Как снимался "Великий Северный путь": рассказ оператора
Начало больших проектов часто бывает неожиданным и спонтанным. Так, в конце 2014 года после некоторого перерыва в нашей совместной работе, я пересёкся с Леонидом Кругловым на фестивале Русского географического общества в Доме художника в Москве. К этому моменту я достиг определённых успехов в технологиях воздушных съёмок. Сам будучи пилотом, я активно продвигал пилотируемую съёмку на парапланах и самолётах. А у Леонида зародилась идея снять фильм про арктическое путешествие по маршруту Семёна Дежнёва через всю страну – от Карелии до Берингова пролива на Чукотке…
Провести подобные съёмки у нас в стране – непростая задача. Один только перелёт между двумя населёнными пунктами в пределах Якутии может стоить до 30000 рублей на человека, не говоря уже о северных наценках на продукты, транспорт и всё остальное. Обоюдно обдумав эту идею, мы решили реализовать проект вдвоём, во избежание больших затрат на съёмочную группу. Каждый из нас на два года должен был стать многофункциональным членом экспедиции с шестьюдесятью килограммами оборудования на человека.
Кризис заморозил начало проекта на год. Однако летом 2015 года мы решили всё же провести давно запланированные съёмки в Кенозерском национальном парке. И в августе с двумя моими партнёрами мы привезли сверхлёгкий летательный аппарат “паралёт” в заповедные места Архангельской области, чтобы постараться передать старорусскую красоту северного деревянного зодчества.
Удача в этот раз действительно улыбнулась нам: погода благоволила, туманы ложились как надо, и мы сняли неплохой видеофрагмент «Пролетая над Кенозерьем», ставший началом будущего фильма. С этого и начался наш путь длиною в многие тысячи километров по Русскому Северу.
Главным техническим партнёром проекта по видеокамерам выступила компания "Сони", поэтому мне предстояло адаптировать к полётам камеру Sony 7SII таким образом, чтобы техника могла отработать в условиях Русского Севера. Ушло практически два месяца тестовых настроек и десятки пробных вылетов, чтобы достичь приемлемых результатов. В воздушных съёмках совершенно недостаточно, чтобы коптер просто хорошо летал, важно, чтобы достигалась плавность и правильная стабилизация картинки. Тем более что фильм планировался к показу на больших экранах, где любые недочёты очень видны. Здесь пришлось изрядно попотеть, прежде чем результат стал соответствовать ожиданиям. Я смог реализовать систему, где одна и та же гироплатформа с камерой могла использоваться как в воздухе, так и на земле. Таким образом, возвратив коптер из полёта, одним движением можно было отсоединить систему и тут же начать использовать её для наземных кадров.
По Карелии с Фёдором Конюховым
Путешественник Фёдор Конюхов известен своими незаурядными рекордами и путешествиями. Практически каждый год можно услышать о его новых достижениях. А в перерывах между большими экспедициями Фёдор иногда осуществляет тренировки для поддержания формы. Так, в феврале 2016 года, совместно со своим давнишним напарником по полярным путешествиям Виктором Симоновым, он организовал экспедицию на собаках по Карелии и Архангельской области, в которой собирался посетить места, где жили его предки.
Мы присоединились к путешественникам, поскольку этот эпизод по сценарию очень хорошо ложился в начало фильма. Очень быстро собаки добежали до острова, на котором находится древний скит Ильинский Погост. Здесь мы сняли эпизод с “превращением” Фёдора из священника в путешественника. Нам хотелось снять длинный кадр, начинающийся из-под свода храма. Не имея кинематографического крана, мы попросили разрешение у настоятеля монастыря, чтобы я встал на клирос, и таким образом получилось реализовать плавное выплывание камеры из храма следом за Фёдором.
В тот день был сильнейший ветер, устроивший нам первое серьёзное испытание. Пришлось максимально сконцентрироваться, чтобы собрать всё воедино: в сложных метеоусловиях не потерять беспилотник суммарной стоимостью в полмиллиона рублей, синхронизировать действия собак, множества людей, правильно выстроить кадр и все настройки. Немного потраченных нервов и волнений, и кадр был снят.
Ещё пару дней мы с Леонидом провели, снимая различные ракурсы движения собак среди лесотундры. Для полноценного "эффекта присутствия" нужно буквально висеть на санях, ловя дыхание собак в камеру, постоянно уворачиваться от того и гляди норовящих съездить по голове набегающих деревьев, лежать в снегу в нартах Фёдора, чтобы отразить динамику движения на фоне неба. Одним словом, критерии современного кино постоянно требуют чего-то нового и необычного, и этому приходится соответствовать, иногда занимаясь серьёзными физическими упражнениями в нартах, запряжённых собаками.
