"Жители окраинной земли": кольские саамы

Саамы - народ самобытной арктической культуры. В настоящее время общая численность саамов на территории Норвегии, Швеции, Финляндии и Российской Федерации около 50 тысяч человек, однако российские саамы, населяющие преимущественно северо-восток Кольского полуострова, составляют лишь небольшую их часть. По данным на 1 января 2018 года, их численность в регионе – 1 599 человек ^[i] (0,2 % от общей численности населения Мурманской области). Территория, на которой расселяются саамы России, в административном отношении составляет Мурманскую область (бывший Кольский, а еще раньше Александровский уезд Архангельской губернии). В литературе Кольский полуостров часто называли "Русской Лапландией", а коренных жителей (саамов) именовали "лапландцами", "лопью" или "лопарями". По мнению ряда этнографов, эти названия финского или шведского происхождения. Русские исследователи Д. Островский и В. Львов писали, что "лопь" означает "край, предел", а "лопарь" - "человек, живущий на самом краю земли".[ii]

Корни происхождения саамского народа уходят в глубокую древность. Первое упоминание о саамах в исторических источниках относится к началу нашей эры и встречается у знаменитого римского историка Тацита[iii]. Однако первое подробное описание жизни и быта саамов (или лопарей, как именовал их автор сочинения) относится лишь к 1674 году. «Лаппония 1673 года, или Новое и вернейшее описание страны саамов и самого саамского народа, в котором излагается многое ещё никому неведомое о его происхождении, суевериях, колдовстве, образе жизни, обычаях, а также о природе, животных и металлах, встречающихся в Лапландии, с приложением к тому рисунков», - так называлось сочинение немецкого учёного Иоганна Шеффера. Исследование жизни северных аборигенов было заказано профессору академии Упсалы шведским правительством. Большая часть Лапландии входила тогда в одну из шведских провинций и приобрела важное значение для страны в спорах с Датско-норвежским королевством. Эта книга, написанная на латинском языке, является одной из первых печатных книг того времени ^[iv]. Перевод книги на русский язык был сделан лишь в XIX в., в связи с ростом интереса к саамам как жителям окраинных территорий Российской империи.

И. Шеффер Лаппония. 1673 г. Музей-Архив ЦГП КНЦ РАН. ОФ. 237

Территориальные деления и изменения границ скандинавских государств привели к тому, что саамы проживали на территории Швеции, Дании, России. С течением времени особенности государственности сказались и на жизненном укладе саамов определённой территории. Если говорить о кольских саамах, то особенности их жизни достаточно подробно представлены в русской этнографической литературе второй половины XIX в. Классические этнографические труды М. Кастрена, С.В. Максимова, В. И. Немировича-Данченко, работы А.Я. Ефименко, основополагающий труд Н.Н. Харузина "Русские лопари" и другие работы до сих пор являются ценным источником по саамской этнографии. Этнографическая литература во многом определила формирование этнического образа коренного населения Кольского Севера (саами) в русской культуре. Этнографические очерки включают, в первую очередь, описания хозяйственно-культурного типа саамов и связанных с ним особенностей семейного быта, а также демографические данные, сведения о составе и структуре семей в XIX в. и в более ранний период, о правилах наследования, воспитании детей, семейных обрядах. ^[v]

Чтобы дать ответ, кто такие саамы, кратко остановимся на отдельных сторонах их жизни, главным образом на тех, которые имеют этническую специфику. Как правило, именно отличительные черты этноса становятся ключевыми в конструировании его образа.

