Школа Соловецких юнг Северного флота. Часть II
После принятия присяги Школа юнг стала полноправной воинской частью, которой был присвоен номер 30835 и вручено боевое знамя.
(Продолжение. Начало здесь.)
Воинская часть № 30835 Северного флота
7 ноября 1942 года юнги приняли военную присягу:
«Я, …, сын трудового народа, клянусь ... до последнего дыхания быть преданным своему народу. Если же по злому умыслу или трусости я нарушу ... присягу, то пусть меня постигнет суровая кара Советского закона… всеобщая ненависть… презрение трудящихся».
После принятия присяги Школа юнг стала полноправной воинской частью, которой был присвоен номер 30835 и вручено боевое знамя.
В расписании занятий у всех юнг значились, прежде всего, строевая и стрелковая подготовка, обучение приёмам рукопашного боя, изучение пулемёта, автомата, гранаты, занятия по химической защите и санитарному делу, морская практика.
Что касается специальностей, то в ШЮ готовили электриков-надводников, рулевых надводных кораблей, мотористов ТКА, с 1943 года – юнг-боцманов торпедных катеров (ТКА). В третьем призыве добавились ещё две специальности – мотористы-дизелисты и штурманские электрики. Для учёбы усилиями преподавателей и самих юнг были оборудованы специальные кабинеты: оружия, военно-химического дела, моторный, электро-навигационных приборов, электро-радио-технический кабинет, минно-торпедный, военно-морского дела. Оборудовали такелажную мастерскую. Юнга Л. Пшеничко писал:
«Начались занятия, и мы с жадностью стали постигать азы морского дела. Особенно нам нравились занятия по морскому делу: устройство парусных кораблей и такелаж, семафорная и флажковая сигнализация, боцманское дело (вязание морских узлов, плетение кранцев и матов)».
Рулевые занимались прокладкой курса корабля, учились читать морские карты. Радисты изучали устройство разных типов приёмников, передатчиков («Бухта» и «Бриз»), азбуку Морзе. Впоследствии радисты, подготовленные в школе юнг, славились на кораблях. А экс-юнге Юрию Масленникову было присвоено звание лучшего радиста Северного флота и командующий Головко вручил ему именные часы. Кроме того, школяры зубрили уставы: дисциплинарный, гарнизонной и караульной службы, боевой, внутренней службы, строевой.
Даже годы спустя юнги с теплотой вспоминали своих наставников. Из воспоминаний юнг:
«Нам нравилось, когда занятия проводил комбат Пчелин. С нами он проводил занятия по истории военно-морского искусства и уставам. Рассказывал он интересно, приводил в пример забавные случаи из морской практики».
В.Г. Гузанов
«У юнг роты радистов особым авторитетом пользовался старшина 2-й статьи Карачев. Был он строг и справедлив. ... Признаюсь, многие из нас хотели быть хоть чуть-чуть на него похожими».
А. Леонтьев
Следует сказать, что шесть преподавателей Школы юнг были награждены за успешную подготовку юнг медалью «За боевые заслуги». Не обошлось и без перекосов: проверка главы Военного Совета СФ контр-адмирала Николаева показала на 1 января 1943 г. на удивление высокие показатели успеваемости (отлично у 59,2 %) у преподавателя математики. Выяснилось, что преподаватель Камышко применял сомнительный способ повышения мотивации обучения: он давал «за отличные отметки на цыгарку табаку». Что поделать, мальчишки ускоренно проходили этап взросления, в посёлке пришлось даже оборудовать места для курения.
Когда юнги научились отличать «галс от гюйса, а фалреп от фалиня», началась морская практика. Они выходили в море на шлюпках под парусом и на вёслах. По воспоминаниям В. Г. Гузанова, «хождение на шлюпках было любимым занятием для всех юнг. Юнги ухаживали за ними, драили до блеска, стирали паруса...».
