Юрий Стариков: мамонтовых дел мастер

Фото автора

В Международном центре реставрации (с. Рождествено Ленинградской области) идет работа над восстановлением скелета мамонта Тадибе, найденного на Ямале. О ходе самого процесса, а также тонкостях редкой профессии рассказывает реставратор высшей категории по естественно-историческим предметам Юрий Стариков.

— Юрий Владимирович, что вас привело в эту профессию?

— Я потомственный музейщик, и первые уроки таксидермии мне преподал отец, который собирал коллекции для краеведческого музея в Харбине и был лично знаком с Николаем Рерихом. Потом были кафедра зоологии позвоночных Ленинградского государственного университета, работа в Зоологическом музее (ЗИН РАН), который, в силу обстоятельств, я покинул после 42 лет службы. И когда меня пригласили в Рождествено возглавить первую в нашей стране специализированную мастерскую по реставрации естественно-исторических предметов, я посчитал это за честь. 

— Вам часто за прошедшее время приходилось сталкиваться с мамонтами?

— Постоянно. В том же Зоологическом музее я не просто мог их ежедневно видеть, но и участвовать в периодической реставрации. Вообще, мамонты не являются для исследователей какой-то экзотикой. Только из музеев нашей страны можно собрать целое стадо из 20-40 хорошо сохранившихся скелетов (правда, часто смонтированных из различных экземпляров). И это не говоря об отдельных костях, которые экспонируются повсеместно. Однако полный скелет, принадлежащий одной особи, явление довольно редкое. 

— А какие экземпляры вам особенно запомнились?

— С точки зрения комплексности, многоплановости и сложности проведенных работ на первом месте стоит, конечно, мамонт Женя (Сопкаргинский мамонт) из Таймырского краеведческого музея в Дудинке. Тогда мы работали командой из семи человек. Если говорить в целом, то мне посчастливилось консервировать и восстанавливать два скелета вымершей морской коровы (Стеллерова корова), скелеты серого кита и кашалота длиной 16 метров. Такие объекты запоминаются навсегда.

Сопкаргинский мамонт. Таймырский краеведческий музей

— По какому принципу присваивают имена сделанным находкам?

— В науке принято называть по первоописанию, по месту обнаружения или по имени первооткрывателя. Этого мамонта-подростка, останки которого лежат перед нами, назвали Тадибе по фамилии охотника, который нашел его в 2020 году на берегу озера в ямальской тундре.

— Каким образом удалось установить его возраст и что еще вы узнали про него спустя тысячелетия?

— Ученым под руководством ведущего специалиста Института экологии растений и животных УрО РАН Павла Андреевича Косинцева удалось довольно точно определить пол, возраст и размеры животного. Это самец в возрасте 10–14 лет, имевший высоту в холке 2,7 – 2,75 метра. Проведенный радиоуглеродный анализ показал, что он жил около 44 360 – 45 479 лет назад. При этом большой удачей можно считать, что сохранился его помет.

— Что же в этом… ценного и удачного?

— В его содержимом оказались остатки карликовой березы, лиственницы, семена злаков, осоки, а значит, он погиб в конце лета — начале осени. Также эти данные показывают, что в месте обитания мамонта преобладала луговая растительность. Таким образом, те природные условия были довольно схожи с современной лесотундрой, но с меньшим количеством болот. Их места занимали луговые сообщества. Кроме того, найденные яйца гельминтов дают дополнительный материал о паразитах, которые водились у мамонтов.

— Может, удалось установить и причину смерти в таком молодом возрасте?

— Здесь мы можем строить только предположения. Тадибе был крупным подростком. На его костях и сохранившихся мягких тканях следов травм не обнаружено. Судя по всему, он был вполне здоров, незадолго до гибели принимал пищу и природные условия были относительно благоприятными. Поэтому причина его гибели не ясна. Вероятно, произошел несчастный случай.

— На какой стадии реставрационных работ вы сейчас находитесь?

— С коллегой Татьяной Дьяконовой мы завершили первый этап. С помощью химических реактивов провели консервацию фрагментов мягких тканей и произвели полную выделку кусков шкуры. То есть удалили остатки подкожного жира, органических и минеральных загрязнений. Теперь Татьяна (кстати, впервые в жизни) ее сшивает. А для полного завершения работ нам потребуется еще 6-7 месяцев.

— Шкуру мамонта шьют специальными инструментами?

— Нет, с помощью обычных скорняжных, медицинских и других приспособлений. И хоть существуют специализированные центры для таксидермистов, иногда мы что-то приобретаем и в простых магазинах для рукоделия. Главное, чтобы инструмент был надежен и подходил для выполнения конкретной задачи.

— Из чего и как вы восстанавливаете утраченные костные фрагменты?

— Традиционными методами — из пластика и полиэфирных смол. Сначала делаются форма и отливка, и уже затем подгонка, полировка, тонировка, монтаж. Сейчас наши американские коллеги перешли на 3D-печать. Когда в Центре появится необходимое оборудование, мы обязательно им воспользуемся, а пока все выполняем вручную. Смею заверить, что результат получаем ничуть не хуже.

