Герой советской Арктики Эрнст Кренкель в отечественной филателии – часть вторая

В 2013 году Почта России выпустила открытку с портретом Э.Т. Кренкеля, а в Москве состоялось спецгашение, посвященное 110-летию со дня его рождения. Фото из архива автора

О многих эпизодах удивительной жизни и захватывающей судьбы легендарного советского полярника, профессионального радиста, известного общественного деятеля, Героя Советского Союза, первого председателя Всесоюзного общества филателистов, почётного члена Географического общества СССР, доктора географических наук, многогранного интереснейшего человека Эрнста Теодоровича Кренкеля (1903–1971), отражённых на почтовых марках, конвертах, открытках, я уже не раз рассказывал в предыдущих публикациях. Так случилось, что он (один из немногих) всегда оказывался в эпицентре почти всех самых ярких, порой драматических полярных эпопей ХХ века. Сегодня я продолжаю «рисовать», начатый здесь, цельный «филателистический» портрет этого человека-легенды, арктическая «карьера» которого началась ровно 100 лет назад – в 1924 году.

Эпопея «Челюскина»

12 декабря 1932 года в Москву, после завершения похода «А. Сибирякова», возвратился Отто Юльевич Шмидт. 17 декабря Совет Народных Комиссаров СССР принял решение об организации нового учреждения – Главсевморпути. Начальником Главсевморпути Совнарком назначил О. Ю. Шмидта. Новорожденное Главное управление Севморпути и его энергичнейший начальник очень быстро заявили о себе. Тщательно обосновав идею нового полярного сквозного плавания, Шмидт обратился в правительство. Дальше события развивались стремительно.

10 августа 1933 года абсолютно новенький, казалось бы, самый современный по тем временам ледокольный пароход «Челюскин», на борту которого находилось более ста пассажиров и членов экипажа, вышел из Мурманска и взял курс на восток. Это был его фактически первый и, как оказалось, последний рейс. 

«Челюскин» должен был повторить и закрепить подвиг «Сибирякова», впервые в истории мореплавания прошедшего за одну короткую летнюю навигацию Северным морским путём из Белого моря в Тихий океан. Возглавили экспедицию всё те же – Отто Шмидт и капитан корабля Владимир Воронин. Снова работал на судне и радист Эрнст Кренкель. 

Он вспоминал: «Привычный полярный "большак" привел нашего "Челюскина" к Новой Земле. Мы вошли в Карское море, не замедлившее показать нам и свой плохой характер, и беззащитность нашего "Челюскина" перед настоящими полярными льдами. Мы увидели их 13 августа 1933 года. Словно агрессивные форварды футбольной команды, льды бросились на наш корабль. С ходу в наши ворота был забит гол, неприятный для нас своей неожиданностью. Согнутый стрингер, сломанный шпангоут, срезанные заклепки и течь красноречиво свидетельствовали – наш "Челюскин" первого ледового экзамена не выдержал. Но решили продолжить путь...».

Марка Почты СССР 1984 года из серии, посвящённой 50-летию похода «Челюскина»

За месяц «Челюскин» преодолел три четверти пути и в первой половине сентября достиг Чукотского моря, девять десятых поверхности которого уже было покрыто льдом. Лёд вскоре остановил судно. 

«Сентябрьские заморозки, объединившись с ветрами, делали ледовую обстановку все более и более трудной, – продолжал Кренкель. – Сплошной лед закрывал поверхность моря. Нам обидно и грустно. Изо всех сил стучим мы в ворота Берингова пролива. Стучим настойчиво, взрывами пытаясь создать путь открытой воде. Взрывы тонн аммонала напоминают постукивание в дверь квартиры глухого. Ледяные ворота заперты на один из самых прочных замков, каким только располагала природа. Воронин сердится, и мы его понимаем. Капитану чертовски обидно. Был бы у него в руках ледокол! Ну, пусть не "Красин", а хотя бы "Сибиряков". Сразу же все стало бы иначе. По-настоящему растолкать лед, как это делают ледоколы, у нас явно не хватает сил. Темп продвижения снижается. Льды с нарастающей цепкостью хватают корабль. Неподалеку от мыса Ванкарем (мы, разумеется, и догадываться не могли, каким притягательным покажется нам очень скоро этот мыс) "Челюскин" остановился...».

«Челюскин» дрейфовал вместе с экипажем и пассажирами в течение почти пяти месяцев. 4 ноября 1933 года благодаря удачному дрейфу вместе со льдами «Челюскин» вошёл в Берингов пролив. До чистой воды оставались считанные мили. Однако затем судно течением было увлечено назад, в северо-западном направлении. 

