Соломбала – селенье корабелов и преддверие Арктики

Наверное, каждому горожанину начала ХХI века иногда хочется убежать от суеты мегаполиса в тишину патриархальной жизни. В Архангельске это сделать очень просто: достаточно лишь миновать мост через Кузнечиху и вы окажетесь в двух измерениях: в современном городе с многоэтажками и гипермаркетом-«моллом» -- и в совершенно деревенской глуши с деревянными домиками, расположенными на берегах узкой речки, где летом качаются на воде лодочки и катера. Это Соломбала – бывшее архангельское городское предместье, а нынче – один из девяти территориальных округов муниципального образования г. Архангельск, приравненных к районам Крайнего Севера.

Илья Трещев, "Соломбала".

Если Архангельск называют «воротами в Арктику» образно, то Соломбалу смело можно назвать преддверием Арктики «де факто»: Соломбалой в широком смысле называют группу островов внутри дельты Северной Двины, которая через десяток километров впадает в Белое море.

Дельта Северной Двины.

Название поселения Соломбала овеяно мифами. Народные предания связывают его с приездами Петра Первого на север и больше трёхсот столетий передают «из уст в уста» рассказ о «бале на соломе» по случаю спуска царём Петром на воду первого государственного российского корабля. Есть и другие варианты городских легенд. Дескать, на этом балу Петр чем-то был сильно опечален и в сердцах произнёс: «Солон мне этот бал». Но вот по поводу кручины Петра версии расходятся: то ли причина в гибели его сподвижника, то ли его расстроила «супружница» Екатерина I. Причём рассказчиков не смущает тот факт, что в момент приездов царя в Архангельск у Петра была другая жена – Евдокия Лопухина, а с Екатериной он ещё и знаком не был! На самом же деле, этимология топонима «Соломбала» восходит либо к саамскому «суоло ломпь» - «болотистый остров», либо к карельскому «соломе», что значит «пролив», а возможно имеет финно-угорское происхождение и означает «водяное место». Чудские названия с частицей «бала»/ «бола» очень часто встречаются у местечек на берегах северных рек, Белого моря и на Мурмане, где жила «чудь белоглазая – заволочская» (Райбола, Тайбола, Корабала) и подобные топонимы есть у мерянских поселений (Вожбал, Сомбал).

Первое упоминание о Соломбале относится к XV веку. В официальных источниках обычно фигурирует дата 1471 год, когда в летописях было зафиксировано, что ряд северных земель отошёл от Великого Новгорода к Москве после битвы при Шиленьге. Действительно, по Корстынскому миру 1471 года земли по течению реки Северная Двина (Емецк, Ваймуга, Колмогоры, Чухчерема, Кехта, Соломбала) отошли к Москве. Однако дотошные соломбальцы нашли любопытный документ в книге академика Валентина Лаврентьевича Янина «Новгородские акты XII –XV вв.». В «рядной» некоего Василия Фёдоровича с новгородским посадником упоминается в числе других «волостка» Соломбала. Из этой договорной грамоты становится известно, что в 1417 году участками в Соломбале владел Андрей «с Фёдором напол», то есть совместно, наполовину. Это и были первые (из известных нам) соломбальцы – обитатели этих мест или их обладатели.

Другими «насельниками» Соломбалы могли быть монахи. По некоторым сведениям, монастырь святого Михаила Архангела находился первоначально именно в Соломбале, на Моисеевом острове[1]. Местоположение у острова, вне сомнения, удачное: он находится между двумя руслами реки Северная Двина, однако низкие берега острова весьма уязвимы для весеннего паводка. Трудно предположить, чтобы в таком месте находился монастырь, разве что здесь могли быть причалы, с которых монастырские суда уходили на промыслы в Белое море. Например, паломников на Соловки долгое время возили не от высоких берегов широкой Северной Двины, а из Соломбалы по Корабельному рукаву, - это прямой путь к морю. Кстати, именно от соломбальских причалов уходил в экспедицию «Святой Фока» и другие суда исследователей Арктики.

Не случайно это место приглянулось и молодому царю Петру, по указу которого в 1693 году была заложена Соломбальская государственная верфь «…на среднем Соломбальском острове, ограниченном речками Соломбалкою и Курьей». Пётр приказал двинскому воеводе, стольнику Фёдору Матвеевичу Апраксину построить здесь 12-пушечный фрегат «Святой Павел» и, по преданию, в следующую навигацию сам лично подрубил опоры при спуске на воду первенца российского флота. Так в Соломбале было положено начало отечественному судостроению. Говорят, что на территории завода «Красная кузница», наследнике первой судоверфи, и сегодня сохранились деревянные слипы (slip – англ. – «скользить» - сооружения для подъёма и спуска судна), по которым спускали на воду первые корабли, хотя трудно поверить, что такие артефакты не стали бы достоянием краеведческого музея. Но это – одна из городских легенд!

