Командующий и командир. Часть II

Глава 3. В море

Дивизия снималась с бочек и якорей, отдавала швартовы и отходила от причалов в режиме полного радиомолчания. Первыми на выход с внутреннего рейда устремились эсминцы проекта 57бис, уходя северными воротами в направлении острова Сальный. За ними двинулся «Мурманск», потом снялся с бочки «Адмирал Ушаков», настала очередь «Александра Невского».

Командующий с интересом наблюдал за действиями командира. Тот командовал без показной лихости, совершенно спокойно и уверенно, невольно передавая эту уверенность в своих силах личному составу. Матросы, старшины, мичманы и офицеры работали подобно отлаженному механизму, было видно, что все действия доведены до автоматизма, но при этом автоматизм был вдумчивый и расчётливый, чувствовалось, что экипаж готов к изменениям обстановки.

Касатонов в управление не вмешивался, внимательно слушая прибывшего к нему с докладом об обстановке оперативного дежурного походного штаба, делая при этом себе отметки в рабочей тетради с красной коленкоровой обложкой с тиснением золотыми буквами -- «Рабочая тетрадь Командующего СФ».

Вытянувшись в длинную кильватерную колонну, корабли дивизии выходили из Кольского залива в Баренцево море. По правому борту осталась высокая тёмная масса острова Кильдин, корабли начали перестроение в походный ордер – определённое по направлениям и расстояниям положение охраняемых кораблей и сил корабельного и ближнего противолодочного охранения. Изредка переговариваясь вспышками ратьеров или клотиковых огней (всенаправленных ламп, находящихся на самом верху мачты), корабли дивизии совершали перестроения, выполняли различные боевые упражнения.

Командующий, контролируя выполнение задач боевой подготовки кораблями дивизии, благодаря работе своего походного штаба владел всей необходимой информацией, которую передавали для него с узла связи Северного флота. Специалисты БЧ-4 (боевой части связи) обеспечивали устойчивую одностороннюю связь, не выдавая своего места вероятному противнику. Между командным пунктом связи крейсера и развёрнутым походным командным пунктом Комфлота сновали экспедиторы, носившие в опечатанных портфелях секретные телеграммы для оперативного дежурного и непосредственно для Командующего.

Погода меж тем портилась, и очередной этап плана подготовки срывался из-за невозможности поднять с береговых аэродромов авиацию. С командного пункта СФ Командующему доложили, что сильный боковой ветер не позволяет выполнить взлёт самолёту-буксировщику мишени Ил-28 из состава 574-го МТАП СФ. Следовательно, стрельб зенитной артиллерии кораблей по мишени-конусу, буксируемому Ил-28, на сегодня не будет. Полигонное время дивизии продлили в расчёте на улучшение погоды, о чем докладывали метеорологи штаба флота.

Корабли стало качать всё сильнее.

Командир 6 дивизии контр-адмирал В.П. Беляков принял решение вывести корабли дивизии из полигона (причём более крупные корабли – крейсера – вышли за северную кромку полигона, а эскадренные миноносцы ушли за южную кромку, где волна была ниже и эсминцы меньше качало) и ожидать улучшения погоды.

Корабли шли двумя кильватерными колоннами на чистый Вест (то есть на Запад). Расстояние между крейсерами и эсминцами составляло 20 миль, поэтому даже с высоких мостиков крейсеров колонну эсминцев видно не было. Впрочем, они прекрасно наблюдались на экране радиолокационной станции обнаружения надводных целей «Риф», в чём и убедился Командующий. Запрет на выход в эфир в связи с переносом боевых упражнений был снят, поэтому управление соединением уже осуществлялось средствами УКВ-радиосвязи. При этом все команды управления были сведены к минимуму: Беляков, учитывая свой богатый военный опыт, старался приучить командиров к максимальной скрытности действий.

Командующий заметил, что командир крейсера как-то вдруг погрустнел.

- Что вы не веселы, командир?

- Всё нормально, товарищ командующий, только вот жаль, что не прилетел Ил-28 с конусом. Сейчас приличная качка и комендорам зенитной артиллерии и дивизиона универсального калибра было бы очень хорошо потренироваться в стрельбе в условиях качки.

