Сейчас в Мурманске

03:40 -4 ˚С Погода
18+

Диксон: обыкновенная Арктика. Часть II

Это, пожалуй, самая неожиданная часть истории Диксона, расположенного на меридиане Енисея (посмотрите на карту: практически в самой середине России). Несмотря на это, казалось бы, глубоко тыловое расположение, во время Великой Отечественной войны Диксон принял самый настоящий бой с немецким тяжёлым крейсером «Адмирал Шеер».

Диксон Карское море Спасение в арктике Северный морской путь Война в арктике
28 сентября, 2018 | 14:17

Диксон: обыкновенная Арктика. Часть II

Продолжение Части I


Оборона Диксона

Это, пожалуй, самая неожиданная часть истории Диксона, расположенного на меридиане Енисея (посмотрите на карту: практически в самой середине России). Несмотря на это, казалось бы, глубоко тыловое расположение, во время Великой Отечественной войны Диксон принял самый настоящий бой с немецким тяжёлым крейсером «Адмирал Шеер». То, что казалось глубоким тылом, явилось самым настоящим передним краем обороны, а «арктический фасад» -- развёрнутым не на пустынный полюс, а практически в лицо врагу. Во всяком случае, во время Второй мировой войны Северный Ледовитый океан чуть не по всему советскому побережью оказался зоной действий немецких подлодок – «серых волков» (на советских арктических островах у них были секретные базы и, по-видимому, своё метеорологическое обеспечение); немецкие лодки и корабли потопили десятки наших и «союзных» судов, и не только на подходе к Мурманску, как можно было бы ожидать, но и, например, в районе Новой Земли. В районе самого Диксона в другом бою (но всё с тем же «Шеером») погиб легендарный ледокольный пароход «Сибиряков» (в 1932 году он первым прошёл Севморпуть за одну навигацию под руководством самого О.Ю. Шмидта, позже – начальника Главного управления Севморпути). К сожалению, прославила «Сибирякова» и его гибель – он стал «полярным Варягом», как его называли в газетах: корабль принял неравный бой, и команда безнадёжно повреждённого судна открыла кингстоны. Несколько выживших человек попало в немецкий плен (один член команды, машинист П.И. Вавилов, фантастически сумел избежать и плена, выжив сначала в ледяной воде, потом более месяца на необитаемом острове, пока его не снял наш самолёт). Выживший после плена капитан А.А. Качарава впоследствии завещал похоронить себя на Диксоне, и воля капитана была исполнена.

Вопрос, почему советская Арктика оказалась открытой немецким подводным лодкам, глубоко интересен. Точно известно, что немцы готовились к арктическим боям не только на глазах, но и чуть не при участии советской стороны. Во всяком случае, в 1939 году по Севморпути прошёл немецкий военный рейдер «Комет» -- под проводкой наших ледоколов! Позже стало очевидно, что, по сути, рейс был разведочный. Таких «недосмотров» было довольно много – одни зафиксированы, о других можно только догадываться[1] – так, по-видимому, хорошие разведданные были собраны и во время знаменитого рейса над Арктикой «с научными целями» дирижабля «Граф Цеппелин».

Недосмотр чуть было не случился и на Диксоне – компенсированный, как водится, беспримерным героизмом[2] и чудом. Диксон, крупная навигационная база и штаб морских операций, был бы невообразимо удачной добычей «Шеера»: он шёл захватить карты (тем более ценные, что «Шеер» в тот момент потерял свой самолёт – ледовый разведчик (авианосцем, «Шеер», конечно, не был, но гидросамолёт на борту имел), шифры… Чудо же заключалось в том, что в тот момент на Диксоне были орудия местной батареи: незадолго до боя батарею сочли ненужной и подготовили было к выводу с острова, на момент боя орудия стояли практически на причале.

Понятно, что после столь сурового опыта Диксон надолго стал не только научным, но и оборонным центром, прямо на острове дислоцировались военные части.