Внешний облик

Авторы этнографических сочинений прежде всего описывали внешние отличия саамского населения от русского, которые заключались как во внешнем облике, так и в поведенческих стереотипах. Как отмечают исследователи, описания внешнего облика, представленные в этнографических сочинениях, субъективны и противоречивы, кроме того, содержат антропологические неточности^[vi]. Наиболее обобщенную характеристику внешнего облика саамов даёт путешественник, этнограф В.Н. Львов:

"Трудно дать описание типичного лопаря. По большей части маленького роста, крепки, коренасты, здоровы. Голова короткая и совершенно круглая. Лицо очень широкое, расплывчатое. Кожа смуглая, тёмная, но не столько сама по себе, сколько от постоянной грязи и копоти. Уса и борода обыкновенно растут плохо, как у других финских народов. Нос широкий и короткий, часто вздёрнутый. Но бывают и выше среднего роста, с правильным овальным лицом, прямым носом, с длинной окладистой бородой"^[vii]

Каменские лопари // Золотарёв Д.А. Кольские лопари. Труды Лопарской Экспедиции Русского Географического Общества по антропологии лопарей и великорусов Кольского полуострова. Л., 1928. Табл. XVI

Новейшие исследования доказывают, что в генетическом отношении саамы являются уникальной группой населения Европы. Ученые, занимающиеся проблемами физической антропологии, демографии, генетики и здоровья кольских саамов, приходят к выводу о том, что, в целом, по морфологии лица саамы оказываются гораздо ближе к европеоидам, чем к монголоидам, демонстрируя уникальный лапоноидный тип. Впечатление некоторой «монголоидности» лица создается за счет приподнятости наружного угла глаза (в среднем на 1 мм выше по сравнению с русскими) и несколько большего развития мягких тканей вскуловой области. По другим чертам кольские саамы очень близки к русскому населению региона^[viii].

Основная хозяйственная деятельность

Хозяйственный уклад саамов с древнейших времен основывался на сочетании рыболовства, охоты на дикого оленя и охоты на морского зверя. В зависимости от местных природных условий и степени вовлечённости отдельных групп саамского населения в товарно-денежные отношения удельный вес различных видов промысла мог сильно варьировать. С глубокой древности существовали различия между приморскими группами, жившими за счёт морского рыболовства и прибрежной охоты на морского зверя, и обитателями тундры и тайги, хозяйство которых основывалось на охоте на северного оленя и озёрном/речном рыболовстве^[ix]. Как отмечает Н.Н. Волков, характерной особенностью оленеводства кольских саамов являлся почти до конца XIX столетия (времени прихода на Кольский коми-ижемцев) так называемый вольный выпас. По сути, "вольный выпас" заключался в том, что с весны до осени олени "отпускаются на волю", и лишь осенью собираются оленеводами для зимнего наблюдения. Подобная система выпаса была основана на привычках оленей держаться из года в год в местах, известных хозяевам ^[x].

Разрушение традиционной системы природопользования и хозяйственной деятельности саамов произошло в 1930-40-х гг. в ходе проведения на Кольском полуострове коллективизации. Так, в это время саамское население было объединено в одиннадцать колхозов, были созданы Понойский оленеводческий совхоз и Мурманская зональная опытная оленеводческая станция. В колхозах и совхозах практиковалась крупнотабунная система пастьбы ижемского типа, оленеводы-саамы работали совместно с коми-ижемцами и ненцами. Исследователи истории Кольского Севера отмечают, что в 1930-е годы существовало убеждение, что чем выше оседлость оленеводов, тем более организованное хозяйство они способны создать.^[xi] Кроме того, причиной перехода саамов на оседлость была не только коллективизация, но и активное строительство на землях бывших погостов транспортных коммуникаций, посёлков и городов с пришлым населением.

Государственный архив Мурманской области в г. Кировске (ГОКУ ГАМО) Ф. 179. Оп. 13. Д. 590. Саами на оленьих упряжках. 1930-е гг.

В 1950-х – 60-х годах повсеместно проводилось укрупнение колхозов и посёлков. К 1970 г. большинство саамов жило в четырёх колхозах с центрами в сёлах Краснощелье, Ловозеро, Тулома и Ена. К этому времени традиционный саамский уклад хозяйства окончательно исчезает, только члены семей немногочисленных оленеводов продолжают совершать сезонные перемещения вслед за оленями.^[xii] В 1990-е годы основными характеристиками социально-экономического положения коренного населения Севера становятся бедность и массовая безработица. Поиск адаптационных механизмов, позволяющих в рыночных условиях реализовать интересы коренных сообществ, становится базисом для формирования новой государственной политики в отношении коренных народов ^[xiii].