Спустя два дня пришло время расставаться, Фёдор подарил Леониду Круглову икону с изображением его канонизированного предка из рода Конюховых, которая потом проехала с нами весь путь до самой восточной оконечности страны…
Ямал
Главная задача этого эпизода была – снять кочевых ненцев и большую перекочёвку через реку Обь. Мы сели на поезд самого интересного направления РЖД Москва-Лабытнанги, добрались до Салехарда, затем на попутных технических железнодорожных вагонах и автомобилях на огромных колесах низкого давления («Трэколах») прибыли в ненецкую тундру. Здесь мы и провели две незабываемые недели с этим интересным народом.
Первые трудности для непривыкшего путешественника на Ямале – это перемещение по тундре. Транспорт здесь незатейливый и представляет собой снегоход и прикрученные к нему сани в виде коробки с отсутствием какой-либо амортизации. Если места на снегоходе нет, то приходится садиться в эту коробку. И всё бы ничего, если бы снегоходы у ненцев не были спортивными, способными развивать скорость до 80 или даже 100 км/ч. Поверхность тундры зимой, надо заметить, состоит из многочисленных ветровых застругов снега, очень плотных и иногда достаточно резких.
Мы прибыли в стойбище оленеводов уже на закате. Нужно было попробовать успеть собрать всё оборудование и сделать тестовую съёмку. Задача по сборке коптера оказалась не из легких. Буквально сразу же нас окружило десятка два ненцев и детишек, к концу дня все были уже расслабленные и весёлые. Поскольку наш самодельный мультикоптер представляет собой достаточно большой аппарат весом 10 кг, требовалось достаточно времени, чтобы извлечь соответствующие винтики из баночек и вкрутить их туда, куда нужно, не дай Бог не уронив в снег. Но вот в этом-то и вышла загвоздка, так как и взрослые и дети наперебой бросились помогать мне со сборкой.
К счастью, невзирая на ошалевшую после сумасшедшей поездки голову, мне всё удалось проконтролировать, и летающий робот был собран как надо. Как это часто бывает, во время тестовых вылетов удается снять достаточно интересные кадры. Так и в этот раз из чума очень удачно вышел ненец с маленькой девочкой, и этот кадр в дальнейшем вошёл в фильм.
Следующее испытание для непривыкшего кинооператора – это разместиться со своим оборудованием и переночевать в чуме. Чум у ненцев, как и у многих кочевых народов – это полноценный дом, где живёт до двенадцати человек одновременно. При этом площадь его – чуть больше обычной комнаты в городской квартире. Здесь нам любезно предоставили уголок и даже дали розетку для зарядки многочисленных аккумуляторов от работающего на улице генератора. После сумасшедшей гонки на снегоходах у меня отпаялся один весьма важный проводок, и я впервые имел незабываемый опыт пайки в условиях крайнего севера посредине чума с двенадцатью зрителями вокруг.
Чтобы в этой неразберихе коптер не был повреждён, я подвесил его, словно абажур, в центре чума, а аккумуляторы положил поближе к печке. Ночь пришлось провести между собаками, оленьими шкурами и храпами с разных сторон. К середине ночи воцарился холод, а уже в три утра был назначен подъём. Одним словом, голова совершенно не варила, а в этот день предстояли самые важные съёмки перекочёвки через Обь...
Утро оказалось не просто ветреным, а ветреным от слова "совсем". Порывы приводили к тому, что угол наклона коптера в полёте был настолько крутым, что камера доставала до самой конструкции, увеличивая риск возможного падения. В абсолютно стрессовом режиме с обмороженными пальцами мы смогли снять этот эпический эпизод.
Следующие несколько дней мы посвятили съёмкам самого главного праздника на Ямале – Дня оленевода. Конечно же, здесь были и гонки на оленях, и всё соответствующее национальное. Не обошлось без побочных эффектов. Накануне праздника мы договорились с главой бригады, что продолжим съёмки и прокочуем ещё 200 км с ними. Однако продолжение состоялось только спустя пять дней после праздника, невзирая на убедительные обещания, что завтра утром точно выходим в путь. Не было ни одного трезвого члена оленеводческой бригады. Праздник несколько затянулся.
В то утро, когда мы, наконец, дождались старта, нам удалось снять один из самых динамичных кадров с оленями. Оленеводы принялись собирать всех оленей, чтобы выловить нужных им для перекочёвки. Для этого используется специальный круговой загон. Мы подняли Себастиана в воздух, и, конечно же, он создал много шуму, из-за чего ненцы сильно на нас ругались, а кольцо в какой-то момент было прорвано, и олени вырвались наружу. В этот момент невольно мы нажили себе серьёзных недоброжелателей, но одновременно с этим был снят отличный кадр!
