Сейчас в Архангельске

10:56 3 ˚С Погода
18+

"Правила дорожного движения" для заповедников

Особо охраняемые природные территории Хибины Кандалакшский заповедник
15 января, 2019 | 14:15

"Правила дорожного движения" для заповедников


Прошедшие новогодние праздники принесли курьёзный случай. В один из горнотаёжных заповедников нашей страны явился мужчина без лыж и потребовал немедленно «за деньги» организовать для него экскурсию в заповедник, и при этом – отнюдь не по установленным маршрутам.

Написал и понял: не увидит большинство людей ничего курьёзного в этом случае, разве только – что человек требовал того, к чему был неподготовлен. А многие даже найдут подтверждение мысли, что заповедники, а заодно и другие особо охраняемые природные территории – зло: мало того, что их работники непонятно чем занимаются, так ещё и другим мешают красоты родной природы увидеть. В основе этой мысли обычно лежат три соображения.

Первое можно условно назвать «правовым» – его очень часто приводят со ссылкой на Конституцию нашей страны. Согласно Конституции «каждый, кто законно находится на территории Российской Федерации, имеет право свободно передвигаться…». Вот и ссылаются на эту норму нарушители режима особо охраняемых природных территорий, доказывая, что интересы каких-то цветочков и бабочек и изучающих их учёных никак не могут быть превыше его конституционных прав. Последнее утверждение нарушителя является правильным, а вот его понимание Конституции – нет. Видно это из простой аналогии. Наверное, никто не будет отстаивать свое конституционное право свободно передвигаться тем, что, не считаясь с правилами дорожного движения, пойдет по проезжей части улицы. Просто потому, что таким поведением поставит под угрозу другое право – право на жизнь всех участников дорожного движения, которым не посчастливилось оказаться рядом. 

Ситуация с нарушением режима особо охраняемых природных территорий абсолютно такая же, просто пониманию этого в отношении заповедников, национальных и природных парков, заказников и памятников природы в России несколько «мешает» их история. Первый государственный заповедник в нашей стране – Баргузинский – был создан 102 года назад – 11 января 1917 года – для сохранения и восстановления ставшего тогда чрезвычайно редким соболя. То есть государство ввело ограничения для людей в целях сохранения почему-то важного (а пушнина соболя была в то время важнейшим экономическим ресурсом) для государства объекта. И далее очень долго какие бы природные объекты ни брало под охрану государство: места обитания истребляемых видов, интересные в научном отношении территории или лесные массивы, чтобы предотвратить их полную вырубку – всё это воспринималось как действия государства сугубо в своих интересах. Даже многие специалисты заповедного дела не знают, что ещё в 1923 году Абрам Львович Бродский, профессор зоологии Среднеазиатского государственного университета, писал, что «основная функция заповедников состояла не в том, чтобы служить эталонами для экологических исследований, а в том, чтобы гарантировать достаточно здоровое состояние среды и тем самым поддерживать экологическую, а следовательно, и экономическую устойчивость». 

То есть взаимодействующие между собой ненарушенные природные компоненты, если они охраняются на достаточно большой площади, обладают способностью «гасить» катастрофичные явления окружающей среды, а значит – предотвращать или хотя бы смягчать их неблагоприятные воздействия на людей: резкие смены погодных условий, массовые заболевания, неурожаи, природные катастрофы. Это то, что называется «благоприятной окружающей средой», право на которую записано в Конституции России, и, наверное, никто не будет спорить, что право это нужно не столько государству, сколько живущим на его территории людям. А тот, кто нарушает режим заповедных территорий, нарушает это право окружающих. Только вот, к сожалению, популярных книг об этом за почти век, прошедший со сделанного Бродским утверждения, было написано очень мало, поэтому связь эту видят только те, кто имеет нормальное биологическое или географическое образование. А у остальных отношение к охраняемым природным территориям как… – ну представьте, как бы вы относились к правилам дорожного движения, если бы не знали, что они защищают ваши здоровье и жизнь.

Второй аргумент противников заповедных ограничений можно назвать «историческим». Он выглядит логичным: долгое время люди и различные природные редкости как-то сосуществовали, угроза исчезновения последних появилась только с появлением современных способов хозяйствования, вот и надо ограничивать эти способы хозяйствования, а посещение особо охраняемых природных территорий ограничивать не надо – для природы оно угрозы не представляет. Аргумент выглядит логичным, только давайте будем честными при его применении. Например, те, кто недоволен ограничениями в Кандалакшском заповеднике, иногда говорят: зачем сейчас нужен строгий заповедный режим – обыкновенной гаге, для охраны которой он был создан, сейчас ничего не угрожает, пух собирают совсем в небольшом количестве, а к беспокойству со стороны человека здесь за столетия сосуществования с ним гага привыкла. И если пух сейчас собирают, действительно, в небольшом количестве, то прочие соображения оторваны от действительности. Во-первых, до появления Кандалакшского заповедника людей на побережье Кандалакшского залива жило в десять раз меньше, чем сейчас, – отмени сейчас режим заповедника, о какой привычке его диких обитателей к вдесятеро более сильному воздействию можно говорить?