13 февраля 1934 года в результате сильного сжатия «Челюскин» был раздавлен льдами, и затонул в течение двух часов. 

Вот как это описывал Кренкель: «"Челюскин" медленно погружается. Машины, кочегарка уже залиты. Двухмесячный паек продовольствия выгружен, стараемся успеть еще. Вот уж когда моя профессия продемонстрировала оборотную сторону медали! Радист в любой экспедиции – лицо привилегированное, знатное. Через него идут все новости. С ним заигрывают корреспонденты газет, когда нужно передать корреспонденцию-простыню. За весь этот почет обычной мирной работы пришлось расплачиваться теперь, в часы опасности. Во время аварии радисту полагается быть в радиорубке, как собаке на привязи.  Так я и сидел, утешая себя тем, что нахожусь в самой высокой точке корабля...  Отсоединять провода уже было некогда, и я их безжалостно отрезал. Всей бригадой мчимся на крышу радиорубки за аккумуляторами. Чертыхаясь, тащим эти многопудовые банки по узким скользким трапам. Забираю маленький ламповый передатчик. Теперь надо бы забрать чемодан с личными вещами. Увы, времени на это не хватило. Личные вещи так и остались в каюте...  Страшные кадры – корабль уходил под лед. Скрежет, грохот, летящие обломки, клубы пара и дыма. Все было кончено. Из майны, куда ушел корабль, вынырнула мерзкая зеленая льдина. Плоская, изъеденная морскими течениями, она, вероятно, дрейфовала вместе с "Челюскиным". Льдина пришла как последнее известие из морской пучины, словно сказав нам: это все…».

Марка Почты СССР 1984 года из серии, посвящённой 50-летию похода «Челюскина»

Члены экспедиции, пассажиры и экипаж во главе со Шмидтом высадились на льдину. Последним сошёл на лед капитан судна Владимир Воронин.

Марка Почты СССР 1935 года из знаменитой «челюскинской» серии, посвящённая В.И. Воронину

Связь с Большой землей осуществлял радист Эрнст Кренкель. Он так вспоминал о первых часах на льдине: 

«В крохотной палатке, куда влезаешь на четвереньках, темно и сыро. Палатка не обжита. Вещи и люди еще не успели найти свои места. При тускловатом свете фонаря Отто Юльевич Шмидт пишет телеграмму, на которой стоит номер один, а через несколько минут я начинаю ее отстукивать ключом передатчика.

"13 февраля в 15 часов 30 минут в 155 милях от мыса Северный и в 144 милях от мыса Уэллен "Челюскин" затонул, раздавленный сжатием льдов. Уже последняя ночь была тревожной из-за частых сжатий и сильного торошения льда. 13 февраля в 13 часов 30 минут внезапным сильным напором разорвало левый борт на большом протяжении от носового трюма до машинного отделения. Одновременно лопнули трубы паропровода, что лишило возможности пустить водоотливные средства, бесполезные, впрочем, ввиду величины течи. Через два часа все было кончено. За эти два часа организованно, без единого проявления паники, выгружены на лед давно подготовленные аварийные запас продовольствия, палатки, спальные мешки, самолет и радио. Выгрузка продолжалась до того момента, когда нос судна уже погрузился под воду. Руководители экипажа сошли с парохода последними за несколько секунд до полного погружения. Пытаясь сойти с судна, погиб завхоз Могилевич. Он был придавлен бревном и увлечен в воду. Начальник экспедиции Шмидт".

Этой радиограммой, переданной уже из лагеря Шмидта, мы как бы подвели итог плаванию и открыли новый этап экспедиции – жизнь на льдине. От момента выхода "Челюскина" из Ленинграда до гибели прошло полгода...».

Марка Почты СССР 1935 года из знаменитой «челюскинской» серии, посвящённая О.Ю. Шмидту

Дальнейшая история со спасением 104 человек, оказавшихся на льдине, известна всем. Роль Кренкеля в том, что в течение всего плавания радиосвязь осуществлялась надежно, что в итоге все закончилось благополучно, его участие в спасательной операции, трудно переоценить. 

Эрнст улетел со льда со своей рацией 13 апреля 1934 года на последнем самолете. Позывной радиостанции «Челюскина» RAEM впоследствии был навечно закреплён за Кренкелем в качестве его личного радиолюбительского позывного – это единственный в своем роде случай. Челюскинская эпопея стала яркой страницей в арктической истории, прославившей мужество советских людей и возможности страны в ситуации, когда дальше деваться, казалось, некуда...

