Нужно ли "нормализовать" Север?
Чтобы понять особенности российских арктических и северных городов, нужно углубиться в историю
Продолжение. Начало здесь.
Чтобы понять особенности российских арктических и северных городов, нужно углубиться в историю и даже – в идеологический контекст их строительства, формировавшийся буквально с первых лет советской власти. Даже сегодня очевидно, как города российской Арктики глубоко укоренены в советскую культуру, в культ героических полярников и т.д. Неудивительно, что с уходом советской идеологии пошатнулась вера в их целесообразность – причём пошатнулась целиком, вне зависимости от местных климатических особенностей и экономической целесообразности. Даже в давно обжитых, и в общем, далеко не экстремальных Мурманске и Апатитах стали бояться: «Нас всех хотят перевести на вахту». Поражает сама тотальность подхода: или создавать – везде и одинаково – или, наоборот, «зачем вообще в Арктике эти города» -- и это при том, что Арктика внутренне разнообразна, пожалуй, никак не менее, чем Россия в целом.
Современное понимание проблем арктических городов, и вообще Арктики, требует понимания всей глубины вопроса – не только и не столько на экономическом, сколько на глубинном, культурных смыслов уровне, и это тяжёлый и болезненный экскурс – почти в подсознание советского государственного строительства.
Начнём поэтому с простой аналогии. Тотальность взгляда на Арктику («всех под одну гребёнку») напоминает понятие «восток» в массовом сознании европейцев начала прошлого века: «Восток – дело тонкое». Если очень коротко изложить идею ориентализма Эдварда Саида (уже ставшую классикой исследований культуры), то совершенно однотипными (допустим, хитрыми и колоритно-странными, пассивными и неделовыми) оказались в европейских книгах и фильмах и арабы, и индусы, и японцы, а заодно с ними и африканцы – единственной общей чертой миллиардов представителей «восточной» публики была (да зачастую и сейчас так воспринимается) их «неевропейскость». Сами себя они никакой такой «восточной» общностью, понятно, отнюдь не воспринимали. Это Европа, пытаясь осознать самоё себя, мысленно сформировала себе «зеркало» -- Восток, списывая на него, в общем, всё, что «не норма». Так вот: Крайний Север – понятие, которым, в общем, тоже изначально скопом обозначили всю «ненорму» (ну, кроме, пожалуй, своего «Востока»). Поначалу понятие «Крайний Север» использовалось для обозначения «ненормы» национально-государственного строительства («Законодательное оформление Крайнего Севера происходило по этническому признаку»[1]): если очень сильно упрощать, то в «народы Крайнего Севера» попали те, кто не подходил для создания национальных республик. Потом появился «просто» Север; классик экономики Севера С.В. Славин настаивал на том, что этот Север – совсем не то, что национальный Крайний Север. Но важно следующее: Север тоже оказался скорее типологическим понятием, сродни скорее «периферии», «приграничью», «центру», «окраине», чем региональным топонимом вроде Урала или Поволжья.
Неслучайно у Госплана никогда не было единого экономического района Крайнего Севера (хотя разговоры были): за Севером не признавали самостоятельной сущности, но всегда – лишь особые участки других районов. Если не брать Русский Север, который таки регион с довольно чёткими характеристиками, то Советский Север – это скорее про тип территории, и не случайно укоренилось множественное число «Севера». Все вместе Севера отличались от «нормы» «основной полосы расселения», «средней полосы» -- тоже, надо сказать, довольно странного топонима (она же «материк», она же «большая земля»). Арктика, при всей сложности соотнесения этого понятия с понятием «Север» в российском варианте, в значительной степени унаследовала эту «инаковость» Севера. В понятии «Арктика» больше природных коннотаций, условно говоря, образов Ледовитого океана и тундры, но вот именно «инаковость», пожалуй, относится и к Северу, и к Арктике (хотя точное прояснение этого вопроса, надо думать, -- перспективное поле анализа филологов и культурологов).
