Два года во власти колюжей. Крушение судна «Св. Николай»
«Участь брига решилась, теперь надлежало помышлять о нашей собственной».
Семейство колюжей с о. Ситка. М. Тихавнов. Акв. 1818 г.
Выражение «Русская Америка» обычно ассоциируются у большей части россиян с чем-то далёким и безвозвратно ушедшим. При этом начитанная часть соотечественников представляет себе «российского Колумба» Шелехова – отца-основателя Российско-Американской компании: Григорий Иванович возвышается на носу корабля, высматривая в подзорную трубу американский берег, который скоро будет «Землёй Российского владения»… Другие при упоминании об Аляске почём свет стоит клянут матушку императрицу Екатерину II, опрометчиво уступившую эту землицу Штатам. Хотя всё было в точности наоборот: великая императрица благословила Шелехова на его плавания в Новый Свет, а Павел I в 1799 году Высочайшим указом «утвердил» основание Российско-Американской компании и даже вошёл в число её первых акционеров.
Одним словом, мифов здесь предостаточно. Вот, например, ещё один: он утверждает, что Аляска была весьма прибыльной колонией, и зря мы от неё отказались.
Не знаю, как влияли шкурки, собранные у жителей каких-нибудь Лисьих островов, на бюджет Российской империи. Да и вообще – трудно сказать, как повернулась бы судьба этой части Америки, не продай её Александр II Соединённым Штатам. Можно, конечно, предположить, что в поисках золота на Аляску потянулись бы свои Джеки Лондоны и Хемингуэи, книги которых переводились бы на многие языки, а слава этой отдалённой российской колонии была бы велика…
Как видим, полёт для фантазии немалый. Но есть и такой вариант: к концу XIX века Аляску наводнили бы ссыльные, и Чехову вместо Сахалина пришлось бы плыть в Ново-Архангельск, чтобы увидеть как выживает российская глубинка, «смоделированная» на американском побережье. Последнее кажется более вероятным…
Отплытие из Ново-Архангельска и крушение у Пагубного острова
Но долой мифы! Сегодня поговорим о реалиях Русской Америки, точнее, о том, как проходили плавания компанейских судов, ведь акватория Тихого океана – отнюдь не Маркизова лужа. Расскажем и о контактах россиян с коренными народами северо-западной Америки – колюжами (русское – колоши). Всё вышеупомянутое более всего отразилось в несчастливом рейсе одного компанейского суда, которое погибло в границах нынешней Канады. А «Одиссея» её команды, пытавшейся пройти вдоль американского побережья на север, даст фору любому приключенческому роману…
Колоши. Художник А. Постельс. Рис. 1827 г.
Стоит ли говорить, что корабли Российско-Американской компании, курсирующие между азиатской частью России и новоприобретёнными колониями, расположенными на Аляске, были в зоне особого риска. Наспех построенные из сырого, невыдержанного леса где-нибудь в Охотске, эти суда не всегда отвечали условиям акватории северной части Тихого океана. В начале XIX века ещё не существовало морских регистров, наделяющие суда классами, позволяющими определить район возможного плавания. Моряков набирали «из молодых», живущих поблизости рек и озёр, а в особенности тех, кто «ходит в море за звериным промыслом». Шкипера компанейских судов были, как правило, уроженцами Дальнего Востока; они не заканчивали морских училищ и имели весьма относительное представление о навигации. Неудивительно, что Российско-Американская компания теряла около двух-трёх судов в год.
Мы уже рассказывали о крушении на Аляске легендарного шлюпа «Нева» – участника первого кругосветного плавания россиян. Корабль погиб из-за слабой квалификации штурмана в 1813 году. Сегодня же коснёмся ещё одного подобного случая – гибели компанейского судна «Святой Николай», разбившегося в 1808 году у Пагубного острова (остров Дистракшн, открыт Ванкувером в 1791 году).
Рассказ об этом событии записан капитаном Василием Головниным со слов приказчика Тараканова, который имел несчастие участвовать в том злополучном рейсе. Головнин называет последнего «мужиком смышлёным, прямым, но малограмотным». Вместе с тем мореплаватель отмечает ценность рассказа Тараканова, как содержащего немало ценных сведений о жизни коренных народов Северо-Западной части Америки.
