Как британцы колокол возвращали. История одной соловецкой реликвии
К древнему монастырю подошла вражеская эскадра и потребовала выдать мяса и других припасов.
Любопытный англичанин
1912 год в истории Соловецкого монастыря был отмечен особенным знаменательным событием, имеющим не только духовное, но и политическое значение: британское правительство, не без помощи Черчилля – тогда министра Военно-Морских сил Великобритании – вернуло на Соловки колокол, похищенный английской эскадрой в Крымскую войну. Напомним, как происходили события…
В 1854 году к древнему монастырю подошла вражеская эскадра, с которой в ультимативной форме потребовали выдать англичанам мяса и прочих припасов. Настоятель Соловецкой обители архимандрит Александр ответил отказом, после чего монастырь буквально забросали ядрами – впрочем, без особого результата. Тогда к острову подошла шлюпка с депешей от командора эскадры Эрасмуса Оммани, который объявил, что раз монастырь принял на себя «вид военной крепости», то пусть готовится к обороне или присылает парламентёра с белым флагом. При этом в депеше оговаривалась, что комендант гарнизона должен отдать приказ сложить оружие. Монахи недоумевали: британцы полагают, что на монастырском острове есть гарнизон и комендант!
Переговоры, в которых участвовали представитель вражеской флотилии офицер Антон и настоятель Соловецкого монастыря архимандрит Александр, вошли в историю Крымской войны. Ныне место, где шли неудачные для англичан переговоры отмечено памятным знаком – так называемым Переговорным камнем (находится в трёх километрах от монастыря).
Переговорный камень на соловецком берегу, где 22 июня 1854 г. состоялись переговоры между настоятелем обители Александром и британским офицером Антоном. Фото А. Епатко. 2022 г.
Вечером бомбардировка повторилась: на Соловки полетели ядра, бомбы, гранаты и картечь. Однако святые Угодники Зосима и Савватий не допустили кровопролития: с обеих сторон не погиб ни один человек, хотя один из неприятельских кораблей был поврежден. В самой же обители повреждения были совсем незначительные.
Чтобы не уходить с пустыми руками, англичане высадились в скиту Андрея Первозванного, где надеялись поживиться…
Расположенный на небольшом острове, лежащем в недальнем расстоянии от монастыря, скит апостола Андрея известен тем, что в 1702 году его основал сам Пётр I, который приказал перестроить здешнюю часовню в храм во имя Св. Андрея Первозванного. На этот островок и высадились рассерженные англичане. В 1854 году в скиту находились всего два отшельника, один из которых был «из чухон» и лишь недавно принял православие: по-русски он почти не говорил. Британцы общались со вторым – старцем. До нас дошло его имя – Мемнон. Как видно дальше из разговора, он был участник Наполеоновских войн[1]. Последнему устроили форменный допрос: спрашивали, сколько в монастыре войск и орудий. Затем внимание гостей переключилось на скитскую живность: баранов, бегающих по острову, англичане перестреляли, а козла пожалели.
Наконец, старец не выдержал и стал укорять вояк:
«- Как вам не грех нападать на святыню? Вам слава будет, когда вы города будете брать, а не монастырь… Я и сам солдатом был, и в Париже был, и города брал, а церквей мы не касались.