Начальник полярных станций на Северной Земле

Уже в следующем 1935 году Кренкель возглавлял четверку полярников на мысе Оловянном острова Октябрьской Революции архипелага Северная Земля. Вот как он вспоминал предысторию:

«– Мы предполагаем, поручить вам строительство новой станции и назначить вас начальником. Что вы скажете? – как-то вызвал меня О.Ю. Шмидт.

Сразу я ничего не мог сказать, потому что от радости в зобу дыханье сперло. Ой, до чего здорово! Новая станция, новые места и новое амплуа – красота! Радость и гордость обуревали меня за доверие, которое мне сочли возможным оказать. Мне поручалось добраться, высадиться и построить станцию или на острове Визе, или на мысе Арктическом, северной оконечности Северной Земли, или на мысе Оловянном в проливе Шокальского. Эти многочисленные «или» объяснялись очень просто – куда пустит лед, куда сумеем пробраться...».

Прозимовав год на мысе Оловянном и обеспечив жизнеспособность и нормальную работу станции, по предложению Кренкеля, сделанного, кстати, под впечатлением начала в стране стахановского движения, и с одобрения руководства, он и механик Николай Георгиевич Мехреньгин «сверх программы» весной 1936 года перебазировались на законсервированную полярную станцию «Остров Домашний», которая в 1930–1932 гг. была базой экспедиции Г.А. Ушакова, отразившей на карте весь архипелаг Северная Земля. Цель была поистине стахановская: тем же составом обслуживать не одну, а сразу две станции.

Маркированный конверт Почты России 2000 года, посвящённый полярнику Г.А. Ушакову

Осуществленное Кренкелем перебазирование было предприятием весьма рискованным. Не было точно известно, в каком состоянии находится жилье, каково количество и ассортимент имевшихся там продуктов, достаточно ли горючего. Но это было нужно, и у такого человека, как Кренкель, сомнений не могло появиться. 

«Очевидно, мы были самыми северными стахановцами страны», – вспоминал он об этом впоследствии.

Ситуация на Домашнем оказалась тяжелой. Главным было недостаточное качество и разнообразие продуктов. В июле Мехреньгин, а за ним и Кренкель заболели цингой: «Вот мы оба и зацинговали. Обычно кровоточат десны и шатаются зубы. У нас была какая-то особая цинга – ударила по ногам...  До смены оставалось два месяца. Надо как-то дотянуть и не отправиться к праотцам...».

Болезнь проходила в тяжелой форме, опухли и приобрели багрово-синий цвет ноги, появились головокружение и одышка, развивалась слабость. Кренкель до последнего скрывал от «Большой земли» истинное положение дел, и лишь когда состояние Мехреньгина стало критическим, он послал свою знаменитую радиограмму: «Начиная с середины июня подставки у обеих машин подвержены коррозии. Материалов для ремонта нет. Привет от Зандера. Кренкель». В этих словах весь Кренкель – мужественный, не привыкший жаловаться, с неистребимым чувством юмора. Всем всё стало понятно. Если уж Кренкель шлет такую телеграмму – значит ситуация чрезвычайная. 

1 сентября к острову удалось пробиться «А. Сибирякову» со сменой. Эта, не получившая мировой известности, скромная экспедиция вспоминалась впоследствии самим Кренкелем как высшее его человеческое и профессиональное достижение.

Дрейфующая станция «Северный полюс – 1»

Ещё в 1936 году на острове Домашнем Кренкель получил «радио» из Москвы: «В начале мая простая поздравительная радиограмма разволновала меня. Три подписи: Папанин, Ширшов и Федоров. Вот оно? Наконец! Вот они, мои товарищи по экспедиции на Северный полюс. Тут же сугубо деловой вопрос: "Какие штаны можно взять у тебя дома как образец для пошивки меховой одежды?". И второй вопрос: "Сообщи свои пожелания по радиоаппаратуре". Все было предельно ясно и без всяких уточнений. Вероятно, личный состав уже утвержден, иначе мне бы не стали посылать такие запросы. Спасибо дорогому Отто Юльевичу. Он не забыл меня...».

