое мнение о том, что люди собирали гагачий пух уже в X веке, строго говоря, не имеет ни одного достоверного подтверждения. Но даже если вообразить, что всё-таки собирали, то как и что с ним делали? Очень ограниченные сроки и места, где пух можно собрать, неимоверные трудности по его очистке и, наконец, необходимость зашить полученный пух в некий тканевый чехол, чтобы его использовать. Возможно ли представить, что всем этим занимались люди, имевшие жизненную необходимость в тёплых вещах и такие удобные и доступные материалы для их изготовления, как звериные шкуры, овечья шерсть да, наконец, те же пух и перо, но не гагачьи, а ощипанные с добытых на охоте птиц? Признаться, я не вижу ни одной причины, по которой в далёком прошлом люди стали бы связываться с гагачьим пухом.
А вот чем гаги действительно привлекали людей с незапамятных времен, так это тем, что их можно съесть. В предыдущей статье, посвящённой биологии обыкновенной гаги, мы говорили о том, что это утка большая, жирная, несущая крупные яйца, и вдобавок ко всему – колониально гнездящаяся. Сочетание всех этих качеств оказалось просто подарком для наших голодных далёких предков. И если добыть гагу на охоте мог не каждый, то уж собрать лежащие на земле яйца было доступно совершенно всем, и люди этим широко пользовались. С какого-то момента, собирая гагачьи яйца, люди стали прихватывать и пух, но главной ценностью он стал далеко не сразу.
Уже в те далёкие времена, когда гагачий пух ценился человеком не особенно высоко, сформировались две разные стратегии использования гаг, трансформировавшиеся, в конечном итоге, в разные стратегии сбора гагачьего пуха.
В странах с небольшой территорией уже в раннем средневековье гагачьи колонии становились ценным объектом частной собственности. Постепенно хозяева начали охранять их не только от других людей, но и от естественных хищников, они были заинтересованы в том, чтобы их «личных» гаг было как можно больше, чтобы они каждый год возвращались на гнездование к своему «хозяину», - отсюда произошли пуховые гагачьи фермы Норвегии и Исландии.
Слово «ферма» может создать ложное впечатление, что гаг там держат в неволе, в каких-нибудь специальных загонах или сараях, - это совсем не так. Гагачья ферма это просто острова или участок побережья, куда гаги собираются только на один месяц в году, на время гнездования. Дикие птицы делают это совершенно добровольно, просто потому, что эти места нравятся им своей безопасностью. А поскольку безопасность эту обеспечивает человек, то за несколько столетий гаги Норвегии и Исландии научились в выборе места гнездования ориентироваться на дома и другие признаки присутствия людей.
Гагачья ферма Себол, Исландия. Фото Heiða Heiler.
Совсем иначе обстояло дело в странах с большой территорией, например, в России и Северной Америке. Здесь сбор гагачьих яиц, а впоследствии и пуха, вёлся беспорядочно на «ничейных» землях, часто сопровождаясь охотой на самок, что неизбежно приводило к уничтожению гагачьих колоний. Но это мало кого беспокоило: уничтожив одну колонию, люди просто переходили на другое место и обирали следующую.
Тут необходимо развеять ещё одно устоявшееся заблуждение – о давних традициях сбора гагачьего пуха в России. Во-первых, достоверно мы ничего не знаем о том, когда именно русские начали собирать гагачий пух. А во-вторых, те традиции, о которых известно, скорее можно назвать давними традициями истребления гаг. Описания отечественной практики сбора пуха с конца XVIII до начала XX века рисуют одну и ту же устрашающую картину.
«В жалком состоянии находится и другой источник богатства уезда, именно гагачий пух… К сожалению, поморы ещё до сих пор не сознают важности и существенной пользы этого продукта. Грустно смотреть, с каким адским хладнокровием убивают они гаг и собирают гагачьи яйца, не приносящие им и сотой доли той пользы, какую мог бы принести драгоценный пух… Несчастные животные, будучи беспрестанно преследуемы, оставляют любимые ими острова, переселяясь в более покойные местности – к норвежцам…» (Ульрих, 1877).
«Промысел гагачьего пуха, в противоположность соседней Норвегии, на Мурмане крайне незначителен. Хотя охота на гаг официально запрещена, но поморы собирают их яйца и убивают гаг, чем распугивают их, не получая, по своему неразумию, и сотой доли той прибыли, которую мог бы принести им пух. Замечено, что гаги постепенно переселяются в Норвегию, где их берегут и вынимают пух из гнёзд только тогда, когда детёныши уже вырастут» (Морозов, 1901).