Сейчас здесь осталась только погранзастава (новые здания погранзаставы в посёлке строят колоритные чеченские подрядчики, дивящиеся на арктическую природу).

Из интересных, связанных с безопасностью объектов современного Диксона стоит вспомнить Морской спасательно-координационный центр (МСКЦ) – здесь несут суточные вахты (сутки через сутки, как метеорологи) дежурные, отвечающие за приём сигнала SOS и координацию спасения на огромной территории – в навигацию это район между Новой и Северной Землей, а зимой (когда не работают подцентры в Тикси и Певеке) – и вовсе до Чукотки. Несмотря на суровость задач, иногда бывают и курьёзы: как-то приняли SOS от аргентинцев, перепутавших северную и южную широту…

Карта МСКЦ Диксона

Ещё один оплот безопасности – гидрографическая база. В ландшафте посёлка её здание легко можно узнать по «мемориальному» вездеходу у входа в пятиэтажку – в память о многочисленных санно-тракторных поездах, бороздивших Таймыр. Внутри контора гидробазы очень колоритна: она, на мой взгляд, напоминает что-то среднее между кабинетом капитала Врунгеля (если бы у него, конечно, был кабинет) и советским красным уголком. Гидробаза отвечает за поддержание в рабочем состоянии навигационных знаков. Некогда они, кстати, использовали радиоактивные изотопы в качестве источника энергии[3]; лет десять назад прошла отдельная кампания по сбору и удалению из Арктики всех этих источников (некоторые были потеряны, отнесены волнами бог знает куда, и поиск и сбор их представлял довольно нетривиальную задачу). Сейчас используют, между прочим, солнечные батареи и аккумуляторы. На первый взгляд, навигационные знаки – не оборонный объект. Однако гражданские капитаны вполне приспособились водить суда по GPS-приёмникам. А вот военным рекомендуют придерживаться «старых добрых» механических знаков. На всякий случай.

Гидробаза Диксона 


Порт и уголь                                                                                    

Уже в момент основания радиостанции на острове Диксон организовали склад угля, который должен был дожидаться подхода «Таймыра» и «Вайгача». В дальнейшем Диксон стал базой бункеровки (дозаправки) углём судов, следовавших по Северному морскому пути. Под угольную базу был полностью отдан островок «Конус» близ посёлка. Совершенно фантастически была организована в местном порту система «непрерывной отгрузки угля». На причале был деревянный поворотный круг (напоминающий поворотный круг на театральной сцене). Подъезжавшие под погрузку грузовики в нужный момент касались колесом специального рычага[4], круг приходил в движение и разворачивал грузовик в обратный путь, обеспечивая безопасность манёвра в ограниченном пространстве.

Угольный поворотный круг

С «золотых» времён Диксона остались не только чудеса техники. Улица Воронина – по сути, набережная, хоть и сильно обветшалая, - даёт представление об атмосфере расцвета города. Здание управление порта с башенкой и сегодня смотрится торжественно. На другом конце, в торце улицы – основательное, с портиком и колоннами, здание конторы Торгмортранса – и по месту постановки, и по архитектуре почти «святилище» торговли по Севморпути: контора отвечала за снабжение советских приморских территорий. И снабжение было на высшем уровне: старожилы ностальгируют: какая там была столовая, какой бар… Как посылали отсюда на материк посылки с деликатесами… Здания не относятся к памятникам Диксона, а зря – это настоящие памятники эпохи советской Арктики, и где как не на Диксоне демонстрировать их туристам (которые, к слову, на Диксоне бывают, пусть пока не так часто, несколько раз в год – но потенциал очевиден). Очень боюсь, что это «старьё» снесут, как в Игарке, а для туристов расстараются каким-нибудь «отелем», одетым в сайдинг, – не дай бог.