- Вы правы, командир, но и лётчикам тоже надо учиться летать в плохую погоду, а раз на аэродроме приняли решение, что взлёт невозможен по боковому ветру – значит, действительно нельзя.

- Так точно, товарищ Командующий, но я, с вашего разрешения, воспользуюсь паузой и ещё потренирую расчёты комендоров.

- Работайте, командир!

На корабле начались учения по отражению средств воздушного нападения вероятного противника. Руководил старпом, а командир внимательно наблюдал и периодически усложнял обстановку, давая внезапные вводные по её изменению. По всему было видно, что на крейсере вопросами боевой обстановки занимаются всерьёз, вдумчиво и инициативно. Присутствовал соревновательный дух, расчёты артустановок стремились перекрыть нормативы и приготовиться к стрельбе раньше своих соседей.

Но выполнить в этот день зенитные стрельбы крейсеру «Александр Невский» было не суждено. В 23.55 на ходовой мостик крейсера поднялся командир БЧ-4 и доложил командиру корабля:

- Товарищ командир! В 23.46, во время режима тишины на частоте 500 кГц был получен сигнал SOS от рыболовецкого траулера. Связь с траулером установлена. Координаты траулера переданы в штурманскую рубку. Передают, что у моториста температура выше 38^оС и сильные боли в районе живота. Подозревают аппендицит. Врача на траулере нет. Сильно качает. Радиостанция у них слабенькая, судя по всему, сигнал получен только нами.

- Ясно, вахтенный офицер, штурмана на ходовой!

Рядом с командиром появился Командующий, со стаканом очень горячего чая в руке. Касатонов просил приносить ему чай практически кипящий – была у него такая привычка, -- и сейчас он маленькими глоточками отхлёбывал горячий напиток, прижимая большим пальцем чайную ложку.

- Что тут у вас случилось, командир?

Трофимов коротко доложил. В этот момент на мостике появился командир БЧ-1 – корабельный штурман – и пригласил Командующего и командира к столу автопрокладчика «Путь-1» с закреплённой на нём и подсвеченной снизу картой.

- Товарищ Командующий, траулер в точке с координатами 69^о05’22” северной широты, 39^о16’35” восточной долготы. Там на траверзе рейда Семь островов в 40 милях от берега есть банка с глубинами около 90 метров (штурман указал карандашом на изобату), рыбаки на этой банке всегда пасутся. Пеленг на точку 118^о, дистанция 91 миля.

К Командующему подошёл оперативный дежурный походного штаба:

- Товарищ Командующий, по нашим данным, мы к терпящему бедствие траулеру ближе всех, посты НиС докладывали только об уходящих на Ост двух судах Минморфлота, они со своей скоростью будут в районе траулера не раньше, чем через 7-8 часов.

- Командир, ваше решение? – спросил Командующий у капитана 2 ранга Трофимова.

- Докладываю командиру дивизии о получении сигнала, прошу разрешения выйти из строя и начать движение на помощь траулеру. Скоростью 30 узлов, если позволит волнение моря, я буду там через три часа, за это время Начальник медслужбы развернёт операционную и подготовит всё необходимое для приёма больного и проведения операции. Подготовлю командирский катер и рабочий барказ, на месте оценю обстановку и решу, как принимать на борт больного.

- Решение утверждаю, стоит также рассмотреть вариант швартовки траулера к вашему борту, но это будете решать уже в районе банки.

Командир крейсера вышел на связь с контр-адмиралом Беляковым и доложил ему обстановку и своё решение, отметив, что оно одобрено Командующим. Комдив пожелал командиру успеха и обратил внимание на строгое соблюдение мер безопасности и правил хорошей морской практики при оказании помощи терпящему бедствие траулеру.

- Александр Александрович, желаю удачи и прошу тебя сберечь людей! – совсем неформально вдруг прозвучал голос комдива. – Ещё раз – удачи!

Крейсер вышел из строя кораблей влево и стал поворачивать на курс 118^о. Командир вызвал на ходовой мостик старшего помощника, помощника командира, командира БЧ-5, Начальника Медицинской службы, Главного боцмана.

Командующий не вмешивался. Он наблюдал, как командир корабля производил инструктаж своих подчинённых и удивился тому спокойствию, с которым они выслушивали распоряжения.