«В 1929 г. в районе Поноя[1] жители не только забирали пух и яйца, но стреляли самок, привозили на острова собак, которые искали гнёзда и распугивали птицу. Неутешительную картину застал я в этом же году на островах Восточного Мурмана: … гагачьи гнезда страдали от команд временно остановившихся здесь пароходов, от служащих маяков, от поморов, высаживавшихся сюда в ожидании удобной воды или ветра, от их «жёнок», выходивших на сушу из ловецких карбасов отдохнуть от приступов морской болезни, а более всего от налётов небольших артелей женщин, приплывавших на карбасах в тихую погоду со специальной целью собирать пух и яйца. ...Это делают обычно небольшие группы, нередко скрывающие одна от другой предполагаемый день выезда за пухом, с целью начать сбор первыми, а не вторыми. Обиженные опоздавшие в свою очередь спешат на острова наверстать потерянное и нередко разоряют вторые кладки у птиц, только что пострадавших, но восстановивших гнезда. Подобное "соревнование" бывает и между соседними селениями, т.к. часто не существует твёрдо установленного распределения островов для использования тем или другим из селений… …Дорвавшиеся до гнёзд команды пароходов …забирают всё: пух выскребывается до земли, яйца увозятся, невзирая на их насиженность... До сих пор в изобилии имеются также люди, …стреляющие гагу в летнее время. Как я мог убедиться лично, будучи плохими стрелками, они предпочитают "охотиться" за гагой-наседкой, которая так смирна и доверчива, что её можно убить камнем. Наконец, молодёжь становищ в тёплые дни приезжает на острова "погулять”, при этом гоняют и стреляют гагачат, разоряют гнёзда; "развлекаются", как могут» (Формозов, 1930).
«Техника сбора гагачьего пуха очень проста... По прибытии на остров идут искать гнёзда.., причём страшно торопятся обобрать возможно большее число гнезд, при этом какие-либо хозяйственные расчёты в отношении гагачьего пуха на будущий год, конечно, не принимаются во внимание. Сама сборка пуха производится лихорадочно, пух выбирается весь без разбора как из-под матки-гаги, сидящей на гнезде, так и из покинутых гнёзд. Надо сказать, что большинство птиц в этот период ещё сидят на гнёздах и сидят крепко, так как в это время яйца у всех уже насижены, но это мало смущает сборщиц пуха, в ход пускаются палки, камни, гага сгоняется с гнезда, яйца вышвыриваются из гнезда, а весь пух сгребается в мешок» (Филиппов, 1933).
Подобных цитат можно привести ещё множество, и легко понять, почему российские гаги, в противоположность норвежским и исландским, твёрдо усвоили, что человек для них – источник опасности.
Из одной публикации в другую кочует тезис о том, что до революции Россия была мировым лидером по сбору гагачьего пуха, но никаких документальных подтверждений он не имеет, поскольку дореволюционной статистики по сбору гагачьего пуха попросту не существует. Имеются лишь отрывочные сведения по разным датам и участкам, где количество пуха выражено то в пудах, то в рублях, да вдобавок ко всему не известно, до какой степени был очищен пух, о котором идёт речь. Понятно только, что львиную долю собираемого в те времена пуха давали далёкие северные территории – Шпицберген и Новая Земля, куда русские ходили в первую очередь за морским зверем и рыбой, пух же прихватывали заодно. Понятно также, что в силу удалённости и «ничейности» этих территорий промышленники вели себя здесь совсем уж бесцеремонно.
Совсем иначе развивались события в Норвегии и Исландии. В этих странах выросла настоящая культура сбора и обработки гагачьего пуха. Культура совершенно замечательная не только своими техническими деталями, но в первую очередь тем, что представляет собой пример взаимовыгодного «сотрудничества» человека с дикой птицей.
Как я уже говорила выше, реальное развитие этой культуры началось примерно в начале XVII века, с появлением технологии чистки пуха. Пух сушили на солнце, нагревали в котлах на печке, отчего запутанный в нём мусор становился хрупким и ломким, а потом тёрли пух по туго натянутым на деревянный каркас веревочным струнам – это приспособление получило название «пуховая арфа». В другом варианте использования пуховой арфы пух не тёрли, а клали на струны и водили по ним палочкой, от чего струны начинали вибрировать. В обоих случаях достигался один и тот же эффект: хорошо подсушенный мусор крошился на мелкие кусочки, которые сквозь струны падали вниз, а пух оставался сверху.