Социальная организация саамов

Основной ячейкой социальной структуры у кольских саамов была община (сийт). Как отмечают исследователи, её главными признаками были: чёткая локализация на местности (общее зимнее поселение и общие промысловые угодья), общность хозяйственно-экономической и духовной жизни, существование определённой внутренней структуры, а также элементов общинного самосознания^[xiv]. Постепенно термин "сиийт" был заменен на "погост", активно использовавшийся в Кольском уезде для обозначения небольших саамских поселений.

В конце XIX в. для саамов обычной была простая малая семья. К этому времени лишь в некоторых местностях сохранялись большие семьи. Как отмечают этнографы, обычно сыновья после женитьбы отделялись от отца и заводили своё хозяйство. Только если у родителей был один сын, он оставался вместе с ними до смерти. ^[xv] Характерной традицией было то, что нередко, прежде чем основать свое хозяйство, молодой муж должен был определённое время (иногда до года) отработать в хозяйстве у тестя. "В прошлом главой саамской семьи всегда был мужчина, но положение женщины в семье было довольно свободным", - отмечает известная исследовательница материальной культуры саамов Т.В. Лукьянченко^[xvi].

Саамская семья. Посёлок Ловозеро. 1929 г. ГОКУ ГАМО. Ф. Р-428, Оп. 1. Д. 30. Л. 11.

Особенности образа жизни и быта саамов в условиях суровой северной природы и промыслового хозяйства были таковы, что семья большую часть времени проводила на своих семейных промысловых участках, вне общения с другими семьями и членами территориального объединения – погоста. Специфика этих условий определяла положение каждого из супругов в семье, их взаимоотношения, обязанности. Жена была единственной помощницей мужа, она не только выполняла необходимую работу по дому и занималась воспитанием детей, но и участвовала в промыслах (рыбной ловле, иногда даже оленеводстве), то есть в добывании основных средств существования.

Как отмечал знаток саамского быта Н.Н. Харузин, работу в семье нельзя было строго разделить на женскую и мужскую, а можно лишь говорить о работах, преимущественно исполняемых женщинами (приготовление пищи, шитьё и починка одежды, прядение шерсти и вязание, изготовление рыболовных сетей, лов мелкой рыбы в озёрах и т.д.), и работах, исполняемых преимущественно мужчинами (уход за оленями, заготовка и продажа дров, ямская повинность, лов крупной рыбы, постройка карбасов и т.д.).^[xvii]. Но в действительности в семье не всегда строго придерживались этих норм, и нередко можно было встретить саамскую женщину, которая ехала в лес за дровами или пасла оленей, а также и саама, занимавшегося приготовлением пищи или починкой одежды. Это также делало положение мужа и жены в семье равным ^[xviii]. 

Каждая семья имела свой родовой знак - тамгу. Тамга (клеймо) служила для обозначения имущества, а также использовалась на письме. Клеймо отца, как и имущество, наследовал младший сын в семье. Использование тамг, а также система их наследования свидетельствуют, что они служили и как семейные, и как личные знаки собственности.