— Оглядываясь назад, как далеко сегодня шагнула таксидермия?

— Как любое ремесло и наука, она прошла через несколько этапов. Сначала при изготовлении чучел использовали метод мягкой набивки, потом метод накрутки, затем комбинированный, а сейчас дошли до скульптурной таксидермии, которая максимально повторяет анатомическое строение. Как правило, остов изготавливается при помощи пенополиуретана, на который клеится шкура. Мы в нашем Центре ратуем за комплексный и одновременно индивидуальный подход к каждому экземпляру.

— Применительно к Тадибе, какой будет конечный результат?

— Учитывая, что у него утрачены левая конечность, лопатка и другие части скелета, он будет полулежа, на левом боку, закреплен на наклонном подиуме, а фрагмент шкуры останется лежать рядом в развернутом виде. Но важно отметить, что Тадибе вернется на Ямал, в Музейно-выставочный комплекс имени И.С. Шемановского в Салехарде и будет экспонироваться рядом с мамонтёнком Любой, которая тоже прошла через мои руки. Уверен, что они будут прекрасно дополнять друг друга.

— В вашем деле существует гарантия и вообще, как долго может сохраняться чучело?

— Приведу пример. Самый старый экспонат, хранящийся в России, это чучело анаконды, приобретенное еще Петром I. И оно до сих пор в прекрасном состоянии. Поэтому, если изделие грамотно изготовлено и обработано, то оно может храниться столетиями.

— Может ли вечная (многолетняя) мерзлота подарить нам еще какие-то сюрпризы?

— Благодаря фактору мерзлоты, которая отлично консервирует органику, арктическая фауна нами изучена довольно хорошо. Но если сейчас обнаружится взрослый мамонт сохранности подобно Берёзовскому, то это станет научной сенсацией. Потому что мы получим гораздо больше научной информации, чем 125 лет назад. Впрочем, счастьем будет найти полную тушу любого доисторического животного, и такая надежда есть. Только в одной Якутии можно открыть целый замороженный зоопарк, где, кроме мамонтов, найдены останки пещерного льва, саблезубого тигра, шерстистого носорога, древнего волка и других млекопитающих.

— Как часто вам задают непрофильный вопрос: «Можно ли клонировать мамонта?»

— Очень часто, хоть ответ на него очевиден. Для успешного эксперимента по клонированию нужна жизнеспособная клетка мамонта, а ее у нас попросту нет. Но мне даже сама постановка вопроса не нравится. По-моему, оправданным было бы пытаться клонировать животных, которые погибли по вине человека, а не тех, кто вымер в силу естественных причин.

— Можно ли сказать, что люди вашей профессии работают на будущее?

— Без сомнений. Возьмите вымершую нелетающую птицу дронта (или додо). Все, что сейчас осталось от нее, кроме изображений, – это голова, одна лапа, 2-3 черепа и скелеты. А если бы осталось целое чучело, то можно было бы получить очень много научного материала, включая генетические исследования. Поэтому, учитывая, с какой быстротой исчезают другие виды животного мира, нашу работу трудно переоценить. Причем в идеале нужно собирать множество экземпляров одного вида из разных частей ареала, чтобы проводить сравнительный анализ.

— Каким перечнем навыков должен обладать реставратор-естественник?

— Наша профессия очень многогранна. В ней на базовое естественно-научное образование нужно обязательно нанизывать профессиональные знания таксидермиста, художника-реставратора, химика, биолога, скорняка, конструктора, формовщика… И этот перечень можно продолжать.

— Поэтому сертифицированных специалистов, включая вас, четверо на всю страну?

— Не совсем так. Хотя сама профессия развивается в России с момента появления Кунсткамеры (то есть более 300 лет), официально Минкульт ее признал только в 2021 году. Так уж сложилось, что в приоритете у нас всегда были специалисты по реставрации живописи, скульптуры, ткани, деревянных, металлических и ювелирных изделий... И очень долго считалось, что если моль уничтожит чучело одного животного или птицы, то его можно просто заменить на другое. Поэтому на сегодня мы не имеем ни одного учебного заведения по подготовке реставраторов-естественников.

— Но с этим нужно что-то делать!

— Я уже сказал, что нужна вузовская система подготовки. Для начала хотя бы совмещенная. Например, с кафедрой зоологии позвоночных в СПбГУ. А пока в силу своего опыта и загруженности я преподаю на курсах повышения квалификации в московском Дарвиновском музее, Российском этнографическом музее, петербургских вузах, беру к себе на практику и готовлю по одному специалисту в год. Но это капля в море.

— Может, у современной молодежи просто нет интереса к вашей профессии?

— В конце прошлого года я участвовал в представительной выставке-ярмарке «ПРОреставрацию» в Москве, которая показала, что профессия вызывает если не ажиотаж, то довольно большой интерес. Главное — создать условия, а желающие с горящими глазами всегда найдутся. И мы в силу своих возможностей здесь, в Международном центре реставрации, этому всячески способствуем.

***

Валентин Юшкевич, специально для GoArctic