Сказочные сюжеты в косторезном искусстве Чукотки

В марте 2020 года в Государственном музее Востока открылась выставка, на которой было представлено около семидесяти изделий из моржового клыка, созданных чукчами и эскимосами в 1940-2010-х годах. Партнёром Музея Востока в организации этой экспозиции стал Музейный центр «Наследие Чукотки». Находится он в Анадыре и является самым большим музейным собранием Чукотского автономного округа. Среди разнообразных коллекций Музейного центра – минералогической, природной, этнографической, литературной – есть коллекция резной кости. Часть этой коллекции (увы, небольшую) и привезли в Москву наши чукотские коллеги.

Мне, сотруднику Музея Востока, довелось быть куратором этой выставки. Ранее «по долгу службы» я часто бывал на северо-восточной оконечности Азии, и поэтому, скажу откровенно, приступая к работе над очередным выставочным проектом, не ждал от него особых «откровений». Но, как оказалось, был глубоко неправ. Чукотка в который уже раз продемонстрировала мне, сколь относительны наши знания о культурных традициях её коренных народов.

Из экспонатов выставки самое сильное впечатление произвели на меня графические композиции, выполненные по мотивам чукотских и эскимосских сказок. Как правило, это цветные рисунки на моржовых клыках, созданные в Уэлене. В этом небольшом, по «материковским меркам», посёлке с 1931 года работает косторезная мастерская. Знают о ней, разумеется, многие. Мне тоже приходилось писать на портале “GoArctic” об этом уникальном центре народного искусства Чукотки. И свой сегодняшний рассказ о фольклорной теме в чукотской резной кости я хотел бы начать, обратившись именно к этому, отнюдь не сказочному, а напротив, вполне реальному объекту.

Перед нами работа Лидии Теютиной «Уэленская косторезная мастерская»:

 Л. Теютина «Уэленская косторезная мастерская». Уэлен, 1980. Моржовый клык, графит цветных карандашей, гравировка. МЦ «Наследие Чукотки».

Создана эта гравюра в 1980 году. Художник показала нам все этапы работы чукотских резчиков и гравёров – от первичной обработки материала до отправки готовых изделий на «материк». В левой части рисунка изображены уэленцы, занятые подготовкой моржовых клыков к работе. Одни удаляют с их поверхности верхний, потемневший и шероховатый, слой, другие распиливают клыки на части. (Делают это в том случае, если клык будет передан в дальнейшем не гравёру, а резчику, который изготовит из него несколько предметов – скульптур, украшений, декоративных ножей).

В центре композиции – два длинных стола, за одним из которых сидят резчики, за другим – гравёры. (Обратите внимание: гравёрами на рисунке Л. Теютиной являются только женщины; ниже я объясню, в чём тут дело). Перед резчиками стоят фигурки полярных зверей. Гравёры покрывают рисунками цельные моржовые клыки. Дальше вправо сотрудники мастерской укладывают готовые изделия в компактные деревянные ящики. И, наконец, заключительная картина: ящики с чукотской резной костью несут к самолёту, в котором её повезут на "большую землю".

Лидия Теютина, заслуженный художник Российской Федерации, проработавшая в «уэленской косторезке» с середины 1960-х до начала 2000-х годов, как никто другой знала, как протекает «обычный рабочий день» у народных мастеров Уэлена. Знала и достоверно изобразила его на одной стороне клыка. А что представляет собой композиция, выполненная на другой его стороне?

 Л. Теютина «Уэленская косторезная мастерская». Уэлен, 1980. Моржовый клык, графит цветных карандашей, гравировка. МЦ «Наследие Чукотки».