«Пуховые арфы» в музее Reykholar, Исландия. Фото автора.
При всей примитивности устройства арфы и при том, что работа на ней была очень трудоёмкой, арфа оставалась единственным техническим приспособлением для чистки гагачьего пуха до 1950-х годов. Только в середине XX века, когда уже давно существовали автомобили и самолёты, телефоны и телевизоры, в Исландии были построены первые машины для чистки гагачьего пуха. Основанные всё на том же принципе – сильного нагревания пуха и последующего вытряхивания ставшего хрупким мусора – они в разы ускорили процесс очистки.
Но даже и после появления машин чистка пуха остаётся делом трудным и хлопотным. А потому во все времена владельцы гагачьих ферм искали возможность собрать максимально чистый пух. По сути, все гагачьи фермеры решают две основные задачи: защита гаги от хищников и защита пуха от грязи.
Основные приёмы, которые для этого используются, такие: строительство домиков для гаг, вычищение прошлогодних лунок и выстилание их сухими водорослями, сбор пуха в середине гнездования, когда он ещё не успел сильно засориться. В последнем случае применяется два способа – либо из гнезда берут только часть пуха, а остаток собирают после вылупления птенцов, либо пух забирают целиком и кладут вместо него в гнездо сено.
Гага на гнезде в домике на ферме Себол, Исландия. Фото Ирины Коршуновой.
Очень важно понимать, что использование этих приёмов без вреда для птиц возможно только в условиях гагачьих ферм, где хозяева отстреливают на своей территории всех врагов гаги - и наземных, и пернатых. Именно поэтому гаги и собираются на гнездование на фермах, «под крылом» у человека: как мы помним из рассказа о биологии гаги, её главное требование к месту гнездования – безопасность.
Некое подобие гагачьих ферм существовало в СССР в 1930-90-е годы на территории Кандалакшского заповедника. Здесь тоже собирали гагачий пух (правда, только после вылупления птенцов) и вели борьбу с врагами гаги. Однако главный враг, от которого заповедник защитил гагу, был сам человек. Несмотря на объявленный в СССР в 1930 году полный запрет на отстрел гаги, советские люди продолжали охотиться на гаг и собирать их яйца ещё несколько десятилетий – неудивительно, что гаги предпочли перебраться на гнездование в заповедник.
Но если с задачей охраны гаг в СССР постепенно справились, то с задачей сбора её пуха – ради чего гаг изначально и стали охранять – нет. Пух в заповеднике собирали в рамках «госзаказа» и сдавали его государству, не получая за это ни копейки. Оборудования для чистки гагачьего пуха в СССР не было. Некоторые попытки его изобрести предпринимались, но они окончились неудачей. Собранный в заповеднике пух проходил там же так называемую «предварительную очистку»: его сушили и вытряхивали самую крупную грязь.
Чистка пуха, 1970-е гг. Научный архив Кандалакшского заповедника.
После этого пух отправляли на Ленинградскую фабрику пера и пуха, оборудование которой представляло собой некое подобие исландских пуховых арф, то есть, по сути, пух чистили вручную. Понятно, что в этих обстоятельствах большие количества чистого пуха получить было невозможно и ни о каком его массовом использовании речь не шла. Ни сам гагачий пух, ни изделия из него в СССР в открытую продажу не поступали, они были предназначены для исключительных случаев.
Упаковка гагачьего пуха для отправки на Ленинградскую фабрику пера и пуха. 1953 г. Фото П. Митрофанова. 1953 г.Научный архив Кандалакшского заповедника.
В 1930-х годах гагачьим пухом утепляли одежду полярных летчиков, альпинисты использовали его для изготовления спальников и курток для серьёзных высокогорных восхождений. Гагачьим пухом была утеплена палатка знаменитой папанинской четвёрки на полярной станции «Северный полюс-1» - первой в мире дрейфующей станции, располагавшейся на льдине. В течение 9 месяцев, с 6 июня 1937 г. по 19 февраля 1938 г., станция преодолела более 2000 км – от Северного полюса до побережья Гренландии. Все участники зимовки, девять месяцев прожившие в этой палатке, стоявшей на льду, утверждали, что холодно им не было. «В нашем гагачьем домике… было даже жарко: нам не страшен, хотя бы во время сна, никакой мороз» (Папанин, 1977).