Здание конторы Торгмортраста

Продукты по Севморпути сейчас почти не возят (исключение описано в Части I), на корабли уголь, понятно, уже давно не перегружают. Отопление посёлка обеспечивается углём, привозимым из Дудинки, – его сваливают в кучу недалеко от берега (о «непрерывной разгрузке угля», понятно, давно нет и речи, да и причал, не ремонтируемый с 1940-х годов, едва жив).

Отопление углём – далеко не самый экономичный вариант, и было бы лучше, наверное, перевести местную котельную на углеводородное топливо, но хозяйство Диксона, в общем, в очень плачевном состоянии. Говорят: не до модернизаций. Каким-то чудом удаётся поддерживать посёлок (тьфу-тьфу-тьфу) без разморозок[5] (в прошлом – случалось, тогда, говорят, спасала только взаимная помощь всех организаций посёлка). И ведь поддерживают при круглогодичном отоплении: здесь нет периода «профилактики», отопление подают в дома круглый год. Впрочем, остановки отопления ещё и боятся по ветхости системы: выключение и пуск отопления чреваты бросками давления, трубы старые -- а при постоянном давлении вроде как и ничего...

Хотя мысль о новом, углеводородном этапе в жизни Диксона прямо витает в воздухе – но в довольно причудливом варианте. Несколько лет назад был популярен, скажем так, нарратив о том, что на Диксон придёт нефтепровод от Ванкорского месторождения[6] (он активно использовался при агитации за вхождение Таймырского АО в состав Красноярского края). Характерно, как в мечтах преображение Диксона связывалось со сменой, по сути, технологических укладов… Но, к сожалению для Диксона, нефтепровод с Ванкора вывели на уже существующие нефтепроводы в Западной Сибири, что, надо сказать, значительно ближе, и сейчас идея трубопровода на Диксон уже кажется фантастикой – но сколько ж про неё было сказано и написано…

Следующая надежда на возрождение Диксона была связана снова с углём. На Таймыре с советских времён известны богатейшие запасы коксующихся углей – Таймырский бассейн, Тайбас. Дорогая транспортировка и разработка до недавнего времени блокировали добычу. И вот в 2016 году УК «Востокуголь» пришла на Диксон. Какие заявлялись планы – Диксон должен был стать «вторым Кузбассом», здесь должен был вырасти новый город – что удивильно, не вахтовый, а с постоянным населением, новыми школами и детсадами. На Диксон поехали уже даже мигранты: довелось беседовать с мужчиной, приехавшим с юга на заработки в «новый Кузбасс».

Были планы ремонта причала (компания выкупила его в собственность), планы архитектурного преобразования посёлка (в частности, набережная). Как музыка (для угасающей столицы Арктики) звучали новости 2016 года (они и сегодня ещё болтаются на сайте компании):

УК "ВостокУголь" отгрузила первую партию антрацита, добытого в Таймырском угольном бассейне (Тайбасс). 27 мая уголь был отправлен на сухогрузе "Поморье" по Севморпути для электростанций Северной Европы. Объём первой отгрузки составил 20 тыс. тонн арктического карбона.

Это только первый шаг в развитии грузооборота Северного морского пути и Тайбасса. Компания намерена развивать порт Диксон для увеличения его пропускной способности. Модернизация порта будет начата в кратчайшие сроки. Переговоры с инвесторами проекта находятся в завершающей стадии. Объем необходимых инвестиций - 5 млрд руб.

"ВостокУголь" начал добычу в Тайбассе в прошлом году, в 2016 г. намерен добыть здесь 1 млн тонн. В 2017 г. компания планирует добыть на разрабатываемом участке "Река Малая Лемберова" 3 млн тонн антрацита, в 2018 г. - 5 млн тонн, в 2019 г. - 8 млн тонн. К 2020 г. «ВостокУголь» планирует нарастить количество разрабатываемых участков и увеличить добычу в Арктике до 30 млн тонн. Совокупный объём высококачественного угля, добытого на всех предприятиях под управлением"ВостокУгля", к 2020 г. превысит 55 млн тонн.