Здесь Теютина рассказывает предысторию описанных выше событий. Действие тоже разворачивается слева направо. Лежат на льдинах моржи, к ним приближается вельбот с охотниками. Вдали видна ещё одна лодка. Она идет к посёлку с привязанными к борту тушами убитых зверей. Следующая сцена переносит нас на морской берег. Сельчане разделывают добычу, взвешивают на больших товарных весах моржовые клыки и относят их на носилках в косторезную мастерскую. Деревянное здание на заднем плане – это и есть знаменитая УКМ, Уэленская косторезная мастерская. Сегодня она выглядит по-другому, но в 1990-х годах я видел прежнюю мастерскую и могу засвидетельствовать: «старая косторезка» изображена с поразительной точностью.

Почему я так подробно описываю эту гравюру, напоминающую в большей степени фоторепортаж, чем художественное произведение? Почему разговору о сказочных сюжетах предшествует такое длинное предисловие? Причин этому несколько. Ещё в конце XIX века, когда на Чукотке только начался процесс формирования косторезного народного художественного промысла (он возник на основе старинного ритуального искусства морских арктических зверобоев), у резчиков и гравёров сложилось негласное правило: последовательно излагай события и рассказывай только о том, что ты видел своими глазами.

В композициях, созданных в ХХ веке на сюжеты чукотских и эскимосских сказаний, действие, как мы вскоре увидим, тоже разворачивается неспешно и последовательно. В этом отношении работы мастеров новых поколений в полной мере соответствуют правилу их предшественников. А «принцип достоверности»? Не противоречит ли ему сам факт обращения народных художников к сказочным сюжетам? Я полагаю, что противоречия здесь нет. Приведу в пользу этого утверждения только один аргумент. Фантастические сцены, изображенные на моржовых клыках, изобилуют – в чём нам тоже предстоит убедиться – множеством конкретных деталей. С моей точки зрения, свидетельствует это о том, что чукотские художники недавнего прошлого верили в существование персонажей, представляющихся нам вымыслом. Они видели их своим внутренним взором, видели так же отчётливо, как своих соплеменников, своих односельчан. А это, в свою очередь, даёт основание полагать, что фольклорная тема играла и, возможно, играет до сих пор более важную роль в косторезном искусстве Чукотки, чем может показаться на первый взгляд.

Ещё одна причина, побудившая меня начать очерк о сказочных героях в косторезном искусстве чукчей и эскимосов с персонажей реальных, заключается в следующем. В гравюре «Уэленская косторезная мастерская» отчётливо видна тесная связь традиционного хозяйственного занятия жителей прибрежной Чукотки (охота на моржей) и художественного промысла, принёсшего им широкую известность. Такие же тесные связи существуют, несомненно, между морской охотой и оленеводством (занятием, как известно, тоже традиционным для чукчей), с одной стороны, и косторезным искусством Чукотки и фольклором её народов, с другой. Иными словами, охота в арктических морях, оленеводство в полярной тундре, искусство резьбы по клыку моржа и устное народное творчество неотделимы у чукчей и эскимосов друг от друга. Культура двух этих арктических этносов представляет собой сложный сплав, многоцветную мозаику, оценить которую в полной мере можно только с позиций «комплексного похода». А это, в частности, означает, что обращаясь к локальной, казалось бы, теме – сказочным сюжетам в чукотской резной кости – мы в действительности делаем шаг, приближающий нас к постижению основ мощной культурной традиции, сложившейся в Арктике, на стыке Старого и Нового Света, многие сотни лет назад.

Самое раннее из представленных на выставке произведений, в которых присутствует сказочное, фольклорное начало, – декоративный стакан:

 Онно «Декоративный стакан». Лаврентия (?), 1950. Моржовый клык, графит цветных карандашей, гравировка. МЦ «Наследие Чукотки»

На его ободке отчётливо прочитываются имя гравера, Онно, дата – 1950 год, а также имя человека, для которого этот стакан был изготовлен. «На память Поломошнову Н.В.» – написал мастер и изобразил на стенках стакана героев двух старых чукотских сказок. Один из них великан Лолгылин, другой – ещё более могущественный персонаж, Солнце.

