Сейчас в Мурманске

21:30 -11 ˚С Погода
18+

Звери в городах. Зачем нужны охотничьи фактории

Численность зверя обязательно нужно регулировать. Делать это может человек или природа.

Природа Арктики Звери в городах Охота в заполярье Охотничьи фактории Песцовый промысел
Вадим Денисов
8 февраля, 2023 | 14:32

Звери в городах. Зачем нужны охотничьи фактории
Фото: Кирилл Андреев / GeoPhoto


Звери в городах

Всю жизнь отдав таймырской Арктике и с молодых лет имея отношение к охоте и охотничьей проблематике вообще, я не помню такой, как сейчас, частоты появления дикого хищного зверя, в том числе крупного, в пределах больших промышленных городов.

Песцы на окраинах Норильска – явление не редкое, их всегда хватало там, где зверю можно найти подходящий корм. Например, возле участков разделки оленьих туш на местных предприятиях, выпускающих продукцию из оленины. Однако в последнее время участились случаи появления белых песцов и лис непосредственно в городской черте. Диких животных регулярно замечают в разных районах, включая промышленные. Все уже привыкли.

Мессенджеры слегка оживились после публикации роликов с одиноким волком, бегущим по норильским улицам – ситуация опасней некуда, согласитесь. Дети гуляют, женщины с колясками, а тут… Событие сразу вошло в сводки главных новостей страны. Ещё бы, ведь горожане, не покидая дворов, стали участниками настоящей охоты, в которой они, а не дикий зверь, стали жертвами – четыре норильчанина пострадали от укусов. Травмы у пострадавших оказались незначительными, что, впрочем, не спасло их от профилактической вакцинации.

Конечно, раздавались и голоса в защиту «невинной северной зверушки», которую нужно было «осторожно поймать и с миром отпустить в тундру». Наверное, для того, что эта «собачка» вернулась в город для совершения более успешных попыток. Мало того, до последнего момента, когда хищник, утащивший придушенного дворового пса в подвал, был ликвидирован полицией, горожане высказывали в сетях предположения, что это была безобидная домашняя собака.

Здоровый дикий зверь с нормальной психикой никогда в город не зайдёт. У него чрезвычайно силён инстинкт самосохранения, чувство опасности. Полярные волки могут появляться на дальних окраинах заполярных поселений, но там их чаще всего интересуют бродячие собаки – привычная добыча. Однако волк, по-хозяйски разгуливающий возле магазина или аптеки по соседству с вами, – это уже не шутки, такая картина может напугать кого угодно. Тем не менее, паники не было, о чём свидетельствуют и сами пострадавшие. И даже большого испуга. Увы, родители не забирают детей со снежных горок, даже заметив поблизости неадекватного песца.

Надо сказать, что соответствующие службы всегда реагировали незамедлительно. Управление ГО и ЧС сразу же выпустило предупреждение с призывом быть осторожными и не оставлять детей без присмотра. Владельцам домашних животных, которых выгуливают во дворах, была предложена вакцинация, до карантина ещё дело не доходило.

Тем временем складывается впечатление, что в Красноярском крае встречи человека с дикой природой в незапланированных местах – в посёлках и в каменных городских джунглях – становятся нормой. В Красноярске медведи каждый год разоряют дачи и пугают людей, возле дорог можно запросто увидеть кабаргу, а лисы всё чаще выходят к людям в поисках пищи, появляясь даже на острове Пашенный, излюбленном месте отдыха красноярцев.


Куда девать медведя?

Бурые медведи начали подходить к жилищам уже просто регулярно, осенью и весной. Северянам стали привычны SMS-рассылки с предупреждениями рода «хищник бродит там-то и там». Все инциденты развиваются по одному сценарию. После обнаружения начинаются массовые видеосъёмки и стриминг в сетях. Параллельно нарастает конфликт групп с устоявшимися позициями. Самые оголтелые с обеих сторон начинают выдвигать невыполнимые требования и глупые предложения. Комментарии известны заранее: «Валите его быстрей, там дети играют в двухстах метрах!», «Он уже к остановкам автобусов пошёл, задерёт кого-нибудь!», «Сейчас беднягу опять пристрелят, ироды!».

Сотрудники МЧС начинают гонять косолапого автомобилем меж домов, но ничего продуктивного сделать не могут, так как желающих ловить медведя на живца мало. Затем появляется полиция, которая под крики из соцсетей вовсе не торопится применять табельное оружие, учинять стрельбу в городской черте, неизбежно попадать под служебное расследование и опять становиться крайними пред наиболее милосердными горожанами.