Так вот в чём суть: советская и постсоветская политика в отношении Севера и Арктики колебалась вокруг того, что делать с этой «ненормой»: «перевоспитывать» ли в норму, или признать, но как-то компенсировать «ненормальность». Альтернативным вариантом могла бы стать вариативность самой нормы: здесь норма – так, а здесь -- так. В принципе, это возможно даже в законодательстве (например, в Канаде в каждой провинции городом называют что-то своё в зависимости от местных традиций – в целом там два десятка официальных наименований «города» на 35 миллионов человек). Однако история нашего Севера – это как раз история «про норму».
Линия партии большевиков и право на географию
Долгое время едва ли не главной задачей освоения Арктики было «сделать её нормальной». Изначально эта идея коренится в раннебольшевистской идеологии социалистического преобразования отсталой окраины, когда идеологические границы «старого» и «нового» миров обрели пространственное выражение. Именно окраины (а также и деревня) стали символами той дикости, которую надлежало преобразовать в «нормальное состояние» -- то есть с городами и промышленностью – «миром прогрессивного пролетариата».
В конце XX века за рубежом стали активно изучать экономические последствия «удалённости» (remoteness) – однако ещё веком ранее этот вопрос, по сути, был поднят в России; сегодня довольно странно видеть, что не кто иной, как В.И. Ленин был, можно сказать, в мейнстриме зарубежного североведения.
В свою очередь, большевистское понятие окраин восходит к дореволюционной имперской цивилизаторской риторике – однако, похоже, никогда раньше миссии «цивилизаторства» не придавалось такое значение, как в первые годы советской власти. Риторика тех лет очень напоминает американский фронтир с его разделением на «цивилизацию» и «дикость» (wilderness) с интенцией последнюю «цивилизовать с лица земли»[3] -- с той интересной разницей, что если в США идеология получила прямо пространственное выражение продвижения на Запад, то в СССР реальное продвижение на восток, север и юго-восток подавалось, скорее, в историческом, чем в пространственном ключе. Крайний Север и Арктика, как и другие окраины, стали символом «проклятого прошлого», которое активно искоренялось. Победа над дикостью Севера приводилась как доказательство силы большевиков. Тон задал, видимо, С.М. Киров, определив главную антитезу: «дикость Севера при царизме – промышленное развитие Севера при большевиках»."Посмотрите на карту РСФСР. К северу от Вологды, к юго-востоку от Ростова-на-Дону и от Саратова, к югу от Оренбурга и от Омска, к северу от Томска идут необъятнейшие пространства, на которых уместились бы десятки громадных культурных государств. И на всех этих пространствах царит патриархальщина, полудикость и самая настоящая дикость. А в крестьянских захолустьях всей остальной России? Везде, где десятки верст просёлка — вернее: десятки верст бездорожья — отделяют деревню от железных дорог, то есть от материальной связи с культурой, с капитализмом, с крупной промышленностью, с большим городом. Разве не преобладает везде в этих местах тоже патриархальщина, обломовщина, полудикость"?[2]
"То, что вчера казалось совершенно непробудным, куда, как говорили, «Макар телят не гонял», куда в царское время только в ссылку людей ссылали, — теперь там волей большевиков, на базе природных богатств (апатиты, железо, молибден, слюда, торий, титан и др.), в полутундре, куда до сих пор нога человеческая не ступала, создан новый, быстро растущий индустриальный центр заполярного круга".
С.М. Киров, XVII съезд, 1934
В ранних партийных дискуссиях ещё поднимались вопросы о региональных различиях, например, в особенностях хозяйства, но к середине 1930-х эти дискуссии полностью стихли: целевые параметры построения социализма (по ходу борьбы со всякого рода уклонистами) были заданы однозначно. «Норма» устроения социалистической жизни стала жёсткой и единой.
