Когда начинается и где заканчивается «большое Поморье». В завершение темы

Село Кимжа. Фото Александра Журавлёва

Ошибка С.Ф. Платонова

Особенностью самой популярной, выдержавшей несколько изданий монографии С.Ф. Платонова «Очерки по истории Смуты» является совершенно неакадемический с современной точки зрения стиль её исполнения. Свои утверждения, в том числе концептуальные, в том числе и по Поморью/Поморским городам, С.Ф. Платонов не сопровождал по тексту ссылками на исторические документы (источники). Указание на литературу и источники он перенёс в приложение, не связав их перечень там со своими конкретными высказываниями по тексту.

Итак, Платонов в начале своей монографии определённо утверждает, что «все названные области [разумеется, и Поморье] постоянно упоминаются в разрядных росписях и иных документах XVI–XVII веков как общепринятое деление страны».(1) При этом, как мы уже писали, С.Ф. Платонов относил появление «Поморских городов» к периоду опричнины.

Мы досконально просмотрели все опубликованные разрядные книги и летописи за ХVI век периода правления царя Ивана Грозного и не обнаружили в их текстах каких-либо упоминаний «Поморских городов».(2) Царственная книга в сообщении об основании опричнины и распределении городов молчит в отношении «Поморских городов/«большого Поморья».(3) Аналогичным образом дело обстоит и с опубликованными актами до периода опричнины.

Подобное наблюдение позволяет сделать вывод о спекулятивности в своём основании концепции С. Ф. Платонова о создании «предрегионов» типа «Поморских городов» в период опричнины. Создание «предрегионов» и региональная историографическая концепция Смуты С.Ф. Платонова должны стать темой отдельного диссертационного исследования. Эта научная проблема нашего историографического наследия стала очевидной и будет выполнена.

«Поморье» в летописях

Исследование разрядных книг начала ХVII века определённо свидетельствует об упоминаниях «Поморских городов» в них только с периода Смуты.(4)

Что касается летописей, то упоминание о «Поморских городах» начинает встречаться лишь в продолжении Никоновской летописи, в т.н. «Новом летописце», опять же в сообщениях о Смуте.(5) Вот, например, первое летописное упоминание «Поморских городов» мы встречаем в сообщении о падении Тулы в октябре 1607 года: «А Ивашка Болотникова и Федьку Нагибу и иных товарищев сослал в Поморские городы и там их повеле казнити».(6)

Между тем, в местных летописях – в Холмогорской летописи и в Двинской летописи упоминаний «Поморья» и «Поморских городов» совершенно нет.(7)

В более поздней начала ХVIII века Двинской летописи издания А.А. Титова о Поморье сообщается один единственный раз в известии о событии Смуты в 1614 года. Однако здесь речь идёт не о «Поморских городах», а о «малом Поморье» – Поморском береге в районе Сумского и Кемского острогов.(8) При этом публикатор летописи не отличил в понятии «Поморье» топоним и дал его со строчной буквы. По этой причине «поморье» в издании А.А. Титова не попало в географический указатель издания.

Сплошное исследование источников (исторических документов) позволяет сделать определённый вывод в отношении «Поморских городов». Первое упоминание «Поморских городов» датируется 1588 годом и встречается оно в царской грамоте царя Федора Ивановича двинским таможенным целовальникам.(9) Вот этот текст: «А кто двинянинь или иногородецъ Поморскихъ городовъ и волостей всее Новгородскіе земли, купивъ соль или продавъ, възвѣситъ, и пудовщикомъ имати вѣсчего съ рубля по двѣ денги съ продавца».

Косвенным указанием на существование «Поморских городов» ранее 1588 года – в 1583 году – является датированная жалованная грамота царя и великого князя Ивана Васильевича «о имании с перевозов на реках Волге и Которосли», в которой упоминались «поморские люди» – понятие, известное по другим документам ХVII века как население «Поморских городов». Вот этот текст: «В Ярославле перевоз на Волге и на Которосли и гости-де агличене и многие поморские торговые люди ездят с товаром через Волгу и через Которосль сильно... А вперед которые агличане и поморские торговые люди учнут возити с товары через Волгу и Которосль сильно и вы б тем агличаном и всяким поморским людем с себя и с своих товаров велели архимандриту Феодосию з братьею перевоз давати по их жаловалной грамоте».(10)

Отметим дальше, что «Поморские города» было сокращённой формой принятого в приказном делопроизводстве понятия. Полная форма выглядела так: «поморские города, посады и уезды».(11) Таким образом, «Поморские города» в приказном делопроизводстве обозначали не конкретные города, которых зачастую в отдельных административных единицах вовсе и не было, а на самом деле уезды.