А как же отработанный алгоритм, спросите вы? Его просто нет, потому что бурый медведь никому не нужен. Хищника не возьмёт ни один зоопарк, своих девать некуда, столько его развелось по всей стране… И я говорю не только про Сибирь и Заполярье – пару лет назад увидел медвежьи метки на берёзе близ МКАД. Происходит нарушение биоценоза – исторически сложившейся в природе совокупности и балансе живых организмов, которые населяют более или менее однородную среду обитания (тайгу, лесотундру, тундру).

Полярного медведя, или Ursus maritimus, пристроить гораздо проще. Норильская белая медведица Умка, в крайне истощённом состоянии отловленная в горнорудном районе Талнах, полностью восстановилась и прекрасно себя чувствует в персональном вольере красноярского зоопарка «Роев ручей».

Но с бурыми-то что делать? По логике самодеятельных зоозащитников, в полицейском участке и в МЧС должны быть наготове специальные ружья и «летающие шприцы со снотворным». А так же обученные сотрудники, способные быстро рассчитать дозу, гарантирующую безопасность зверю и людям, ответственные за хранение сильнодействующей химии… Нужен оперативный авиатранспорт, спецклетки и финансы. Допустим даже, что малая крылатая авиация где-то ещё существует, как и желающие брать на себя ответственность в этой непрофильной задаче. И деньги муниципалитет выделит.

Но куда именно вы собрались везти успешно усыплённого мишку? В ту самую лесотундру, откуда несчастный зверь сбежал от голода? Чтобы он мучительно умер там, подальше от глаз блогеров? Или же на более «тучные» участки с кормовой базой, где его, отбракованного судьбой, быстро выследят и сожрут другие медведи? Каннибализм у них норма жизни. Все участки тайги и тундры поделены, а кормовые угодья одного волка – огромная территория, он сотню километров может за день обежать…

Да и не дело это МЧС и полиции – системно, а не казусно, заниматься нейтрализацией бедолаг, у них другие задачи. Но ведь медведи ежегодно причиняют сибирякам и заполярникам много бед, нападают на людей всё чаще, случаи один страшней другого. Вы никогда не задумывались о том, что большинство пропавших без вести близ лесных массивов горожан стали жертвами хищников?

Так зачем мы раз за разом доводим дело до скандала, а то и до общественного взрыва?


Каждый северный рыбак – немного охотник

Численность зверя обязательно нужно регулировать, не допуская ЧП и напряжения в обществе. Делать это может человек или природа. Природа действует методом проб и ошибок, с максимальной жестокостью насылая на избыточно расплодившуюся популяцию смертельную болезнь, мор. И тогда к подъездам будет приходить не милая лисичка, а смертельно опасная зараза. Уже сейчас среди хищников, встречающихся близ населённых пунктов, крайне мало здоровых особей.

Человек же способен и должен регулировать численность популяций научно, с лимитами, оперативно установленными опытными охотоведами и специалистами профильных НИИ. А действовать через организованные охотсообщества, понимаемые как формальные и не очень объединения обществ охотников и рыболовов (ООиР), охотоведов, работников заказников и коммерсантов, занимающихся сервисом и материальным обеспечением. Кстати, в Сибири разделять охотников и рыболовов сложно, каждый северный рыбак – всегда немного охотник, и наоборот.

Правильно организованное здоровое охотсообщество руководствуется не только законодательными актами и региональными регламентами, но и вырабатывает собственную этику поведения как «городского спортсмена», так и «сельского добытчика». Правда, на страницах сетевых изданий и в соцсетях всё чаще звучат голоса противников ООиР: не нужны нам, дескать, навязанные услуги, егерское обслуживание, сами с усами, всё знаем, любого научим и лишнего бить не будем… И действительно, этика и охотничья совесть – лучшие формы определения нормы добычи. Вот только охотхозяйства, где охоты без присмотра егерей и охотоведов проводятся редко, значительно богаче дичью, чем угодья, где охотники предоставлены сами себе. Ну, а городскому охотнику, вырвавшемуся для охоты на два-три дня, просто нет времени изучать угодья.

Общественная или коммерческая охотничья база весьма востребована среди приезжих любителей охоты и рыбалки. Во многих ООиР активно поддерживается корпоративный дух – для участников устраиваются различные мероприятия, в некоторых объединениях оказывается помощь в организации выездов на охоту в другие регионы. Там проводятся семинары и мастер-классы для новичков, включающие в себя практику в стрельбе и скрадывании, ориентировании, статичной маскировке и поиске животного. Такое сообщество клубного типа – это круг друзей, объединённых общими интересами и целями. Идеальная страта, позволяющая организовывать природоохрану комплексно и в то же время избегать драматичной публичности, мы же не в европейской Дании живём, чтобы разделывать убитого зверя на глазах у всего города… 

Ну и как со всем этим обстоит дело на северах? Далеко не радужно. Начнём с того, что общая численность охотников, как любителей, так и промысловиков, постоянно сокращается. И пусть вас не вводит в заблуждение общее количество находящегося на руках у северян «огнестрела». Уже много лет идёт неуклонный дрейф владельцев оружия в сторону практической стрельбы. В крупных населённых пунктах, где появляются оборудованные стрельбища, гражданские стрелки занимаются «практикой» и точной стрельбой, а не охотой. Многие из оружейных неофитов вообще никогда не выходили в поля и не собираются этого делать впредь. Оружия много, но оно автоматически переходит из прикладного охотничьего в разряд спортивного или оружия самообороны.