После того как инструктаж закончился, командир достал «Диаграмму качки В.Г. Власова», оценил длину и высоту волны, её курс, запросил у штурмана фактическую погоду, после чего доложил Командующему:

- Товарищ Командующий, возможно идти 30-узловым ходом, к трём часам ночи должны выйти на дистанцию обнаружения траулера.

Командующий утвердительно кивнул, и командир скомандовал:

- Вахтенный офицер! Обе машины «вперёд самый полный», держать ход 30 узлов.

Вахтенный офицер перевёл рукоятки машинного телеграфа на «вперёд самый полный», телеграф наполнил ходовой мостик звоном, до тех пор, пока механики у себя в посту энергетики и живучести не перевели стрелку телеграфа на «самый полный вперёд», подтверждая получение приказа на увеличение хода.

Крейсер начал плавно увеличивать ход, всё быстрее и быстрее разрезая бегущие практически тем же курсом волны.

Касатонов подозвал к себе командира и тихо приказал:

- Командир, вы уже все необходимые распоряжения отдали, вам предстоит очень тяжёлая работа, поэтому приказываю – два часа спать! Распорядитесь, чтобы вас подняли за полчаса до точки.

Командующий покинул ходовой. Трофимов, проинструктировав вахтенного офицера, также спустился к себе в каюту и мгновенно, по годами службы выработанной способности засыпать сразу, провалился в сон.

Глава 4. Крейсер и рыбак

Расчёты оказались правильными и около трёх часов ночи сначала на экране РЛС «Риф», а потом и визуально был обнаружен траулер, болтающийся между волнами. Судно ходило галсами, пытаясь выдерживать курс, на котором качка была бы минимальна.

Связисты установили УКВ-радиосвязь и командир крейсера приготовился начать инструктаж капитана траулера по организации передачи больного на борт крейсера. Спускать катера ночью, да ещё в такую качку, было очень рискованно, тем не менее, помощник командира доложил о готовности к спуску всех корабельных плавсредств:

- Товарищ командир, будьте уверены – экипажи катера, барказа и шлюпки справятся!

- Хорошо, помощник, но это на крайний случай, а сейчас готовьте с главным боцманов все кранцы, что есть, на правый борт в район юта, обвяжите концами аварийные брусья – тоже пригодятся. Будем принимать траулер к правому борту. Швартовым командам работать на верхней палубе только со страховочными концами, ясно?

- Так точно, товарищ командир!

Командир взял в руку трубку УКВ-станции и нажал на тангенту:

- На рыбаке, говорит старший большого «Бугеля» (хоть на многие мили вокруг и не было кораблей вероятного противника и тех, кто мог бы услышать сигнал маломощной радиостанции, командир всё равно соблюдал правила радиообмена в открытых радиосетях, а «Бугель» — это позывной военных кораблей ВМФ СССР), капитана на связь, я – «Бугель», приём!

- Слушаю вас, «Бугель», на связи капитан, спасибо, что быстро откликнулись. Мотористу нашему совсем плохо, временами сознание теряет, приём.

- Понял вас, готовьте его к передаче, оденьте его в непромокаемую робу, укройте одеялами, привяжите его к металлической койке, обложите матрасами и подушками, всё это тщательно принайтовать к раме, по углам рамы прикрепить четыре прочных конца. Будете передавать либо непосредственно мне на борт, либо в наш катер, который подойдёт к вам. Как будете готовы – сообщите, я – «Бугель», приём!

Командующий не вмешивался в действия командира, однако попросил дать ему канадку и сам вышел вслед за командиром на крыло сигнального мостика. В кромешной тьме мелькали, временами пропадая между волн, ходовые огни траулера – белый топовый и красный бортовой. Траулер шёл параллельным крейсеру курсом. На поверхность моря были направлены несколько мощных прожекторов. Командир, закрытый от ветра выставленными по-походному толстыми плексигласовыми прозрачными щитами, командовал в микрофон вахтенному офицеру:

- 10 градусов влево по компасу! Так держать. Ещё десять градусов влево по компасу! Так держать. Пять градусов влево по компасу! Обе машины «вперёд самый малый»! Так держать…

- Что вы делаете, командир?