Между тем, нам нужно было спешить к энергетическому центру Северного Урала – на плато Маньпупунер. Весна в этом году была ранняя и существовали серьёзные риски не успеть до таянья снега.
Маньпупунер – место силы
Здесь нам предстояло провести съёмки одного из самых мистических эпизодов фильма. И задача эта оказалась крайне непростая…
На перекладных мы добрались до далёкой деревеньки Якша, расположенной в глубине республики Коми. Здесь находится управление Печоро-Илычского заповедника, на территории которого расположено плато Маньпупунер. Отсюда начался наш трудный трёхдневный путь к уральским исполинам.
Зима 2017 года оказалась исключительно снежной и тёплой, что существенно осложняло заброску на снегоходах. В эти труднопроходимые места может пробраться только наш однолыжный отечественный буран. Импортные двулыжные снегоходы просто утонут. Северный и Полярный Урал – это самые снежные и буранные места в России. Из-за оттепели снег сильно налипал внутри гусениц, и практически каждые два километра приходилось останавливаться и вычищать его. Мы перемещались между кордонами заповедника, и таким образом удалось избежать ночёвок в палатках в непростых условиях.
Однако постоянно падающий снег сводил видимость на нет, заметая также и единственный снегоходный след к следующему кордону. Очередное путешествие в ледяных санях-гробиках очень бодрило: приходилось сидеть в них по десять часов каждый день, вспоминая добрым словом того продавца в магазине, что посоветовал этот тёплый рыбацкий костюм отечественного производства.
На исходе третьего дня мы оказались на перевале, но наши снегоходчики окончательно сбились со следа. Тогда они решили отцепить сани с оборудованием и поехать на разведку. Это дало нам время для того, чтобы поднять наш коптер в воздух, сняв, как это часто экспромтно бывает в такие моменты, достаточно красивые кадры. Отсюда же показались и долгожданные скалы. Теперь стало ясно, в каком направлении держать путь.
Снегоходы ещё несколько раз зарывались и проваливались. Моя техника и все аккумуляторы абсолютно замёрзли и отказывались работать. Остатками своего тепла я пытался отогреть хоть что-то, прикладывая аккумуляторы к телу, дабы снять финальные кадры заброски, но организм, похоже, как и техника, остыл окончательно…
Наконец, уже в сумерках, мы добрались до домика инспекторов. Это настоящая полярная станция, крошечный клочок жизни среди безжизненных просторов зимнего Урала. Ветра здесь дуют практически постоянно, и такой силы, что, кажется, домик сейчас вот-вот завалит на бок. Все деревья и кустарники здесь приобретают форму скульптур, потому что ветер измалывает снег в мелкую пыль, залепляя ею всё, что попадается на пути. Условия работы здесь однозначно можно сравнить с арктическими.
Геологически плато Маньпупунер - остатки серицито-кварцитовых сланцев. Когда-то здесь проходил хребет горы, но за миллионы лет ветра выдули слабые породы, оставив лишь позвонки, состоявшие из плотных слоев. Древние, конечно же, обожествляли этих исполинов, о чём говорит само название Маньпупунер – “малая гора идолов”. Второе название этого места - «Болвано-из», что на языке коми обозначает «гора идолов», отсюда и народное название останцев - «болваны». Подниматься на эту гору считалось большим осквернением, поэтому фактически до XX века здесь не ступала нога человека.
Пока мы работали рядом со скалами, ощущение сильной энергетики этого места не покидало всё время. Помимо всего происходили самые разные непредвиденные поломки оборудования, или оно просто загадочным образом отказывалось работать.
Я могу с уверенностью сказать, что за все два года съемок фильма не было более трудного места, чем это. Ветер такой силы, что на нём можно спокойно лежать, постоянная снежная пыль, забивающая всё что можно, обмороженные конечности и замёрзшая техника и, наконец, дефицит кислорода. Организм, одетый словно в скафандр, ощущает себя здесь словно в космосе, а голова работает очень медленно и иногда непонятно.
Здесь мне пришлось использовать всю свою сноровку и технические заготовки. Аккумуляторы для коптера были заранее специально утеплены, так же как и некоторые микросхемы. Для предполётного прогрева я использовал специально изготовленную систему подогрева. Здесь наш коптер испытал самые серьёзные ветровые нагрузки, несколько раз находившись на грани фола. Впереди нас ждал абсолютный полюс холода Оймякон с его -60 градусами. И теперь я, Леонид и коптер Себастиан были готовы принять этот вызов…
Оймякон
Мы готовились к этой поездке заранее, в том числе держа постоянную связь с принимающей стороной. Набрав очередной раз нашим коллегам-якутам, на вопрос о погоде мы услышали: “Да, у нас потеплело, уже -50, приезжайте!”