С одной стороны это неплохо: в современном мире стране нужно иметь достаточное количество мужчин, умеющих точно стрелять и попадать. С другой – эти стрелки не входят в число естественных регуляторов, берущих лицензию на волка или медведя. Хватает и таких, кто вообще не достаёт ствол из сейфа. Да и сами лицензии на отстрел, надо сказать, не удостоены динамического ценообразования. Охота нынче вообще дорогое удовольствие. Кстати, на северах появляются и настоящие клубы. Пока только с приставкой VIP.

В небольших северных поселениях, где охота на боровую и водоплавающую дичь до сих пор является существенным подспорьем в обеспечении семьи доброкачественной белковой пищей, охотников ещё хватает, но и их число снижается вследствие непрекращающегося до сих пор снижения численности таёжных и тундровых жителей вообще. То же самое можно сказать и о промысловой охоте на пушного зверя.


Серая зона

Причины появления песцов и лис в городах всегда имеют комплексный характер. Сказывается сезонная миграция, когда с установлением льда на водоёмах животные начинают активно расширять ареал обитания, сокращение кормовой базы и общее увеличение численности. Уже характерные в новых климатических реалиях региона частые смены погоды, гололёды и затяжные оттепели, резко сменяющиеся заморозками, приводят к массовой гибели грызунов, которыми питаются волки, песцы и лисы. Оставшиеся грызуны прячутся в глубоком снегу, добыть их непросто. Вот и жмутся песцы поближе к городу, идут за кормом, которого не хватает в лесотундре. Их не отстреливают и не ловят. Песцовые и волчьи шубы в силу веяний моды уже давно не пользуются былым спросом, промысловое значение легендарной «мягкой рухляди» снизилось. Фактически, более двадцати лет у нас не ведётся песцовый промысел. Единичные энтузиасты промышляют только горностая, соболя и норку. Пушной промысел нынче – никого не интересующая серая зона.

Общий упадок охотничьего дела зафиксирован и в сокращении числа профильных оружейных магазинов. Если в Мурманской области, Ненецком автономном округе и на Ямале вопрос приобретения ружей, патронов и порохов налажен, то далее к востоку картина становится удручающей.

Как говорят старожилы, некогда порох и патроны можно было купить и на Диксоне, и в Хатанге… После 90-х на территории осталось три таймырских охотмагазина: два норильских и один в Дудинке, где в далёком 1995 году я и купил первое ружьё. Сегодня на Таймыре действует всего один крошечный охотничий магазин – в Норильске. Какие трудности с приобретением патронов, порохов и капсюлей испытывает житель Якутии и Чукотки, даже представлять не хочется. Если во всей Восточной Сибири в приполярной полосе и севернее Полярного круга найдётся хотя бы один оружейный магазин, то хорошо. А ведь охотники Якутии, которых мало интересует стиль «милитари» и спортивная стрельба, оторваны от городов огромными расстояниями. И если на Ямале есть дорожные сети, то на востоке с этим очень плохо. Но ведь где-то же они берут порох и патроны? Знакомые привезут, поделятся… и здесь серая зона. Интернет-магазины – не помощники, для покупки лицензионного товара требуется очный визит с разрешительными документами, то есть возможна лишь резервация товара и самовывоз, пересылка почтой запрещена. Таким образом, жителю якутских северов ничего не остаётся, кроме личной поездки в Вилюйск или сразу в Якутск.

Понятно, что и эта специализированная коммерция зависит от общего количества покупателей-охотников, реагируя на их сокращение закрытием точек продажи. Так не пора ли нам вернуться к старой, с царских времён, практике учреждения государственных факторий с критически необходимым минимумом «ассортимента жизнеобеспечения», разбросанных сетью по всем северам?

Мне не совсем понятна и политика постоянного ужесточения оружейных требований и усложнения разрешительных процедур. Ведь за столетия в провинциальной охотничьей практике ничего, по большому счёту, не изменилось. Мы чего боимся – пьяниц, террористов в тайге? Росстат докладывает нам о неуклонном снижении потребления населением алкоголя. Израиль на фоне новых терактов объявляет об упрощении получения оружия. А в таймырском посёлке Волочанка года три назад медведь ясным днём утащил девочку прямо с улицы. Полицейского в каждое село не посадишь.