И ещё один повод для гордости соломбальцев: в 1693 году Пётр I, отправляясь в море на яхте «Святой Пётр», построенной для него в Соломбале «на Мосеевом острове» голландскими корабельными мастерами Питером Басом и Гербрантом Янсеном, поднял российский триколор. Сшитый из флагдука (специальная ткань для флагов) размером 4,6 на 4,9 метров «флаг царя Московского» состоял из полос белого, синего и красного цвета. По описаниям историка С.Ф. Огородникова, в центре знамени «был вышит золотой двуглавый орёл, увенчанный тремя коронами, со скипетром и державою. На груди у орла красный щит со св. Георгием, поражающим копьём зелёного дракона». Эта реликвия долгое время хранилась в Троицком кафедральном соборе города Архангельска, но в 1910 году, по приказу императора Николая II, архангельский штандарт был вывезен в Петербург и оттуда уже не вернулся. Ныне флаг находится в Центральном военно-морском музее в Санкт- Петербурге. Справедливости ради отметим, что государственный флаг возник ещё во времена правления царя Алексея Михайловича, который и установил для него цвета – красный, белый и синий, -- однако поднят он был Петром Первым как судовой штандарт царской яхты «Святой Пётр» в Соломбале. Подобный «флаг Царя Московского» использовался затем в период заграничного путешествия молодого царя по Европе, известного как «Великое посольство 1697-1698 годов», с 1705 года был учреждён как штандарт для российских кораблей.

По повелению царя Петра Алексеевича, на Соломбальскую судоверфь, а затем в Архангельское (Соломбальское) адмиралтейство стали поступать государственные заказы, причём в начале XVIII века - на целые серии кораблей. В 1700 году адмиралтейский комиссар Елизарий Избрандт заложил в Соломбале шесть торговых кораблей – флейтов, которые были спущены на воду летом 1701 года. Голландский путешествен­ник и художник Корнелис де Бруин (Брюйн), приехавший в Архангельск в том же году, уже не застал их на стапелях, но отметил, что они «стояли спущены на реке Двине ниже острова, на котором пилная мелница, у деревни Сонбулы (Соломбалы), после чего «для зимнего времени» были переведены в одну из проток устья Север­ной Двины — Маймаксу». В книге де Бруина была гравюра, на которой можно увидеть Соломбальскую верфь:

Голландец сопроводил гравюру таким текстом: «Царь имеет прекрасное место для постройки кораблей в получасе от Архангельска на северо-запад от него; оно ра­сположено очень приятно, вне большой дороги. Все кораб­ли, приходящие в город и выходящие из него, проходят через него. Тут находилось много кораблей на якорях, поджидавших другие корабли, возвращавшиеся на роди­ну...». Есть и «отечественные» описания Соломбальской верфи, откуда следует, что «у корабельной... пристани… имелись кузница с 12 горна­ми, мехами и наковальнями», двухэтажный амбар, в котором хранились корабельные «всякие припасы желез­ные, канаты и юферсы и …светлицы», в которых жили «всякие корабельные ма­стера, боцманы и матросы». Действительно, на верфи кроме мастеров (корабельных, парусных) и мастеровых людей (был бочар или купор, кузнец, молотники, плотники), по­мощь оказывали и 78 русских матросов, находив­шихся в ведении Е.Е. Избранта. Были на верфи и 2 писаря-иностранца, 2 русских по­дьячих и 2 нарядчика. Создание и содержание верфи обошлось государству недёшево – в 1496 р., но это была самая большая судоверфь в стране. Всего до конца царствования Петра на государственных и частных верфях Поморья было построено 126 (по другим сведениям -- около 150) судов, в том числе были 50-ти и 70-пушечные военные корабли с экипажами до 450 человек. Таким образом, Россия вышла в море как великая морская держава, а начало постройки военных кораблей было положено на Соломбальской верфи!

А вот затем для Соломбалы наступили грустные времена: такова судьба моно-поселений, связанных с каким-либо крупным предприятием -- останавливается производство и жизнь вокруг замирает… Для Соломбалы первой четверти XVIII века таким «градообразующим» элементом была судоверфь, куда вдруг перестали поступать государственные заказы, и с 1719 по 1733 годы суда здесь почти не строили.