Дальше в нашем рассмотрении мы отметим ещё одно понятие, связанное не с «Поморскими городами», а с «малым Поморьем», достаточно представленное в актах конца ХVI века и дальше в ХVII веке – это т.н. «Поморские волости». Подчеркнём: понятие «Поморские волости» не связано и не является синонимом «Поморских городов». Оно прямо касается Поморского берега Белого моря и связано с Сумским и Кемским острогами с конца ХVI века. Оно обозначает вотчину Соловецкого монастыря в Западном Беломорье.(12) Вотчинная царская грамота Соловецкому монастырю сообщала о том, что Кемская волость располагалась в Поморье.(13) «Поморские волости» и «Поморье» были синонимами. Это видно по текстам документов. К Поморью в грамоте 1577 года отнесена вне Поморского берега волость Умба, располагавшаяся в Западном Беломорье на Терском наволоке Кольского полуострова.(14)

Ещё одно встречающееся в документах понятие: «Поморская область» как синоним «Поморских волостей» упоминается в письме игумена Соловецкого монастыря Антония шведскому королю Карлу IX от 12 марта 1611 года.(15) 

Холмогорцы и поморцы, Поморье и поморье

В «Поморских волостях» живут «поморцы»(16), они себя так называют, и их так называют.

Впервые понятие «поморцы» встречается в исторических документах в Новгородской летописи по списку П.П. Дубровского в записи под летом 7034 (1526): «Того же лѣта 34-го приѣхаша ко государю великому князю Василью Ивановичю на Москву поморцы и лоплене с моря окияна, ис Кандолжьскои губе усть Невы рекы, из дикои Лопи».(17)

Впервые в актах «поморцы» упоминаются в грамоте великого князя Ивана Васильевича в Каргополь от 18 декабря 1546 года: «…каргополцы, и онежане, и турчасовцы, и порожане, устьмошане, и мехренжане, ѣздятъ къ морю соли купити, да купивъ де у моря соль у поморцовъ да возятъ ея въ Турчасово и на Порогъ…».(18) В грамоте перечисляются местные идентичности Каргопольского уезда, которые противопоставляются идентичности «поморцы».

Во второй половине ХVI века имеются грамоты, доказывающие, что «поморцы» (вариант: «поморянин») было именно идентичностью населения западного Беломорья.(19) «Поморцы» проживали в «Поморских волостях». Так, например, в акте о возобновлении Пертоминской Преображенской пустыни 1683 года «поморцы» противопоставляются холмогорцам: «А суды подъ тѣ припасы нанять и гребцовъ и работныхъ людей подрядить охотниковъ изъ колмогорцовъ и Архангелского города жителей уѣздныхъ людей и изъ поморцовъ».(20) Таких примеров о локализации «поморцев» в Западном Беломорье можно найти множество.

К «Поморским волостям» в связи с вотчиной Соловецкого монастыря во второй половине ХVI века в исторических документах относили: Кемь, Суму, Подужемье, Шую, Пебозеро, Маслоозеро, Сухой Наволок, Вирму, Нюхчу, Унежму, Кереть, Порью-губу, Кандалакшу, Варзугу, Умбу и Колу (вариант — Усть-Колу).(21) Все эти топонимы, за исключением Колы, локализуются в Западном Беломорье. В Поморье названа и волость на реке Поной севернее Терского берега на Кольском полуострове.(22)

В сотной грамоте Варзужской волости 1576 года упоминаются и поморские писцы, которые писали «всю Поморскую землю», под которой следует понимать именно «Поморские волости» или «Поморье».(23)