Как вы думаете, много ли до появления человека на территории Кандалакшского заповедника единовременно находилось крупных всеядных зверей? Здесь это только медведь, и на такой площади, да ещё в значительной степени островной, их было очень мало. Рядом с медведем жизнь животных замирает – надо переждать опасность. И точно так же замирает жизнь рядом с человеком – животные мысли читать не умеют, то, что человек не с целью их съесть сюда пришёл, понять не могут. А если бы не было заповедника, на его территории сейчас людей бывало бы во много раз больше, чем медведей. И природа, животный мир островов Кандалакшского залива существенно обеднели бы: невозможно жить, затаившись. Во-вторых, пропорционально увеличившемуся количеству людей увеличилось количество случайных воздействий с их стороны. Среди тысячи ответственных госетй природы может найтись один, который случайно нарушит правила противопожарной безопасности – и выгорит, надолго потеряет какую-либо ценность огромный участок заповедника. К сожалению, до того, как пожар случится, отличить такого нерадивого посетителя от других никак нельзя – снизить риск такой катастрофы можно только строгим образом контролируя посещение заповедной территории. В-третьих, точно так же нельзя отличить от тысячи добросовестных людей одного злонамеренного, идущего в заповедник с целью зачем-то добыть редкое животное или растение. В том же Кандалакшском заповеднике помимо обыкновенной гаги, состояние которой сейчас опасений не вызывает, есть виды очень редкие, для нормального существования которых ценна каждая особь.

Выгоревший остров в Кандалакшском заповеднике


И последний аргумент противников заповедных ограничений – волюнтаризм работников заповедной системы. Запреты и ограничения, введённые на особо охраняемых природных территориях, жителям сопредельных им местностей и посетителям зачастую объясняют недостаточно или никак не объясняют. И вот это действительно беда и федеральных, и региональных особо охраняемых природных территорий. Беда, которую можно легко объяснить. Если вы окажитесь в Мурманской области в заказнике «Сейдъявврь» или в природном парке «Полуострова Рыбачий и Средний», то из работников Дирекции региональных особо охраняемых природных территорий вам, скорее всего, встретиться простой инспектор. Его заработная плата ниже средней заработной платы в Мурманской области в два раза! Пожалуйста, попробуйте представить себе инспектора ГИБДД, заработная плата которого в два раза меньше средней заработной платы тех, кого он задерживает. Если такой инспектор в силу врождённой честности не будет мздоимствовать, работу свою он будет выполнять в минимальном объёме, чтобы только начальство не придиралось, реальный долговременный результат работы его интересовать вряд ли будет. А теперь приложите этот образ к инспектору особо охраняемой природной территории. Честный – составит протокол, если протокол составить нельзя – попросит соблюдать режим. Но обсуждать с вами нелепости режима заказника или природного парка, думать, как эти нелепости устранить, чтобы и ценность заказника или природного парка не утратить, и вам её показать – всё это делать такой инспектор вряд ли будет. И пропадут втуне все прекрасные рассуждения руководителей особо охраняемых природных территорий о том, что инспектор – это не сторож, а, скорее, просветитель, что он должен помогать посетителям узнавать заказник или природный парк, чтобы вы его полюбили, и в свою очередь помогли инспектору его беречь… А вы даже не узнаете, что действительно строгими, существенно ограничивающими ваши действия, являются режимы только заповедников, заповедных частей национальных и природных парков и крайне незначительные части заказников и памятников природы, а на всей другой площади особо охраняемых природных территорий режим нацелен только на то, чтобы ваши действия не исключили возможность других людей познакомится с защищаемыми природными богатствами.

Что же делать? Уверен, что не огульно отменять ограничения на пребывание людей в особо охраняемых природных территориях и не бездумно смягчать режим последних. А просто помнить о том, для чего на самом деле создаются особо охраняемые природные территории. Например, как это произошло при создании национального парка «Хибины». Идея его создания так бы и осталась идеей, если бы не нашла поддержки у большинства и местных жителей, и туристов. Эта особо охраняемая природная территория уникальна тем, что просто при взгляде на карту любому станет понятно: национальный парк не препятствует, а как раз сохраняет возможность доступа в Хибины для людей – не появись он, через несколько десятилетий обойти различные горные выработки, чтобы полюбоваться нашими замечательными горами, не было бы никакой возможности. Да, определённые ограничения на посещение Хибин национальный парк наложит: после организации его работы надо будет сверяться с его режимом, в нём даже будут заповедные зоны, но люди согласились пойти на эти природоохранные ограничения, чтобы и через полвека, и через век у нас сохранилась ненарушенная частица этих гор. Действительно, у многих других особо охраняемых территорий их значение для обычного человека понять сложнее, чем у этого национального парка, но стоит помнить, что оно – это значение – есть, что режим этих особо охраняемых природных территорий, если он продуман, делает среду нашей с вами жизни благополучной. И стоит если не слепо исполнять этот режим, то относится к нему как к правилам дорожного движения.

Нам же – работающим на особо охраняемых природных территориях – стоит не забывать о том, для кого мы всё это делаем и перед кем на самом деле ответственны. И обязательно научиться объяснять людям, зачем введены те или иные требования режима наших заповедников и заказников, и как эти требования соотносятся с правами этих людей. И исправлять эти требования режима, если они безосновательны.

А вместе, как мне кажется, стоит попросить у федеральных и у региональных властей повысить заработную плату простых инспекторов федеральных и региональных особо охраняемых природных территорий до средней по регионам. Честное слово, уже через три-четыре года значительная часть конфликтов вокруг заповедных территорий исчезнет, и начнут заповедники, национальные и природные парки, заказники и памятники природы работать во благо нашей страны и наших регионов заметно эффективнее.

 

Автор: Виктор Петров, заместитель директора – начальник отдела развития ООПТ «Дирекция (администрация) особо охраняемых природных территорий регионального значения Мурманской области», руководитель Мурманской областной общественной организации «Кольский центр охраны дикой природы».

Фотографии Александры Горяшко.

далее в рубрике