Воскрешение верфи, а с ней и поселения, произошло в годы царствования Анны Иоанновны. В 1730-е годы Соломбальскую верфь восстановили: открыли новые смольню, такелажные мастерские, кузницы, чертёжную, фонарную, канатный завод, начали строить сухой док для строительства и ремонта подводной части кораблей. Был даже возведён большой корабельный кран. На территории верфи был открыт морской госпиталь для судостроителей и военных моряков, и там же готовили лекарей для судов. Во многом эти преобразования – заслуга капитан-командора Ричарда Козенца, потомственного британского корабела. Он не только сам проектировал и строил корабли, но и привёз в Соломбалу из столицы своих мастеровых и учеников – будущих кораблестроителей Потапа Качалова, Василия Батакова и др. Стараниями Козенца и его помощников в 1734-35 гг. были заложены три 54­-пушечных корабля: «Город Архангельск», «Северная звезда» и «Св. Андрей». К сожалению, капитан-командор не дожил до окончания строительства последнего из них (как не узнал и об их участии в русско-шведской войне 1741-1743 гг.) и скончался в декабре 1735 года. Прах Ричарда Козенца покоится на Соломбальском кладбище.

Когда летом 1735 году спускали на воду «Архангельск», соломбальцы и архангелогородцы устроили «пир на весь мир»: дома были наряжены, как корабли флагами, а на набережную Северной Двины выкатили бочки с вином (из городской казны на народные гуляния было отпущено пять тысяч рублей) -- праздник удался! Надо отметить, что каждый раз, когда с Соломбальских эллингов сходил новый корабль, это было событием для всех соломбальцев, как и проводы кораблей в дальние походы. Слава богу, поводов для таких праздников в XVIII и первой половине XIX века в Соломбале было предостаточно!

С 1758 года на Соломбальской судоверфи началось строительство боевых кораблей для Балтийского военного флота, и на эти же годы пришёлся расцвет гражданского судостроения. В 1760-е - 1770-е гг. на территории завода были построены новые эллинги, угольные склады, кузницы и т.д. На личные средства императора Петра III при верфи была построена школа для детей мастеровых, а кроме того, для работников верфи возводилось жильё. Это способствовало формированию прослойки потомственных, хорошо образованных судостроителей. В 1785 году число постоянных жителей Соломбалы составляло 1253 человека мужского и 642 женского пола, а к концу века всех вместе – около 3 тысяч. Но власти всё же старались не допустить превращения Адмиралтейской слободы в обычный посёлок, с рынками и кабаками, дабы близ судостроительного завода и других стратегических объектов «не было шума, драк, других непотребств». Это мешало бы главному выполнению главной задачи морской слободы – пополнению российского парусного флота.

Строительство судов в Соломбале продолжалось до 1862 года. Всего здесь было построено 481 судно, в том числе для военно-морского флота — 152 линейных корабля и 81 фрегат, а кроме того, были яхты, шнявы, флейты, брандеры, боты, гукоры, пинки, лихтеры бригантины, катера, канонерские лодки, шлюпы и пр. Конечно, суда на Севере России строились не только в Соломбале, но и в самом Архангельске (на Быку), в Маймаксе, Вавчуге, Холмогорах, на Курострове, в Мезени, в Сии, на Соловках, в Пинеге, в Онеге, Солзе, Ширше, Кеми. И тем не менее, значение Соломбальской верфи – особенное. И это доказала первая половина девятнадцатого века -- время славы Соломбальских корабелов, когда со стапелей её верфи сходили лучшие корабли России.

Самым известным из кораблестроителей Соломбалы был Андрей Михайлович Курочкин (1770-1842 гг.). Он получил назначение в Архангельское адмиралтейство, когда ему было 33 года, и уже через год Андрей Михайлович создаёт собственные чертежи военных кораблей, а затем совершенствует конструкции, увеличивавшие прочность корпуса и огневую мощь судна. Построенный А.М. Курочкиным 74-пушечный линейный корабль «Сильный» был флагманом русской эскадры. За «прочность его корпуса и удобство отделки» Курочкину был высочайше пожалован императором Александром I перстень с бриллиантом, а адмирал Д.А. Сенявин прошёл на «Сильном» через горнило Афонского и Дарданельского сражений в русско-турецкой войне 1806-1812 гг. В этих баталиях адмирал Сенявин громил турецкий флот, нередко превосходящий российский по численности судов. Флагманский корабль оправдал своё имя – «Сильный». Да и другие корабли, которые спускал на воду Андрей Курочкин, носили подобные имена: «Мощный», «Орёл», «Победоносец». Есть у моряков такое поверье: «как назовёшь, так и поплывёшь»! Наверное, не случайно, что самое известное детище Андрея Курочкина и его помощника Василия Ершова -- 74 - пушечный «Азов», названный в честь первой морской победы России, -- стал первым в истории российского Военно-морского флота гвардейским кораблём. «Азов» получил это высокое звание и Георгиевский флаг за участие в Наваринском сражении 1827 года, где он одержал победу в бою с пятью турецкими кораблями. 