Переводчик перевел… Офицеры молчали. Наконец, толмач сказал старцу:
- Мне жаль вас. Россия добрая, а я у вас по городам многим бывал – и в Киеве в пещерах был. Что ж нам делать? Мы действуем, как нам приказано…»
Через месяц британская эскадра снова «осчастливила» своим посещением Заяцкий остров. На этот раз англичане, раздражённые неудачей под Архангельском, были сильно злы – как сказано в монастырском донесении, они разрубили топором двери храма Андрея Первозванного, разбили кружку, рассыпали медные деньги по полу, растворили Царские врата, раскрыли «Святой Жертвенник» и сняли большой колокол с колокольни скита. Последний увезли в Англию, где поместили в качестве трофея в Морском соборе Портсмута. В начале XX века – с укреплением дипломатических отношений с Соединенным Королевством – в Великобритании стали ходить разговоры о возможном возвращении реликвии. «Лучшие сыны своей родины – англичане – начали cознавать ошибку своих ближайших предков, захвативших в 1854 году колокол, – писало одно монастырское издание, – и, таким образом, всё естественнее являлась потребность в изглаждении старого греха. Поэтому англичане и решились возвратить пленный колокол Соловецкой обители, дабы не оставалось какого-либо неудовольствия между двумя дружественными нациями, на почве хоты бы исторически-минувших времён».Эпопея с возвратом реликвии началась с приезда на Соловки англичанина Эдуарда Келара, прибывшего на Белое море как частное лицо. Осматривая монастырь, гость ознакомился с историей нападения своих соотечественников на Соловки в 1854 году. В разговоре с иностранцем архимандрит Иоанникий высказал гостю «своё нерасположение к английской нации и указывал при этом на поранение от ядер в иконе Знамения Божией Матери, находящейся на западной стене Преображенского храма». При этом Настоятель упомянул о высадке британцев в Андреевском скиту, откуда и был вывезен колокол.
По-видимому, этот рассказ произвёл сильное впечатление на английского гостя, который решил разобраться, почему так случилось, что реквизированный в эпоху Крымской войны колокол до сих пор красуется в соборе Портсмута. Откладывать дело в долгий ящик Келар не стал: об этом говорит его письмо, пришедшее Иоанникию вскоре после отъезда британца на родину. Отметим, что письмо было написано по-русски, так как Келар хорошо владел языком Пушкина и Толстого…
«Лондон. 12 июля 1912 года.
Его Преосвященству
Господину Архимандриту,
Соловецкий монастырь,
Белое море.
Вы, вероятно, помните, что летом 1908 года я посетил Ваш прекрасный монастырь, – писал Келар. – Я имел честь быть представленным Вам госпожой Поповой и её сыном г. Германом Шульцем. В гостинице я провел три приятных дня, причем мне показали древние и ценные богатства и вообще – устраивали поездки в разные скиты. Узнав от монахов и от семейства Поповых, что в 1854 году английские военные суда бомбардировали монастырь, я постарался передать Вам и Вашим братьям, что уверен в том, что всё это произошло по ошибке и вследствие недоразумения. Мне кажется, что подле висящего ныне [в Портсмуте] колокола, над остатками английских пуль, находится надпись, относящаяся к этому происшествию[2].
По возвращению в Англию, – продолжал Келар, – я занялся изысканием способа услужить Вам и изгладить негодование, возбужденное поступком англичан в 1854 году. Я познакомился с сыном английского адмирала, и он был настолько любезен, что передал мне копию одного из писем своего отца по этому предмету, из которого я узнал, что колокол был взят из Вашего монастыря и повешен в английской церкви при адмиралтействе в Портсмуте.
Состоя членом Лондонской Торговой Платы, я доложил об этом Русскому Отделу, представитель которого г-н Морган снёсся с Морским министром, высокопочтенным г. Уинстоном Черчиллем, а последний сделал распоряжение о возврате колокола, и я надеюсь, что Вы без сомнения, скоро узнаете, что колокол возвращён на свою русскую родину.
Мне чрезвычайно приятно, что мне возможно было, хотя в незначительной мере, отплатить Вам за Ваше широкое гостеприимство.
Честь имею оставаться, Ваше Преосвященство.
Ваш покорный слуга.
Edward Frederik Kelaar»
Возвращение колокола
Задолго до того, как это письмо попало на Соловки, в Архангельское подворье Соловецкого монастыря неожиданно пришла телеграмма следующего содержания:
«Архимандриту Иоанникию. Великобританское правительство возвращает Соловецкий колокол, отнятый пятьдесят четвертого года. Святейший Синод Предписывает около двадцатого июля встретить колокол в монастыре Благочестно, торжественно поднять по установленном чине на прежнее место.
Прокурор Синодальной конторы Степанов
7 июля 1912 г».
В тот же день, после литургии и акафиста у мощей преподобных Зосимы и Савватия, телеграмма была оглашена епископом архангельским и холмогорским Нафанаилом. Поздравляя братию с грядущим возвращением реликвии, епископ добавил: «Пусть же сей колокол призывает своим звоном всех православных христиан и все народы, со всех концов обширнаго нашего дорогого Отечества, на поклонение Господу Богу и Его святым угодникам, преподобным Зосиме и Савватию, в здешней богоспасаемой обители Соловецкой».