21 мая 1937 года, перелетев 20 км за Северный полюс, на лед опустился самолет АНТ-6, пилотируемый Михаилом Водопьяновым. На дрейфующую льдину была высажена героическая четверка под руководством Ивана Папанина – радист Эрнст Кренкель, гидробиолог Пётр Ширшов и метеоролог-геофизик Евгений Фёдоров, а также пес Весёлый. Здесь заранее уже был разбит лагерь с палаткой для жизни и работы, двумя радиостанциями, мастерской, метеорологической будкой, теодолитом для измерения высоты солнца и складами, другими сооруженными. В этот день Кренкель провел первый сеанс радиосвязи с Северного полюса.

Марки Почты СССР 1938 года, посвящённые воздушной экспедиции под руководством летчика Михаила Водопьянова по высадке полярников «СП-1» на льдину

Марка Почты России 2019 года, посвящённая станции «СП-1» и её начальнику И.Д. Папанину

6 июня 1937 года на льдине прошёл митинг, Кренкель поднял флаг СССР: одним словом, была торжественно открыта первая в мире научно-исследовательская дрейфующая станция «Северный полюс – 1». Важность этого события по достоинству оценили позднее. Так началась история советских и российских дрейфующих полярных станций.

Маркированный конверт Почты России 1997 года, посвящённый станции «Северный полюс – 1»

Программа работ станции «СП-1» включала широкий комплекс океанографических, океанологических, метеорологических, геофизических и других видов научных наблюдений. В значительной степени ценность этих наблюдений зависела от оперативности и регулярности передачи информации в координирующие научные центры, т.е. от надежности радиосвязи. С учетом важности и сложности задачи и был поставлен на это дело такой радист, как Кренкель (позывной на станции – UPOL). Он блестяще справился со своей задачей, несмотря на то, что загруженность его была чрезвычайно велика. Четыре раза в сутки передавались очередные сводки погоды, обширные донесения-отчеты обо всех научных наблюдениях, корреспонденции в газеты. Осуществлялся прием огромного массива поступающих сообщений. 

Кренкель вспоминал: «Иногда мне выпадала роль корреспондента. В журналиста я превращался в тех местах, где для профессиональной прессы не хватало места. Было так и на Северном полюсе. Корреспондентами по совместительству были все четверо. Я представлял "Правду". Редакционное удостоверение, выданное главным редактором, храню и поныне. Непонятным осталось лишь одно – кому я должен был предъявлять это удостоверение, там, на полюсе...».

Надпечатка на блоке Почты СССР 1962 года, посвящённая 25-летию станции «Северный полюс – 1»

Кроме того, помимо текущей работы Кренкель вел наблюдения над прохождением радиоволн, поддерживал радиосвязь с большим количеством коротковолновиков-любителей, участвовал в общих хозяйственных работах по станции, помогал в трудоемких глубоководных гидрологических исследованиях. Все это делалось им с энтузиазмом и удовольствием.

Дневниковые записи Кренкеля, обладавшего тонким чувством юмора, весьма контрастны: «Недавно Федорову ставили банки. Пахло горелым спальным мешком. Благодарные за развлечение зрители не скупились на советы. Время лечения прошло весело, и пациент исцелился главным образом смехом. Серебрятся инеем стены палатки. Тускло горят лампы (им не хватает кислорода), а лампам к нехватке кислорода привыкнуть труднее, чем людям, – и тут же без перехода. – 12 декабря 1937 года наш поселок претерпел существенные изменения, став поселением еще более необычным. Все его жители, уснув рядовыми гражданами, проснулись народными депутатами. В этот день наша четверка, в разных концах Советского Союза, была избрана в Верховный Совет СССР. Я – избранник жителей города Уфы...».

Конверт Почты СССР 1962 года, посвящённый 25-летию станции «Северный полюс – 1»

Неоценимой была роль Кренкеля на завершающем этапе дрейфа «СП-1». Из-за разрушения льдины полярникам пришлось покинуть жилую палатку. Радиостанцию смонтировали на нартах на открытом воздухе, тем не менее Кренкель продолжал регулярную работу – от этого зависело благополучное завершение экспедиции. 

Эрнст Теодорович вспоминал: «В такие дни особенно приятно было получать весточки из дома. Прочитав радиограммы, нельзя было не улыбнуться, когда даже ближайшие родственники с нормально человеческого языка переходили на высокопарно-официальный и писали: "Пламенный привет отважной славной четверке"... Наш надежный приемник – неиссякаемый источник радости и бодрости. Слова далекой Москвы не теряли в пути теплоты и человечности. Две миниатюрные мачты и натянутый между ними обветренный бронзовый провод останавливают эти слова, открывают им вход в палатку...».