"Азов" на картине Айвазовского "Наваринский бой".

Первым командиром «Азова» был известный мореплаватель Михаил Петрович Лазарев. Прославленный первооткрыватель Антарктиды получил это назначение ещё в период постройки корабля в 1826 году (и внёс свою лепту в его строительство!) -- и он же комплектовал первый состав экипажа. По его инициативе, в состав команды «Азова» были зачислены будущие великие флотоводцы Павел Нахимов и Владимир Корнилов. Кроме того, Михаил Лазарев ещё в 1822-1825 гг. на построенном в Соломбале 36-пушечном парусном фрегате «Крейсер» совершил кругосветное плавание, после которого дал высокую оценку мореходным качествам кораблей, созданных северными корабелами. Андрей Курочкин строил и суда для походов в Арктику. Так, в 1821-1824 гг. Фёдор Петрович Литке провёл успешную экспедицию к Новой земле на построенном на Соломбальской верфи бриге «Новая Земля» (кстати, как и «Азов», этот бриг был обшит медными листами). Ф.П. Литке прославил корабль в своей книге «Четырёхкратное путешествие в Северный Ледовитый океан на военном бриге «Новая Земля» в 1821—1824 годах». Всего Андрей Михайлович Курочкин за 35 лет службы в Соломбале построил 87 различных судов. Начало его деятельности пришлось на «золотой век» парусного флота и, кстати, историки судостроения, кроме замечательных боевых характеристик кораблей, отмечают их прекрасную отделку. Например, на «Азове», который считался одним из красивейших кораблей российского флота, корпус был украшен тонким резным орнаментом, а носовая часть – фигурой воина в золочёном шлеме и доспехах. Вот такие красавцы корабли сходили со стапелей Соломбальской верфи в XVIII и XIX веках! В конце своей карьеры А.М. Курочкин заложил первый на Севере (и один из первых в России) пароход -- «Лёгкий». Это было началом нового периода жизни судоверфи, её технической модернизации. В 1829 году А.М. Курочкин в чине генерал - майора корпуса корабельных инженеров вышел в отставку, остался жить в Соломбале, умер в 1842 году и похоронен на соломбальском кладбище у Храма Святого Мартина-Исповедника. Именем знаменитого корабела назван мыс на побережье южного острова архипелага Новая Земля. В 1984 году в Архангельске у морского музея установлен бюст кораблестроителя. К сожалению, в самой Соломбале нет ни памятника, ни даже улицы, названной в честь А.М. Курочкина и его последователей!     

Бюст и могила А.М. Курочкина.

Продолжил традиции северного кораблестроения мастер Василий Артемьевич Ершов (1780-1860 гг.). Он отправил в плавание более шестидесяти судов различного класса. В Архангельске (точнее, в Соломбале) Василий Ершов трудился с 1824 по 1842 г. Начинал службу Ершов помощником управляющего Соломбальского порта, а в конце своей жизни он -- член Кораблестроительного учётного комитета морского министерства, генерал-лейтенант Корпуса корабельных инженеров. Показательно, что умер Василий Артемьевич в день его увольнения со службы. Мемориальная топонимика Арктики хранит память о В.А. Ершове: П. Е. Пахтусов, руководивший экспедицией на созданном мастером Ершовым боте (одномачтовый карбас) «Новая Земля», назвал в честь корабела мыс на Новой Земле. 