Утрата уважения к географическим особенностям происходила не сразу. На XIII съезде ВКП(б) ещё были возможны высказывания о роли географии в особенностях межклассовых отношений – к середине 1930-х о подобных вольностях уже не могло быть и речи:
|
«Наконец, существенное значение имеет признак, вытекающий из экономической географии. Например, сибирский крестьянин в нормальное время гораздо богаче, примерно, московского, но это совершенно не говорит о его приближении к типу кулачества. Его черты также мало соответствуют коллективности, но мы должны считаться со свойствами сибирского крестьянина, как типичными крестьянским массам, как, примерно, мы считаемся с определёнными свойствами природы». (Калинин М.И. Отчет ЦК Партии // XIII съезд РКП (б). Стенографический отчет. Май 1924. Москва: Госполитиздат, 1963. Стр. 442). «Владимир Ильич учил нас различать его в зависимости от губернии, в зависимости от места, в зависимости от обстоятельств и времени: в Сибири такой крестьянин не кулак, а в Центральной России он — кулак». (Зиновьев Г.Е. Отчет ЦК Партии // XIII съезд РКП (б). Стенографический отчет. Май 1924. Москва: Госполитиздат, 1963. Стр. 95). |
Очевидно, что именно из большевистских представлений о том, что «норма» -- это «города с пролетариатом», родилось активное строительство городов на Крайнем Севере. Здесь нельзя было просто «взять ресурсы», здесь надо было «преобразовать окраину» -- так, чтобы на месте былой дикости, в полярной ночи непременно загорелись «сталинские огни городов».
Не столь очевидно, но похоже, что и широко известный тезис про «нормально действующую магистраль» имел не столько логистический, сколько идеологический смысл.
Славные страницы в истории первых двух сталинских пятилеток составила борьба советских людей за создание Северного морского пути, за освоение Арктики. … С каждым годом всё больше кораблей пойдёт Северной Сталинской трассой.
Армия полярников обещает товарищу Сталину, обещает партии и Советскому Правительству к концу третьей пятилетки сделать Северный морской путь нормально действующей магистралью, обеспечивающей планомерную связь с Дальним Востоком. …
Учтя все замыслы врагов, армия полярников прилагает все силы к тому, чтобы в кратчайший срок освоить Северный морской путь, освоить по-хозяйски, расчётливо и навечно.
Из выступления тов. Папанина на XVIII съезде ВКП(б)[4].
Линия партии задала рамки географических исследований. Сибирский географ Рагулина отлично заметила эволюцию определения ландшафта в разных книгах классика Л. Берга:
Несмотря на то, что в начале XX века в России мощно развивалось направление антропогеографии (например, работы В.П. Семёнова-Тян-Шанского, сына известного путешественника), на долгие десятилетия в отечественной географии восторжествовало «природное» крыло – и хотя классик отечественной экономгеографии большевик Н.Н. Баранский и возопил некогда знаменитое «Человека забыли!», «неприродная» география была сведена к размещению производительных сил – с учётом природных ограничений, разумеется. Одним из таких мощных ограничений и был Север.«Интересно сравнить два определения ландшафта, принадлежащие Л.С. Бергу. В 1929 г. в энциклопедической статье он пишет: «Под именем географического ландшафта следует понимать область, в которой характеры рельефа, климата, растительного покрова, животного мира, населения, и наконец, культуры человека сливаются в единое гармоническое целое» [7, с. 254].
В 1947 г., после десятилетия политических репрессий, ландшафт определяется так: «Географический ландшафт есть такая совокупность, или группировка предметов и явлений, в которой особенности рельефа, климата, вод, почвенного и растительного покрова и животного мира, а также, до известной степени, деятельность человека сливаются в единое гармоничное целое, типически повторяющееся на протяжении данной зоны Земли [8, с. 5]. (Курсив наш – М.Р.). Культура и население – два из шести компонентов ландшафта в трактовке 1929 г. через восемнадцать лет редуцируются к аспектам деятельности человека, допустимым «до известной степени».
Рагулина М.В. Культурный ландшафт: интегральный взгляд: монография. – Ульяновск: Зебра, 2015. Стр. 17.
