Пустозерск за полутысячелетнюю свою историю примерял на себя разные роли. Почти век был форпостом Московского государства на северо-востоке и торговым центром, где шёл обмен ценной пушниной и рыбьим зубом. Был он и центром поисковых рудознатных экспедиций, и местом для «опочивальни», т.е. зимовки торговцев, государевых людей и исследователей, направляющихся в Сибирь и на арктические острова.
В начале XVII века он неожиданно становится конечным пунктом, куда пускались иностранцы на северо-востоке, пограничной и таможенной зоной. Пройдёт ещё полвека и Пустозерск почти на полтора столетия превратится в тюрьму для политических и не только преступников, где условия жизни были непривычны для русского человека того времени и суровы, а бежать было некуда. Здесь будут вестись споры об истинной вере, Аввакум будет писать своё знаменитое «Житиё…», а бывший второй человек государства Артамон Матвеев – жалобные письма царю. Но и этот период Пустозерска канет в лету.
На следующем историческом витке Пустозерск – место, куда едут исследователи всех видов и мастей – изучают самоедов и былинную традицию, геологию и ботанику, заболевания оленей и способы ловли рыбы, фарватер Печоры и гидрологические режимы Северного морского пути. Это время, когда предприимчивые пустозёры превращаются в бизнесменов. На авансцену истории выходят Павловы, Кожевины, Сумароковы, Дитятевы… Они строят суда за рубежом, торгуют, обустраивают кожевенные предприятия, мечтают о своих коптильных цехах и факториях на Новой земле, Колгуеве, Югорском шаре. По всей видимости, развернуться в полную меру им не позволила революция 1917-го года.
Советский период не оставил яркого следа в истории Пустозерска: населённый пункт доживал свои дни, утратив стратегическое значение как центр Нижнепечорья. Но тут ему повезло – краеведы во главе с советским учёным Владимиром Малышевым начали бить в колокол: «Мы забываем свою историю! Первому русскому городу Заполярья требуются исследователи!». Итогом полномасштабной информационной кампании на уровне страны стали археологические изыскания и новый статус Пустозерска как музея-заповедника.
Почему Пустозерск?
Откуда вдруг в названии этого северного города в устье Печоры слово «пустой»? По первой версии, распространённой среди самих пустозёров, место, которое присмотрели строители для острога, было пустым, тундряным и безлесым. По второй версии учёного XIX века Александра Шренка в озере, рядом с которым был построен город, редко, но случались «заморы»: оно промерзало до дна и оставалось без рыбы. По третей и наиболее вероятной версии первые поселенцы русифицировали топоним, существовавший до них: Бурное озеро, которое звучит на коми Пуз ты, превратилось в Пустое.
Так как треть жителей Пустозерской волости, образованной в 1502 году, составляли пермяки (ныне коми), то логично предположить, что этот язык был в ходу у жителей волости наравне с русским и ненецким. Опосредованно подтверждает версию археолога Олега Владимировича Овсянникова книга Николааса Витсена «Северная и Восточная Тартария». В рассказе о Пустозерске будущий бургомистр Амстердама пишет: «Он получил своё название от прилегающего озера, ибо озеро по-русски значит «озеро», а «пуст» - дикое, как бы сказать, «бурное» озеро».
Да и сами уроженцы этого северного города отмечали неспокойный характер Пустого, а ныне Городецкого озера:
«Штормовые ветры северных направлений – низовцы: глубник (северо-западный), север и полуночник (северо-восточный), гнали по нему волны почти метровой высоты. Они с гневом обрушивались на берег, разрушая его… Помню, даже крепкие мужики, глядя на разбушевавшуюся стихию, предпочитали оставаться на берегу».
(П.М.Спирихин "Пустозерск моего детства")
Пустозерск появляется на берегу Пустого озера в Заполярье в 1499 году по велению Ивана III. Мы не знаем, чем руководствовался московский князь. Была ли причиной мысль государственная о необходимости закрепить северные территории или стремление регулярно получать доход в виде пушнины. Может быть, на это решение повлияли многочисленные рассказы о несметных богатствах арктических недр, которые гуляли по России и Европе вплоть до начала XVIII века. Дошёл до нас царский указ 1667 года об организации рудознатной экспедиции, основанный как раз на такой байке: «Да ведомо великому государю…, что в Пустозерском уезде есть гора, а течет из середины той горы руда белая, подобна серебру или олову…». Чаще всего рудознатные экспедиции возвращались в Москву ни с чем, но экспедиция 1668 года с участием Фомы Кыркалова и Гаврилы Иконника серебро и олово не нашла, а 6 пудов медной руды с реки Цильмы всё же привезла.
В XVII веке российские государи появление города на Пусте озере обосновывали уже с точки зрения сложившейся политической обстановки и стремления закрыть Сибирь от проникновения иностранцев, о чём и читаем в наказе воеводе Семёну Объедову:
«Семёну, будучи в Пустозерском остроге, того беречь накрепко и кораблем никаким приставати и торговати не давать, и мимо Пустоозерской острог на кораблех никаких людей к Сибирской стороне отнюдь никакими мерами не пропускати, а отказывать велети… в Пустоозерском остроге приставать нечего для и торговати им не с кем, место пустое, поставлено для опочину Московского государства торговых людей, которые ходят из Московского государства в Сибирь торговать, а иноземцом тут приезжать не для чего…».
