Северные лабиринты: всё ещё неразгаданная загадка
Что общего между древними средиземноморскими храмами и Арктикой? Каменные лабиринты.
На фото: Кандалакшский лабиринт.
Изображения лабиринтов есть во всех частях света у народов, стоящих на самых разных ступенях исторического развития -- от каменного века до современности. Особое место в этом ряду занимают каменные лабиринты Северной Европы, разбросанные по побережьям Северного, Балтийского, Баренцева и Белого морей. Общее число северных лабиринтов превышает 600, из них в Швеции находятся около 300 выкладок, в Финляндии -- около 140, в России -- около 50, в Норвегии – не менее 20, в Эстонии – более 10, в Великобритании – несколько десятков дерновых лабиринтов.
На берегах Белого и Баренцева морей обнаружено около сорока лабиринтов, из них более двадцати на Соловецких островах Архангельской области, несколько памятников в Мурманской области близ Кандалакши, у села Умба, два -- в устье реки Поной, на реке Харловке, в бухте Вящина, четыре -- на реке Варзуга и ещё один -- на реке Вороньей. Несколько лабиринтов найдено на территории Карелии, один близ Чупы, два на архипелаге Кузова, в устье реки Кереть, а также на Кемских островах Белого моря. Несколько лабиринтов было открыто в конце XX века на Новой Земле.
Лабиринты зачастую располагаются группами, например, на Соловецких островах, на Кольском полуострове -- на реках Поной и Харловка. Все исследователи отмечают связь лабиринтов с морским побережьем и островами, местами активной рыбной ловли. К примеру, все лабиринты провинции Нурланн на севере Швеции находятся близ рыболовных тоней. Подобное местоположение типично и для лабиринтов России. Вблизи Кандалакшского лабиринта находится тоня Питкуль. Неподалёку от Умбы близ лабиринта также находилось место рыбной ловли. Понойские лабиринты находятся в устье реки, являющейся важнейшим местом сёмужьего промысла, как и некогда существовавшие лабиринты в устьях рек Кеми и Керети. Соловецкие острова и Кузова также известны как места богатые рыбой. Таким образом, многие лабиринты связаны не с морем вообще, а с местами активного рыболовства. Интересно, что лабиринты отсутствуют на пресных водоёмах, в том числе и таких значительных, как Ладожское и Онежское озёра, которые в сознании древнего населения вполне могли ассоциироваться по своей величине с морями.
План Умбского лабиринта.
Все северные лабиринты сложены из небольших камней, размеры выкладок зависят от типа конструкции. В настоящее время выделяется два основных типа лабиринтов – критский и шартрский. Критский тип лабиринта является более древним и известен со II тысячелетия до н. э. В его основу положена крестообразная фигура с вписанными в квадранты прямыми углами. Выкладка предопределена последовательным соединением окончаний этой фигуры на равные расстояния. В результате внутри выкладки невозможно заблудиться – она имеет только один вход, который является также и выходом, и центральный тупик, уткнувшись в который путешественник по лабиринту вынужден повернуть в обратную сторону.
Фото Умбского лабиринта.
Критский лабиринт имеет три разновидности – классический, когда фигура выложена округло и представляет собой овал с дорожками внутри. Примерно треть всех лабиринтов относятся именно к классической разновидности. Второй разновидностью являются т. н. «вундеркрайзы» - в классическом лабиринте разбирается центральное перекрестие и делается второй вход, в результате чего путешественник, войдя в один вход, пропутешествовав по всем дорожкам, выходит во второй. «Вундеркрайзы» составляют более половины всех известных каменных выкладок. Третье разновидностью является т. н. «римский» лабиринт, который по конструкции сходен с классическим, но выполнен не округлыми линиями, а прямыми, в результате чего получается прямоугольная фигура. Эта редкая разновидность, известная в римских мозаиках рубежа эр, встречена в единственном числе только на Большом Заяцком острове Соловецкого архипелага.