В 1920-30-е гг. усилиями целой группы исследователей и собирателей был зафиксирован обширный этнографический материал по хозяйственному и семейному быту саамов. Так, внимание участников Комплексной экспедиции, организованной по инициативе Карельско-Мурманской Комиссии Русского Географического Общества в 1927 году, в состав которой входили этнографы В.В. Чарнолуский, В.К. Алымов, Я.А. Комшилов, было сосредоточено на Восточной части Кольского полуострова, на внутренних погостах и преимущественно на саамской культуре. Эти материалы отражают ситуацию первых советских десятилетий, когда быт, язык и культура саамов ещё вполне сохраняли традиционность, но уже испытывали достаточно сильное влияние новой социальной реальности. Часть материалов этой экспедиции собрана в фондах Музея-Архива истории изучения и освоения Европейского Севера ЦГП КНЦ РАН (г. Апатиты).^[xix] Так, в фондах Музея хранится коллекция родовых саамских клейм, зафиксированных на карточках Мурманского губернского Архивного бюро с указанием генеалогических сведений о саамских родах, местах их проживания, биографических данных, собранных Я.А. Комшиловым. 

Родовые тамги. Музей-Архив ЦГП КНЦ РАН. НВФ 1074.

Кардинальные же изменения саамская семья претерпела в результате многочисленных переселений и особенно – при переводе саамов на оседлость в период коллективизации, что совпало по времени с бурным процессом урбанизации Крайнего Севера, которая сказалась на социальной и семейной организации коренного меньшинства, на языковой и культурной ситуации в целом. В настоящее время процессы глобализации и урбанизации в саамской среде носят противоречивый характер: с одной стороны, наблюдается унификация и стандартизация культуры и быта, что приводит к трансформации традиционной материально-хозяйственной жизни группы, с другой стороны, актуализируются различные формы групповой идентичности^[xx].

Традиционные саамские верования

С древности саамы были язычниками, поклонялись сейдам, от которых, как они верили, зависели успех на промысле и благополучие жизни. "На вопрос, что означает сейд, саамы дают неопределённые ответы: "Это камень такой, как будто человек", - пишет исследователь саамской культуры Н.Н. Волков ^[xxi]. Чтобы задобрить сейдов, им приносили в жертву часть охотничьей добычи.

В середине XVI века на Кольском полуострове возникли два монастыря - Кандалакшский и Печенгский. Христианизация саамов связывается с именами русских святых Феодорита Кольского и Трифона Печенгского. Несмотря на активную христианизацию и постройку церквей в саамских погостах, среди саамов долго сохранялись дохристианские верования и обряды, связанные с оленеводством, рыбной ловлей, поклонением камням-сейдам. Исследователи сходятся во мнении, что для традиционных верований саамов было характерно смешение нескольких составляющих: тотемизма (белый олень с золотыми рогами — Мяндаш, которому делались жертвоприношения на особом месте), фетишизма (поклонение камням, деревьям) и анимизма (культ сейдов — духов предков, духов природы, богов). В.В. Чарнолуский отмечает, что с древними верованиями тесно слился возникший позднее шаманизм. Слава о саамских шаманах (кебунах) распространилась далеко за пределы Лапландии, они были известны как повелители погоды, властители бурь, врачеватели больных, а особенно славились как хорошие предсказатели судьбы. Ещё одной составляющей духовной культуры являлось христианство.^[xxii]

Одним из основных стереотипов восприятия саамов с древнейших времен являлись представления о магических способностях этого народа^[xxiii]. Вероятнее всего, большое влияние на формирование представления о саамах как о колдунах оказали более древние тексты, такие как "Лаппония" Иоганна Шефферуса (1673) и "Калевала" Элиаса Леннрота, в которых не только жители Севера, но и северная природа наделены магическими чертами. Это только подогревало интерес к этносу со стороны исследователей и путешественников второй половины XIX века. Так, Н. Дергачёв пишет о том, что "лопари славятся колдовством до такой степени, что к ним за предсказаниями обращаются чухонцы и савалаксы из Финляндии.^[xxiv] Одним из наиболее часто упоминаемых сюжетов, имеющим отношение к магическим способностям коренного населения, является призвание Иоанном Грозным в 1584 году чародеев из Лапландии для объяснения явления кометы^[xxv].

В настоящее время традиционные языческие верования трансформировались в определённые обрядовые механизмы, используемые при проведении этнических праздников, а элементы духовной культуры активно используются в развитии этнокультурного туризма.