Pusteosuro oppidum et castellum: Пустозерск – город с крепостью
Историческая ирония в том, что ранние и подробные сведения о городе с крепостью Пустозерск (Pechora, Pustezora, Pusteosiero), а также территории Пустозерской волости мы получаем от иностранцев Сигизмунда Герберштейна и Николааса Витсена, видим на картах Антонио Дженкинсона и Герарда Меркатора. И это при том, что информацию в России от иностранцев в то время пытались максимально скрыть. Ещё князь Иван III в 1429 году в ответе римскому императру Максимилиану писал: «Из дружбы к Вам мы ласково приняли Вашего человека, но не пустили его в страны отдалённые, где течёт река Обь, за неудобностью пути, ибо наши люди, ездящие туда для сбора дани, подвергаются немалым трудам и бедствиям».
«Мал городок, да далеко прославлен» говорили о Пустозерске. На западноевропейских картах его можно увидеть уже в середине XVI века. Связано это с поисками европейцами северо-восточного пути в Индию и Китай. Пустозерск становится известным для жителей Западной Европы из Югорского дорожника Сигизмунда Герберштейна, вышедшего в 1546 году, и плавания Ричарда Ченслора в район Северной Двины в 1553 году. У Ричарда Ченслора мы можем прочитать:
«В северной части страны находятся места, где водится пушнина — соболя, куницы, молодые бобры, белые, чёрные и рыжие лисицы, выдры, горностаи и олени. Там добывают рыбий зуб; рыба эта называется морж. Ловцы её живут в месте, называемом Пустозеро (Postesora), и привозят рыбий зуб на оленях в Лампожию (Lampas) на продажу…».
Сегодня Лампожня – деревня в Мезенском районе Архангельской области, в то время она была местом торговым. Кстати, англичанин Джосиас Логан, получив «кусок слоновой кости» в Пустозерске, сделал вывод, что «по-видимому, она (страна эта) находится недалеко от Китая» и собирателю географических сведений Ричарду Гэклюйту написал: «Поэтому вы можете понять, какие надежды возлагаются на это предприятие, если, с божьей помощью, его удастся осуществить, как следует».
Первые достоверные карты северо-востока связаны с торговой деятельностью Московской компании, созданной в Англии в 1555 году. До 1567 года она имела право монопольной торговли в России, в том числе в Холмогорах, на реках Печоре, Оби, Коле, Мезени, Печенге и Соловецких островах. Её агенты - купцы, мореплаватели - зарисовывали берега, географические объекты и собирали информацию у местных жителей. На картах этого периода нет большого числа топонимов, они имеют схематичный характер, но позволяют оценить прирост знаний о северных территориях. Зачастую карты грешат ошибками. Так, на большинстве карт размеры Пустого озера сильно преувеличены, на части карт в устье Печоры обозначены два города.
Впервые населённый пункт на берегах Печоры с одноименным названием Pechora (но мы понимаем, что это Пустозерск) появляется в 1557 году на рукописной карте Уильяма Барроу, после плавания его брата Стивена Барроу, открывшего для европейцев о. Вайгач. Топоним Pustezora впервые видим на карте 1562 года Энтони Дженкинсона, который стал первым европейцем, получившим от Ивана IV разрешение проехать через всю Россию.
Именно карту Уильяма Барроу получают Артур Пэт и Чарльз Джэкман на двух барках, отправляясь для исследования Северного морского пути в Китай с инструкцией не заходить в гавани, но собирать географические сведения. Добрались они до Карского моря, где их встретило скопление льдов, заставив повернуть назад.
Первый известный серьёзный конфликт с участием англичан на Севере случился в 1584 году, когда представитель Московской компании Антон Марш предпринял экспедицию на Обь. Там его служащий Богдан («русский родом») выменял меха на тысячу рублей, но на обратном пути был по царскому указу арестован, а меха были конфискованы, Богдан же брошен в тюрьму. В результате англичанам запретили вести дела во владениях московского князя, чем иностранцы были очень недовольны, а посол Джильс Флетчер даже подал своему правительству предложение: послать военные корабли к Печоре и захватить товары Пустозерской ярмарки. Благодаря его письму мы узнаём, что оборот этой ярмарки составлял 16000 фунтов стерлингов, надо иметь в виду, что месячный заработок хорошего английского ремесленника в то время – 1,5 фунта. Впрочем, королева Елизавета сочинения Флетчера запретила.
Англичане продолжали плавать в Пустозерск и в начале XVII века. Известны сведения от Уилльяма Персглоу и Джосиаса Логана, которые зимовали в Пустозерске с 1611 на 1612 год. Они закупили там пушнину, перья куропатки и ворвань. А также были первыми, кто определил широту, на которой располагается город, по их данным это 68°30ʹ, ошиблись они всего на градус. От них же мы получаем сведения, что воеводы в тот год в Пустозерске не было, последний перед своим отъездом сжёг пустозерский острог, чем нанёс большие опустошения. По сведениям англичан, пустозёры в тот год опасались поляков и даже приняли англичан за них, а потому при приближении убегали и прятались. На Руси было Смутное время, чем и пользовались иностранцы.