Прежде чем обратиться к сюжетам этих волшебных историй, два слова об Онно и Поломошнове. Работы Онно есть в музеях Москвы, Санкт-Петербурга, Владивостока, Сергиева Посада. Жил гравёр в Яндагае, к югу от Уэлена, но часто бывал в Уэлене и в течение нескольких лет работал здесь в косторезной мастерской. Возможно, именно в Уэлене была сделана в конце 1930-х годов фотография этого талантливого чукотского художника, которую можно увидеть на портале GoArctik на иллюстрации к очерку «Резчики и гравёры нового времени». Впрочем, скорее, сфотографировали его в посёлке Лаврентия, неподалёку от Уэлена и Яндогая. В 1928 году там была открыта так называемая Чукотская культбаза – торговая фактория, медпункт, библиотека и школа «в одном лице». На рубеже 1940-1950-х годов в этой школе преподавал русский юноша, которому не исполнилось в то время и двадцати лет – Иван Поломошнов. (На декоративном стакане инициалы молодого учителя указаны неточно). Для него изготовил Онно свой подарок. Почему на стакане надпись «на память»? Быть может, это был подарок ко дню рождения, ведь как раз в 1950 году Иван отметил своё двадцатилетие? А может быть, он уезжал на время с побережья Берингова пролива? Могла быть, безусловно, и другая причина. Иван Васильевич Поломошнов стал со временем не только авторитетным анадырским педагогом, но и известным собирателем фольклора северных народов. Записи сказок он вёл на чукотском языке, как, кстати, многие школьные учителя, приезжавшие на Чукотку в 1920-1940-х годах из центральных районов страны и ставшие впоследствии профессиональными фольклористами и прекрасными знатоками чукотского и эскимосского языков. В пользу версии о том, что Поломошнов и Онно сдружились на почве арктического фольклора, говорит, в частности, тот факт, что на подарке русскому учителю чукотский художник нарисовал не моржей и морских зверобоев, кого часто изображал на своих гравюрах, а героев чукотских сказок.

Вернёмся к персонажам, помещённым на стенках декоративного стакана. О великане Лолгылине, съедающем кита как мелкую рыбёшку и сидящем на вершине горы, как на стуле, поговорим чуть позже. Посмотрим вначале на улыбающегося каюра, уносящегося в небеса на оленьей нарте. Это, как уже говорилось, Солнце. Согласно чукотским преданиям, Солнце могло принимать облик человека и спускаться на землю. Провожают его мужчина в длинной кухлянке и женщина в меховом керкере (комбинезоне). Они стоят возле яранги оленеводов. (Жилища морских зверобоев выглядели несколько по-иному). Рядом с ярангой грузовые нарты, что тоже указывает на то, что действие происходит в континентальной тундре. Мужчина приветливо машет рукой вслед мчащемуся навстречу звёздам Светилу. Женщина же, напротив, повернулась к нему спиной и выглядит огорчённой.

Кто же изображён на гравюре «Муж-Солнце»? Каков сюжет этой сказки? Перед нами её начало:

 В. Эмкуль «Муж-Солнце». Уэлен, 1956. Моржовый клык, графит цветных карандашей, гравировка. ГМВ

Слева жилища морских зверобоев, байдары под парусами, преследующие китов…. В центре – летняя тундра и две девушки, две сестры, старшая и младшая. В руках у них мотыги. Девушки выкапывают корни съедобных растений. Сверху из-за облаков смотрит на них Солнце. Смотрит и, превратившись в мужчину, спускается на землю. Мужчина вступает в разговор с младшей из девушек, а затем забирает её сестру с собой на небо. В правой части графической композиции зритель видит, что младшая сестра вначале растерянно сидит на мешке с кореньями, а затем устремляется прочь из тундры.