 
Впрочем, не всех радовала добыча открытым способом: карьер в трёх десятках километров от посёлка пылил, диксонский снег стал (как говорят) чёрным, начали поговаривать чуть не об эпидемии рака лёгких; не очень ясная ситуация сложилась и с разграничением территорий угольщиков и Арктического заповедника – но экономические перспективы захватывали.

Удивлённым взорам гостей арктической столицы предстал почти что небоскреб «из стекла и бетона» на набережной Диксона. Диксончане тоже с надеждой смотрели на эти «новые одежды» старого здания управления морского порта, предвкушая новое преображение посёлка: «угольщики» обшили красивыми панелями советский кубик-пятиэтажку. Эта внешняя красивая оболочка оказалась пророческой: после года красивых заявлений о наполеоновских планах добыча была прекращена. Внутри футуристического «небоскрёба» осталось управление морским портом, спасатели… «угольные» помещения пустуют. Антрацит больше не добывается (и, кстати, не подходит для местной котельной: слишком «жаркий»). В заявленном к постройке новом порту «Чайка» успели построить лишь временные причальные сооружения. Причиной остановки стала, насколько можно понять, недооформленная лицензия – и последовавшие штрафы. Прогноз развития ситуации дать сложно; вполне возможно, появится следующая «угледобывающая» компания.

"Небоскрёб из стекла и бетона" и старое здание портового управления 


Диксон: медведи и собаки

Сразу скажу: медведей не видела – не уверена, что я этим огорчена, настолько застращали местные всякими рассказами. Впрочем, случаев гибели от медведя на Диксоне не припомнят. Но символ совсем не виртуальный и страху он на местных (особенно женщин) нагнал: даже занятия в школе перенесли с 8-30 на 9-00, чтобы родители могли проводить детей – тем более что «мишку» видели вот прямо в мой приезд: в одну ночь как раз под школой, в другую – под больницей, ну, и так далее. Несколько раз за ночь многочисленные местные собаки заливались истошным лаем – по нему рекомендуют ориентироваться: «туда не ходи, сюда ходи, а то …». Впрочем, в посёлке, говорят, любопытствовал юный медвежонок – а его мамаша облюбовала место на берегу, где с советского времени остался склад бочек с ворванью. Мне предлагали попроситься к пограничникам, которые по дружбе якобы были готовы провести экскурсию к мамаше в сопровождении «человека с ружьём», но как-то не сложилось.
Кстати, медведи невольно способствуют чистоте поселка: к вывозу мусора люди относятся ответственно, под окна никто не выкинет: кому ж охота к дому медведя прикармливать... По причине необходимости респонденту вынести вовремя мусор одно интервью сорвалось, второе чуть не сорвалось: мусор здесь -- это серьёзно. 

К необходимости вынести мусор люди относятся ответственно

Собаки же, конечно, – деталь местного пейзажа. Но, говорят, собаки здесь уже не те, то ли были в советское время… А в советское время здесь, на ПОСе (промыслово-охотничьей станции) был питомник ездовых собак, сотни глоток заливались лаем, составлявшим важную часть звукового ландшафта Диксона. Собаки были, говорят, большие и лохматые, сейчас такие-де повывелись. Их использовали зимовщики (ударение диксончане ставят на последний слог) – добытчики песца и белух. Сдавать добычу, ну, и отдыхать в местном баре (здесь часто проводят параллель с джеклондоновской Аляской начала века) прибывали в Диксон; упряжки размещались в специальной собачьей «гостинице». ПОС существовал до 1960-х годов. Но и промыслы, и рыбная ловля велись и позже, продукцию всех видов принимал рыбзавод – название не должно вводить в заблуждение, это предприятие имело, в числе прочего, например, пошивочный цех, где шились меховые рукавицы и др. В общем, снова комплексный подход. 