- Товарищ Командующий, выбираю курс и скорость, при которых будет удобнее подходить ко мне рыбаку. Он маленький, его бросает, как щепку, хочу идти левым бортом к волне, чтобы прикрыть траулер корпусом от ветра, да и волна на подветренном правом борту от корпуса меньше становится и более гладкой. Подбираю оптимальный угол к волне, товарищ Командующий.

Адмирал посмотрел вниз на освещённые прожекторами волны и признал для себя правоту командира: восемнадцатитысячетонный бронированный корпус крейсера, самого крупного корабля ВМФ в данное время, действительно сглаживал волнение и закрывал от ветра.

Из динамика послышался голос вахтенного офицера:

- Товарищ командир, капитан рыбака просит на связь.

Трофимов нырнул в проём тяжёлой двери на ходовой мостик.

- Слушаю, я – «Бугель», приём!

- «Бугель», мы готовы, моториста закатали в койку, как пельмень, приём!

- Отлично, капитан, значит, слушайте. Я иду курсом 15^о, буду держать ход пять узлов. Подходите параллельным курсом на траверз моего правого борта на расстояние пятьдесят метров, я вас от волны и ветра прикрою, уравнивайте скорость и начинайте по моей команде сближаться, как сможете – подадите с бака на мой шкафут бросательный, заводим швартов, прижимаетесь к моему юту и передаёте моториста, как поняли? Я – «Бугель», приём!

- Вас понял, «Бугель», начинаем подход, приём!

На крейсере включили палубное освещение, прожектора правого борта направили практически вертикально вниз – чтобы осветить борт корабля и одновременно не ослепить капитана подходящего траулера. Стараниями боцманской команды и электриков на юте установили переносные прожектора, хорошо подсвечивавшие палубу юта и направленные вперёд, в нос.

Командующий и командир в кожаных канадках с застёгнутыми капюшонами смотрели с крыла мостика, как маленький траулер описывал дугу вправо, чтобы, совершив поворот, лечь на курс 15^о. Маленькое судёнышко бросало так, что на крейсере у всех замирало сердце, когда траулер проваливался между волн.

На крейсере зажгли огни «Ограничен в возможности маневрировать» -- красный, белый и опять красный фонари, поднятые на одном фале.

Рыбак вышел на траверз.

- «Бугель», я готов к подходу!

Командир крейсера взглянул вопросительно на Командующего и тот ободрительно кивнул – мол, действуйте, командир.

- Ют - Ходовому, командир! – сказал командир в микрофон швартовой группы.

- Ходовой – юту, помощник командира на связи. Товарищ командир у нас всё готово, кранцы и три аварийных бруса на концах за бортом, швартовые команды со страховочными концами. Рыбака наблюдаем.

Командир вывалился плечами за ограждение мостика, чтобы лучше видеть свой правый борт и идущий на расстоянии тридцати – тридцати пяти метров маленький траулер. Рыбаку действительно стало легче – его уже не так бросало и не заливало, качало, конечно же, но вполне терпимо. В левой руке командира на длинном проводе была зажата трубка УКВ-радиостанции, в правой микрофон корабельной громкоговорящей связи, который был включен для трансляции на ходовой мостик, на ют, на все динамики верхней палубы.

- Капитан, начинайте подход к моему правому борту, я – «Бугель», приём!

- Понял вас, командир, ну, с Богом, помолясь, начинаю!

Касатонов усмехнулся – «С Богом, помолясь… Поморы, их не исправишь!»

Рыбак начал едва заметно сокращать дистанцию. Видно было, как капитан с трубкой радиосвязи так же свесился с крыла мостика и через открытую дверь давал команды рулевому.

На носу рыбака чернела фигура в зюйдвестке и промысловой непромокаемой робе, держащая в руках моток бросательного конца. Когда расстояние сократилось метров до пятнадцати, он зычно крикнул: «Полундра!» -- и метнул лёгость бросательного на шкафут крейсера. Шкафутовая швартовая команда, состоявшая из специалистов РТС (радиотехнической службы), мгновенно поймала отскочившую от переборки лёгость и начала стремглав выбирать бросательный, а следом за ним проводник и, наконец-таки, сам швартов. Заведя швартов через киповую планку на кнехт, матросы отскочили от кнехта.