На этом фоне становится понятно, что говорить о Севере как о территории с некоторыми неискоренимыми условиями, создающими трудности в экономическом развитии – это, видимо, требовало прямо-таки смелости. Одним из тех, кто – не побоюсь преувеличения – осмелился говорить о Севере как о «неискоренимо» особой территории, был С.В. Славин, классик советского североведения, заложивший основы системного изучения Севера в нашей стране. Абсолютно по-ленински определяя регион исследования как «удалённый от основной зоны расселения», по сути – от железных дорог, Славин – и тоже абсолютно в духе большевистской риторики довоенных десятилетий – отождествлял Север с тем, что «должно быть освоено». Однако Славин делает важные оговорки о том, что до конца сделать Север «нормальным» не получится – надо думать, это вообще-то революционное заявление для своего времени.
|
С.В. Славин даёт определение Севера через староосвоенную территорию, демонстрируя довольно чёткий аналог дихотомии «Европа – Восток как “всё остальное”». Однако, в отличие от «застывшего» Востока, славинский Север включается в единый процесс освоения территории страны, детализируя дихотомию «освоенное/неосвоенное». Это уже ближе к тёрнеровскому фронтиру, «подвижной границе»: «Изучение опыта промышленного и транспортного освоения районов Севера за длительный период позволяет установить следующие признаки, по которым можно более чётко, чем ранее, определить границы территории Севера. К этим признакам относятся: 1) географическое расположение к северу от старообжитых, экономически развитых районов страны, отдалённость от крупных промышленных центров, являющихся базами освоения природных ресурсов рассматриваемых территорий; 2) суровые природные условия, неблагоприятные для развития сельского хозяйства и создающие ряд затруднений для многих отраслей хозяйства в связи с длительными и холодными зимами, распространением вечной мерзлоты на большей части территории Севера, заболоченностью многих мест; 3) крайняя малонаселённость и более низкий уровень развития промышленности и транспортной сети по сравнению со старообжитыми районами; 4) повышенные по сравнению с южнее расположенными старообжитыми районами затраты общественного труда для освоения и эксплуатации при прочих равных условиях того же вида и качества природных ресурсов, что связано с указанными выше особенностями Севера»[5]. Постулат Севера как территории «к северу от экономически развитых районов страны», строго говоря, придаёт Северу значение «экономически НЕразвитой» территории. Далее об этом говорится прямо: «более низкий уровень развития промышленности и транспортной сети по сравнению со старообжитыми районами», «повышенные по сравнению с южнее расположенными старообжитыми районами затраты общественного труда…». Что важно: в этих соотношениях заложена относительность понимания Севера: по мере развития, Север может «исчезать» как Север, поглощаемый экономически развитой зоной. Однако не до конца. Славин показывает специфику Севера относительно других районов нового освоения в СССР, то есть, по сути, показывает Север как один из типов районов нового освоения: «Большинство юго-восточных районов освоения (Средняя Азия, Казахстан и др.), – пишет Славин, – как правило, густо населены. Но и малонаселённые территории пустынь и полупустынь (иногда более плотно населённые, чем тундры) под воздействием человека путём строительства систем орошения могут стать плодородными землями с большой плотностью населения. Практика развития производительных сил среднеазиатских республик в советское время даёт тому множество примеров. Районы же Севера, в которых климатические условия неблагоприятны для земледелия, никогда не смогут стать территориями плотного сельскохозяйственного заселения»[6]. Далее Славин делает оговорку, что даже «в отдалённый период», с учётом нового уровня знаний и технологий, «… плотность населения здесь будет во много раз ниже, чем в старообжитых и в подавляющем большинстве других, не северных, новых районов освоения, расположенных в более благоприятных климатических условиях. В этом заключается одно из важнейших отличий районов Севера от других новых районов освоения СССР»[7]. Таким образом, смысл Севера можно кратко сформулировать как «один из слабо развитых (но предназначенных для освоения) районов страны, специфика которого определяется редкой плотностью населения и бесперспективностью сельского хозяйства, что, в свою очередь, связано с суровостью природных условий.
|
Однако «оговорочное», требующее поправок и коэффициентов понимание Севера возобладает чуть позже. В массовой – запаздывавшей по отношению к научной где-то на полтора-два десятилетия – риторике в отношении Севера примерно до второй половины 1960-х преобладал образ тотального преобразования Севера. Все естественные преграды должны были быть сметены без сомнения.