Однако единичный случай в середине ХVI века среди документов мы находим, когда «Поморье» обозначено на восточном берегу Белого моря в Золотице (совр. поселение Летняя Золотица).(24) Вообще в случаях с «Поморьем» в текстах первоисточников необходимо учитывать разницу в публикациях между строчными и заглавными буквами в начале слова. Издатели в публикациях исторических документов в ХIХ веке чаще всего писали «Поморье» с заглавной буквы, но встречается и со строчной, в результате чего топоним не попадал в составляемые географические указатели издания. В случае написания с заглавной буквы получался топоним, хотя в оригинальных текстах исторических документов ХVI-ХVII веков «поморье» обычно писалось со строчной и могло обозначать просто «берег моря». Другой вариант с «Поморьем» – это раздельное написание слова «по морю», передаваемое публикаторами слитно.

Т.е. в русском языке было слово «поморье», которое не было изначально топонимом, а просто было отдельной лексической единицей для обозначения «морского побережья». Так что вполне может быть, что в акте с упоминанием Золотицы под «поморьем» следует разуметь не топоним, а понятие для обозначения побережья.

В этой связи анализ актов российского государственного законодательства ХVIII века позволяет отметить существование различных «поморий» в разных концах Российского государства. Так, например, имеются упоминания «астраханских поморских казенных рыбных ловель», кронштадтских и ревельских «поморских магазинов».(25)

Из грамот, адресованных в Сибирь, можно решить, что пространство «Поморских городов» в ХVII веке не считалось Русью, поскольку «поморские города» по тексту документов противопоставлялись «русским городам».(26) Однако ряд документов ХVII века позволяет заключить, что «Поморские города» все-таки находились в Руси.(27)

Поморские города и поморские жители

Возникает вопрос о тождестве понятий «Поморские города» и «Поморье». По крайней мере, С.Ф. Платонов и М.М. Богословский в своё время сочли, что это синонимы.

В исторических документах ХVII века сохранилось огромное множество упоминаний «Поморских городов». Но при этом мы обнаружили только два исторических документа за этот период, в которых по тексту очевидно, что понятие «Поморье» употребляется для обозначения пространства «Поморских городов». При этом, заметим, оба эти документа не были связаны с приказным столичным делопроизводством. Они были созданы вне его.

Так, в отписке суздальского воеводы Федора Плещеева тушинскому гетману Яну Сапеге от декабря 1608 года читаем: «А нынѣча писалъ язъ къ Государю о томъ же, что съ Костромы, и изъ Галича, и изъ Поморья, идутъ многіе люди войною, наспѣхъ, и идучи приводятъ къ крестному цѣлованью на Васильево имя Шуйского».(28)

В сказке служилого человека Михаила Стадухина о реках Колыме, Чюхче, Анадырь и о населении по их берегам от 26 апреля 1647 года сообщается: «А тот де остров Камень в мори пояс, они и промышленные люди смечают все то один идет, что ходят ис Поморья с Мезени на Новую Землю, и против Енисейского и Тазовского, и Ленского устья тот Камень та ж все одна, что называют Новою Землею».(29)

Таким образом, тождество понятий «Поморье» и «Поморские города» весьма проблематично.

Как мы уяснили ранее, понятие «Поморские города» было связано с приказным делопроизводством и центральными практиками управления ХVII века. Поэтому это понятие уходит из оборота вместе с петровскими реформами государственного аппарата и реформами административного управления, связанного с созданием губерний. Однако анализ государственных актов опубликованных в «Полном собрании законов Российской империи» издания М. М. Сперанского показывает, что понятие «Поморские города» достаточно редко, но всё-таки встречается в государственных актах и после означенных петровских реформ.(30). Последний случай употребления термина «Поморские города» мы отмечаем в сенатском указе об искоренении беспорядков и злоупотреблений, открывшихся в Олонецкой губернии от 7 февраля 1782 года.(31) Аналогичным образом единичен случай использования в ХVIII веке понятия «поморские волости», связанного с Западным Беломорьем.(32)

В качестве населения «Поморских городов» в соответствующей документации используется понятие «поморские люди». С этим понятием связаны такие словоупотребления как «поморские мужики», «поморские промышленники», «поморские крестьяне», «поморские жители».(33) Означенные понятия могли встречаться и в следующих вариантах: «Поморских городов тяглые и крепостные люди»; «Поморских жителей торговые люди», «Поморских городов беглые крестьяне», «крестьяне из Поморских городов», «Поморских городов всяких чинов жители и уездные пашенные крестьяне».(34) Здесь следует особо подчеркнуть, что понятие «поморцы» не было синонимом «поморских людей» и других названных выше понятий, связанных с обозначением населения «Поморских городов».