Шартрский тип лабиринта известен с эпохи средневековья, большинство его аналогов встречено в виде мозаики на полах церквей, по одному из них, в Шартрском соборе Франции, он и получил своё название. На Севере нам известно два таких лабиринта, из которых сохранилась только выкладка на реке Поной. Ранее похожий лабиринт располагался на Большом Соловецком острове. Отличием его является концентрически-круговая система, лабиринт разделён на четыре квадранта, поочередно преодолеваемых путешественником, вход и выход также только один. Замечено, что лабиринты разных видов могут соседствовать, а лабиринты одинаковых конструкций встречаются на территориях, отделённых сотнями километров.
План Понойского лабиринта.
Как правило, за время существования лабиринтов, они претерпевают как природное, так и антропогенное воздействие, поэтому зачастую предстают перед исследователем в разрушенном или перестроенном виде. В связи с этим, определение изначальной схемы является для учёного задачей научной реконструкции. Так, например, Новоземельский, половина Соловецких и большая часть Кольских лабиринтов были графически реконструированы, благодаря чему удалось определить их тип.
План реконструкции Кандалакшского лабиринта.
В историографии лабиринтов проблема разрешения их загадки долгое время вертелась вокруг трёх основных вопросов, ответы на которые, по мнению исследователей могут объяснить суть лабиринтов. Эти три составляющие – кто, когда и зачем создал эти каменные сооружения, из которых логично вытекают прикладные задачи – определение этнического, временного и функционального факторов. Кроме того, в последних исследованиях большое внимание уделяется типологическим вопросам, в силу того, что разные по типу лабиринты могут дать ответы на вопросы о времени их создания и цели самой выкладки.
История изучения каменных лабиринтов насчитывает уже 180 лет. Первым сделал шаг «в лабиринт» один из основателей Русского географического общества, академик Карл Максимович Бэр. После путешествия по северным российским губерниям он заинтересовался «вавилонами» и даже в 1842 году прочёл доклад в Академии наук. Этот доклад, опубликованный на немецком языке спустя два года, стал первой научной работой по лабиринтам в России. Бэр описывает наблюдения над лабиринтом острова Вир в Финском заливе в сравнении его с похожими выкладками в других местах Севера, наблюдаемыми им самим либо описанными его знакомыми.
Именно Бэру мы обязаны описанием лабиринта в бухте Виловатая и двух Понойских лабиринтов на Кольском полуострове. Кроме того, он справедливо замечает, что нарушить структуру выкладки достаточно просто, а так как места эти весьма посещаемые рыбаками, то есть и те, кто может это сделать. Далее автор говорит о том, что камни, из которых сложены лабиринты, покрыты лишайниками, и это свидетельствует об их древности. В этом же контексте в статье упоминается лабиринт в устье реки Кеми в Ботническом заливе. В доказательство историчности лабиринтов Бэр приводит текст Карамзина, который описывает возведение «Вавилона» в двенадцать кольцевых стен новгородским данником Валитом в Варангер-фьорде и упоминает такое же сооружение на месте Кольского острога.
Л.И. Рингбаум считал, что каменные лабиринты служили первоначально местами для игр спортивного или общественного характера и могли быть сооружениями религиозно-ритуального назначения. Гипотеза учёного не отрицала культового происхождения лабиринтов. Архаичная подоснова любого хороводного танца носила характер религиозного ритуала. Древние первобытные религиозные представления с того времени исчезли, а хороводные танцы остались.
Первые гипотезы о Соловецких лабиринтах принадлежат узникам Соловецкого лагеря Особого назначения. Николай Николаевич Виноградов, будучи членом «Соловецкого общества краеведения» и организатором экспедиций для описания «Соловецких древностей», предполагал, что лабиринт связан с «культом мёртвых». Он считал, что каменный лабиринт являлся символическим входом в царство мёртвых, открывавшим душам умерших вход в «потусторонний мир». Виноградов пришёл к выводу, что лабиринты – это не просто погребальные сооружения, но святилища, погребальные алтари, цельные комплексы, связанные с миром мёртвых. Следуя по спиралям лабиринта, душа умершего должна была «потерять ориентировку» и уже никогда не найти выхода назад, в мир живых.