- Ходовой -- шкафут правый борт, швартов заведён!

- Есть, шкафут! – ответил командир и тут же спокойно сообщил по УКВ капитану рыбака: -- Швартов закреплён, прижимайтесь к юту, как поняли, я – «Бугель», приём!

- Понял вас, «Бугель», прижимаюсь, приём!

Метр за метром на натянутом носовом швартове, заведённом через буксирный клюз судна, траулер сокращал расстояние между бортами. Чем ближе подходил рыбак, тем больше становилось буйство волн между бортами. Вода выстреливала вверх вертикальными столбами, подбрасывала кранцы и аварийный лес.

С юта на ходовой проходили доклады:

- До рыбака десять метров… восемь… пять…

С крыла ходового мостика крейсера Командующему и командиру было хорошо видно, как на палубе траулера светлел стоящий почти вертикально свёрток – привязанный к койке и закрытый со всех сторон подушками и тощими матрасами моторист. Два морячка стояли по обе стороны от него, одной рукой придерживая свёрток от падения, а в другой руке держали моток прочного фала для передачи его на палубу крейсера.

Боцмана бегали с кранцами вдоль лееров юта, чтобы поставить их между бортами в момент соприкосновения корпуса крейсера и рыбака.

И вот борт траулера приложился к борту крейсера – взлетели в воздух щепки аварийных брусьев, мгновенно размочалились и превратились в бесформенные лохмотья кранцы и до ходового мостика долетел страшный крик помощника командира:

- Бросай фалы, й..иху мать! Бросай!

Моряки на траулере размахнулись и кинули свёрнутые бухты фалов матросам крейсера. Ещё мгновение – и сильные руки боцманов и комендоров выдернули на палубу свёрток с мотористом и тут же побежали в сторону входа внутрь крейсера.

- Ходовой – юту, груз на борту, без замечаний!

Трофимов мгновенно скомандовал капитану рыбака:

- Капитан, отваливай!

На траулере резко прибавили оборотов дизеля, судно пошло вперёд, носовой швартов ослаб, и капитан махнул рукой на крейсер: «Отдавай!!!». Шкафутовые споро сняли с кнехта огон швартова, на рыбаке тот же самый моряк на носу сноровисто выбрал слабину и рывком втащил швартов на борт, после чего снял с головы свою рыбацкую зюйдвестку и помахал ей на прощание.

Зарываясь в волну, траулер начал круто забирать вправо, удаляясь от крейсера. На мостике капитан благодарно махал рукой в сторону корабля. Ещё мгновение – и его очертания пропали из виду, растаяв в темноте наступающего утра. Только продолжали мелькать в волнах его ходовые огни.

Касатонов вытер пот со лба. Вот это да! На ветру, в холод – и не заметил, как вспотел! Адмирал вошёл внутрь ходового. Командир уже снимал канадку, и к Командующему подскочил старшина команды рулевых и помог снять задубевшую куртку.

Опять на ходовом ожил голосом рыбацкого капитана динамик УКВ-радиостанции:

- «Бугель», ответьте, пожалуйста!

Трофимов взял трубку и произнёс:

- Я – «Бугель», приём!

- Спасибо тебе, старший, и всем ребятам твоим спасибо от старика-капитана, век Бога за вас молить буду! Братцы! Вы уж постарайтесь, спасите Егора – он уже минут двадцать, как без сознания был, когда мы его вам передавали. Сын это мой, понимаешь…

- Всё будет нормально, отец, не волнуйся, наши доктора его быстро прооперируют. Держи связь со мной, пока сможешь, я – «Бугель», приём!

На мостике появился старший помощник, спросил разрешения у Командующего и доложил командиру:

- В операционной начали операцию, просят выбрать курс с наименьшей бортовой качкой.

Командующий вызвал своего дежурного и приказал подготовить в госпитале Полярного всё необходимое для приёма больного, на входе в Екатерининскую гавань поставить торпедный катер. После подхода «Александра Невского» катеру снять больного с борта и доставить на берег.

Крейсер развернулся навстречу ветру и начал движение к Кольскому заливу. Далеко за кормой прыгали огни рыбака, устремившегося вслед за крейсером.