Тараканов сообщает, что компанейское судно отправилось из Ново-Архангельска – тогдашней столицы российских владений на Аляске (ныне г. Ситка, США). Судно шло «с особым поручением» в Новый Альбион: так именовались земли, лежащие к северу от Мексики. Однако из-за противного ветра корабль застрял в районе, где позже будет основан канадский Ванкувер.
На ночь «Святой Николай» обычно отходил от берега, днём же следовал вблизи побережья, что давало возможность местным жителям – колюжам – подходить к кораблю. Тараканов свидетельствует, что число лодок, подошедших к ним, иногда доходила до ста, впрочем, последние были не очень велики.
Аборигены были хорошо вооружены: одни имели ружья, другие – стрелы, сделанные из оленьего рога, третьи держали в руках рогатины, насажанные на длинные шесты. Отдельные «туземцы» имели при себе тупые косари, сделанные из китовой кости. Тараканов сообщает, что команда сначала не могла взять в толк, к чему могло служить такое странное оружие, но потом выяснилось, что подобные косари употреблялись при ночных нападениях на неприятеля: пробравшись во вражеские шалаши, туземцы бьют ими сонных врагов по голове.
Разумеется, экипаж «Святого Николая», окружённый таким количеством лодок, соблюдал все меры предосторожности: одновременно на борт впускали не более трёх туземцев…
Местные жители привозили на обмен морских бобров, оленьи кожу и рыбу. Любопытно, что они с презрением отвергали железные инструменты, а требовали сукно, которое видели на камзолах русских промышленников. Но так как подобного товара на судне не было, торг не состоялся.
Тихие ветра и благоприятная погода продолжались несколько дней, пока не стал дуть ровный ветер. А в полночь океан не на шутку разыгрался: на «Святом Николае» пришлось даже закрепить все паруса.
Буря стихла только через трое суток. По словам Тараканова, наступила странная тишина, хотя волны оставались высокими. А тут ещё привалил густой туман, буквально окутавший парусник от палубы до верхушек мачт… Вскоре блеснуло солнце, туман исчез, и все увидели берег. Соседство с каменистым побережьем было чрезвычайно опасным. Шкипер бросил лот, который показал, что под килем всего 10-12 метров.
Тем временем валы, шедшие с океана, прижимали судно всё ближе к берегу. Пассажиры уже могли различить птиц, сидевших на камнях… Видя, что катастрофа неизбежна, многие стали задаваться вопросом о местонахождении «Св. Николая». По счислению штурмана, судно стояло против бухты, которую индейцы именует Клоукоты. «Американские корабли в тихие ветра часто заходят в сию бухту, – пишет наш рассказчик, – но в бурю или при большом волнении такое покушение было бы сопряжено с крайней опасностию. Гибель брига казалась нам неизбежной, и мы ежеминутно ожидали смерти, доколе божьим милосердием не повеял западный ветер, пособивший нам удалиться от берегов». Однако через несколько часов морская зыбь снова стала тащить судно к берегу. Карты показывали, что это – остров Дистракшн (ныне принадлежит Канаде).
Российский корабль во льдах. Японский рисунок. 1805 г.
Катастрофа произошла ночью, когда судно встало на рифы. Выброшенные за борт якоря не помогли: камни перетерли канаты. Вдобавок сломалась передняя фок-мачта, и парус накрыл палубу. «Итак, участь брига решилась, – пишет Тараканов. – Теперь надлежало помышлять о нашей собственной. Мало того, что мы сами могли спастись, нам должно было спасти оружие, без которого не имели мы никаких средств сохранить свободу, а сделавшись пленными, должны были влачить жизнь в рабстве у диких, стократ ужаснейшую самой смерти».
К счастью, огромный вал вынес парусник на отмель. Это позволило команде беспрепятственно перебраться на берег. С судна тотчас были сняты пушки, бочки с порохом и ядра. Поставив парусиновые палатки, команда принялась чистить оружие и «готовить» заряды, так как с минуты на минуту ожидали появление индейцев, «которым кишит этот американский берег». Едва закончились эти приготовления, как появились первые местные жители. Пришлось по краям лагеря поставить караулы; кто-то даже зажёг фитиль и встал около пушки.
Сам Тараканов оказался в палатке со штурманом Булыгином и его женой Анной Петровной. В это время «дикие» стали подходить совсем близко. Один из них без приглашения влез в палатку и назвался тойоном (старшиной). Он пригласил нашего героя посмотреть его жилище, лежавшее недалеко отсюда. Тараканов «внешне» согласился, но знал, что это ловушка и счёл за лучшее находиться в лагере.