Наставником морской практики был сам начальник ШЮ капитан 1 ранга Н.Ю. Авраамов, любимый юнгами за знания и справедливость. Валентин Пикуль даже посвятил ему свой роман «Океанский патруль». Писатель вспоминал:
Выходили в шлюпках юнги и в штормовую погоду – учились управляться с парусами. Чтобы отработать навыки спасения на водах, делали так: когда до берега оставалось сто метров, старшина выдёргивал пробку из днища шлюпки, вода начинала её заполнять и ребята должны были бороться за спасение плавсредства и собственные жизни. Ещё более жёстко проходило учение «спасение с горящего корабля». Неподалеку от линии прибоя был выкопан колодец и соединён с морем трубой. На верхний край этого сооружения наливалась солярка и... поджигалась. Юнги в полном снаряжении (шинель, ботинки) с высоты трёх метров должны были нырнуть через это горящее кольцо в колодец, проплыть по трубе и выбраться морем.«Авраамов заслужил нашу особую любовь, когда мы стали ходить в море. Человек уже пожилой, в немалом звании, он не гнушался самолично проводить с нами шлюпочные занятия. Бывало, идём под парусом в ветер, вода уже обтекает планширь, а каперанг велит нам ложиться вдоль накренённого борта ... впечатление незабываемое! У самых губ твоих, заколдовывая мраком, проносится таинственная глубина». «Авраамов привил нам любовь к воде. Проплывая вдоль берегов на шлюпке, он приказывал: «Каждый пусть нырнёт и... достанет мне что-нибудь со дна». Вода прозрачна и холодна. Видно, как плавают раскрытые зонтики медуз, ползают среди камней звёзды, все в иголках, тёмнопористые... Авраамов сделал так, что море для нас из затаённой опасности превращалось в дружескую стихию, а вода – в колыбель нашу».
Вне сомнений, для таких учений нужна была отличная физическая подготовка. Этому способствовали занятия спортом. Для юнг был оборудован стадион с футбольным полем, волейбольная и баскетбольная площадки, работали секции (боксёров и гимнастов), проводились спортивные игры и соревнования. Очень любили мальчишки лыжные гонки, в которых, помимо юнгашей, участвовали девушки-краснофлотцы (они учились на связисток) и командирский состав школы. Весной и летом школяры переходили на легкоатлетическую подготовку, проводились кроссы. Соревнования были и по плаванию (вольный стиль, брасс, эстафета со спасательным кругом, плавание с гранатой) и прыжкам в воду с трёх и пяти метров. Плавание для будущих моряков было не только видом спорта, но и жизненно необходимым навыком, как и морская практика. Судя по отчётам руководства школы, за период 1942-45 гг. было организовано около сорока гребно-парусных гонок.
Все эти мероприятия вносили положительные эмоции в напряжённую школьную жизнь, как и участие в художественной самодеятельности. Сцена матросского клуба выдерживала пляски и акробатические номера, сольное и хоровое пение. Здесь звучали стихи и даже сочинённая юнгами баллада о Соловках. Неслучайно, из юнг вышли артисты и певцы, самый знаменитый их них – народный артист СССР Борис Штоколов. Заметки в газету учебного отряда «Товсь» были пробой пера будущих писателей. Спустя годы Владимир Зыслин (псевдонимом Саксонов) издаст «Повесть о юнгах», Виталий Гузанов – две повести («Юнги Северного флота» и «Соловецкие паруса»), Валентин Пикуль, автор множества исторических романов, посвятит своей юнгашеской юности автобиографические произведения «Мальчики с бантиками» и «Океанский патруль». Заслуженные художники РФ Дмитрий Арсенин и Юрий Мошкин тоже начинали своё учение на Соловках: в художественной мастерской ШЮ они делали копии полотен, посвящённых победам русского флота.
Ещё одной отрадой сердца для юнг было кино, которое «катили» в клубе раз в неделю. С замиранием сердца ребята погружались в мир героев экрана. В своём дневнике юнга Б. Московский писал:
Юнги и сами внесли вклад в дело победы, будучи ещё учениками. Им было предписано выдавать жалование 8 рублей 50 копеек в месяц. На эти деньги можно было покупать бумагу для писем, конверты, бритвы, так как многие юноши уже брились, ну и, конечно, любимые сладости. Однако юнги и их командиры решили собрать деньги на постройку торпедного катера под названием «Юнга». Они смогли сделать это уже в марте 1943 года. Вскоре от Верховного Главнокомандующего пришла телеграмма:«Вчера смотрел кино «Как закалялась сталь». Слова, которые говорил Павка, я запомню на всю жизнь: «Я иду драться за любовь и счастливую жизнь. Я иду убивать для того, чтобы не было больше войны и смерти. Я иду убивать для того, чтобы мы могли жить счастливой жизнью».