Интересный факт, что понятие из ХVII – начала ХVIII века «поморские жители», связанное с понятием «Поморские города», в единственном случае мы встречаем в творчестве М.В. Ломоносова за 1762-1763 годы: «По взятии Ермаком Сибирского царства и по многих приращениях на восток Российской державы, произведенных больше приватными поисками нежели государственными силами, где казаки, оставшиеся и размножившиеся после победитела в Сибире, также и поморские жители с Двины и из других мест, что около Белого моря, главное имеют участие...».(35)

Титулование патриарха Никона

Отдельным пунктом в нашем исследовании стоит отметить присутствие «Поморья» в титуле патриарха Никона (1652-1666). Звучал он следующим образом: «Святейший Никон, Божиею милостию великий господин и государь, архиепископ царствующего великого града Москвы, и всея Великая и Малая и Белая Росии, и всея Северныя страны, и Помория, и многих государств Патриарх».(36)

Конечно, по логике текста можно предположить, что в титуле патриарха Никона «Поморье» в данном контексте обозначает «Поморские города». Однако можно и по-другому объяснить попадание «Поморья» в титул патриарха Никона. До избрания на патриаршество Никон более трёх лет был митрополитом Новгородским. «Поморье» было в титуле митрополита Новгородского после преобразования в 1589 году Новгородской архиепископии в митрополию. В частности, митрополит Исидор (1602-1619) носил титул «митрополита Новгородского и всего Поморья». Известна жалованная грамота царя Бориса и царевича Фёдора Борисовича игумену Соловецкого монастыря Исидору до избрания его митрополитом, которая подтверждает право сбора таможенных пошлин на подконтрольной монастырю территории Поморских волостей.

Можно предположить, что в титул митрополита Новгородского и всего Поморья последнее попало в результате расширения территории Новгородской епархии в ХVI веке и создания связанных с ней новых церковных приходов и новых монастырских обителей в Западном Беломорье («Поморских волостях» по тогдашней терминологии) и на Кольском полуострове. Этот сектор в Западном Беломорье и на Коле и именовался «Поморьем» в документах второй половины ХVI века

В общем, вопрос о «Поморье» в титуле патриарха Никона и митрополитов Новгородских нуждается в отдельном изучении. Одно определённо: в титуле царя Алексея Михайловича «Поморье» отсутствовало. Зато там присутствовал «Север»: «и иных многих Восточных и Западных и Северных владений и земель Отчич и Дедич и Наследник, Государь и Обладатель». По определению «Север» – всея Северные страны» – титул патриарха Никона сближался с царским титулом царя Алексея Михайловича. У предшественника патриарха Никона патриарха Иосифа (1642-1652) и у его преемника патриарха Иоасафа II (1667-1672) «Поморье» отсутствует в титуле. Очевиден и тот факт, что в титуле нового владыки созданной в 1682 году епископии Холмогорской и Важской «Поморье» отсутствовало. Отсутствует оно и теперь в титуле митрополита Архангельской митрополии, хотя Архангельская область и именуется неофициально «Поморьем», в том числе и самим нынешним митрополитом Архангельским и Холмогорским Корнилием.

Рукописный атлас Семёна Ремезова

Ещё один момент. В отношение «большого Поморья» со мной пытались дискутировать, предъявляя знаменитый первый русский рукописный географический атлас Семёна Ремезова (1642-1721), известный под названием «Чертёжная книга Сибири» 1701 года.(37) Один наш оппонент – преподаватель САФУ – утверждал, что «большое Поморье» обозначено на одной карте в атласе Ремезова.

На л. 44 имеется подпись: «Чертёж вновь великопермские и поморие печерские и двинские страны да соловецкие проливы с окресными жилищами». Очевидно, что в означенном тексте слово «поморие» обозначает побережье Белого моря и Северного Ледовитого океана.