Командир продолжал управлять кораблём, принимать доклады подчинённых, как будто и не было этих тяжёлых незабываемых минут в ночном штормящем море.

Адмирал Касатонов, сидя в кресле и наблюдая за работой командира, подумал: «Да, не ошибся я, утверждая аттестацию и подписывая потом представление на назначение командиром этого офицера… Надо будет проследить за его дальнейшей карьерой. Он этого достоин».

Следующий час Командующий расспрашивал и внимательно слушал командира – почему сразу в военно-морское училище с началом войны не пошёл, где воевал, когда женился, кто жена, очень заинтересовался тем, что жена командира всю войну работала в США, в Вашингтоне, в Советской закупочной комиссии по ленд-лизу по Военно-Морскому флоту, расспрашивал о боевом тралении: «Везучий вы, командир, 18000 миль с тралом прошли по минным полям!», и ещё о многом другом смогли переговорить Командующий и один из его подчинённых командиров…

Когда сигнальщики крейсера увидели вырастающую вдали в серой тьме громадину Кильдина, на ходовом мостике мелькнул белый халат начальника медслужбы, который со счастливой улыбкой на лице доложил командиру:

- Товарищ командир, всё нормально – зарезали моряка! В смысле – прооперировали, острый аппендицит! Успешно! Хорошо, что вовремя начали, иначе был бы перитонит. После операции температура спала, пришёл в сознание, дали ему успокоительное, сейчас спит.

- Молодец, доктор! Вся медслужба – молодцы, всех поощрю по приходу в базу. Спуститесь, начмед, в Командный пост связи, передайте на траулер отцу парня, если он ещё нас слышит в эфире, всё то, что сообщили мне.

Корабли дивизии всё ещё ожидали у кромок полигона улучшения погоды. Командир доложил контр-адмиралу Белякову о решении задачи по спасению моряка с траулера и о приказании Командующего следовать в Кольский залив. Комдив поблагодарил командира и приказал действовать по указаниям Командующего.

Крейсер вошёл в Кольский залив и уменьшил скорость.

Касатонов подозвал к себе оперативного и командира корабля.

- Ну, что, командир, я увидел, волею обстоятельств, больше, чем предполагал. Замечания, которые выявили офицеры моего походного штаба, будут до вас доведены. А я со своими офицерами перейду на торпедный катер и отправлюсь в Полярный.

- Есть! – в один голос ответили командир и оперативный.

- Прикажите катеру обозначить своё место зелёной ракетой!

Через несколько секунд на фоне чёрных берегов с проплешинами снежных пятен ярко вспыхнула зелёная звёздочка – торпедный катер обозначил себя. С крейсера ответили такой же ракетой и тут же застучал ратьер, передавая приказ: «Катеру подойти к правому юту для приёма Командующего со штабом и больного моряка!». С катера ответили: «Ясно вижу!», под кормой катера взбурлила вода и он помчался навстречу крейсеру, через пять минут он уже пришвартовался к кораблю, идущему по инерции с остановленными машинами.

На палубе юта стояли носилки с заботливо укатанным в одеяла рыбаком, рядом с носилками стояли начмед и второй корабельный доктор.

- Ну, взяли, бойцы, и несём на катер! – скомандовал начмед санитарам. Те аккуратно подняли носилки и, стараясь идти плавно, понесли больного на катер и заботливо передали его катерникам, рядом с носилками появился госпитальный врач, прибывший на катере.

Около катера на юте выстроилась дежурно-вахтенная служба крейсера, горнист. Рядом в одну шеренгу стояли офицеры штаба флота. Все чемоданы и тубусы уже были перенесены в катер.

Командующий, сопровождаемый командиром, появился на палубе юта.

- Товарищи офицеры, прошу в катер, - обратился Касатонов к своим операторам и развернулся лицом к командиру.

- Александр Александрович, я доволен состоянием корабля и вашей личной работой. Возвращайтесь к соединению, к своему комдиву! До свидания!

- До свидания, товарищ Командующий!

Торпедный катер отвалил от борта, над Кольским заливом пронзительно запел свою песню горн. Катер удалялся в сторону Екатерининской гавани, к Полярному.