Надзорная формалистика мешает даже оленеводам, у которых вопрос защиты стада от волков – часть повседневной древней работы. Один из скандальных рейдов правоохранителей в ненецкое стойбище с обыском чумов в поисках ружейного сейфа вызвал общественное волнение. Ведь и у оленеводов ничего за триста лет не изменилось, к чему им обитый железом городской сейф, зачем возить в лёгких нартах ещё и эту тяжесть?..


Зачем ещё нужны фактории

Между прочим, охотничий магазин, универсальная фактория или, как некогда, «хлебозапасный магазин» – важный элемент общинной культуры. Это тоже некая «клубность», традиционный центр притяжения, где люди обмениваются свежими новостями по угодьям, помогают словом и делом, договариваются о совместных действиях, где продавец знает каждого охотника и рыболова и даже может помочь в поисках пропавшего…

Для закрепления темы регулирования приведу пример из той же Якутии, где очень остро стоит проблема высокой численности волков и медведей, представляющих прямую угрозу не только жизни людей и охотничьим ресурсам, но и поголовью сельскохозяйственных животных. Ежегодно волками истребляются более десяти тысяч голов домашних оленей и около пятисот голов табунных лошадей уникальной якутской породы. Размножаясь в труднодоступной местности, волк без страха проникает на территорию Центральной Якутии.

Борьба с ним ведётся во всех районах. Устраняются излишние административные барьеры при оформлении разрешительных документов для отстрела, приняты меры стимулирования. За голову волка платят 20 тысяч руб. от правительства и 5-10 тысяч от муниципалов. Но и этого недостаточно, необходимы дополнительные меры. Зачастую волчатникам для охоты элементарно не хватает ГСМ, снегоходов и запчастей к ним.

Якутия обладает самыми большими охотничьими угодьями в стране, этот промысел играет важную роль в жизни более 3,5 тысяч промысловиков, большинство из которых – представители КМНС. В республике работают 360 отраслевых предприятий, за которыми закреплен 451 участок, 42,5% от всей площади охотничьих угодий республики. И оружейная тема для них – самая малая из проблем.

Главная беда, не считая вечных сложностей с финансированием, – постоянные изменения границ, наложение друг на друга охраняемых территорий и утверждённых охотугодий. По какой-то причине стабильность тут никак не наступает, вечно что-то перекраивается… Ряд проблем требует изменения существующего законодательства, проведения качественного, умного территориального охотустройства, что обеспечит рациональное использование и сохранение ресурсов. На сегодняшний день территориальным охотустройством не охвачены десятки улусов. Как отмечают сами чиновники, сегодня охотничье хозяйство в республике как отрасль находится в кризисном состоянии, а хозяйств, функционирующих в полном объёме, просто нет. Всё это заставляет людей отказываться от трудного и рискованного промысла с неочевидной выгодой, благо страницы северных центров занятости всё активнее заполняются очень привлекательными вакансиями с хорошими зарплатами.

Напоследок скажу ещё об одном аспекте охотничьей проблематики – об удержании огромных территорий под контролем. Нет, на глубинную Россию внешний враг ещё не нападает. Однако постоянно вредит враг внутренний.

Любой турист, совершивший сплав по рекам Эвенкии, расскажет о непонятных частных турбазах, хорошо охраняемых комплексах, к которым порой и приблизиться сложно. О возникающих в глухомани частных владениях, куда прилетают цветастые геликоптеры «Робинсон». Что там происходит, кто и как хозяйничает? Источников информации нет за отсутствием присмотра местных жителей. Доходит до абсурда: летом красноярские силовики опять «накрыли» полноценно функционирующий в тайге криминальный золотой прииск! Со всей техникой и инфраструктурой. А сколько таких незаконных артелей, как и контор незаконной вырубки леса, ещё разместилось в безбрежном зелёном море? Никто не может сказать. Мы лишь изредка слышим о чудовищных случаях массового браконьерского отстрела с самими настоящими кладбищами диких животных.

В отсутствие контроля местными что-либо криминальное или противоправное неизбежно возникнет. Государство, желающее контролировать свою территорию, должно её кем-то заселять, иначе мы получим внезапно обнаруженные китайские колонии-поселения, которые я моделирую в книге «Оазис». И уж если нет возможности оживить брошенные деревни, то стоит поддержать естественную наблюдательную сеть добросовестных энтузиастов, регулярно проникающих в самые дальние уголки и обеспечивающих если не государственный, то общественный контроль.

Весьма определённая встроенность здоровых охотсообществ в биоценоз территорий – состоявшаяся данность. И в наших силах примирить интересы дикой природы и цивилизации.

Ведь существовать друг без друга они уже не могут.

 

***

Вадим Денисов, Норильск, специально для GoArctic

далее в рубрике