На л. 46 на рукописной карте на пространстве севернее Архангельска имеется надпись красной киноварью «Поморие».

Это единственная известная карта ХVII-ХVIII веков с локализацией «Поморья». Казалось бы, что это «Поморие» у С.У. Ремезова и является репликой на карте понятия Поморья/Поморских городов. Однако на карте на л. 48 «Поморская» соотносится своим расположением напротив с «островом Соловецким». При этом под «островом Соловецким» понимается полуостров Канин. Поэтому вполне естественен вопрос: а не изобразил ли Семён Ремезов на самом деле с ошибочной локализацией на карте «малое Поморье», расположенное в действительности на Поморском берегу напротив Соловков? Возможно, С.У. Ремезов ошибочно локализовал этот Поморский берег напротив «острова Соловецкого» севернее Архангельска.

Заметим, что рядом у С.У. Ремезова имеется ещё одна ошибка. Он отнёс Кольский полуостров целиком к шведским владениям, подписав его земля «Швитская». На самом деле Кольский полуостров числился в ХVI-ХVII веке в совместном владении русского царя и датского короля, хотя фактически управлялся русскими.

«Поморье» и «поморы» как концепт политической мифологии

Из всех российских «предрегионов» ХVII века «Поморским городам» в нашей советской и постсоветской российской историографии ХХ века повезло больше всего благодаря условному прочтению понятия. Какое-то там «Замосковье» не пошло из истории в жизнь, а вот «Поморье» пошло. Уже С.Ф. Платонов и М.М. Богословский в начале ХХ века предложили считать через запятую «Поморские города» – «Поморьем», хотя подобный синонимический ряд в приказной практике, строго писавшей по образцам, был весьма проблематичен. Со временем в отечественной историографии смыслы были изменены и дальше. «Поморские города» с запятой в текстах советских и постсоветских историков пропали, а осталось только одно «Поморье», которое в трактовках стало получать значение обширного приарктического региона.

В этом значении «Поморье» вышло из историографии дальше в практическую политику и стало с 1990-х годов вторым неофициальным названием региона Архангельской области. В итоге в статью 3-ю Устава Архангельской области было записано: «На территории Архангельской области поддерживаются и поощряются традиции русского поморского Севера». «Большое Поморье» было врезано в понятие «Русского Севера». В итоге получили синтетическое понятие: «Поморский Север».

«Поморье» стало главной темой архангельского регионализма. Современное мифическое историческое сознание, вышедшее из АГПИ, переименовало Архангельскую область в «Поморье», при том что в первоисточнике речь идёт исключительно о «Поморских городах». При этом о «Поморских городах» местные историки не забыли – они о них просто не знают.

В этом отношении в региональной историографии в Архангельске пошли ещё дальше. Так, например, в местном краеведческом музее в Архангельске (АОКМ) в постоянной экспозиции, посвящённой «Поморью в ХVI–ХVII веках» на одном стенде можно прочесть: «Культурным административным и ремесленным центром Поморья в этот период являлись Холмогоры». Т.е. спекуляции в отношении находившихся в первоисточнике «Поморских городов» превратили «Поморье» ХVI–ХVII века в регион с административным и культурным центром в Холмогорах! Заметим, что исторические «Поморские города» не знали какого-либо административного центра.

При этом оказывается в версии АОКМ, что «Поморье было одним из наиболее социально-экономически развитых регионов Русского государства». Оказалось, что научные сотрудники АОКМ с дипломами историков не знают, на территории какой собственно административной единицы в ХVII веке располагались Архангельск и Холмогоры. Они полагают – в Поморье, и никогда не слышали про Двинской уезд!

Кстати, принятый приём прочтение «Поморских городов» «Поморьем» объясняет и пробел в отношении последнего в классической русской историографии ХIХ века. Н.М. Карамзин, С.М. Соловьёв, В.О. Ключевский просто не догадались прочесть подобным образом «Поморские города» в первоисточнике для своих трудов. Поэтому «Поморье» отсутствует в их сочинениях, хотя «Поморские города» и встречаются по тексту у них. Этот историографический парадокс доказывает позднее по хронологии происхождение исторической концепции «большого Поморья». Это ХХ век. Особое прочтение понятий «Поморские города», «поморские люди» – это исключительно уже ставший бессознательным метод современной историографии. «Поморье» и «поморы» превратились в историографическую не подвергаемую какому-либо сомнению традицию!