На другой стороне моржового клыка продолжение волшебной истории:

 В. Эмкуль «Муж-Солнце». Уэлен, 1956. Моржовый клык, графит цветных карандашей, гравировка. ГМВ

Мы снова видим яранги береговых жителей, охоту на китов. Казалось бы, в селении ничего не изменилось, но это не так. В центре гравюры, левее лагуны, изображена женская фигурка, спускающаяся по склону сопки. Это сестра девушки, унесённой Солнцем. И вот уже она стоит окружённая односельчанами и, судя по тому, как подняты её руки, взволновано рассказывает им о случившемся в тундре. Сельчане обеспокоены, услышать рассказ девушки спешат другие жители посёлка….    

Каков же конец у сказки о Солнце, забравшем к себе молодую чукчанку? По версии Веры Эмкуль – сохранился записанный со слов художницы сюжет этой легенды, – девушка стала женой Светила, но вскоре тайком убежала от него и вернулась на землю. Через какое-то время у неё появилась новая семья. На гравюре «Муж-Солнце» нет окончания этой истории. Её финал гравировщица изобразила уже на другом моржовом клыке. Примечательно, что в устном рассказе Эмкуль была деталь, которая указывала на то, что женщина, покинувшая «солнечного мужа», впоследствии грустила о нём. Не такое же ли чувство грусти испытывает героиня Онно, провожая уносящееся на оленьей упряжке Солнце?

О Лолгылине, великане, изображённом на другой стороне декоративного стакана, рассказывают такую историю. Однажды осенью охотники загарпунили кита, но убить его не смогли. Раненый кит потащил байдару в открытое море. Начался шторм. Зверобои высадились на большую льдину. Ветер долго носил её по волнам и пригнал к неведомой земле. Неподалёку от берега люди увидели огромного человека. Он ловил руками китов и отправлял в рот. Насытившись, великан присел отдохнуть на вершину горы. Зверобои подплыли к нему и попросили помочь им вернуться домой.

Великана, бредущего по морю, которое ему не выше колена, и его же, беседующего с морскими охотниками, мы видим на рисунке Онно. О том, что произошло дальше, посетители выставки могли узнать, рассматривая другой экспонат из коллекции Музейного центра «Наследие Чукотки»: гравюру Любови Эйнес, выполненную на цельном моржовом клыке.

  Л. Эйнес «Сказка о Лолгылине». Уэлен, 2009. Моржовый клык, графит цветных карандашей, гравировка. МЦ «Наследие Чукотки»

Автор «Сказки о Лолгылине» Любовь Эйнес начинает свой рассказ с уже известных нам эпизодов. В левой части клыка она нарисовала, как охотники несут к воде лодку. Затем мы видим их в море, преследующими кита. Следующая сцена – высадка на льдину. Дальше тоже знакомый нам сюжет: зверобои беседуют с Лолгылином, при этом один из них -- так же, кстати, как на рисунке Онно -- стоит на ладони великана. Последний фрагмент графической композиции: подготовка ко сну. Именно подготовка ко сну – это не опечатка! Великан, сев на землю, снимает с себя торбаса, а охотники забираются вместе с байдарой в его гигантскую рукавицу, которая станет им на время тёплой ярангой.

Что произошло на следующий день? Любовь Эйнес рассказывает об этом на другой стороне моржового клыка, но уже с помощью не цветной гравировки, а рельефной резьбы:

 Л. Эйнес «Сказка о Лолгылине». Уэлен, 2009. Моржовый клык, рельефная резьба. МЦ «Наследие Чукотки»

Вкратце события развивались так. Утром хозяин разбудил гостей и сказал, что отнесёт их домой. Зверобои остались в его рукавице, и великан, взяв её в руки, пошёл через волны и льдины вдаль, туда, где находилось селение зверобоев. Придя в посёлок, он вытряхнул лодку с охотниками на землю, лёг отдохнуть и заснул так надолго, что уже и зима пришла и ушла, и весна наступила. Разбудили Лолгылина звери. Великан поднялся на ноги и отправился восвояси.