В 1614 году в Пустозерск отправились Уилльям Гордон и Мармадьюк Уилсон. Они проехались по Большеземельской тундре, побывали не только в Пустозерске, но и в Роговом городке и Усть-Цильме. Им потребовалось не менее десяти лодей, чтобы доставить обмененный товар на корабль. От них мы узнаём о быте и обрядах самоедов, а также о половодье 1615 года, которое заставило жителей Пустозерска покидать свои дома.
Карты и книги о северо-востоке Российского государства со второй половины XVI до начала XVIII века связаны уже с именами голландских картографов, путешественников и купцов Герарда Меркатора (1594), Вильяма Баренца (1598), Гесселя Геритса (1613), Исаака Массы (1612) и Николаса Витсена (1705). Основой многих из них стали русские карты (дорожники), не дошедшие до нашего времени, а также информация, собранная в разговорах, полученная в письмах от русских информаторов.
Голландцы достаточно свободно чувствовали себя в северных водах, вплоть до того, что на одной из поздних европейских карт начала XVIII века низовья Печоры до Урала обозначены «New Holland» - Новая Голандия, а на Новой земле обнаружены оборудованные ими салотопни для изготовления ворвани (жира морского зверя). В первую очередь их пребывание связано с тремя экспедициями Вильяма Баренца, погибшего в 1597 году во время зимовки на Новой земле от цинги. Вновь интерес к Пустозерску голланцы начнут проявлять в начале XVIII века. Благодаря записям пустозерской воеводской канцелярии известно, что они заходили в Печору в 1718 году. Товаром галиот Стенсена не торговал, но закупил у пустозёров большое количество солёной сёмги, оленьи кожи и куропачье перо. Также торговали голландцы в Пустозерске в 1724 и 1725 годах, обменивая испанскую соль, французские вина, оловянную и стеклянную посуду на рыбу, перо, ворвань и пушнину.
В марте 1619 года датские купцы проявляют интерес к Пустозерску, намереваясь поставить там торговый дом, и основывают Печорскую компанию, членом компании становится сам король Христиан IV. Царь Михаил Фёдорович отказывает в просьбе датчанам: «В Печору с моря корабельного хода нет, место там пустое и пристани для пустоты и лихого проезду быть невозможно». Но датчане всё же отправляют свои корабли на Печору. Сведений о том, побывали ли они в Пустозерске нет, корабли были задержаны на обратном пути в Кольском остроге, а товар изъят.
Фактически эта неконтролируемая деятельность иностранцев в Северных водах, на Печоре и Оби привела к тому, что в 1619 году царь Михаил Фёдорович издал указ о запрете Мангазейского морского хода «мимо Пустозерской острог». На протяжении XVII века требование не пропускать иностранцев в Сибирь неоднократно повторяется. Из Москвы воеводам напоминали, что «преж сего захаживали корабли и в Пустозеро, а ходят немцы в тое сторону не для торговли, для отыскивания новых дорог», «для лазутчества».
Впрочем, это не помешало датчанам с 1621 по 1623 годы направлять военные корабли в северные воды. Известна благодаря французскому врачу Пьеру де Ламартиньеру торговая экспедиция датчан 1653 года, в ходе которой пустозерский воевода умудрился продать иностранцам, собранные для царской казны меха. Так же тяжело представить, как пустозерский воевода мог повлиять на корабль, плывущий в Сибирь, если он не заходит в поселения (даже несмотря на появившуюся после запрета заставу на Вайгаче).
Но всё же строжайшие запреты для архангельских и пустозерских людей «ездить старою дорогою, большим морем», «крепкий наказ» не показывать дорогу иностранцам и про «златокипящую» Мангазею с ними не разговаривать, привели к сокращению иностранных экспедиций. В 1627 году тобольский воевода писал:
«…в Тобольску знатцов, кто б водяной путь старой дороги из Мангазеи рекою Тазом на Зеленую и на Мутную реку да на Карскую губу и большим морем к Архангельскому городу и на Пустоозеро подлинно знал, нет, роспросить некого…».
В Тобольске «знатцов» не нашлось, а в Архангельске и Пустозерске ещё встречались. В 1622 году пинежанин Левка Иванов Шубин с торговыми людьми «человек с сорок» отправился на Обь, зазимовал в Пустозерске, где к нему присоединились пустозёры и добрался до Мангазеи. В 1629 году в Мангазею пришло запрещённым путём 32 коча… По всей видимости, никаких строгих мер к нарушителям не применялось.
Однако закрытие Мангазейского морского хода и запрет на посещение иностранцами Пустозерска сказалось негативно на экономике региона. Запрет стал первой предпосылкой к потере Пустозерском своего значения как крупного перевалочного пункта на относительно коротком и удобном торговом пути.