В годы «оттепели» (когда, казалось, сменились на противоположные многие политические установки) официальная установка на «покорение» Севера ничуть не ослабла. Местами даже наоборот: если в довоенное время «особость» Севера подчёркивалась как повод героизации большевистской борьбы против этой особости (суть старорежимности), то в хрущёвское время, географическая специфика, специфика северности иной раз вовсе игнорировалась, как это показывает пресловутая история с кукурузой.
Знаменитый мультфильм «Чудесница» 1957 года про переселение кукурузы – замечательная иллюстрация пренебрежения географическими особенностями, и в частности, климатическими особенностями Севера, в хрущёвскую эпоху.
«- На Север, на край света… Она сошла с ума…
Там не бывает лета,
там круглый год зима!
-- А нам не страшен климат,
Есть вещи поважней!
Посмотрим, как нас примут
Хозяева полей…»
Кадр и цитата из мультфильма "Чудесница", 1957 г.
В то же время в искусстве происходит интересная «поправка» образа наиболее сурового, Крайнего Севера. Сохраняется общая рамка понимания Севера как естественной преграды, испытания, враждебной среды, которую преодолевали главные герои. Политические перемены внесли, однако, разницу: в сталинское время Север был фоном для свершения подвига «героическими советскими полярниками».
Во времена ранней оттепели Север преображала уже конкретная сильная личность. Новый, так называемый «суровый стиль» то и дело выбирал для сюжета именно покорителей Севера. Как пишут искусствоведы, «человек “сурового стиля” пребывал в состоянии романтического противостояния, борьбы с внешними обстоятельствами, сопротивления собственным слабостям. Внимание художников часто привлекали люди экстремальных профессий, чьи образы позволяли раскрыть этот конфликт особенно ярко»[8] -- и этими внешними обстоятельствами, подчёркивающими конфликт с собственными слабостями, и стал Север.Всей нашей работой практически руководит большевистская партия, её Сталинский Центральный Комитет, лично товарищ Сталин и товарищ Молотов. Партия Ленина—Сталина гениально определила грандиозную задачу освоения Севера и сумела успешно её разрешить. Это со всей яркостью подчёркивает, что наша партия, партия научного коммунизма, является величайшей созидательной силой. Только нашему советскому народу, который ведёт и вдохновляет партия Ленина—Сталина, удалось освоить Северный морской путь и завоевать Северный полюс.Из выступления тов. Папанина на XVIII съезде ВКП(б)
Смолин А. А., Смолин П. А. Полярники, 1960. Холст, масло[9].
Были у игнорирования специфики севера и иные, экономические причины, вышедшие на повестку дня как раз в хрущёвское время: типовые дома – это экономия средств, а какие-то «специальные северные» – непозволительная роскошь.
Коллизия «долго, но идеально для Севера или быстро типовым образом» остро показана в фильме Сергея Герасимов «Любить человека». Прототипом главного героя стал архитектор Александр Шипков, автор так и не осуществлённого проекта дома-пирамиды.
Кадр из фильма "Любить человека", 1972 [10]
Комплекс для районов Крайнего Севера. Архитекторы А.И. Шипков, Я. Трушиньш, 1965-1966 [11]
Как обличительно писал журнал «Юность»:
Притчей во языцех становятся построенные строителями из южных районов СССР дома в разных районах Крайнего Севера страны:«Где-то в конце пятидесятых годов до тундры докатил пятиэтажный блочный дом. Специалисты предлагают приспособить, подогнать его к условиям Заполярья. То уширять корпус, то оставить его узким, то ставить меридианально, то широтно, то объединять в „аэродинамические группы“, то держаться „сплошного замкнутого контура“ периметральной застройки — и всё это ради искомой гармонии между европейским городом, механически перенесённым на Крайний Север, и здешней природой и климатом»[13]
Похоже, только А.Н. Косыгин сломал барьер «неполиткорректности», открыто заговорив об «особости» Севера – после его визита в Талнах, тогда город-спутник Норильска.«…по мере индустриального освоения Севера туда бездумно завозились и эксплуатировались производственные, энергетические, транспортные, коммунальные и жилые технические системы, которые были созданы в лучшем случае в европейской России, а зачастую – на Украине и в Белоруссии, Средней Азии и на Кавказе. Яркое тому свидетельство – продуваемый всеми ветрами город алмазников Мирный, построенный по лекалам «Цветметпроекта», «армянские кварталы» в Надыме и «бакинские» в Сургуте»[14].