Тем временем многие стали жаловаться, что колюжи [1] растаскивают вещи. Тараканов пытался уговорить своих товарищей не начинать ссоры. «Сносите, братцы, – говорил он им, – поелику можно, а старайтесь их отжать от табора (т.е. лагеря – А.Е.) без ссоры».
«Наши стали гнать диких прочь от табора, – продолжает свой рассказ Тараканов, – а они начали в них бросать каменьями. В то же время промышленники открыли огонь по колюжам. Я бросился из палатки, но меня встретили копьём и ранили в грудь. Воротясь, схватил я ружье и выбежал. Ранивший меня дикий, стоял за палаткой и держал в левой руке копьё, а в правой – камень, который так сильно бросил мне в голову, что я не мог на ногах устоять и присел на колоду». Придя в себя, Тараканов разрядил в индейца ружьё, повергнув врага замертво. Гром выстрела возымел свой эффект: колюжи убежали, успев, однако, ранить Булыгина копьем в спину .
Тараканов сообщает, что «дикие» потеряли троих. В добычу же команде «Св. Николая» досталось много брошенных копий, плащей, шляп…
На север – на встречу с «Кадьяком»
На ночь кругом лагеря были выставлен караулы; сама же команда собралась в одной из палаток, где офицеры держали совет. Слово держал штурман Булыгин, которого в этом бедственном положении признали за «начальника». Он заявил, что скоро к здешним берегам должен подойти компанейский корабль «Кадьяк», и, чтобы встретиться с ним, команде следует пройти берегом около 65 миль. Оставаться на месте крушения бессмысленно и опасно: колюжи – как только соберутся в большом количестве – легко перебьют их всех. Булыгин полагал, что, едва они тронутся в путь, «дикие» начнут грабить судно, и поэтому они смогут спокойно идти навстречу «Кадьяку».
Это предложение было встречено всеобщим одобрением… С собой команда «Св. Николая» взяла ружья, пистолеты, бочку пороха. Остальное оружие привели в негодность: пушки заклепали, у ружей и пистолетов переломали замки и побросали в воду.
Первая встреча с аборигенами произошла уже через несколько часов после того, как было покинуто место кораблекрушения. Это был знакомый Тараканову тойон и его спутник. Индейцы сказали, что специально нагнали их, чтобы показать в обход бухт и заливов прямую дорогу… Чтобы напугать дикарей, наш герой предложил «диким» посмотреть как действует огнестрельное оружие. Нарисовав на доске кружок, он с тридцати саженей попал точно в цель. «Сим способом я желал им показать опасность, какой они подвергнутся, если вздумают наспать на нас», – комментирует свой выстрел Тараканов.
Колюжи внимательно осмотрели дырку от пули и даже замерили расстояние до ружья, после чего ретировались.
Первая ночёвка прошла в лесу под утёсом, где нашлась вполне обширная пещера. Это убежище пришлось как нельзя кстати: ночью свирепствовала жестокая буря с дождём и снегом. А наутро сверху утеса стали падать большие «каменья»… Тараканов пишет, что все гадали, от чего падают камни. Одни говорили от ветра, другие – что это чей-то злой умысел. Правы оказались последние: колюжи скидывали камни и вообще следили за отступавшим отрядом.
Следующим утром команда двинулась в путь. Дойдя до глубокой речки, все были озадачены вопросом о переправе. Наконец, нашли тропу, которая привела к рыбному заколу, около которого сушилась рыба. Так как как уже чувствовался недостаток продовольствия, рыбу реквизировали, а вместо неё к шесту привязали «три сажени бисеру, зная, что оный у здешних диких в большом уважении». Затем, отойдя от закола метров на сто, расположились лагерем на ночь.
Утром, – едва отряд собрался в путь – к лагерю подошли «дикие», вооружённые рогатинами и луками. Тараканов выступил вперёд и сделал предупредительный выстрел вверх. Гром выстрела произвёл желанное действие: колюжи, рассеявшись, спрятались за деревья. «Боже мой! – восклицает наш герой. – Кто поверит, чтоб на лице земли мог существовать такой лютый, варварский народ, как тот, между которым мы находились! Невзирая на то, что, кроме небольшого числа оружия, мы оставили сим диким наше судно со всем грузом, они ограбили его и сожгли и, не быв ещё сим довольны, преследовали нас, чтоб лишить жизни, которая для них не могла быть ни вредна, ни опасна: казалась, они завидовали самому нашему существованию» [2].