Крейсер развернулся влево на обратный курс и начал движение на норд к кораблям дивизии, в полигон боевой подготовки.

Глава 5. Командующий и командир

         Более на Северном флоте Командующий и командир крейсера не встречались. 2 июня следующего, 1964 года адмирал Касатонов сдал дела и обязанности Командующего Северным флотом вице-адмиралу С.М. Лобову, а сам убыл в Москву на новую свою должность – Первого заместителя Главнокомандующего Военно-Морским флотом.

         В июле 1966 года новенький ещё крейсер «Александр Невский» был выведен из боевого состава, законсервирован и поставлен в Сайда-губу на отстой. Бездумно проводимая руководством страны политика сокращения надводного флота и артиллерийских кораблей продолжалась. Капитан 2 ранга А.А. Трофимов уже второй раз в жизни становился из командиров плавающего корабля командиром корабля консервации. В 1957 году он так же привел в Сайду новенький эсминец проекта 30бис «Отрадный».

         6 декабря 1967 года приказом Министра обороны СССР капитан 1 ранга А.А. Трофимов был назначен Начальником штаба – Заместителем командира 8 эскадры кораблей специального назначения КЧФ. Эскадра выполняла задачи в Индийском океане и была предшественницей 8 оперативной эскадры ВМФ СССР. Одной из задач эскадры была космическая тематика, обеспечение проведения испытаний советских космических аппаратов, а также поиск, подъём и возвращение в Советский Союза приводнявшихся в Индийском океане спускаемых космических кораблей.

         В сентябре 1969 года капитан 1 ранга А.А. Трофимов был назначен командиром 8-ой эскадры, а 29 апреля 1970 года Постановлением Совета министров СССР ему было присвоено воинское звание контр-адмирал.

         Когда в 1972 году планировался официальный визит кораблей голландского военно-морского флота в порт Одесса, кораблём-хозяином со стороны Советского ВМФ был назначен бпк «Проворный», которым командовал капитан 3 ранга И.В. Касатонов.

         В ГШ ВМФ долго не могли решить, кто из советских адмиралов будет принимать командира отряда голландских кораблей – контр-адмирала, пока Первый заместитель Главкома не вспомнил о командире крейсера, а ныне командире 8 эскадры, который знал английский язык, совершил множество официальных визитов в различные государства Индийского океана, и о его жене, работавшей в Посольстве СССР в Вашингтоне и прекрасно знавшей английский и французский. Так и произошло – контр-адмирал Александр Александрович Трофимов и его жена Светлана Петровна с блеском провели программу визита, причём часть мероприятий проводилась на борту «Проворного».

         В январе 1974 года жизнь контр-адмирала А.А. Трофимова резко изменилась: он впервые за всю службу ушёл с палуб кораблей – был назначен Военным советником Командующего Военно-морским флотом Сирийской Арабской Республики – старшим группы советников и специалистов Военно-Морского флота.

         Через полгода, 26 июля 1974 года, спустя 15 дней после своего пятидесятилетия, контр-адмирал Александр Александрович Трофимов трагически погиб в Сирии.

         Похоронен в своём родном Севастополе, где родился и откуда сразу после выпускного вечера 22 июня 1941 года убыл добровольцем на войну.

         Он покоится на мемориальном кладбище Севастополя – Кладбище Коммунаров -- на центральной алее. Через 42 года в его могилу захоронили урну с прахом его любимой и единственной на всю его короткую жизнь жены Светланы.

         Адмирал флота Владимир Афанасьевич Касатонов после многих лет на посту Первого заместителя Главкома ВМФ был в сентябре 1974 года переведён в Группу Генеральных инспекторов МО СССР военным инспектором-советником.

         Скончался 9 июня 1989 года и похоронен на Новодевичьем кладбище Москвы.

***

Контр-адмирал Трофимов Александр Александрович, ввиду своей внезапной гибели, не оставил нам книг своих воспоминаний.

Адмирал Флота Касатонов Владимир Афанасьевич успел написать три книги, одна из которых называется «Нам жизнь дана на добрые дела».

Помните, люди, адмиралов, отдавших свои жизни без остатка служению на Отчизне на флоте!        

Автор: Никита Александрович Трофимов, капитан I ранга Северного флота в отставке.