10 июля управляющий губернией, архангельский вице-губернатор Брянчанинов получил из Министерства внутренних дел донесение, в котором было подтверждено, что Британское правительство изъявило намерение возвратить Российской Империи колокол, увезённый в 1854 году в Англию. При этом министр добавлял, что доложил об этом императору Николаю II. Немногим позже пришло сообщение, что живейшее участие в этом действе примет английский вице-консул в Архангельске и Морской агент Великобритании Гренфелль, который специально для этого прибудет из Лондона
3 июля 1912 года Святейший Синод постановил, что передача состоится в Соловецком монастыре. Вместе с этим Синод постановил поручить настоятелю монастыря с братией встретить колокол «благочестно» и торжественно поднять его «по установленному чину» на прежнее место. Одновременно была разработана специальная программа торжеств, которую разработал вице-губернатор Брянчанинов:
1. Прибытие колокола железной дорогой в Архангельск (предполагалось, что колокол прибудет из мурманского порта).
2. В присутствии представителей администрации, духовенства, войск и горожан состоится торжественный акт передачи, включающий молебен и церковный парад.
3. Торжественный банкет в честь представителей Великобритании.
4. Отправление колокола пароходами в Соловецкий монастырь в сопровождении представителей администрации.
5. Уже в Соловках – передача колокола обители, которая пройдёт в присутствии вице-губернатора и представителей Великобритании.
В монастырь был командирован старший советник архангельского губернского правления коллежский советник Александр Макаров. Он согласовал с обителью и разработал окончательную программу:
1. При передачи колокола в Архангельске представителем от монастыря будет смотритель Соловецкого подворья иеромонах Иннокентий.
2. Для доставки колокола из Архангельска в монастырь будет командирован пароход «Вера», на котором прибудут в обитель почётные гости во главе с губернатором.
3. Колокол благочестно встретить крестным ходом на Царской пристани, передачу его настоятелю совершить в Святых вратах, торжественно поднять по установленному чину на Царскую колокольню. После этого – божественная литургия и торжественное молебствие.
4. Обед в братской трапезной, осмотр монастыря и отбытие по желанию.
Здесь следует обратить внимание на третий пункт: колокол решено было возвращать не на своё законное место в Андреевский скит (ввиду его отдалённости и непосещаемости богомольцами), а поместить на Царскую колокольню – «наряду» с колоколом императора Александра II, именуемым Благовестником. Одним словом, «пленный» колокол было решено не «утаивать», а повесить на виду у всех.
25 июля управляющий Архангельской губернией вице-губернатор Брянчанинов известил архимандрита Иоанникия, что, по полученному им телеграфному сообщению, колокол прибудет в Архангельск не позднее 29 июля. Он также добавил, что из столицы выехал «великобританский» морской агент для торжественной передачи реликвии.
За здоровье короля Георга и Николая II!
Ожидаемый колокол прибыл 30 июля с пароходом «Кеннет». Он был упакован в специальный ящик. Вес реликвии вместе с ящиком составлял 15 пудов 14 фунтов. В этот день Соборная пристань Архангельска была украшена мачтами, флагами и гербами двух стран – России и Великобритании. К 12 часам дня к пристани подошёл Соловецкий пароход «Вера», а к нему пришвартовался «Кеннет».
К двум часам на пристань стали съезжаться главные лица предстоящего торжества: управляющий губернией, консулы, городской глава, видные общественные деятели; на торжество собралось множество народа со всего города. Наконец, прибыл морской агент Великобритании Гренфелль. Вскоре все упомянутые лица переместились на пароход «Вера». На глазах собравшихся «посредством лебедки» колокол был спущен с английского судна и переправлен на «Веру», где на корме для этого был устроен специальный помост, покрытый красным сукном.