И собаки, и медведи – излюбленный сюжет местных фотохудожников (очень душевные фотографии Диксона, например, Роберта Прасцениса, есть в интернете).

Собаки и медведи - приметы диксонского пейзажа


Человек, Север, нормативы

«В советское время считали, что Север должен превратиться в цветущий сад», -- вспоминают на Диксоне. Понятно, что вопроса о том, нужно ли брать с собой на Север семью, даже не возникало. И на острове, и в посёлке были школы, детские сады, медицинское обслуживание. Более того – детский сад был даже на полярной станции на мысе Челюскина! Когда приходило время детям идти в школу, семьи полярников перебирались оттуда на Диксон. Как вариант, дети учились в интернате: на Диксоне был и интернат. Привычно воспринимается интернат для детей кочевых оленеводов, но то был интернат для детей некоренных – полярников с совсем уж дальних станций на островах и зимовщиков, которые добывали на зимовьях пушнину.

Сейчас в Диксоне есть школа и детский сад. Раньше была также школа на острове, но она, как и весь островной посёлок, закрыта. В последние годы опустевшая школа стала популярным местом фотосессий гостей посёлка (таких фотографий немало в интернете). Учебники, раскиданные по пустым классам, осколки школьных стендов, и капающая с потолка вода создают жуткое ощущение сталкеровской «зоны» и какого-то зазеркалья: жутко видеть предметы собственного детства в омертвевшем пространстве. 

В заброшенной школе

Ещё страшнее, наверное, жить совсем рядом с оставленным посёлком – ученики и учителя этой школы были переселены в материковую часть посёлка, и вспоминают о родной школе (и всем посёлке) с ностальгией. Заметные надписи «Выпуск 2010» были сделаны на острове уже после закрытия школы – выпуск доучивался в «материковой школе», но ностальгировали на острове. Выпуск этот составляла одна ученица.

Двор школы на острове

На этом фоне «живая» школа и детсад выглядят украшением посёлка. Двор детского сада заботливо устлан досками, возвышаясь над чёрным месивом улиц (дороги отсыпают угольным шлаком - отгоревшим углём, поэтому тщательному вытиранию ног при входе в помещение уделяют неподдельное внимание). Школа ухоженная, в учительской стоит какая-то ещё «сталинская» по виду мебель, хорошо вписывающаяся в ожидания о легендарной столице Советской Арктики – кажется, вот примерно так здесь и должна остановиться история. В школе же действует очень богатый музей, который посещали многие именитые гости Диксона.

Учительская     Школа, Диксон

В остальном школа современная; с общей ветхостью посёлка сильно контрастируют отремонтированные помещения, и уж совсем – искусственные «сакуры» гирляндами у входа (в последние годы, видимо, заселившие весь Крайний Север – они хорошо смотрятся в полярную ночь). Здесь даже есть «безбарьерная среда»: таблички со шрифтом Брайля и кнопка вызова сотрудников для инвалидов-колясочников. Лишний раз задумываешься о смысле единых федеральных норм «от Москвы до самых до окраин»: в школе около 30 детей, и при необходимости, теоретически, можно было бы создать среду под конкретного ребенка (едва ли на Диксоне есть сразу и слепые, и колясочники), а не «вообще безбарьерную».

Школа "материкового" Диксона   "Сакура" возле крыльца школы

Впрочем, в интернете гуляют ещё более курьёзные документы – например, о мерах по запрету купания в несанкционированных местах с размещением «в береговой зоне информационных знаков»... Есть ли на Диксоне «моржи», я не спрашивала, но честное слово, у муниципалитета есть масса более актуальных проблем – и примерно понятно, почему вдруг администрация озаботилась купающимися.

Одна из наиболее острых, кричащих проблем – это медицина. В больнице остался один терапевт – и что самое страшное, «на такое население», в общем, больше никто и не положен. Хорошо, что не фельдшер. То, что до ближайшего хирурга или стоматолога лететь 800 км – тоже не вписывается в федеральные нормы (полагается 0,65 должности на 10 000 человек взрослого населения, прикреплённого к поликлинике).