На марках СССР 1938 года из знаменитой «папанинской» серии – экипаж первой в мире дрейфующей станции «Северный полюс»: П. Ширшов, Э. Кренкель, И. Папанин, Е. Фёдоров

Через девять месяцев (274 дня) дрейфа на юг льдина, на которой располагался лагерь «папанинцев», превратилась в обломок шириной не более 30 метров с несколькими трещинами. Четверка зимовщиков была снята ледоколами «Таймыр» (старый знакомый, на котором ещё в экспедиции 1928 года Кренкель работал радистом) и «Мурман» 19 февраля 1938 года в нескольких десятках километров от берегов Гренландии. 

Марка Почты СССР 1938 года, посвящённая снятию «папанинцев» – команды станции «Северный полюс – 1» – с дрейфующей льдины

Иван Папанин, Эрнст Кренкель, Пётр Ширшов и Евгений Фёдоров за эту экспедицию были удостоены высокого звания Героя Советского Союза.

В 1973 году, к 70-летию со дня рождения Э.Т. Кренкеля, Почта СССР выпустила марку,  посвящённую полярнику. На фото – картмаксимум с этой маркой, погашенный на дрейфующей станции «Северный полюс – 23»

Этот дрейф стал последней арктической экспедицией Кренкеля. 

Главсевморпуть и экспедиция в Антарктиду

С конца 30-х годов прошлого века Эрнст Теодорович Кренкель работал в Центральном аппарате Главсевморпути, возглавлял Управление полярных станций и связи. В годы Великой Отечественной войны он был заместителем начальника и членом коллегии Главсевморпути. Кренкель руководил эвакуацией семей полярников из Москвы и Ленинграда, участвовал в переброске Арктического института и других подразделений Главсевморпути из осаждённого Ленинграда. Во время пребывания Главного управления Севморпути в глубоком тылу (в Красноярске), начиная с октября 1941 года, продолжал работать в качестве заместителя начальника Главсевморпути, руководил работой всех полярных станций СССР. Сведения о погоде, регулярно поступавшие с советских полярных станций, были единственным источником метеорологических данных для кораблей Северных конвоев, выполнявших доставку грузов по ленд-лизу в Архангельск и Мурманск, а также для охранявших их самолётов.

Конверт Почты России 2019 года, посвящённый арктическим конвоям союзников в 1941–1945 годах

В ведении Кренкеля было также налаживание надёжной радиосвязи вдоль маршрута «Алсиб», по которому с октября 1942-го по октябрь 1945 года перегоняли с Аляски в Красноярск американские самолёты, поставляемые по ленд-лизу. 

В сентябре 1945 года замначальника Севморпути подполковник Э.Т. Кренкель был награждён медалью «За победу над Германией», а в декабре 1945 года – орденом Красной Звезды «за успешное выполнение заданий правительства и самоотверженную работу по освоению Северного морского пути в дни Отечественной войны».

С осени 1948-го по 1951 год Э.Т. Кренкель был директором радиозавода № 745 Министерства электропромышленности СССР (впоследствии Московский радиозавод «Волна», а затем до конца жизни работал в Научно-исследовательском институте гидрометеорологического приборостроения Главного управления Гидрометеослужбы СССР (был начальником лаборатории автоматических радиометеорологических станций, а с 1969 года – директором этого НИИ).

Марка Почты СССР 1961 года, посвящённая 40-летию Гидрометеорологической службы

Создание автоматических метеостанций, размещаемых в труднодоступных районах, позволило значительно сгустить сеть наблюдений за погодой.

Маркированный конверт Минсвязи СССР 1967 года, показывающий применение автоматических радиометеорологических станций во льдах Центральной Арктики

В душе до конца своих дней Кренкель оставался полярником, полярником-романтиком. Его мечтой даже в последние годы жизни была организация одиночной зимовки в Арктике, но разрешения на это он, конечно, не получил. Тем не менее, ему удалось еще раз уже в возрасте 65 лет вырваться в полярные льды, на этот раз в Антарктику в качестве начальника экспедиции на судне «Профессор Зубов», которая проходила с 15 ноября 1968-го по 15 марта 1969 года. 

Конверт Минсвязи СССР, посвящённый 14-й Советской антарктической экспедиции 1968-1969 годов на научно-исследовательском судне «Профессор Зубов», рейсом которого руководил Э.Т. Кренкель

Во время рейса Эрнст Теодорович выходил в эфир на коротковолновых радиолюбительских диапазонах под позывным RAEM/mm (две последние буквы означают, что радиостанция расположена на морском судне, находящемся в плавании). Фактически на борту судна Кренкель приступил к работе над мемуарами «RAEM – мои позывные». Вскоре после рейса эта книга начала публиковаться в журнале «Новый мир» (1970-1971), а уже после смерти автора вышла отдельным изданием.