Тем временем отряд продолжал идти навстречу мифическому «Кадьяку», хотя, по словам нашего героя, это больше походило на отступление: индейцы явно планировали внезапное нападение на моряков и с этой целью буквально шли за ними по пятам…
Утром – новая встреча: трое колюжей снабдили отряд вяленой рыбой, а заодно долго ругали то племя, которое досаждало чужеземцам. Вечером отряд прибыл к устью небольшой реки, на другой стороне которой находилось шесть больших хижин и около них не менее двухсот индейцев. Выбирать не приходилось: надо было форсировать реку… Булыгин дал знак, что они хотят переехать на другой берег и просят прислать лодки. Колюжи прислали пару лодок с гребцами. Когда же большая лодка, где находилось девять промышленников, достигла середины реки, сидевшие в ней в качестве гребцов аборигены, выдернули пробки из днища и бросились в воду. Лодка тотчас стала неуправляемой: её понесло мимо хижин, откуда индейцы стали забрасывать её копьями и стрелами. К счастью, течение отнесло лодку обратно – на берег, где находилась команда Булыгина, и она не успела заполниться водой и потонуть. Однако все находившиеся в лодке были ранены, причём двое – опасно. Вторую же – малую лодку – индейцы притащили на свою сторону и всех, кто в ней был, пленили.
По-видимому, колюжи решили, что ружья, находившиеся в лодке, теперь подмочены; поэтому они немедленно переехали на противоположную сторону и, высадившись, стали осыпать промышленников стрелами.
Колюжинский тойон Котлеан с женой (остров Ситка, Аляска). Акварель. М. Тиханова. 1818 г.
Последние достали годные ружья и дали залп… Индейцы бежали, оставив двоих убитых. Со стороны промышленников ранен был некто Собачников: стрела угодила ему в живот. Едва его оттащили в лес, как он попросил товарищей бросить его, а самим скорее «удалиться от диких». Простившись с умирающим, Булыгин и его товарищи двинулись в горы, покрытые лесом, где и разбили лагерь. Ночью собрали совет: всех поразило многолюдство индейцев. Никто не мог взять в толк, как в шести хижинах помещалось более двухсот человек. Тараканов пишет, что много позже они узнали, что колюжи собрались здесь из разных мест американского побережья. Многие из них шли по следам команды «Св. Николая» от самого места кораблекрушения…
«Гибельное наше положение приводило нас в ужас и отчаяние, – сообщает Тараканов, – но более всех страдал несчастный командир наш: лишившись пленённой супруги, которую он любил более самого себя, и не зная ничего о её участи в руках варваров, Булыгин мучился жестоким образом; нельзя было смотреть на него без крайнего сожаления и слёз».
Теперь отряд двигался без всякого плана. Где они находились, и куда следует идти – никто не знал. Они брели по лесу и горам, стараясь укрыться от индейцев, который особенно боялись встретить в дождь, когда намокшие ружья были бы бесполезны. К тому же начался голод: команда питались древесными губками и кожей ружейных чехлов. Когда же и этого не стало, пришлось заколоть своего неизменного друга и отличного стража – корабельного пса.
В это злополучное время Булыгин собрал очередной совет и со слезами на глазах заявил: «Братцы! Мне в таких бедствиях быть не случалось, и теперь почти своего ума лишаюсь и управлять вами более не в силах. Я теперь препоручаю Тараканову, чтоб он управлял вами, и сам из послушания его выходить не буду». Команда поддержала это предложение, и Булыгин набросал на бумаге приказ о возведении нашего героя на степень начальника. Все, кто умел писать, скрепили этот документ своей подписью.
Встреча с пленной женой Булыгина
Из дневника Тараканова:
«13 ноября шел сильный дождь, заставивший нас целый день пробыть на месте; мы съели остаток собачьего мяса и, не имея более пищи, согласили на другой день напасть на виденные нами хижины.
14 числа погода нам благоприятствовала: день был ясный. Подкравшись к хижинам и окружив оные, мы закричали, чтобы все находившиеся в них, вышли вон, но нашли только одного пленного мальчишку, лет тринадцати, который знаками показал, что все, испугавшись нас, переправились через реку. Взяв на каждого по 25 рыб в связках, мы вернулись в свой прежний стан».