Преемником Ершова и последним корабельным мастером Архангельского адмиралтейства (находилось оно, по большей части, всё же в Соломбале) был Фёдор Тимофеевич Загуляев (1792-1858 гг.). Коренной северянин, сын корабельного плотника, Фёдор с семи лет был учеником морской школы при адмиралтействе, а в двенадцать лет начал службу – был зачислен мачтовым учеником в команду интендантского отделения при Архангельском порте. На Соломбальской верфи он стал учеником, а затем помощником А.М. Курочкина и В.А. Ершова. Как писал историк флота С. Огородников, «опытные мастера передали ему тысячи тонкостей кораблестроительной практики». Вместе с ними он «ваял» легендарный «Азов», за что был «высочайше пожалован» 300 рублями. За время своей деятельности на верфи, которой он отдал 54 года жизни (и руководил ею с 1842 по 1858 гг.), Ф.Т. Загуляев построил 61 судно. Последние из них были «гибридами» - «пароходофрегатами», сочетающими в себе две эпохи – «уходящую натуру» деревянного парусного флота и будущую – паровых машин и железной обшивки. История с одним из этих кораблей сыграла злую шутку в судьбе Соломбальской верфи и всего селения. Но Фёдор Тимофеевич не дожил до этого рокового дня. Осенью 1858 года он сильно простудился на верфи. «Неутомимый энтузиаст… немолодой человек долгими часами пропадал на стапелях», - писал о нём историк, автор книг о соломбальских корабелах Израиль Адольфович Быховский. 17 октября 1958 года Ф.Т. Загуляев скончался и был похоронен на Соломбальском кладбище.

 Могила Ф.Т. Загуляева.

Вместе с ним ушла «эра» строительства парусного флота на Севере: в XVIII и первой половине XIX века в Соломбале и на других северных верфях строили из лиственницы и беломорской сосны прочные суда, которые служили вдвое дольше построенных в других местах, были быстроходными и манёвренными -- легкими в управлении. Однако с приходом двигателей на пару требовались корабли с металлической обшивкой, а металла на севере не было. Да и привезти его по северному бездорожью не представлялось возможным. Единственный путь был водный, но с вырубкой лесов вдоль рек -- реки мелели, в том числе и Северная Двина. Даже выводить в море корабли с Соломбальской верфи становилось сложнее и сложнее. Всё это ставило под сомнение целесообразность содержания казённого предприятия на Севере России. Но последней каплей в этом вопросе оказался неудачный спуск на воду пароходофрегата «Пересвет». Степан Огородников, историк Архангельского порта, в то время полковник по адмиралтейству, свидетельствует: «При спуске на воду 9 июня 1861 года фрегата «Пересвет» судно неожиданно отделилось от полозьев и, набрав скорость, кормой выскочило на мель. Открылась течь». Этот казус привёл к закрытию верфи и потере Архангельском прежнего статуса одного из главных портов России. 5 марта 1862 года последовал указ Александра II об упразднении Корабельной военной верфи в Соломбале. Селение враз опустело. Служащие порта и нижние чины отправились к новому месту службы, мастеровые были вынуждены искать заработка в других местах.

Однако нет худа без добра: в Соломбале появились другие жители. Раньше земля в Адмиралтейской слободе принадлежала Морскому ведомству, и военное начальство неохотно допускало на свою территорию «партикулярных граждан». Но с 1863 года Соломбальское селение стало частью города и сюда, «на лоно природы», устремились архангелогородцы. Их «усадьбы» вполне органично вписались в живописные пейзажи городского предместья. К середине XIX века в Соломбале уже сложилась своя география: на Большом, Среднем и Малом островах сформировалась инфраструктура Адмиралтейской слободы: эллинги, слипы, мастерские и хозпостройки; на берегу Двины были возведены каменные корпуса для флотских экипажей, которые формировались здесь во время постройки кораблей. Свои дома на Набережной и близ верфи были у командиров порта, служащих и мастеровых, а в окрестностях селились отслужившие матросы и вышедшие в отставку офицеры.

Показательно, что застройка слободы практически с самого начала имела «регулярный характер» и велась чётко по плану, что было редкостью для российских городов XVIII и даже XIX веков. Это дало возможность некоторым историкам сделать предположение о возможном участии в планировке Соломбалы архитектора Доменико Трезини, который будто бы «в 1700 г. прибыл из Дании в Архангельск и задержался здесь на некоторое время». Увы, источники этого не подтверждают: Трезини в Россию прибыл не ранее 1703 г. и поспешил к ожидавшему его царю Петру Алексеевичу строить крепости у будущей столицы.