Справедливости ради скажу, что условия Севера хоть как-то учтены в медицинских нормативах, а именно: «В районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях… и других районах (местностях) с тяжёлыми климатическими условиями, с длительной сезонной изоляцией, а также в местностях с низкой плотностью населения, участки могут быть сформированы с меньшей численностью прикрепленного населения, с сохранением штатных должностей врачей-терапевтов участковых…»[7]. Для многих отраслей страна и вовсе представляется «ровной», без Севера и периферии. Но, в общем, как и большинство других потребностей, потребность в медицинском обслуживании северяне удовлетворяют во время отпуска (благо льготы по отпускам – одно из немногих сохранившихся «северных» преимуществ советского времени). «Первое, что делаем в отпуске, -- обходим всех врачей, лечим зубы», -- рассказывают северяне.

Иногда происходит обратный (по принципу «гора к Магомету») процесс: на Диксон приезжает бригада проводить диспансеризацию – тут вмешивается вездесущая северная сезонность: проще всего, понятно, приезжать на Дискон летом, но летом большая часть северян в отпусках, обследовать-то некого… Впрочем, это уже более-менее решаемо.

За разговорами о медицине всплывают воспоминания о масштабных медицинских исследованиях в былые годы: приезжали учёные из Новосибирска, приглашали на исследования, то ли они на нас какие диссертации делали, то ли что, но польза была: очень много заболеваний выявили – вспоминают с благодарностью. В голове замыкает: «учёные из Новосибирска»! Вполне возможно, что это была команда В.П. Казначеева, известного исследователя в области полярной медицины. Он же проводил крупные медицинские исследования в сфере адаптации человека к полярным условиям, но также и немало исследований на грани современной науки – в частности, проводил эксперименты с передачей информации на расстоянии (с помощью так называемых «зеркал Козырева») – и именно на Диксоне, где, как предполагалось, вечная мерзлота «хранит в себе информацию за многие десятки и сотни тысяч лет», и кроме того, в районе семьдесят третьей параллели, по предположениям исследователей, «время может изменять свою плотность и направление».[8] Не берясь комментировать эксперименты по перемещениям «сквозь время», замечу, что, по-видимому, многие «человеческие» проблемы на Севере могли бы быть решены «в нагрузку» к крупным проектам – транспортным, научным. Не случайно то и дело на Севере слышишь: «Хоть бы на нас кто диссертацию написал», и ведь арктическая медицина – одно из очень востребованных научных направлений.

Во всяком случае, очевидна необходимость нетривиальных решений. Современные диксончане предлагают рецепт попроще казначеевских: «Нам бы хоть какого хирурга-пенсионера, -- мечтают диксончане, -- мы понимаем, что востребованный специалист к нам не поедет, а вот пенсионер бы очень подошёл: он на материке-то никому уже не нужен, а нам-то даже очень!». 

Кстати, в других посёлках на Севере я встречала таких специалистов. Конечно, это сильно противоречит расхожему убеждению о том, что пенсионеров надо вывозить с Севера – а тут, наоборот, речь о «завозить». Но жизненные траектории очень индивидуальны, особенно сейчас. Кто сейчас современные диксончане? А очень разные люди. Одни живут на Диксоне уже не одно поколение. Некоторые приехали в поисках заработка (как правило, по «наводке» родственников). Молодые женщины – часто жёны пограничников, моряков, присланных по службе. Пожилые чаще приехали сюда в молодости. Нередко вернулись сюда, не устроившись на материке. Остаются даже иногда совсем старенькие: здесь, среди «своих», они уверены, что в случае чего им помогут.