После этого действа правитель канцелярии губернатора Садовский огласил акт передачи «от лица Английского правительства – правительству Русскому». В акте торжественно сообщалось, что представитель Императорского Российского Правительства, временно управляющий Архангельской губернией, вице-губернатор, камер-юнкер Двора Его Величества, Владимир Николаевич Брянчанинов в присутствии духовенства и гражданских чинов принял от представителя британского посольства, морского агентства командора Гренфелля колокол Соловецкого монастыря, увезённый в Англию в 1854 году. Упоминалось даже имя того святотатца, который посягнул на монастырскую реликвию. Речь шла о командире британской эскадры Эрасмусе Оммани, который 60 лет назад предъявил монастырю ультиматум о сдаче гарнизона Соловецкой крепости[3]. Акт приводит краткое описание колокола: «На нём изображение Казанской Божией Матери и надпись: 1852 г. лили сей колокол Вятской губернии города Слободскаго братья Бакулевы».
Далее сообщалось, что настоятелю монастыря с братией было поручено встретить колокол «благочестно и торжественно поднять, по уставленном чину, не прежнее место».
При подписании акта Брянчанинов провозгласил: «С глубокой благодарностью к Английскому правительству правительство Его Императорского Величества принимает колокол. Передача этой дорогой для нас святыни ярко свидетельствует о симпатии и дружбе между обеими великими державами. Пью за здоровье короля Великобритании, императора Индии Георга IV. Ура!». Тост был покрыт многократным «ура!». Оркестр исполнил английский гимн.
Затем бокал поднял представитель Великобритании Гренфелль. На хорошем русском он сказал следующее: «Я весьма счастлив, что на мою долю выпала честь передать Российскому правительству колокол и, надеюсь, что с передачей колокола старый грех будет забыт. За здоровье Государя Императора Николая II! Ура!».
Автор: Андрей Юрьевич Епатко, старший научный сотрудник Государственного Русского музея.
[1] Известный архангельский историк беломорский культуры Ксения Гемп писала, что лоция Белого моря содержит два любопытных топонима – банка (мель) Ватерлоо и остров Мельдау. Исследовательница предположила, что эти не характерные для Беломорья топонимы принесли на Север участники взятия Парижа в 1814 году. Среди них, по данным Гемп, были и жители Поморского берега. Поэтому участие соловецкого старца в Наполеоновских войнах не кажется невероятным событием.
[2] Любопытное замечание Келара: из него следует, что англичане сначала «упражнялись» в стрельбе по колоколу, а затем решили взять его как трофей.
[3] К тому времени Оммани уже восемь лет как скончался. В России и особенно на Соловках он – «святотатец», а в Великобритании его чествует как адмирала и известного полярного исследователя. Эрасмус Оммани родился в Лондоне в 1814 году. Начал службу на флоте в 1826 году двенадцатилетнем юнгой, а уже в следующем году – в возрасте тринадцати лет! – принял участие в знаменитом морском Наваринском сражении. В 1835 году Оммани впервые посетил Арктику. На судне под командованием знаменитого полярного исследователя Джона Росса он был послан в море Баффина на спасение нескольких зажатых льдами китобойных судов. За этот опасный поход молодой лейтенант получил особую благодарность от Адмиралтейства. Следующая встреча с Арктикой случилась в 1850 году, после того как Оммани получил назначение на судно «Помощь», входившее в состав группы кораблей, направленных на поиски экспедиции Франклина. Именно Оммани удалось найти первые следы этой экспедиции на о. Бичи и мысе Райли (Канада). Во время зимовки 1850-1851 гг. Оммани описал западное побережье острова Принца Уэльского, обнаружил место древней стоянки эскимосов, провёл большое количество наблюдений вблизи северного магнитного полюса. После Крымской войны и не слишком успешных действий на Белом море Оммани служил на многих морях и океанах. В отставку вышел в 1877 году полным адмиралом. За свою службу и, в частности, арктические исследования Оммани был избран почётным членом Британского Королевского географического общества. Тогда же возведён в рыцарское достоинство, а в 1885 году получил звание почётного доктора права Монреальского университета (Канада). Долгая жизнь знаменитого морехода завершилась в имении сына в Портсмуте в 1904 году. Его именем назван маленький островок в архипелаге Земля Франца-Иосифа.