Оттуда Тараканов вместе с промышленником Овчинниковым поднялись на гору, чтобы осмотреть окрестности. Овчинников поднялся первым и тут же упал, поражённый стрелой в спину. Обернувшись, Тараканов увидел внизу множество колюжей, вооружённых луками. Он тотчас открыл по ним огонь из винтовки и ранил одного в ногу. Индейцы подхватили своего товарища и тут же скрылись.
Найдя место для ночлега, Тараканов держал совет: по его мнению, это время года не позволит им достичь спасительной гавани, так как вряд ли они будут в состоянии вместе с ранеными переправиться через разлившуюся реку. Им стоит идти вдоль реки, пока не покажется озеро, из которого река вытекает. Возможно, там придётся соорудить укрепление от индейцев и зимовать…
Наш герой вспоминает, что ненастная погода препятствовала успеху их путешествия: их продвижение было очень медленным. Иногда к ним приезжали на лодках колюжи, которые меняли свою рыбу на бисер и пуговицы. Это было спасанием, так как другой пищи у потерпевших крушение не было. Когда же и эта рыба закончилось, пришлось прибегнуть к насильственным мерам: подойдя к одному рыбацкому заколу, состоящему из нескольких хижин, Тараканов потребовал, чтобы им немедленно вынесли всю рыбу, что тотчас было исполнено. Вдобавок предводитель потребовал от индейцев двух человек, которые помогли бы нести груз. За всё это, к удовольствию «диких», было заплачено бисером.
На другой день в лагерь пришли двое колюжей, которые принесли на продажу китовый жир. Затем индейцы помялись немного и поинтересовались, не хотят ли они выкупить из плена «женщину Анну», имея ввиду супругу Булыгина.
«Предложение это всех нас удивило и обрадовало, а Булыгин был вне себя от радости, – сообщает Тараканов. – Мы тотчас открыли переговоры о выкупе. Булыгин предложил ему последнюю шинель за свою супругу; к шинели я прибавил новый китайский халат». Остальные члены команды тоже прибавили что-нибудь от себя – кто камзол, кто шаровары… Однако «дикий» уверял, что землякам этого мало, и требовал сверху ещё четыре ружья. Тараканов в итоге согласился, но с условием: прежде всего он хочет видеть жену Булыгина.
Вскоре на реке показалась лодка. Когда она подошла поближе, промышленники увидели, что в ней сидят двое колюжей и Анна Петровна. Не доходя до берега метров двадцать, лодка остановилась…
«Я не в силах изобразить того положения, в каком находилась несчастная чета при сем свидании, – пишет Тараканов. – Анна Петровна и супруг её заливались слезами, рыдали и едва могли говорить. Глядя на них, мы все горько плакали, одни лишь дикие были нечувствительны к сему горю. Она же старалась успокоить своего супруга и уверяла нас, что её содержат хорошо, и что все взятые с ней люди живы и находятся теперь при устье реки».
Поговорив с пленницей, Тараканов стал вести с аборигенами переговоры о выкупе. Он предлагал все прежние вещи и вдобавок – одно испорченное ружье, но колюжи стояли на своём – решительно хотели получить четыре ружья; когда же увидели, что на их требования остаются без ответа, то немедленно увезли пленницу на другой берег.
Увидев это Булыгин, приняв на себя «вид начальника» и стал требовать от Тараканова, чтобы тот велел отдать индейцам требуемый выкуп, на что последний отвечал, что они имеют только по одному ружье на каждого человека, и это – их последнее спасение. Но эти благоразумные доводы не впечатлили Булыгина… Тогда наш герой объявил во всеуслышание, что если они отдадут колюжам хотя бы одно ружье – он сам последует за «дикими». На это команда в один голос отвечала, что, пока живы, они с ружьями не расстанутся.
***
А.Ю. Епатко, ст. научный сотрудник Государственного Русского музея, специально для GoArctic[1] Колюжи – индейский народ, проживающий на юго-востоке Аляски и прилегающих частях Канады. Русские называли их колошами.
[2] Тараканов между делом сообщат, что колюжи сожгли «Святой Николай», хотя нигде в тексте об этом более не упоминает. Вероятно, отряд Булыгина видел сильный дым, поднимающийся с места крушения судна.