Однако заметим: первым, кто прочитал в документах, хранящихся в московском архиве, «Поморские города» как «Поморье» был всё-таки В.Н. Татищев в начале ХVIII века. Участие В.Н. Татищева в создании мифа о существовании региона «Поморье» – лишь один маленький пунктик в огромном ряду претензий к его творческому наследию в современной научной историографии. Отличие в прочтении В.Н. Татищева и М.М. Богословского заключается лишь в том, что последний знал «поморов», а В.Н. Татищев – нет.

Аналогичным образом приём своего собственного прочтения был применён к такому понятию, связанному с «Поморскими городами», как «поморские люди». «Поморские люди» в текстах советской историографии превратились в «поморов», иначе – в «русских поморов». Таким образом, для подобного прочтения исторического документа было взято понятие из другой исторической эпохи – из ХIХ века, когда «русские поморы» или просто «поморы» либо населяли Поморский край Архангельской губернии, либо были населением Поморья – края на берегу Белого моря между Онегой и Кемью, или Кандалакшей, либо считались промышленниками, проживавшими в Архангельской губернии. Понятие «поморы» стали применять к эпохе, когда его просто не существовало. Оно появилось в конце ХVIII века и было развитием понятия «поморцы».

В итоге собственное прочтение создало множественные смыслы в отношении понятия «поморы». Для другой эпохи – ХVI–ХVIII веков и ранее – мифические «поморы», населявшие мифическое «большое Поморье», стали в современной историографии персонажами большого исторического мифа. В нём «поморы» освоили Сибирь и Аляску, плавали по Северному Ледовитому океану на Грумант в ХV веке, ходили по морю в Англию и вокруг Скандинавского полуострова в позднее Средневековье. Миф развивали – и к началу ХХI века получили «поморов», субэтнос и этнос, то ли с финским субстратом в своем основании, то ли со скандинавской генетикой на уровне индивидов.

Трудно определить, кто и по какой причине в Москве в конце ХVI века на обширной приарктической территории для тамошних уездов избрал определение «поморские». Однако определённо «Поморские города» тогда были не отдельным регионом, а столичной приказной практикой для обслуживания региональной политики. В этом плане примечателен круг столичных ведомств в документах, которых использовалось понятие «Поморские города». Он достаточно ограничен. Поэтому, например, понятия «Поморских городов» совершенно не знает официальное географическое описание России первой половины ХVII века в «Книге большому чертежу».(38)

Но понятие «Поморские города» определённо использовали в документах тогдашнего военного ведомства – Разряда. Его использовали (не во всех) приказах по верховному управлению государством с посылкой распоряжений на места. Но, например, ведомства, управлявшие финансами, его не знали. Заметим: управление группой уездов прежде всего облегчало приказную писанину в столичном ведомстве. Вместо двадцати двух отдельных грамот в «Поморские города» писали двадцать одну копию с одной-единственной грамоты.

При этом показательно, что понятия «Поморские города» совершенно не знали на местах в тамошних управлениях уездами. Точно так же «поморские люди» оставались понятием в столичной приказной писанине и никогда не были понятием, связанным с идентичностью населения на местах – в уездах «Поморских городов». В этой связи весьма показательно, что в советской и постсоветской историографии, связанной с темой «большого Поморья», мифических поморов помещают примерно на территорию будущей Архангельской губернии, хотя логика «Поморских городов» требует относить к «поморам» и населении Перми на Каме, и население Вятки, и население Тотьмы. Даже мифическому историческому сознанию это трудно, поэтому идея и замкнулась на Архангельской области. При этом отметим, что данный случай демонстрирует большую проблему в современной российской историографии, когда историки в своём творчестве либо не заглядывают в исторические документы, либо же не думают в процессе.(39) Они создают из ума концепции, которые при ближайшем критическом рассмотрении оказываются фантастической писаниной.