Саамский язык и образование

Интенсивное изучение языка кольских саамов началось в конце XIX века по инициативе Архангельской епархии, к которой тогда относился Кольский Север.

К началу XX века саамы были наименее грамотной народностью среди всего Кольского полуострова. В этнографических текстах отсутствие грамотности выступает как один из показателей малой развитости саамов. При этом одни авторы характеризуют саамов как дикарей, другие как "малый народ", нуждающийся в поддержке более развитых и цивилизованных. Главным институтом, взявшим на себя заботы по созданию школьной системы и просвещению коренного населения края в конце XIX – начале XX века, была церковь. В распространении просвещения среди коренного населения Кольского полуострова важную роль сыграло постановление Архангельского епархиального съезда духовенства от 23 января 1887 года об открытии школ грамоты среди лопарей, зырян и самоедов.^[xxvi] Согласно архивным источникам, первой школой, учреждённой в саамском погосте в 1888 году, стала Пазрецкая церковно-приходская школа. Стоит отметить, что особенностью школы в Пазрецком погосте был сезонный характер обучения, разработанный священником этого прихода Константином Щеколдиным в соответствии с хозяйственным календарём саамов.^[xxvii] Затем начальные церковно-приходские школы появились и в других погостах: Сонгельском, Кильдинском, Нотозерском, Ловозерском.

По инициативе Архангельской епархии в конце XIX в. началось изучение языка кольских саамов. В 1894 году была опубликована первая книга на саамском языке - «Евангелие от Матфея», а затем в следующем, 1895 году, издана «Азбука для лопарей, живущих в Кольском уезде Архангельской губернии» — первый саамский учебник. Книги получили широкое распространение по всему Кольскому Северу.

Азбука для лопарей. 1895 г. Музей-Архив ЦГП КНЦ РАН. ОФ. 238

Работа по созданию саамской национальной письменности была продолжена уже в 1930-е гг. при содействии Комитета Севера СССР. Письменная форма развивалась на основе кильдинского диалекта, носители которого занимали большую часть центральных районов Кольского полуострова и являлись самой многочисленной группой саамов. В отличие от русского языка, саамскому присуща большая конкретность мышления. То, что в русском языке выражается, например, одним словом для всех сходных понятий, в саамском нередко требует двух и более слов в каждом конкретном случае, определяемом контекстом. На сегодняшний день с особой остротой встаёт вопрос о необходимости владения языком этнической общности как одном из условий самосохранения народа. Число носителей языка и общая численность саамского населения являются двумя разными показателями, так как многие саамы не знают родного языка и в повседневной жизни общаются только на русском. Таким образом, изучение языка в настоящий момент скорее культурная потребность, обусловленная ростом этнического самосознания, нежели насущная необходимость^[xxviii].

Сейчас в Мурманской области активно развивается туристическое направление, связанное с культурой кольских саамов. В презентациях саамской культуры обычно доминируют традиционные виды жилища, национальный костюм. Центром саамской культуры в настоящее время является Ловозерский район Мурманской области.

Исследования по истории и культуре саами активно проводятся в Центре гуманитарных проблем Баренц-региона Кольского научного центра Российской Академии наук (г. Апатиты). Круг научных проблем достаточно широк и включает исследования по вопросам материальной и духовной культуры, фольклора, проблемам социально-экономической истории коренного населения Кольского Севера, анализу материалов различных экспедиций на Кольский Север.

Автор: К.С. Казакова, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Центра гуманитарных проблем, ФГБУН Федеральный исследовательский центр "Кольский научный центр Российской Академии наук".

[i]Мурманской области - 80 лет. Федеральная служба государственной статистики, Территориальный орган Федеральной службы государственной статистики по Мурманской области. Мурманск, 2018.

[ii] Киселев А.А., Киселева Т.А. Советские саамы: история, этнография, культура. Изд.2-е, перераб. и доп. Мурманск: Кн. изд-во, 1987. С. 11.