Гравюра Любови Эйнес интересна, разумеется, не только тем, что знакомит нас с сюжетом чукотской сказки о великане, который пришёл на помощь людям. Она даёт нам возможность увидеть ряд любопытных явлений в истории косторезного искусства Чукотки. Начну, пожалуй, с того, что «Сказка о Лолгылине» – авторская вариация графической композиции, которую создала Вера Эмкуль ещё в 1945 году. То есть Эмкуль в 1945-м и Онно пять лет спустя (и Онно, и Эмкуль родились в 1910-х годах) обращались к одной и той же теме. Впоследствии история о добром великане не раз привлекала к себе внимание уэленских резчиков и гравёров. Каждый из них вносил свои вариации в трактовку известных образов. Любовь Эйнес поступила так же. Что нового внесла гравировщица, родившаяся в 1958 году, в уже сложившуюся традицию изображать Лолгылина и спасённых им зверобоев?

Повторяя работу Веры Эмкуль, Эйнес «скопировала» только её первую сторону, где изображение выполнено в технике гравировки. Вторая сторона моржового клыка покрыта у Эмкуль тоже цветными рисунками, однако у Эйнес, в чём может легко убедиться читатель, финальная часть композиции – одноцветный рельеф. Он не слишком отчётливо прочитывается на светлой поверхности клыка, но в этом, как мне представляется, есть не только минус, но и плюс. На эту гравюру нельзя посмотреть мимоходом. Её хочется взять в руки и поднести к глазам.

Учитывала ли этот эффект Любовь Эйнес? Скорее всего, да. И вот почему. Матерью Эйнес была выдающаяся гравировщица Галина Тынатваль, дедом по материнской линии Вуквутагин – замечательный резчик, один из создателей Уэленской косторезной мастерской, многие годы руководившей её работой. Родной брат Любови Георгий Нутек тоже стал известным народным художником. Таким образом, можно с большой степенью вероятности предполагать, что в творчестве такого потомственного мастера, как Л. Эйнес, нет ничего скороспелого, случайного, что, приступая к «Сказке о Лолгылине», она тщательно продумала облик будущего произведения, предусмотрела, как будет воспринимать его зритель. Рискну высказать ещё одно предположение. Эйнес сознательно оказалась от использования красок на той стороне клыка, где действие происходит зимой. Используя белый, естественный цвет моржовой кости, она создала столь сильное ощущение холодного, заснеженного пространства, какого едва ли можно было достичь каким-либо иным способом.

Гравюра Любови Эйнес «Сказка о Лолгылине» представляется мне, таким образом, произведением, в котором нашла отражение одна из ключевых характеристик косторезного искусства чукчей и эскимосов: верность старым традициям и одновременно их творческое, авторское восприятие. И конечно же, эта работа – убедительное свидетельство интереса, который современные народные художники Чукотки проявляют к фольклору своих предков, к их волшебным сказкам, в которых отчётливо прослеживается и яркое национальное своеобразие, и сходство с легендами и сказками других народов мира.

В этом отношении показательны сюжеты чукотских сказок, героями которых являются великаны. Я хотел бы рассказать ещё об одной «полярной гравюре» на эту тему. Называется она «Женщина-великан». Но об этой работе, о других художественных изделиях из моржового клыка, в которых мы встречаемся со сказочными персонажами, – в одном из следующих выпусков на портале GoArtic.

Продолжение.

Автор: Михаил Бронштейн, к.и.н., главный научный сотрудник Государственного музея Востока

Фотографии С. Терещенко и Е. Желтова, дизайн В. Лифарь

Использованная литература

Бронштейн М.М. (сост.). О Чукотке резцом и тушью: из коллекций Музейного центра «Наследие Чукотки. Каталог выставки в Государственном музее Востока. М., 2020.

Бронштейн М.М., Широков Ю.А. Чукотская и эскимосская резная кость. Художественные изделия I – XX веков из коллекций Музея Востока. М., 2008.

Митлянская Т.Б. Художники Чукотки. М., 1976.

Митлянская Т.Б., Карахан И.Л. Новая жизнь древних легенд Чукотки. Магадан, 1986.