«Передайте юнгам, собравшим 160 тыс. рублей и 40 тыс. облигациями на постройку торпедного катера, мой привет и благодарность Красной Армии. И. Сталин».
Катер «Юнга» воевал на Черноморском флоте. Юнги следующих наборов собрали деньги на сторожевой катер «Юнга Севера» (СК-603), который воевал на Балтике. В 1944 году соловецкие юнги внесли на восстановление Севастополя 27 000 рублей наличными и 46 000 рублей облигациями.
В августе 1943 года у юнг начались настоящие стрельбы, им начали выдавать в караул боевые патроны. Правда, заканчивалось это иногда плачевно: недосыпавшие юнги стреляли на любой шорох, не получив ответа на вопрос «Кто идёт?». Так была убита совхозная корова и лошадь Бутылка.
Осенью 1943 года обучение первого набора подходило к концу. Принимать выпускные экзамены к ним приехали офицеры с боевых кораблей. Комиссией было поставлено 4039 оценок, из них: отличных – 3129 (77,5 %), хороших – 788 (19,5 %), посредственных – 122 (3 %), неудовлетворительных – 0. В отчётах комиссии значилось: «отличники: в 1 батальоне – 76 человек, во 2 батальоне – 188 человек и личный состав 42 и 43 смены – все отличники». На смену первому выпуску уже прибыл второй набор. Юнги первого набора вспоминали:
Надо сказать, тягот учебной жизни хватило и на следующий набор: боевые тревоги по восемь раз за ночь, марш-броски и просто утренние «пробежки» по полной выкладке. И они были иногда такими же шалопаями, как и их предшественники. Например, однажды внесли старшину, который был часто несправедлив к юнгам, вместе с кроватью из кубрика и стали «топить» его в Святом озере. Больше старшина юнг не обижал...«Как разительно мы отличались друг от друга. Вид у новичков был ещё тот. Маленькие, худенькие, с голодным блеском в глазах... в пузырящихся великоватых брюках и необношенных форменках. И мы – стройные, по-военному аккуратные, всё подогнано по размеру. «Ветераны» отыскивали среди новичков своих земляков, расспрашивали о жизни в родных местах, подкармливали хлебом, давали разные практические советы».
«Три года войны наши юнги хлебнули, три года мальчишки взрослели в боях...»
Приказом № 0156-0159 командира Учебного отряда СФ от 05.10.43 г. 1397 выпускников 1-го набора отправили на флота и флотилии. Перед отъездом мальчишки давали клятву: «Родина! Великая Советская держава! ...Мы клянёмся отдать все силы, отдать жизнь, если надо, за свободу и независимость нашей Родины». После обучения юнгам полагался месячный отпуск, от которого все отказались.
Думается, по прибытию на место службы, мальчишек всё же берегли или не очень доверяли их подготовке – их чаще оставляли на берегу работать в механических мастерских. Однако попав наконец-то на корабли, юнги сражались наравне со взрослыми. Здесь «морские волчата», как они называли себя, превращались в «морских волков». Из Соловецких юнг вышли знаменитые флотоводцы, Герои Советского союза адмирал В. Коробов, контр-адмирал Ю. Пандорин, капитан второго ранга Н. Усенко.
Соловецкие юнги служили на всех флотах России, прошли проверку боем. Наиболее известен подвиг юнги Александра Ковалёва, кавалера ордена Красной Звезды Отечественной войны I степени и медали Ушакова: во время боя он закрыл своим телом пробоину в моторе, чем спас свой корабль. Погиб юнга, любимец экипажа и любитель игры на гитаре, позднее – от разрыва немецкой фосфорной мины...
Другой знаменитый «морской Орлёнок» - юнга Владимир Моисеенко стал Героем Советского Союза. В войне с Японией он удерживал высоту, заменив раненого командира. Он забросал гранатами два вражеских блиндажа и написал предсмертную клятву: «Умру, но не сдам японским самураям этой высоты».