[iii] Черняков З.Е. Очерки этнографии саамов. Рованиеми, 1998. С. 16.

[iv]В настоящее время один из экземпяров "Лаппонии" представлен в основной экспозиции Музея-Архива изучения и освоения Европейского Севера (г. Апатиты). Музей-Архив ЦГП КНЦ РАН.ОФ. 237

[v] См. подробнее Бодрова О.А. В поисках отражения: саамы Кольского Севера в русской этнографической литературе второй половины XIX - начала XX века. Апатиты, 2014. 168 с.

[vi] Там же.

[vii] Львов В.Н. Русская Лапландия и русские лопари: географический и этнологический очерк. М.: типо-литография Русского товарищества печатн. и издательск.дела, 1903. С. 28.

[viii]Кольские саамы в меняющемся мире. Под ред. А.И. Козлова, Д.В. Лисицына, М.А. Козловой. М., 2008 С. 8.

[ix] Там же. С. 19.

[x] Волков Н.Н. Российские саамы. Историко-этнографические очерки. СПб., 1996. С. 15.

[xi] Федоров П.В. Культурные ландшафты Кольского Севера в условиях урбанизации (1931–1991 годы) // Вестник Северного (Арктического) федерального университета. Серия: Гуманитарные и социальные науки. 2014. № 3. С. 20-28.

[xii]Кольские саамы в меняющемся мире... С. 23.

[xiii]См. подробнее Виноградова С.Н. Коренные малочисленные народы Севера: социально-экономические аспекты государственной политики. Апатиты: Изд-во КНЦ РАН, 2012.

[xiv]Куропятник М.С. Прибалтийско-финские народы России. М.: Наука, 2003. 271 с.

[xv]Харузин Н.Н. Русские лопари: (Очерки прошлого и современного быта). М.: т-во скоропеч. А.А. Левинсон, 1890. С. 246.

[xvi] Лукьянченко Т.В. Семья и обряды жизненного цикла // Прибалтийско-финские народы России. М.: Наука, 2003. С. 108-117.

[xvii]Харузин Н.Н. Указ соч. С. 301-302.

[xviii] Лукьянченко Т.В.. Указ. соч. С. 108-117.

[xix] См. подробнее Шабалина О.В. Материалы персональных фондов В.В. Чарнолуского, Я.А. Комшилова Музея-Архива истории изучения и освоения Европейского Севера ЦГП КНЦ РАН как источники по истории этнографических исследований на Северо-Западе России // Труды объединённого научного совета по гуманитарным проблемам и историко-культурному наследию. 2014. Т. 2013. С. 13-28.

[xx] Сулейманова О.А., Пация Е.Я. Повседневно-бытовые аспекты адаптации саамов к городскому образу жизни // Труды Кольского научного центра РАН. Гуманитарные исследования. № 8-10 (42). 2016. С. 89-106

[xxi] Волков Н.Н. Указ.соч. С. 73

[xxii]Чарнолуский В. В. Легенда об олене-человеке. М.: Изд-во «Наука», 1965. С. 14.

[xxiii] Бодрова О. А Указ.соч. С. 52.

[xxiv] Там же. С. 54

[xxv] Дергачев Н. Этнографический очерк // Русская Лапландия: Стат. геогр. и этногр. очерки. Архангельск: Арханг. губ. стат. ком., 1877. С. 43.

[xxvi] Государственный архив Мурманской области. Ф. И-17. Оп. 1. Д. 111

[xxvii] Казакова К.С. Первоначальное обучение детей коренного населения Кольского Севера в конце XIX - начале XX вв. // Труды Кольского научного центра РАН. Гуманитарные исследования. Том. 9. № 2-13. 2018. С. 23-30.

[xxviii] См. подробнее: Казакова К.С. Специфика процессов языковой и культурной коммуникации в современном саамском сообществе // Вестник Череповецкого государственного университета № 4(57). 2014. С. 50-53.