Прилетев в Якутск, мы познакомились с замечательным парнем, телеведущим якутского телевидения Русланом Очировым. Он согласился на своём внедорожнике сопровождать нас вглубь Якутии, чтобы достичь полюса холода -- посёлка Оймякон и попасть в стан оленеводов. Недолго собираясь, мы двинулись в путь по трассе Якутск-Магадан.
Проехав один раз по этой дороге зимой, понимаешь, что именно здесь люди сталкиваются с настоящим выживанием в XXI веке. Любой автомобиль в Якутии должен быть специально приспособлен к зимней езде: лобовое и боковые стёкла делают двойными, иначе они просто наглухо замерзнут; в салоне, как правило, устанавливается не менее двух печек; а на систему двигателя ставится предпусковой подогреватель, или же машина попросту не глушится всю зиму вообще. Когда машина работает на стоянке – это по-местному называется “колматить”.
Мало где работает сотовая связь. Зачастую ночью машин крайне мало, и если по каким-то причинам твой автомобиль сломался, при минус 50 шансов дотянуть до утра немного.
Когда в палатке вечером натоплена печка, и ты залазишь к себе в спальник, всё вроде бы начинается неплохо. Однако уже примерно через час ты просыпаешься от того, что на лицо капает ледяной конденсат от твоего же дыхания.. Пришлось все эти три ночи приспосабливаться к полярным условиям. Когда же утром я увидел, что один из оленеводов спит полураскрывшись, в одной рубашке, я понял, что мы совсем с разных планет.
Со следующего, мягко говоря, морозного утра начался активный этап съёмок. В первую очередь нужно было завести “Буран” (на это уходило от 15 до 30 минут), отогреть на печке оборудование, превратившееся за ночь в кусок льда, поесть строганины (свежемороженого мяса), погрузить все вещи в сани и выдвинуться к месту, где пасутся олени. В санях нужно ехать порядка одного часа в неподвижном вмороженном состоянии.
Полёт коптера при -45 – это, пожалуй, наш абсолютный рекорд. Весь процесс подготовки к полёту в таких условиях должен быть абсолютно выверен до мелочей. Каждая деталь коптера достаётся из тепла в определённой последовательности. В противном случае всё может отказать ещё до взлёта. Дело в том, что некоторые микроплаты реагируют на изменения температуры, поэтому было важно, например, систему стабилизации камеры вытащить в первую очередь и заморозить, а сам коптер достать позже, чтобы раньше времени не возникла ошибка, которая стала появляться вместе с запредельными холодами. Далее калибруется подвес, достаётся сама камера и вставляется в неё сильно разогретый аккумулятор. После этого время идёт на секунды. Шесть мощных пропеллеров начинают нагнетать ледяной воздух непосредственно вниз на подвес с камерой, что позволяет ей выжить в таких условиях не более 6-7 минут. После полёта камера выглядит так, словно её только что окунули в жидкий азот.
Далее очень важно технику обратно отогреть правильным образом. Вся она должна быть завёрнута в одеяла или куртки и медленно нагреваться в течение 2-3 часов. В противном случае всё покрывается конденсатом, который может быть убийственным для микроэлектроники.
Полёт коптера при - 45 градусах.
Спустя три дня мы покинули стан оленеводов, довольные, что нужные кадры были сняты, а Себастиан всё ещё с нами. Мы направились непосредственно в столицу холода – посёлок Оймякон.
Жилой дом в Оймяконе.
Все здесь соответствовало названию: уверенные -50 на улице, низко стелился дым из печных труб, в школу бежали девчонки в юбочках…. Стоп.. Что?!! В средней полосе при -25 уже отменяют занятия в школах, а здесь… Ну, здесь особенные дети, устойчивые. Просто, когда им холодно, они не идут, а бегут…
У главной стелы посёлка мне пришла в голову идея сделать классический фокус с замерзающим кипятком: когда из термоса выплёскивается горячая вода, которая к моменту касания о землю превращается в лёд. Таким образом получился исторический кадр, о котором потом с удивлением долго говорили в руководстве компании "Сони".
На этом наши северные мытарства временно закончились, через день мне нужно было лететь в Индонезию на Бали, таким образом сменив -50 на +30. И это был хороший бонус после столь брутальных съёмок. Впереди ждала летняя часть экспедиции…
Автор текста и фотографий: Владимир Филиппов
Студия Технологий воздушных съёмок
Фильм "Великий Северный путь" получил поддержку Экспертного центра "Проектный офис развития Арктики" (ЭЦ "ПОРА").