О подвигах выпускников Соловецкой ШЮ говорят их награды: семь юнг были награждены орденом Красного Знамени, более 150 человек – орденом Отечественной войны I и II степени, 130 человек – орденом Красной Звезды, сотни юнг – медалями Ушакова, Нахимова и другими наградами. Описаны судьбы Е. Ушакова (Охалова), награждённого орденом Красной Звезды и медалями Нахимова и Ушакова; И. Зорина, удостоенного ордена Красного Знамени и медали «За боевые заслуги», С. Шкарина, получившего Орден Красной Звезды в семнадцать лет. Михаилу Трунину такая же награда спасла жизнь: осколок снаряда попал в орден на его груди, лишь сбив эмаль с одного из лучей звезды. Однако сколько же ещё не воссозданных судеб и не преданных земле тел: многие из юнг нашли свой «последний приют» в море! Вот описание одного из боёв в Заполярье, сделанное Сергеем Раковым: «бомбовая серия накрыла катер. Там была команда из пяти человек: двух взрослых и трёх юнг...»
Выпускникам первого призыва досталось несколько лет войны. В 1944 году через газету они обратились к соловецким юнгашам:
В сентябре 1945 г. в жизни ШЮ произошло два значимых события: выпуск третьего набора и передислокация с Соловецкого архипелага в город Кронштадт, где 27 августа 1952 года был произведён последний (восьмой) выпуск Школы юнг.«Юнги! Море любит сильных, смелых и умелых... Нет для советского юноши счастья выше, чем быть настоящим моряком».
«Никогда я не думал, товарищи, что о юнгах откроют музей»
Страшная статистика: в период войны ПОГИБ КАЖДЫЙ ЧЕТВЁРТЫЙ выпускник школы юнг. Однако до 1985 года юнги не считались участниками Великой Отечественной войны. Возможно, потому, что, по Женевским конвенциям, лица, не достигшие восемнадцати лет, не имели права приносить присягу и принимать участие в военных действиях. Однако в своё время маршал С.Ф. Ахромеев проявил настойчивость и исправил эту историческую несправедливость.
Сами юнги собрались на свою первую встречу после выпуска лишь в 1972 году – в год тридцатилетия основания школы. По их инициативе на Соловках появился первый памятник – мемориал юнгашам.
В 1988 году в Москве во дворе школы № 349 был установлен памятник по проекту бывшего юнги, художника Е.Н. Горячева: два якоря, соловецкий камень, а на нём – бескозырка с надписью «Школа юнг ВМФ».
Ещё два памятника – скульптуры юнг – были созданы скульптором Фридрихом Согаяном. Первый был установлен в 1993 году в Архангельске на Набережной Северной Двины. Второй появился в 2005 году в Москве на площади, которой в 1995 году было присвоено имя Соловецких юнг.
В песне бывшего соловецкого юнги барда В. Леонова есть такие строки: «Никогда я не думал, товарищи, что о юнгах откроют музей». Однако в России их уже несколько. Самый первый из них был основан в 1983 году в Москве в школе № 349 (сейчас это школа № 1748 «Вертикаль»).
Есть музей в Нижнем Новгороде (многие из юнгашей были горьковчане) при Школе искусств и ремёсел «Изуграф». Но носит название «Музей Боевой славы юнг Северного флота им. Д. Арсенина». Карандашные зарисовки юнги Дмитрия Арсенина дают представление о повседневной жизни учеников школы, поскольку иметь фотоаппараты юнгам было запрещено.
В Архангельске, поскольку именно здесь шло формирование наборов ШЮ, существуют два школьных музея: в школе № 11 (она всегда была «с морским уклоном») музей появился в мае 1985 года. А самый молодой музей был открыт в 2018 году в ... школе Соловецких юнг. Да-да, такая общеобразовательная школа существует в Архангельске, и во многом она продолжает традиции подготовки юных моряков, заложенные на Соловках в годы Великой отечественной войны. Есть и виртуальные музеи-проекты, посвящённые сбору биографий юнг, например, соловецкий проект «ЮНГАграфия». Так в настоящее время увековечена память о «мальчиках с бантиками».
А на вопрос «нужны ли были эти четыре тысячи мальчишек для фронта?» хочется ответить словами писателя Валентина Пикуля:
«Конечно, не я принёс Родине победу. Не я один приблизил её волшебный день. Но ...в общем прекрасном Пиру Победы была маленькая капля и моего мёду».
Автор: Чуракова Ольга Владимировна, доцент САФУ, Архангельск.