С XVIII века в городе начала складываться топонимика. Приятно, что первые улицы носили имена простых жителей Соломбалы, имевших здесь дома: Маслухина – в честь плотника, Розмыслова -- кузнеца, Хапова и Захаваева - мастеров, Соколова и Бардукова (Пётр Соколов и Никита Бардуков -- подмастерья). Интересно, что улица Розмыслова существует и сейчас, на том же самом месте. А вот по имени главного командира Архангельского порта Лаврентия Вакселя, чей дом и контора находились неподалёку от верфи, стала называться целая слободка, где жили его подчинённые. И вполне заслужено: Лаврентий Ксавериевич Ваксель (1730-1781 гг.), участник Второй Камчатской экспедиции и походов к Северной Америке, с десяти лет и до зрелого возраста плавал в морях Арктики. С 1777 года и до своей смерти он руководил работой Архангельского порта и верфи, организовывал экспедиции по описанию берегов Белого моря и много сделал для последнего своего места жительства -- Соломбалы. По его фамилии и была названа Вакселева слобода, иначе -- Штабская: его штаб был центром жизни большой Адмиралтейской слободы – именно так официально именовалась территория Соломбалы.

Вне сомнения, жизнь военного (в случае с Соломбалой - военно-морского) поселения зависит от личности командира, поэтому нельзя не рассказать о ещё одном радетеле Соломбальской стороны -- командире порта маркизе де Траверсе. Полное имя маркиза - Jean Francois Prevost de Sansac marquise de Traversav, но в русской истории он – Александр Иванович де Траверсе (1791 – 1850 гг.). Отец его – известный морской министр Иван Иванович де Траверсе, на годы «министерства» которого (1811-1828 гг.)  пришёлся «золотой век» географических открытий России, включая экспедиции к Антарктиде и в Арктику. Александр Иванович де Траверсе до назначения в Архангельск успел послужить на Балтийском флоте и отличиться в русско-турецкой войне 1806-1812 гг. (захватил в плен два турецких корабля). После того он командовал Херсонским портом, был вице-директором кораблестроительного департамента, губернатором Казани. С таким послужным списком он появился в северном городе в 1842 году в должности командира порта и архангельского военного губернатора. Поселился маркиз в Соломбале со всем семейством, и их дом стал, как бы сейчас сказали, «центром культурной жизни». По воспоминаниям современников, «сильнейшим ключом била на Соломбале жизнь, когда главным командиром порта был вице-адмирал А.И., маркиз де Траверзе, французская изобретательность которого неистощима». И соломбальцы долго помнили «красивые фейерверки, устраивавшиеся ежегодно на Мосеевом острове, …привлекавшем в то время … на свои красиво распланированные аллеи массы публики; маскарады, домашние театры, детские костюмированные балы и катания с музыкой по Двине-реке».

 А.И. Траверсе

Известной филантропкой была и жена командира порта -- Маргарита Карловна де Траверсе. В Архангельске знают о Маргарите де Траверсе, так как с её именем связывают название ежегодной поморской ярмарки в начале сентября. Действительно, католики отмечают день именин Маргариты 1 сентября, однако «наша» ли Маргарита дала имя ярмарке – загадка. Зато точно известно, что она на свои средства основала училище для «девиц бедных родителей». Кроме того, при её содействии был открыт Константиновский детский приют (назван в честь посещения Архангельска великим князем Константином Николаевичем). Маргарита Карловна собрала капитал в 2179 рублей, построила для приюта двухэтажный дом. Любопытно, что приют изначально содержался на средства от сборов с иностранных судов и «гаваньских кухонь», которые готовили пищу для иностранцев, и лишь позднее перешёл в ведомство Губернского попечительства детских приютов. В 1914 году для этого приюта архитектор Сергей Августович Пец построил одно из самых красивых зданий в Соломбале -- в стиле северного модерна:

Устраивали супруги де Траверсе и благотворительные вечера в своём доме, и загородные пикники, сослуживцы отмечали их «широкое хлебосольство». Пребывание их в Соломбале пришлось на время расцвета судоверфи, «кипучей кораблестроительной деятельности на пользу флота» (Огородников) -- а значит, и вполне благоприятное для всех жителей островов. Возможно, поэтому период службы «любезного маркиза» де Траверсе казался соломбальцам «блаженным временем», когда «жизнь на Соломбале … во истину была вечным праздником и для старого, и для малого».

[1] Поэт, гофмейстер двора Романовых К. К. Случевский пишет в очерке о путешествии великого князя Владимира Александровича с супругой по Северу России (1886 г.): «300 лет тому назад место, на котором стоит Архангельск, было пустынным…; Моисеев остров был втрое больше теперешнего; на его мысу стоял одинокий монастырь Чуда Архангела Михаила. В 1419 году все иноки этого монастыря были умерщвлены норвежцами, а монастырь сожжён и отстроился внове с трудом».