(2) Древнейшая разрядная книга официальной редакции (по 1565 г.). Под ред. П. Н. Милюкова. М., 1901; Разрядная книга 1475–1598. Под ред. М. Н. Тихомирова, В. И. Буганова. М.,1966.

ПСРЛ. Т. 13. Первая половина. СПб., 1904; ПСРЛ. Т. 13. Вторая половина. СПб., 1906. «Поморье» (Поморские города) не упоминаются: Оглоблин Н. Н. Обозрение историко-географических материалов ХVII и начала ХVIII вв., заключающихся в книгах Разрядного приказа. М., 1884.

(3) ПСРЛ. Т. 13. Вторая половина. С. 394-395.

(4) Книги разрядные по официальным оных спискам. Т. 1. СПб., 1853. С. 1, 2, 10, 24, 405, 544, 578, 661, 929, 1035, 1152, 1247, 1362; Т. 2. СПб., 1855. С. 93, 200, 296, 351, 688, 931.

(5) ПСРЛ. Т. 14. С. 27, 77, 86, 117–119, 129, 140.

(6) Там же. С. 77. Конрад Буссов сообщил в своих записках, что Болотникова сослали в Каргополь. — Буссов К. Московская хроника 1584–1613 гг. М.; Л., 1961. С. 147.

(7) ПСРЛ. Т. 33. Л., 1977.

(8) Титов А. А. Летопись Двинская. М., 1889. С. 19.

(9) ААЭ. Т. 1. СПб., 1836. № 338. С. 409.

(10) Исторические акты ярославского Спасского монастыря. Изд. И. А. Вахромеева. М., 1896. С. 65–66.

(11) ДАИ. Т. 8. № 56. С. 107.

(12) О ранней истории «Поморских волостей» см. Ключевский В. О. Хозяйственная деятельность Соловецкого монастыря в Беломорском крае // Его же. Сочинения в 9-ти тт. Т. 8. М., 1990. С. 5–30.

(13) ААЭ. Т. 1. С. 374-375, 384, 419, 426-427, 429, 431; ДАИ. Т. 1. СПб., 1846. С. 301, 306.

(14) ААЭ. Т. 1. № 353. С. 427.

(15) ДАИ. Т. 1. № 223. С. 389.

(16) ААЭ. Т. 2. СПб., 1836. № 180. С. 308.

(17) ПСРЛ. Т. 43. М., 2004. С. 217.

(18) ААЭ. Т. 1. СПб., 1836. № 211. С. 200–201.

(19) Например, см. на этот счет акты Соловецкого монастыря. Акты социально-экономической истории севера России конца XV – начала XVI в. Акты Соловецкого монастыря 1479–1571 годов. Сост. И. З. Либерзон. М., 1988. С. 136, 183. Акты социально-экономической истории севера России конца XV – начала XVI в. Акты Соловецкого монастыря 1572–1584 годов. Сост. И. З. Либерзон. М., 1990. С. 9.

(20) ДАИ. Т. 10. № 71. С. 301.

(21) Акты социально-экономической истории севера России конца XV – начала XVI в. Акты Соловецкого монастыря 1479–1571 годов. С. 183. Акты социально-экономической истории севера России конца XV – начала XVI в. Акты Соловецкого монастыря 1572–1584 годов. С. 67, 142, 166, 220. ААЭ. Т. 1. № 346, 352, 353, 355. С. 418–419, 425–428, 429–431.

(22) ААЭ. Т. 1.№ 288. С. 334.

(23) Акты социально-экономической истории севера России конца XV – начала XVI в. Акты Соловецкого монастыря 1572–1584 годов. № 565. С. 67. В акте, датированным 1565 годом упоминаются писцовые книги описи двинян Якима Романова и Никиты Пятутина – Акты социально-экономической истории севера России конца XV – начала XVI в. Акты Соловецкого монастыря 1479–1571 годов.№ 278. С. 183.

(24) ААЭ. Т. 1. № 287. С. 333.

(25) ПСЗРИ. Собр. 1-е. Т. 11. №8131. С. 151; Т. 23. №17388. С. 783.

(26) ААЭ. Т. 4. № 294. С. 441; АИ. Т. 5. № 108. С. 176.

(27) Например, «о посылкѣ Андрея Сѣперина для переписки въ прошлыхъ годѣхъ съ Руси изъ Поморскихъ городовъ». – ДАИ. Т. 3. №14. С. 65.