В 1948 году Нина Николаевна Гурина, описывая северные лабиринты, пришла к выводу, что они связаны с рыболовными промыслами. Основанием для такого предположения явилась схожесть схемы построения лабиринта и рыболовных ловушек-убегов, применяемых в южной части Белого моря во время осеннего лова наваги. Кроме того, Н.Н. Гурина отметила, что все известные каменные лабиринты на берегах Белого, Баренцева и Балтийского морей расположены на островах, полуостровах и в устьях рек, причём в непосредственном соседстве с рыбными тонями – участками, особенно богатыми рыбой. Ловушка-убег представляла собой забор примитивной конструкции из хвойных и березовых веток, втыкаемых в морской грунт в полосе отлива-прилива. Высота забора могла достигать двух метров, а длина – нескольких сотен метров. В этой «стене» делали ворота, где устанавливались мережи. Рыба, подходящая к берегу во время прилива, с отливом стремилась выйти обратно в море и, обходя забор, попадала в мережи. Однако, эта гипотеза не объясняла – каким образом лабиринты оказывались на высоте более чем 20 метров от уровня воды, как, например, на острове Олешин.
Карельский краевед И.М. Мулло упростил гипотезу Н.Н. Гуриной, предположив, что лабиринты – это лишь планы рыболовных ловушек. Ловушки с такими сложными, извилистыми ходами использовались для лова крупной рыбы (сёмги и кумжи) племенами саамов и карел. Исследователь считал, что первобытному рыбаку для существования были необходимы надёжные орудия лова, а не их «магические аналоги». Для того, чтобы выстроить в определённом месте это сложное орудие, он должен был иметь его чёткую схему. Для этого и создавались планы ловушек – лабиринты. Следовательно, лабиринты имели непосредственное отношение к рыболовству и практическое значение для первобытного рыболова.
Архангельский археолог и историк А.А. Куратов раскопал одну из каменных куч на Большом Заяцком острове и обнаружил под ней не до конца истлевшие частицы обожжённых человеческих костей и несколько обработанных отщепов кварца. Отсюда возникло предположение, что лабиринты являлись родовыми святилищами, где древние погребали умерших, совершали магические обряды умножения добычи, инициации и т.д. Тем не менее, дальнейшие раскопки других каменных курганов не принесли результатов.
Ученик А.А. Куратова -- А.Я. Мартынов – дополнил эту гипотезу, указав на явную осознанность выбора Соловецких островов в качестве места родовых и племенных погребений, связав этот выбор с представлениями древнего беломорского населения о потустороннем мире и смерти. Удаление тела за водную преграду, его сожжение, закладка останков каменной курганной насыпью совершались с одной целью: обеспечить невозвращение души умершего из потустороннего мира. Одновременно учёный предположил, что на некоторых святилищах могло проходить отправление обрядов поклонения солнечному божеству. Учитывая, что святилища располагаются на мысах, с которых открывается обзор на восход или закат солнца, это дополнение выглядит логичным. В разных вариациях к «ритуальной» точке зрения пришли такие исследователи как А.Л. Никитин, В.А. Буров и др.
В последние три десятилетия появилось множество публикаций с толкованиями назначения каменных лабиринтов, которые строились как на научной, так и на умозрительной основе. Последние объясняют лабиринты как места посадки НЛО, антенны для связи с космосом, искусственные нерестилища для воспроизводства рыбы, древние обсерватории, навигационные знаки и прочие «места силы». Все эти точки зрения не подкреплены никакими аргументами и антинаучны.
Весьма интересна, появившаяся ещё в XIX веке версия о причастности к выкладке каменных лабиринтов Петра Великого. Архимандрит Досифей, первый сформулировавший эту легенду, говорит следующее: «Также неподалёку от этой [только что выстроенной в честь апостола Андрея Первозванного] церкви выкладен был в два ряда булыжных камней вавилон или лабиринт, который ещё и поныне виден». Современные исследования достоверности этой легенды привели к весьма интересному открытию, какой именно «лабиринт» выложили русские солдаты в 1702 году на Большой Заяцком острове. Оказывается, это был план бастионной крепости, подобной заложенной годом ранее Архангельской Новодвинской крепости в устье Северной Двины.
Можно констатировать, что до сих пор ни одна из гипотез о назначении лабиринтов не нашла своего полного аргументированного обоснования.
Автор: Едовин Алексей Геннадьевич, учёный секретарь Архангельского краеведческого музея.