Первый председатель Всесоюзного общества филателистов 

Эрнст Теодорович Кренкель стал первым председателем Всесоюзного общества филателистов (ВОФ) и был во главе его до самой своей смерти (1966–1971).

Конверт 1966 года, посвящённый учредительной конференции ВОФ с автографом Э.Т. Кренкеля

О своем увлечении он говорил так: «В далекие гимназические годы я, как и мои одноклассники, подвергся распространенной детской болезни – собиранию почтовых марок. Для этой высокой цели мне подарили ко дню рождения специальный альбом... Потом марки были оставлены, и я уже решил, что выработанный против филателии иммунитет сохранится на всю жизнь. Но случилось иначе. После пятидесяти лет – возраст, названный Мопассаном вершиной, с которой отчетливо виден конец пути, – наступил злостный рецидив. Мой вполне взрослый сын заклеймил меня прозвищем "юный филателист". Сознаюсь, я не очень огорчился. Количество таких же, как и я, не очень юных филателистов велико...».

В 2003 году Почта России выпустила маркированный конверт с портретом легендарного полярника, первого председателя Всесоюзного общества филателистов (ВОФ) Э.Т. Кренкеля, а в Москве состоялось спецгашение, посвященное 100-летию со дня его рождения

В своих выступлениях Кренкель подчёркивал: «Хорошая коллекция по существу является своеобразной энциклопедией, где представлено всё: история страны с её знаменательными датами, география страны, её города, природные богатства, культура и, конечно, люди, делами которых славится страна. Назвать филателию наукой – было бы чересчур смело, однако серьёзный филателист должен знать многое…». 

Конверт Минсвязи СССР 1976 года со спецгашением, посвящённые 10-летию ВОФ

Человек, проживший увлекательную, интересную жизнь, Эдуард Теодорович обнаружил в филателии частицу своего собственного «я». 

Кроме того, в 1959–1971 годах Кренкель был первым председателем президиума Федерации радиоспорта СССР.

Память

До конца своих дней Э.Т. Кренкель сохранял высокую активность, несмотря на заметно сдающее здоровье. В 1971 году он должен был лететь на Кубу, ему были сделаны профилактические прививки, резко ухудшившие его состояние. В постель лег только тогда, когда уже не мог стоять на ногах. Дети вызвали неотложку. Садясь в машину, он поприветствовал водителя и сказал: «Привет пилоту». Это были его последние слова. 

Эрнст Теодорович умер 8 декабря 1971 года. Похоронили его в Москве на Новодевичьем кладбище.

Могила Э. Т. Кренкеля и его жены Натальи на Новодевичьем кладбище Москвы

Кроме Звезды Героя и наград за Великую Отечественную войну Кренкель был удостоен двух орденов Ленина, ордена Трудового Красного Знамени, двух орденов Красной Звезды и медалей.

С 1973 года его имя носит залив на восточном побережье острова Комсомолец архипелага Северная Земля. 

Имя Кренкеля было присвоено нескольким морским и речным судам (причем, некоторым ещё при его жизни). Наиболее известно из них морское научно-исследовательское судно погоды ледового класса «Эрнст Кренкель», построенное в 1971 году и закончившее свой путь в 2012 году.

В 1979 году Почта СССР выпустила марку, посвященную научно-исследовательскому судну ледового класса «Эрнст Кренкель», с барельефом полярника

В 1957 году на острове Хейса архипелага Земля Франца-Иосифа была открыта самая северная и самая крупная арктическая геофизическая обсерватория «Дружная». В 1972 году она была переименована в обсерваторию имени легендарного полярника, Героя Советского Союза Эрнста Теодоровича Кренкеля. Это теперь – самый северный метеорологический пост России, единственная обсерватория страны в области геомагнитной полярной шапки.

Конверт 2005 года, посвящённые гидрометеорологической обсерватории имени Э.Т. Кренкеля

Именем Э.Т. Кренкеля были названы улицы почти в двадцати городах Советского Союза. А гора Кренкеля с 1973 года – на карте Антарктиды.

Память о человеке-легенде, арктическая биография которого началась 100 лет назад, живет!

***

Аркадий Романов, специально для GoArctic