Человеческая среда – очень важная черта северных посёлков и, пожалуй, ответ на вопрос, откуда берётся расхожий тезис «надо бы уезжать, да Север не отпускает». Люди вросли в среду, приспособились, и какой не предложи им на материке хрустальный дворец – далеко не всегда и поедут. У многих, кстати, и жильё есть – не на материке, так в Норильске, где, по сравнению с современным Диксоном, практически «центр цивилизации»[9] – но они остаются на Диксоне. Дети, скорее, уедут, но переселение депрессивных посёлков, о котором так много говорят в последнее время – далеко не факт, что благо для местных жителей. Тем более – легендарный Диксон. В отличие от многих других (и даже более благополучных) арктических посёлков Диксон имеет удивительную атмосферу: дух былой «столицы» Арктики будто продолжает подпитывать старых диксончан. Здесь и гордость за «образованное» население (в отличие от некоторых других, «лагерных» северных поселений), и остатки инфраструктуры – в посёлке, между прочим, до сих пор действует (в здании администрации) картинная галерея: когда-то художники (как кажется, при беглом, к сожалению, осмотре – преимущественно ленинградцы-петербуржцы) считали за честь подарить картину «самой северной картинной галерее мира». Выходят книги, стихи... 

Постоянно участвуя в дискуссиях о том, «а не расселить ли нам Север – ведь дешевле?», хочу процитировать стихотворение из подаренного мне сборника «Стихи полярников арктического посёлка Диксон», пронзительно выделяющееся на фоне общей полярной традиции описания северной природы, нелётной погоды, одиночества – наивное и корявое по форме, но очень точно передающее общее настроение северных посёлков, всю сложность сегодняшней разрывающей их борьбы «душа против экономики» -- да им и закончить:

И страшно уезжать на материк,

Где нас, как здесь, никто не понимает.

Висит над островом невырвавшийся крик –

Без Диксона в нас что-то умирает. [10]


Диксон - мужество, стойкость, перспектива
Автор: Надежда Юрьевна Замятина, канд. геогр. наук, ведущий научный сотрудник географического факультета МГУ им. Ломоносова, зам. ген. директора Института регионального консалтинга.

Фотографии автора.


[1] На эту тему уже немало написано популярной литературы – например, много фактов и догадок собрано в книге: Ковалев С.А., Фёдоров А.Ф., Злобин В.С. Арктические тайны третьего рейха. СПб.: Вектор, 2008. – 216 стр. Проверять не берусь.

[2] Орудия привязали к грузовикам, которые, заведя моторы, гасили «откат» орудий, чтобы те не свалились с причальных сооружений – трудно даже представить мужество водителей, весь бой проведших в кабинах перед орудиями (по рассказу А.С. Салиховича Мингажева в музее Диксона).

[3] РИТЭ́Г (радиоизотопный термоэлектрический генератор)

[4] Отдельное спасибо А.С. Сергееву за демонстрацию этого устройства.

[5] Этим термином, этимология которого вводит в ступор «несеверян», на Севере называют ситуацию, когда трубы лопаются от замерзшей в них воды.

[6] Проект называли «окончательным решением», например: https://oilcapital.ru/news/markets/05-07-2004/proekt-stroitelstva-nefteprovoda-ot-vankora-na-dikson-ne-imeet-analogov-v-mire-glava-eniseynefti.

[7] http://www.garant.ru/products/ipo/prime/doc/70095856/#ixzz5SKaAM1AC

[8] https://www.liveinternet.ru/users/eterling/post392263023/

[9] Многие жители депрессивных поселков действительно переселились в Норильск – и с Диксона, и, например, из Игарки: по сравнению с такими посёлками Норильск (который для иных выглядит прямо-таки заполярным «мордором») – действительно «мегаполис» с хорошей инфраструктурой, рабочими местами, зарплатой – и не слишком дорогими, по сравнению с тем же Красноярском, квартирами.

[10] Майа Наумова. «И страшно уезжать на материк» // Маки Диксона. Стихи полярников арктического поселка Диксон. Творческая студия «Полярная звезда» [Без даты]. С. 60-61.



далее в рубрике