(28) АИ Т. 2. № 351. С. 418.

(29) Открытия русских землепроходцев и полярных мореходов ХVII века на Северо-Востоке Азии. Сборник документов. Сост. Н. С. Орловой. М., 1951. № 76. С. 222.

(30) Дадим полный перечень упоминаний «поморских городов» в государственных актах ХVIII века после 1708 года: ПСЗРИ. Собр. 1-е. Т. 4. №2204, 2240; Т. 6. № 3636; Т. 7. №4332, 4661; Т. 8. №5228, 5327; Т. 9. №6497, 7102; Т. 12. №8867; Т. 14 №10235; Т. 17. №12659.

(31) ПСЗРИ. Собр. 1-е. Т. 21 №15360.

(32) ПСЗРИ. Собр. 1-е. Т. 13. №10075.

(33) «Поморские люди» – ААЭ. Т. 1. № 211. С. 200; «Поморские мужики» – АИ. Т. 2. № 172. С. 199; «Поморские промышленники» – ААЭ. Т. 4. № 13. С. 18; «Поморские промышленные люди», «Поморские крестьяне» – АИ. Т. 4. № 198. С. 370; «Поморские жители» – ПСЗРИ. Собр. 1-е. Т. 3. №1687. С. 630.

(34) «Поморских городов тяглые и крепостные люди» – АИ. Т. 4. № 3. С. 20; «поморских жителей торговые люди» – ПСЗРИ. Собр. 1-е. Т. 3. № 1687. С. 630; «Поморских городов беглые крестьяне» – ДАИ. Т. 6. № 19. С. 119; «крестьяне из Поморских городов» – АИ. Т. 5. № 159. С. 276; «Поморских городов всяких чинов жители и уездные пашенные крестьяне» – АИ. Т. 5. № 159. С. 276.

(35) Ломоносов М. В. Краткое описание разных путешествий по северным морям и показание возможного проходу Сибирским океаном в восточную Индию. В кн.: Ломоносов М. В. Полн. собр. соч. Т. 6. М., Л., 1952. С. 448. В черновике «Российской грамматики» М. В. Ломоносов написал: «Российской язык ‹главно› можно разделить на три диалекта: 1) московской, 2) поморской, 3) малороссийской». Однако в изданном в 1757 году этом труде М. В. Ломоносов написал, «чтобы не отходило далече от главных российских диалектов, которые суть три: Московской, Северной, Украинской». См.: Ломоносов М. В. Материалы к трудам по филологии. В кн.: Ломоносов М. В. Полн. собр. соч. Т. 7. М., Л., 1952. С. 608; Ломоносов М. В. Российская грамматика. СПб., 1755. С. 51.

(36) АИ. Т. 4. № 13. С. 257.

(37) Ремезов С. У. Чертежная книга Сибири. Рукопись из собрания графа Н. П. Румянцева. Ф. 256, № 346. Л. 46.

(38) Книга большому чертежу. Подг. К. Н. Сербина. М., Л., 1950.

(39) В этом плане, как на пример обратим внимание на монографию нынешнего директора Кунсткамеры, доктора исторических наук, член-корреспондента РАН, профессора Андрея Владимировича Головнева – «Феномен колонизации» (Екатеринбург: УрО РАН, 2015) В этом плане по части поморской тематике нам очевидно, что проф. Головнев исторических документов (источников) не коснулся. В итоге его монография напоминает бойкую беллетристику в современной англо-американской стилистике.

ААЭ – Акты, собранные в библиотеках и архивах Археографической экспедицией Императорской Академии наук. Т.1–4. СПб., 1836.

АИ – Акты исторические, собранные и изданные Археографической комиссией. Т. 1–5. СПб., 1841-1842.

ДАИ – Дополнение актам историческим, собранные и изданные Археографическою комиссией. Т. 1–12. СПб., 1846–1872.

ПСЗРИ – Полное собрание законов повелением государя Николая Павловича составленное. Собрание 1-ое с 1649 по 10 декабря 1825 года. Т. 1–45. СПб., 1830.

ПСРЛ – Полное собрание русских летописей.