Палатка станции «Северный Полюс -1» в Музее Арктики и Антарктики в С.-Петербурге.
Однако период такого «героического» использования гагачьего пуха продлился очень недолго, лишь до появления синтетических утеплителей. Они были в разы дешевле, доступнее, да во многих случаях и удобнее. Ведь, например, просушить в полевых условиях намокший пуховой спальник весьма проблематично…
В современном мире гагачий пух прочно обосновался в категории «предмет роскоши». Ежегодно на мировой рынок поступает около трёх тонн гагачьего пуха, примерно на 90% это пух из Исландии. Основные покупатели пуха – страны северной Европы, Швейцария и Германия, а в последние годы ещё и Япония. Эти страны покупают пух как «сырьё» и сами изготавливают из него, в первую очередь, одеяла, а также утепляют им одежду. Самое «недорогое» гагачье одеяло стоит несколько тысяч долларов, цена на роскошные модели доходит до 20-30 тысяч.
Пользуясь практически полной неосведомлённостью широкой публики о гагачьем пухе, некоторые продавцы смешивают в своих изделиях гагачий пух с гусиным, а то и вовсе выдают за гагачий пух нечто, не имеющее к нему ни малейшего отношения. А загипнотизированная словосочетанием «гагачий пух» публика скупает самые странные вещи, не задумываясь о том, что ни «белоснежным», ни дешёвым гагачий пух быть не может ни при каких условиях.
Два из многочисленных объявлений в интернете о продаже вещей из «гагачьего пуха».
В последние годы в России оживился интерес к сбору гагачьего пуха. К сожалению, чаще всего проявляют этот интерес люди очень далёкие и от понимания биологии самой гаги, и от знания всех тонкостей, связанных со сбором пуха. Это бизнесмены, которых привлекает высокая продажная цена пуха. Никаких гагачьих ферм, подобных норвежским или исландским, эти люди, конечно, не создают, места гнездовий не охраняют, а собирают пух там, где он «плохо лежит», то есть там, где его можно взять бесконтрольно. К каким последствиям для гаг приводят такие методы сбора, никто пока не оценивал, а сделать это необходимо. Так же, как совершенно необходимо принять закон, регулирующий сбор пуха на территории России, подобно тому, как это давно уже сделано во всех «гагачьих» странах. В противном случае, мы будем иметь повторение истории с варварским истреблением гаги, которое продолжалось в России до середины XX века.
Автор: Александра Горяшко – биолог, историк науки. Более 35 лет сотрудничает с Кандалакшским заповедником, основной специализацией которого является охрана и изучение гаги. Член Ассоциации «Морское наследие: исследуем и сохраним», Союза литераторов России. Заканчивает работу над книгой «Дикая птица и культурный человек. Гага обыкновенная и человек разумный: четырнадцать веков взаимоотношений».
Литература
Морозов Н.В. 1901. Лоция Мурманского берега Северного Ледовитого океана от островов Вардэ до Белого моря. СПб.: тип. Мор. м-ва.
Папанин И.Д. 1977. Лёд и пламень. М.: Политиздат.
Ульрих Ф. 1877. Кемский уезд и рыбные промыслы на Мурманском берегу. СПб.
Филиппов А.С. 1933. Организация гагачьего хозяйства на Харловских островах Кольского полуострова. Птичьи базары. Под ред. и с дополнениями проф. Г. Доппельмаира и Г.В. Полубояринова. Рукопись. Научный архив КГПЗ.
Формозов А.Н. 1930. Гага и промысел гагачьего пуха. Распространение, биология, хозяйственное значение, методы правильного использования гнездовых колоний, собирание пуха, его очистка и хранение. М.: Всекохотсоюз.
Goryashko Alexandra. 2017. Attempts to Establish Eider Farms in the USSR, and Why These Failed // Arcadia, The Environment & Society Portal. Summer 2017. No. 14. http://www.environmentandsociety.org/arcadia/attempts-establish-eider-farms-ussr-and-why-these-failed
[1] Поной – село на Терском берегу Кольского полуострова, в месте впадения реки Поной в Белое море. С 1960-х гг. нежилое.