«Надо сказать, что в то время понятия «продукция в северном исполнении» не существовало. Норильск пользовался тем же самым, чем пользовалась остальная страна. Те же спецовки без утепления, типовые убогие хрущёвки, брезентовые рукавицы, в качестве топлива — уголь… Именно Косыгин своей властью распорядился относиться к Норильску не как к обычному городу и комбинату, а как к городу и комбинату, существующим в экстремальных — или, как минимум, отличных от других — условиях. Причём это касалось не только спецовок и «северных» домов»[15].
Так или иначе, только в конце 1960-х начинает разрабатываться техника «в северном исполнении».
Автор: Н.Ю. Замятина, канд. геогр. наук, ведущий научный сотрудник географического факультета МГУ им. Ломоносова, зам. ген. директора Института регионального консалтинга.
[1] Тараканов М.А. Эволюция пространственной локализации понятий «Крайний Север» и «Север» в России // Национальные интересы: приоритеты и безопасность. 2010. №26. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/evolyutsiya-prostranstvennoy-lokalizatsii-ponyatiy-krayniy-sever-i... (дата обращения: 22.05.2020). Интересно, как «отмежевывался» от этнического понимания Крайнего Севера классик экономического североведения С.В. Славин: «Изложенное выше понятие «Север» не соответствует территории «Крайнего Севера», установленной законодательством в 1931—1932 гг. В состав «Крайнего Севера» вошла, как указывалось в законодательных актах, «территория расселения малых народностей Севера», охватывающая выделенные в результате национального районирования округа и районы, населенные северными народностями. Этнический признак [выделено Славиным] являлся важнейшим при определении границ этой территории. Понятием же «Север» охватываются северные территории промышленного освоения природных ресурсов». (Славин С.В. Промышленное и транспортное освоение Севера СССР. М.: Экономиздат, 1961. Стр. 24).
[2] Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т.43. Стр. 227.
[3] http://ecsocman.hse.ru/data/172/808/1216/008Zamyatina.pdf
[4] XVIII съезд Всесоюзной коммунистической партии (б) 10—21 марта 1939 г. Стенографический отчет. ОГИЗ. Государственное издательство политической литературы. 1939. Стр. 330.
[5] Славин С.В. Промышленное и транспортное освоение Севера СССР. М.: Экономиздат, 1961. Стр. 8.
[6] Славин С.В. Промышленное и транспортное освоение Севера СССР. М.: Экономиздат, 1961. Стр. 9—10.
[7] Славин С.В. Промышленное и транспортное освоение Севера СССР. М.: Экономиздат, 1961. Стр. 10.
[8] Комментарий к картине «Полярники» на сайте «Виртуальный Русский музей»: https://rusmuseumvrm.ru/data/collections/painting/19_20/smolin_aa_smolin_pa_polyarniki1960_zh_8458/ (дата обращение 11.05.2020).
[9] https://rusmuseumvrm.ru/data/collections/painting/19_20/smolin_aa_smolin_pa_polyarniki1960_zh_8458/
[10] https://m.az.sputniknews.ru/event/20190830/421590306/Pamyati-Anatoliya-Solonitsyna-kazhdaya-rol---ka...
[11] http://bolshoyforum.com/wiki/images/5/5b/%D0%9A%D0%BE%D0%BC%D0%BF%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D1%81._%D0%9A%D1...
[12] http://zavtra.ru/blogs/giperboreya-shipkova, https://pbs.twimg.com/media/EVVcUx2XsAER_wk.jpg, http://film.arjlover.net/info/ljubit.cheloveka.2.avi.html
[13] Дом в Заполярье // Юность. 1976. № 7 (июль). URL: Http://how-much.net/publ/z/dom_v_zapoljare/12–1–0–1113.
[14] http://www.ids55.ru/ais/articles/2010-05-28-02-30-15/2982-2015-12-23-12-07-56.html
[15] https://profile.ru/archive/vremya-rekordov-111183/,
